Имя мне Пустота

      – А что вы тут делаете?       Несмотря на необычайно невинный тон вопроса, меня чуть удар не хватил, а Юмичика и вовсе отлетел от меня, словно ужаленный пчелой. Внутренне я реально испугалась, хотя спасибо, что хоть внешне сумела сохранить самообладание.       Блин, мое сердце, аж больно стало.       – Ле-лейтенант… Боже, нельзя же так подкрадываться, – переводя сбившееся дыхание, Юмичика с откровенной растерянностью и паникой во взгляде глянул на розоволосую девочку.       Честно говоря, я чуть не поперхнулась смехом. Несмотря на то, что Ячиру осматривала нас с озорным любопытством, вряд ли она намеренно ставила перед собой цель застать нас врасплох. А вот парень уже надумал себе наперед. Естественно, если пойдет слушок, что он тут обжимался с местной извращенкой, которая его за волосы держала…       Пришлось второй раз прокашляться, чтобы не удавиться смехом.       Моя реакция не прельстила парня.       – Вы что-то хотели, лейтенант? – не сводя с меня прищуренный осуждающий взгляд, Юмичика все же перевел внимание на девочку.       – М-м, да, там Лысик, похоже, затевает что-то с нашими ребятами. Кен-чан уже ушел, вот я и подумала, может, вам было бы интересно присоединиться!       – Затевает что-то? – в недоумении повторил Юмичика. – О чем вы говорите?       – О ней, – указав на меня пальцев, как ни в чем небывало сообщила Ячиру, – кажется, они спорят о ней.       – О ней?.. Черт, Иккаку!       Осознание истины столь неожиданно настигло Юмичику, что он убежал так быстро, отчего я в растерянности проводила его растерянным взглядом. Причем, выглядело так, словно он прекрасно понимал, что именно вынудило его друга полезть на рожон. То есть да, я, но… в каком смысле я? Что я опять сделала?       – А ты знаешь, что происходит? – спросила я у девочки.       – М-м, насколько я поняла, не всем понравилась идея позволить тебе вступить в ряды одиннадцатого отряда.       – Вступить в ряды отряда? А разве мне позволяли? Да и закрыли мы эту тему вроде, нет? – нахмурилась я.       – Видимо, кто-то все еще считает, что ты могла занять должность четвертого офицера без проверки.       – Четвертого офицера? – еще сильнее нахмурилась я, тяжко вздохнув. – Они там совсем с головой не дружат?..       – Ты не хочешь к нам в отряд? – удивилась Ячиру.       – Скорее, я не смогу поступить к вам на службу. При всем уважении, я в силах надрать Юмичике зад далеко не в том понимании, в котором…       Так, заткнись, не при ребенке. Хотя, глянув на девочку, ничего, кроме смеси любопытства и недоумения в ее взгляде не приметила. Тем не менее, подойдя ближе, Ячиру взяла меня за руку и потянула за собой.       – Пойдем!       – А-а… может, лучше, не вмешиваться и не провоцировать мужиков лишний раз? Они же там поголовно пьяные. Тем более, если дойдет до драки, я хоть и хотела бы поучаствовать, но с наручами ведь ничего не смогу сделать. Меня зашибут и не заметят. А потом еще и Акон в подвал посадит…       – Нельзя давать себя обижать! К тому же кто-то должен помочь разнять этих дурачков… Кен-чан уже ушел, а мне, как лейтенанту, сказал, что нельзя способствовать веселью… – обиженно пробормотала Ячиру, продолжая вести меня навстречу приключениям.       Для нее драки и разборки едва ли отличались от понятия веселья, вот уж забавно.       Романтика вечера, похоже, оказалась безнадежно потеряна, и это не столько расстраивало, сколько злило. Напоминало о суровой реальности, в которую могла обратиться любая выдуманная история, любой выдуманный мир, в основе которого лежало главное правило: власть принадлежит сильным. Не будешь бороться и побеждать – тебя растопчут.       Теперь я как нельзя лучше поняла эпизод сегодняшнего вечера, когда Иккаку поспешил увести меня из окружения своих людей. Он беспокоился не только обо мне, но и о себе, точнее, о своей репутации. Ожидаемо. Слухи превращали любую истину в сплетню.       И сейчас, похоже, я узнаю, к чему привел эффект сломанного телефона.       Накал страстей я уже почувствовала издалека, и тому послужили не столько громкие крики, сколько угнетающая аура, прикованная к группе спорящих мужчин.       Ячиру бесстрашно шла навстречу проблеме, привлекая к нам внимание кого угодно, но не тех, кто находился в сантиметре от того, чтобы устроить петушиные бои. Не верила я в успех нашей миротворческой операции, а с моим появлением…       – А ну, прекратили! – чуть ли не расталкивая взрослых мужчин, повысила голос лейтенант, остановившись поодаль от затейников спора. – Думаете, если Кен-чана нет, то можно вести себя неприлично?       – Лейтен… Рин? Какого? – если бы Иккаку не был лысым, у него, наверное, волосы бы выпали при одном взгляде на мою персону. – Ты что тут делаешь?!       – Ты зачем пришла? – не менее осуждающе уточнил Юмичика.       – Меня как бы сюда притащили, – указав на свое запястье, которое продолжала сжимать Ячиру, я, в принципе, была готова к столь теплому приему.       – А вот и она, да? Пф.       Уже заранее ожидая, что на меня свалятся все непристойные осуждения, я обернулась к человеку, который едва ли не выплюнул желчное раздражение вместе со словами. И при одном взгляде на него спокойствие, подобно хрупкому льду на реке, треснуло, словно от удара чего-то тяжелого. Я моментально узнала в офицере мужчину, с которым когда-то, еще пребывая в теле Иккаку, ходила в ресторан выпить. Именно он без зазрения совести обсуждал и принижал достоинство девушек-лейтенантов.       Блять… какое неожиданное совпадение.       Мужчина определенно пребывал не в трезвом состоянии, он покачивался и со столь пренебрежительным видом осмотрел меня с ног до головы, что захотелось аж спрятаться.       – Вы серьезно из-за этой бабы хотели поступиться принципами одиннадцатого отряда?       – Сколько раз уже повторять, чтобы вы эти слухи запихали себе куда подальше? – раздраженно бросил Иккаку.       Да он тоже не трезвее…       – Слухи? Офицер Абарай подтвердил, что вы… вы, это, вы искали свободное место для этой, где можно было бы все устроить без проверки силы!..       – И ты решил, что мы говорим о ней?!       – А о ком еще, как не о вашей бабе, а, офицер?!       – Моей… моей бабе?       Перекидывая рассеянный взгляд с пьяного мужика на пьяного Иккаку, я даже не знала, с чего поймала кринж сильнее: с того, что первый уже в словах путался, или что второй залился краской, как помидор. Или же стоило обратить внимание на Юмичику, который, похоже, еще немного, и присоединится к тому, чтобы накидывать на вентилятор.       Меня серьезно считали подружкой Иккаку? Уже? Пиздец.       Немного стало жаль Ренджи, который, услышав свое имя, постарался внезапно заинтересоваться звездным небом.       – Вам незачем спорить о том, чего нет, – рискнув все же вступить в столь удачные переговоры, я наградила раздраженного офицера холодным взглядом. – У одиннадцатого отряда своя идеология, как видите, никто никуда не прорывался по блату. Ваши опасения беспочвенны, я не собираю…       – Твое мнение, девка, я не спрашивал! – злобно огрызнулся мужчина. – Жопой можешь вилять перед кем угодно, но сюда берут только сильных, а не тех, кто умеет ноги раздвигать.       Ну что ж… разумеется, чего-то подобного стоило ожидать, но не полагала, что отвратительные слова так болезненно заденут по самолюбию. Как же это бесит. Почему существуют такие отвратительные люди? И почему в ситуации, когда сталкиваешься с теми, кто понимал лишь язык силы, эту силу у меня забирали?       Запястья предупредительно обожгло, но боль от подавления реацу оказалась детским садом в сравнении с раздражением, взорвавшемся в груди. Будто бешеная обезьяна схватилась за ребра и трясла их как прутья клетки. Серьезно.       – Так что!..       – Верно, – перебила я мужика, впившись в него пристальным взглядом и язвительно улыбнувшись. – Не спрашивал. Потому что собаки не спрашивают. Они слушают. И подчиняются. Ведь они только лаять и умеют, да? Гав. Гав. Увы, не понимаю по-собачьи.       Не сдержалась. Дразнить разъяренное животное оказалось забавно, хотя и опасно. Но унижать себя, да еще и при окружающих – нет. Не позволю грязной шавке лаять на меня. Пусть попробует наброситься, да нихера не выйдет, эту шавку не подпустят ко мне как минимум двое офицеров. Хотя по взглядам уже видела, что шокировала их своим выпадом.       Мужик действительно хотел пойти на меня с кулаками, видела это по налившимся кровью глазам. Да только и шага не успел сделать, как болезненно взвизгнул и упал, хватаясь за колено, по которому его пнула Ячиру. Видать, вложив в удар реацу.       – Что вы тут устроили?! – возмущенно воскликнула девочка, оглянувшись на шинигами и для пущей убедительности своего настроения выпустила духовную энергию. – Если здесь нет Кен-чана, это не значит, что можно устраивать переполох! И уж тем более оскорблять кого-то без причин. Я в вас разочарована! И обязательно сообщу Кен-чану, какие вы грубияны. Я вас всех запомнила. Особенно тебя, – оглянулась она на стоящего на четвереньках агрессора. – С тобой Кен-чан поговорит отдельно.       – Не… нет, лейтенант Кусаджиши, вы не так поняли!..       – Я сказала – с тобой поговорят отдельно, – обрушив на офицера отравляющее давление реацу, от которого даже у меня пробежали мурашки по спине, девочка одарила собеседника мертвой улыбкой. – Ты хочешь со мной поспорить?       Ответа не последовало. Никто не рискнул провоцировать лейтенанта, которая секундой позже уняла реацу и звонко засмеялась.       – Ладно-ладно, уже поздно! Не задерживайтесь! И ведите себя прилично.       Все верно, не просто так ее сделали лейтенантом. Она обладала куда большей духовной энергией, чем Иккаку, и при желании раздавила бы любого находящегося здесь члена одиннадцатого отряда.       Хорошо, что до драки не дошло, иначе Акон действительно не отпустил бы меня больше в город. Полагала, уйду себе спокойно, не отсвечивая, однако Юмичика чуть ли не в приказном порядке велел идти вместе с ними. Видимо, опасался, что, если уйду одна, меня нагонят в темном переулке и… изнасилуют, побьют. А что еще могли сделать на пьяную голову оскорбленные мужики? Не поговорить же по душам.       А говоря «с ними», подразумевалось, что он вместе с Ренджи дотащит то сопротивляющегося, то чересчур орущего, то и вовсе теряющего сознание Иккаку до дома. Выглядело забавно, но смеяться не тянуло. Настроение скатилось ниже плинтуса.       Уж не знаю, сколько времени, но звездное небо и осенняя прохлада говорили о близости ночи. Оказалось даже приятно вновь очутиться на территории одиннадцатого отряда среди традиционного вида домиков, выделенных под жилье для старших офицеров. Центрального отопления здесь – да и везде, помимо казарм двенадцатого отряда – не подразумевалось, зато выглядело все как-то неожиданно уютно. Эстетично.       Холодно что-то стало.       – Боже правый… уж думал, его связать придется… – вздохнул Ренджи, выходя из дома и тяжко вздыхая. – А потом взял и упал. Он хоть дышит?       – Дышит, все с ним будет в порядке, когда проспится. Спасибо, что помог.       – Да ничего. Давай, до встречи… Рин-сан, – коротко, даже слегка неловко поклонился шестой офицер, и поспешил покинуть дворовую территорию.       Проследив за ним взглядом в опустившейся тишине, я вернула внимание Юмичике, который не то с осуждением, не то с волнением наблюдал за мной и хмурился. Я тоже молчала и безмятежно смотрела ему в глаза, не спешила начинать диалог.       – Не стоило вмешиваться.       Прикрыв глаза и пожав плечами, подчеркнула… быть может, безразличие? Тем самым заставила парня скривиться еще сильнее.       – Рин, твои действия…       – Он оскорбил меня, – тихо перебила я парня, – оскорбил безосновательно. Думаешь, стоило все равно промолчать?       – Мы бы все уладили.       – Возможно, – несколько понуро пробормотала я, опустив взгляд и задумавшись на долгий, очень долгий миг, ощущая угнетающее опустошение.       Помедлив с возобновлением беседы, парень устало вздохнул, а затем приблизился ко мне, оставив небольшое расстояние. Несмотря на злость к сложившейся ситуации, его мучали переживания, я поняла это по тону голоса, с которым он обратился ко мне:       – Это было опасно так разговаривать с ним. Если бы ни меня, ни Иккаку… если бы еще лейтенанта там не было, ты могла бы пострадать. Как я понял, ты же… наручи носишь, подавляющие реацу.       – Верно, – глянув на кожаный браслет, выглядывающий из-под рукава, я задумчиво прошептала: – Пока эти штуки на мне, я вообще никто.       – Рин…       – Быть девушкой очень трудно, особенно слабой девушкой, – не меняясь ни в лице, ни в голосе, я посмотрела на собеседника. – Пока я была в теле Иккаку, все было намного проще. Сложнее, но проще. Я не была собой, но было проще. А теперь я могу быть собой, и от этого сложнее.       – Не говори так. Я понимаю… понимаю, насколько сложно может быть… Что приходится притворяться, что-то прятать, чтобы тебя не засмеяли или не посчитали слабым. Ты ведь и сама знаешь, о чем я говорю.       – Знаю, но, при всем уважении… тебе все равно не понять меня, – грустно улыбнулась я. – Ты можешь обвешаться перьями и выглядеть ухоженно, но ты все равно останешься мужчиной. А мне при всем старании мужчиной не стать. Я – женщина, и не важно, какая: сильная, слабая, скромная, ласковая или буйная. Для мужчин я все равно останусь женщиной, которую всегда будут ставить ниже себя… найдут повод посмеяться или осудить. Так что, – опомнившись и поняв, что я залезла в какие-то философские дебри, я нервно улыбнулась и добавила: – Если найдут к чему придраться, то уж лучше буду собой, да? Это, кстати, небольшое объяснение, почему я постоянно не сдерживаюсь и поношу всех пошлыми шутками.       Конечно, я ожидала разного, но от взгляда, которым меня одарил Юмичика, мне стало не по себе.       – Так, давай обойдемся без сочувствия и сожаления, не надо меня жалеть.       – Ну… кроме жалости твои слова ничего у меня не взывали.       – Поддержка просто на десять из десяти, – насупилась я, выдохнув. – Что ж, забыть ты не забудешь мои изречения, поэтому считай, что я просто поделилась с тобой частицей своих переживаний… Так что живи с этим.       – Хм. Не думал, что ты куда более хрупкая, чем хочешь казаться, – вдруг усмехнулся Юмичика.       – Ну, за каждой дикой обезьяной прячется маленькая плачущая принцесса, – предпочтя перевести все в шутку, развела я руками. – Кстати, раз пошла такая тема, у тебя есть чем согреться? Я замерзла.       – Как-то ты… быстро с темы на тему перешла, – растерянно, если не подозрительно, подметил Юмичика. – И разве тебе не нужно возвращаться? Уже где-то одиннадцать вечера.       – Ну… я выторговала возвращение к десяти утра.       – Ты что собиралась ночью делать?       – Не знаю, на всякий случай.       – На всякий случай?       – Либо пьяной валяться в подворотне, либо найти себе какого-то красавчика на ночь.       – Ты это сейчас серьезно?       – Ну, смотри, раз я не валяюсь пьяной в подворотне и не вернулась в общежитие, то все идет по плану.       – …       – Что?       – Ты точно замерзла или мне ожидать какой-то подвох?       – Да точно замерзла… – пробормотала я, скосив взгляд в сторону. – Хотя ничего не обещаю.       – Подойдешь ко мне ближе, чем на метр, я закричу.       – А сексуально будешь кричать? – что ж, эту фразу стоило кинуть хотя бы для того, чтобы посмеяться с выражения лица Юмичика. Злость вкупе со смущением – мое любимое. – Ладно-ладно, недотрога, не буду я к тебе приставать.       С ним действительно весело, и так приятно метаться своими неприличными шуточками, получая в ответ пусть и колючее, но не злобное раздражение.       Внутри дома оказалось потеплее, хотя, пришлось, как двум идиотам, искать керосиновую лампу, потому что после одиннадцати вечера отрубали электричество. К счастью, у старших офицеров имелись небольшие газовые плиты – в комнате Иккаку была такая же. Вообще удивлена, как у Иккаку хоть что-то работало… но это я к тому, что приготовить чай не составляло труда. Чтобы я согрелась, Юмичика нашел для меня плед… и метнул его в мою голову после очередной попытки в непристойные шуточки.       Стояла непривычная тишина. Кутаясь в шерстяной плед и ощущая, как тепло разливается по телу, обжигает горячей керамической чашкой пальцы, я попивала мелкими глоточками чай. Наблюдала за Юмичикой, сидящим напротив, да с недоверием отвечающим на мой пристальный взгляд.       В свете лампы черты его лица особо изящно подчеркивали тени, а цвет глаз казался темно-фиолетовым. Вероятно, он испытывал неловкость из-за повисшей тишины, хотя безмолвие доставляло мне удовольствие. Я любовалась им, мне было приятно находиться в его компании, не обремененной ничьим другим присутствием. От этого сердце начинало биться быстрее.       – О чем-то неприличном думаешь, да? – пробормотал парень, пряча лицо за чашкой с чаем, да буравя меня подозрительным взглядом.       Я тихо усмехнулась.       – Я ли? – лукаво уточнила я. – Это ты меня прижал к дереву, знаешь ли.       Помедлив мгновение, Юмичика медленно и шумно выдохнул, не меняясь в лице. Серьезно, напоминал чем-то недовольную бабку-сплетницу.       – Ты меня вынудила.       – Ох, боже, – едва удержавшись, чтобы не закатить глаза, я вновь отпила чай и уточнила: – Почему ты не хочешь просто признать, что тебе хотелось меня поцеловать?       У него лишь подбородок дрогнул, но сказать он ничего не смог, только промолчал и насупился, отвел взгляд. Похоже, даже для столь открытого в своих вкусах парня выражать эмоции и признавать свои желания оказалось сложно. Было бы обидно, не будь столь ожидаемо. Ему и так жилось как на иголках в одиннадцатом отряде. Не будь Юмичика действительно сильным воином, он бы здесь не продержался так долго.       И все же… сильный ты или нет, но стереотипность и шовинизм в каком-то смысле являлись визитной карточкой пацанского сообщества. Грустно.       – Со мной ты можешь быть честным, – улыбнулась я, – если хочешь о чем-то поговорить, я открыта для разговора на любые темы.       – Учту, – сдержано отозвался парень, зацепившись задумчивым взглядом за чашку в своих руках. Молчал он достаточно долго, чтобы я начала подыскивать новую тему для разговора. – Ты сказала, что тебе может нравиться много людей. Не думаешь, что… поспешила с тем, чтобы открываться именно мне? Ты ведь только-только начала осваиваться в Готее.       – Намекаешь, что мое поведение трактовалось тем, что меня с тобой и Иккаку связывает вся эта история, и я привязалась к вам, потому что не к кому было?       – Да.       – Ну… да, так и есть.       В недоумении посмотрев на меня, словно ожидая иного ответа, Юмичика оказался искренне озадаченным.       – Разве это плохо? – пожала я плечами, вновь сделав глоток чая, и вернула сосредоточенный взгляд на собеседника. – Вы мне оба нравитесь, вы помогли мне, заступились за меня. Почему нет? Я вполне уверена в своих решениях.       – Тогда… раз говоришь, что мы оба… то почему я? – стушевавшись, словно пытаясь уйти в глухую оборону и подкопаться к любой мелочи, Юмичика поднес чашку к губам, но так и остановился, не сделав глоток.       – А-а… как бы сказать… – действительно, вопрос любопытный, и я предпочла выдать первое, что пришло на ум: – Я ведь была им какое-то время. И… его тело вызывает у меня легкую неловкость, скорее, чем сексуальное желание. Ну, как сам с собой, понимаешь?       – Кхе-пф!        Мое откровенное заявление, произнесенное с невинной улыбкой, заставило Юмичику аж подавиться и расплескать горячий чай на руку. Чашку он чудом умудрился удержать в руках и, скалясь от боли, аккуратно опустил ее на поднос, принявшись размахивать обожженной рукой.       – Ты вообще нормальная такое говорить?!       – А что не так? Ты ж спросил, я честно ответила.       Ох уж эти ванильные гетеросексуальные мужики, не все они способны столь просто разговаривать о сексуальности с девушками. Хотя, учитывая, что японское общество довольно закрытое, то ситуация, пожалуй, складывалась еще хуже.       Вздохнув, я отставила и свою чашку на поднос, после чего подползла ближе к парню. Взяв тканевую салфетку, которой был накрыт чайник, я жестом попросила его протянуть ко мне руку. Получила в ответ до боли колючий взгляд с вытянутым в недоумении лицом, но осталась непоколебима. Сидела на коленях с протянутой рукой и смотрела в глаза Юмичике, пока он не отреагировал на мою просьбу, пусть и не без напускного недовольства.       Хотя, какое недовольство? Стеснялся он, вот и все.       – Я хочу быть… хотя бы постараться быть предельно честной с тобой, – подметила я, аккуратно промокнув тканью влажную от капель чая руку собеседника. Кожа на тыльной стороне покраснела от кипятка. – Я понимаю, что ты не привык к такому поведению, это ужасно неловко. Но лучше уж неловкость поначалу, чем злость в конце. Я не хочу злиться на тебя, Юмичика. И не хочу, чтобы ты на меня злился. Я хочу дарить тебе радостные эмоции, – притянув руку парня ближе и, придерживая его за пальцы, я легким поцелуем коснулась покрасневшего участка кожи. – Как ты хоть немного, но помог мне не унывать в последнее время.       Сказать, что я заставила его оторопеть, это ничего не сказать. Он не смутился, и не отвел взгляд, а продолжил смотреть в глаза, но с таким видом, словно заснул у себя в постели, а проснулся посреди необитаемого острова. Пошевелив пальцами, напрягся, вроде бы хотел одернуть руку, но не решился. Оказался на распутье, и понятия не имел, какую стратегию применить.       В его глазах так и читался немой вопрос: а что дальше-то мне делать?       Я не сдержала улыбку.       Отпустив руку парня и отстранившись, села на пол, полностью выпрямив ноги и укутавшись в плед. Похлопав себя по верхней стороне бедра, спросила:       – Приляжешь?       – З-зачем? – моментально напрягся Юмичика, отчего я тихо засмеялась.       – Ну, мое дело предложить – твое отказаться, я не настаиваю. Хочешь, я к тебе на коленки прилягу?       – Вот чего не хватало…       Ничего, привыкнешь, потом не оторвать будет. Это я гарантирую… учитывая твой характер, если все будет нормально, это мне придется жаловаться на постоянное внимание и потребность в близости с твоей стороны. Пользуемся шансом, как говорится.       Честно говоря, и не припомню, когда меня переполняли такие теплые эмоции. Словно в груди прыгали мелкие колючки, из-за которых щекотка никак не утихала, а только сильнее раздражала эмоции. Пусть и ожидая подвох, Юмичика все же прилег и опустил голову мне на колени, и я не нашла ничего лучше, как просто улыбнуться.       Это так приятно. Так волнующе. Не совру, сказав, что он был необычайно красивым молодым человеком. Утонченные черты лица, светлая кожа, насыщенный цвет глаз и острый глубокий взгляд. Мягкие губы, по которым я осторожно провела среднем пальцем. Острый подбородок, скулы. А главное, он знал, как подчеркнуть свою красоту, усилить эффект дерзости во взгляде.       Интересный парень. Так приятно смотреть на него сверху вниз, лежащего у меня на коленях. Ловить на себе его задумчивый взгляд, аккуратно гладить его щеку и просто наслаждаться тишиной, изредка прерываемой тихими выдохами.       – Ты… ничего не будешь делать?       Его растерянный вопрос вынудил и меня растеряться. Убрав свою руку от его лица и опустив ее к нему на грудь, я мгновение подождала и мягко улыбнулась.       – Я не хочу тебя принуждать даже к каким-то мелочам. Или… ты что-то хочешь?       Несмотря на серьезность в выражении лица, спокойствие, с которым Юмичика смотрел на меня, бешено колотящееся сердце выдало его волнение с потрохами. Я тоже волновалась, однако, чувствуя под ладонью быстрые удары, находила в этом что-то успокаивающее.       – А ты хочешь? – спросил парень.       Тихо, сдержано, продолжал цепляться за меня немигающим взглядом.       С едва уловимой надеждой, вынудившей меня довольно прищуриться.       – Я очень хочу.       Выждав мгновение, словно пытаясь закрепить для себя ситуацию, Юмичика приподнялся на локтях, намереваясь занять сидячее положение, однако на полпути к цели моя рука не позволила ему этого сделать. Застыв в недоумении, парень обернулся, и этих секунд хватило для меня, чтобы подползти к нему и забраться сверху.       Сидя поверх бедер офицера, смотря в его глаза, считывая эмоции, которые в нем теплились, вновь надавила на его грудь, когда он попытался полностью выпрямиться. Во взгляде так и читался немой вопрос, недоумение. Ведь я же сама сказала, что хочу, так почему противилась?       О нет, не противилась. Дразнила. Хитрой улыбкой и томным взглядом подчеркнула, что хочу не просто близости. Я хочу контроля. Я хочу почувствовать и насладиться им полностью, хочу увидеть, услышать, что он прятал внутри себя, каким еще желаниям не позволял выйти на волю. Я хочу достать каждое из них, хочу насладиться ими, хочу подарить ему наслаждение, подарить возможность открыть себя полностью.       Жаль, что это нельзя сделать за одно свидание. За одно прикосновение или поцелуй. Придется проделать много работы. Но и от этой мысли становилось не менее приятно.       Не менее приятно, чем, опустив Юмичика на спину, склониться над ним и мучительный миг дразнить теплым дыханием, скользящим по губам. По губам, что жаждали поцелуй. Мне не хотелось терять голову, но даже от такой близости под ребрами начинался дикий рэйв эмоций. Медленно, неспешно, растягивая мучительный момент удовольствия, я целовала его губы. Такие теплые, такие желанные. Придерживая за подбородок, с аккуратной настойчивостью пробивалась языком в его рот, заставляя протестующе замычать.       Нет. Увы, придется принять меня. Я тоже хочу, чтобы однажды ты столь же нагло целовал меня, но не сейчас. Сейчас ты полностью мой, ты позволил это… Или же нет?       Зацепившись за колючую мысль, будто за репейник, я разорвала поцелуй и отстранилась, медленно выпрямилась, продолжая смотреть на парня. Тяжело дышала, но задыхалась от эмоций.       Юмичика не выглядел обеспокоенным или сомневающимся, скорее, растерянным моим внезапным отстранением. Не хотела я перебарщивать, не зная его предел. Порой и настойчивый поцелуй мог напугать. Хотя не сказать, что я была настойчива… вообще не была… ни разу не была, блин. Боюсь уже на ровном месте.       – Все нормально?       И это он меня спрашивает. Блин, позор какой-то.       – Да, просто… боюсь перегнуть палку, поэтому сдерживаюсь, – с долей неловкости оправдалась я, почесав щеку.       – Ну… мне пока нравится, что происходит, – тепло улыбнулся парень, блеснув игривым взглядом. – Все происходит даже… мило.       Серьезно? Он мне вызов бросает?       – Ты что ли только притворялся неженкой? – нервно улыбаясь, не постеснялась я уточнить до боли раздражающую вещь. – Или на слабо меня берешь?       – И вовсе я не неженка, – закатив глаза, с брезгливостью подметил Юмичика. – Просто думал, ты тут начнешь как дикое животное одежду на мне рвать.       – Если тебя это заводит, могу устроить, – не смея давать ему и шанс расслабиться, я схватила его за отворот косоде, моментально заставив перемениться в настроении:       – Ладно-ладно, я же пошутил! – схватив меня за запястья, запричитал Юмичика, с искрой опасения одарив испуганным взглядом. – Не воспринимай ты так все всерьез… И правда, как животное.       – Что, очко сжалось, да? – грозно пробормотала я. – Еще раз так пошутишь, и никакой «красный» меня не остановит. Заставлю тебя кончать и плакать одновременно.       – …       – И это я еще цензурно выразилась.       Фыркнув недовольно себе под нос, я вновь выпрямилась и задержала на парне предупреждающий взгляд. Все же зря беспокоилась, этот петух только притворяется, что мои действия ему противны и вызывают брезгливость. На деле вон как ехидничает.       Помедлив, приглядевшись и подумав, за что может зацепиться внимание, взяла Юмичику за правую руку и аккуратно стянула с ее оранжевый рукав.       – Сними с себя ворот, – повелительно попросила я.       Хотела бы и сама снять, но что-то подсказывало, попытка сделать это опять обратит нашу ситуацию в каламбур, а нужно настроиться на определенную атмосферу. Юмичика помедлил с выполнением просьбы, тем не менее исполнил ее, избавившись от элемента одежды. И скривился от того, что растрепал себе волосы.       Такой очаровательный. А ведь я не припоминала, чтобы он когда-то ходил с открытой шеей, поэтому представшая картина разыграла аппетит. Опять что-то приятно закололо под ребрами.       Склонившись и подарив Юмичике новый поцелуй, почувствовала, как его пальцы коснулись моих колен, аккуратно скользнули вверх к бедрам. Легкая тактильность вызвала приятные мурашки, заставив улыбнуться, разыграться. Оторвавшись от губ парня, поцеловала его щеку, спустилась ниже и обожгла горячим дыханием ухо, вынудив невольно вздрогнуть и затаить дыхание. Интересная реакция, но недостаточно яркая, поэтому коснулась языком мочки уха.       Прикосновение оказалось достаточно чувствительным, чтобы застать Юмичику врасплох. Может, он и неосознанно схватил меня за плечи, резко втянул воздух сквозь стиснутые зубы, но реакция тела говорила за него. А когда спустилась ниже, прильнув губами к мягкой коже шеи, и вовсе заставила парня тихо засопеть.       – Щекотно, Рин…       Я только ухмыльнулась, продолжая оставлять влажные поцелуи, терзая Юмичику сладкой пыткой. Шея, ключицы – мне все нравилось. А еще нравился запах его кожи, запах волос, отдающий чем-то сладким и пряным. Не удержавшись, прикусила тонкую кожу на шее парня, вынудив его зашипеть и крепче впиться пальцами в мои плечи. Только этот жест не останавливал, а, напротив, разжигал азарт.       Отпрянув, чтобы полюбоваться парнем, не сдержала довольной хитрой улыбки. Каким же он был очаровательным, и во взгляде его пробудилось осознание, что так просто я не отпущу. Это его волновало, может, слегка пугало, как пугает что-то новое и необычное – адекватная реакция. Так-то я вообще даже не знаю, имелся ли у него опыт сексуальной близости. Боюсь, если спрошу сейчас, то заставлю его нервничать еще сильнее.       С одной стороны – это довольно соблазнительно. Но мне хотелось, чтобы и он хорошо, комфортно себя чувствовал. Получал удовольствие, а не беспокоился о каких-то предрассудках.       Выпрямившись, я сползла чуть ниже и присела на бедра парня, чтобы было удобнее развязать его пояс. Не терпелось освободить его от косоде, посмотреть на его обнаженное тело, целовать его плечи, грудь, провести пальцами по торсу и…       – Рин, стой.       Он попытался перехватить мои руки, но я отмахнулась, одарив его недовольным, предупреждающим взглядом. Развязав узел, аккуратным движением вытянула заправленный подол косоде, но едва я прикоснулась к обнаженному животу, как Юмичика вдруг резко поднялся, заняв сидячее положение. От неожиданности я аж отпрянула.       Немой вопрос, недоумение застыли в моем взгляде, а затем зацепили парня и осуждением. Не сразу поняла по его протестующему виду, который сменился легкой виной, что было не так. Он потянулся ко мне, но я отпрянула – буквально на сантиметры, но этого движения, а также холодного взгляда в моем исполнении хватило, чтобы заставить офицера стушеваться.       Хорошо, что понимал и не наглел. Я одобрительно улыбнулась, накрыла его щеку ладонью и, не смея разрывать зрительный контакт, подалась ближе. Прошептала:       – Сейчас я веду. Не перехватывай у меня контроль… будь хорошим мальчиком, и я награжу тебя, – облизнув его губы, я заметила, как он опустил взгляд и напряженно выдохнул. – Позволь мне эту вольность.       Вновь поцелуй. Легкий, но в то же время обжигающий, обжигающий душу, вливающий от одного влажного прикосновения губ всю страсть, что возрастала во мне с каждой минутой.       – Что бы ты хотел, чтобы я сделала для тебя? – шептала я, пока мои пальцы стягивали с него косоде, полностью оголяя верхнюю часть тела. – Что угодно… ну же.       Мои томные просьбы лишь сильнее заставляли его нервничать, и как бы это Юмичика не пытался скрыть, не получалось. Он задерживал на мне взгляд, потом сразу ронял его, явно не привык к подобному рода диалогу. Тем не менее парень довольно спокойно и сдержано спросил:       – Могу я раздеть тебя?       – Конечно, – тихо шепнула я, взяв его за подбородок и аккуратным жестом заставив поднять голову. – Только смотри на меня.       Не передать словами, как сильно мне захотелось в данный момент обратиться диким животным и наброситься на парня. Его взгляд вовсе не был наполнен смущением, он теплился волнением и желанием, которые возрастали от того, сколь медленно развивались события.       Мазохистское упоение растягиванием момента сводило с ума, кружило голову. Наблюдая за тем, как Юмичика развязывал узлы на моей одежде, подмечала, сколь дерганными в некоторые моменты становились его движения из-за того, что он нервничал. Естественно, наброситься друг на друга в порыве страсти было бы проще, но разве не в этой нервозности весь шарм и очарование? В прикосновениях, в поцелуях, во взглядах и шуме дыхания?       В том, как прильнув к его телу, едва косоде соскользнуло с моих плеч, я обняла парня и подарила ему чувственный, страстный, глубокий поцелуй. Он обнял меня в ответ, прижал к себе, скользя ладонями по пояснице, шумно выдыхая и позволяя прорваться тихому стону, когда я качнула бедрами.       – Не хочу… – разорвав поцелуй и тяжко выдохнув, Юмичика прошептал: – не хочу показаться идиотом, но… где у этой штуки застежка?       Не сразу сообразила, что речь шла о боди, но теперь стало понятно, почему парень так скрупулезно пробегал пальцами вдоль спины. Честно говоря, не сдержала тихий смешок.       – О, здесь свои секреты, – чмокнув Юмичику в губы и вынужденно освободив его от своей персоны, поднялась на ноги. – Минута лирического отступления.       Для начала требовалось освободиться от штанов, благо, пара волшебных движений, и шаровары сами слетали с меня, словно держались всегда на честном слове. Вот только без одежды оказалось стоять посреди комнаты довольно прохладно, так что, решив не терять момент, подобрала плед и расстелила его на татами. Присела на него, поманив к себе Юмичику.       Подтянувшись ближе, он, как я поняла по замыслу, хотел подползти и оказаться сверху, но я с игривой ловкостью остановила его, уперев ногу о его плечо. Эффект был молниеносный, парень аж шикнул и вздрогнул, но далеко не от накативших эмоций.       – Почему у тебя ноги такие холодные? – даже с каким-то испугом спросил Юмичика.       – Ну, тут не жарко, знаешь ли, – лукаво улыбнулась я, надавив на плечо собеседника и заставив его присесть на колени. Ступня соскользнула ниже, заставив парня перехватить ее и сжать в теплой ладони.       Я улыбнулась. И улыбнулась еще шире, когда почувствовала прикосновение губ на щиколотке. Закрыв глаза и медленно выдохнув, преисполняясь удовольствия, растворяясь в нежных прикосновениях. На ногах поцелуи ощущались по-особенному. Намного мягче, ласковее. Такой контраст с прикосновением ладоней: несмотря на то, что Юмичика старался ухаживать за собой, мозоли от тренировок невозможно вывести никакими маслами и процедурами. Парень и сам являлся ярким контрастом.       От осторожных, и в то же время чувственных прикосновений у меня все сжималось внутри. Несмотря на холодные ноги, остальное тело пылало.       Скинув ногу на пол, я поднялась на колени и нетерпеливо прильнула к Юмичике. Хватит с меня игр, не могу уже… не могу смотреть на него и сдерживаться, хочу большего. Хочу целовать его до истощения дыхания, пока легкие не начнет жечь от нехватки воздуха. Хочу чувствовать его всем телом, чувствовать внутри себя. Оставлять на его коже поцелуи, слышать его томное дыхание и стоны, ощущать прикосновение теплых пальцев, видеть его влажный от желания взгляд…       – Прикоснись ко мне…       – Что?       – Расстегни кнопки на боди между ног. И прикоснись ко мне.       Столь требовательное заявление, сопровождаемое пристальным хищным взглядом, вынудило Юмичику на мгновение растеряться, чуть отпрянуть. Однако, крепко держа его за плечи, не позволила отстраниться.       Он исполнил просьбу. Но по тому, сколь нервно блуждали его руки по моим бедрам, да и потому, как он быстро опустил взгляд, все же убедилась – парень нервничал. Поэтому проваливал попытки расстегивать кнопки. И от каждого его прикосновения меня словно током передергивало, я тихо выдыхала и прикрывала глаза.       Чертов боди. Вот уж точно какой-то пояс целомудрия на минималках.       Его рука касалась меня легко и опасливо, словно невзначай дотрагивалась пальцами до внутренней стороны бедра. Это так раздражало, и оттого заводило сильнее. Взяв Юмичику за кисть, опустила его ладонь себе между ног и не позволила отстраниться. Странным казался его уверенный спокойный взгляд, никак не сочетающийся с робостью движений. Или все оттого, что я вела эту игру?       Задав ритм движения его пальцев, прикрыла глаза и, тихо смакуя момент наслаждения, прижалась к нему поближе. Моя грудь упиралась ему в лицо, он уткнулся в нее, оставлял поцелуи, обжигающие горячим дыханием даже сквозь ткань одежды.       Красиво… он выглядел так красиво.       Подавшись эгоистичному порыву, я вцепилась в волосы парня и медленно оттянула его голову назад, вынуждая посмотреть на себя. Так удобно, когда у парня длинные волосы, можно считать дополнительным бонусом.       – Хочешь меня? – прошептала я, наблюдая за блеском глаз, затуманенных желанием.       – Да.       Ответ прозвучал тихо, кротко.       Недостаточно для меня. Я хотела услышать больше чувств в голосе Юмичики, увидеть, как желание бьет из него ключом. Поэтому, пусть и не без сожаления, перехватив его руку, что ласкала меня мгновение назад, я крепко сжала ее за запястье. Потянул вверх, приблизив практически к самому лицу, и наблюдала, как блестели от влажных следов пальцы парня в тусклом свете лампы.       – Как-то неуверенно прозвучало. А сейчас? – повторила я, подавшись чуть ближе и обхватив губами липкие пальцы буквально поверх кончиков.       Провокационный выпад определенно не оставил Юмичику равнодушным, я увидела, как расширились его зрачки от накативших эмоций. Поддавшись порыву, он набросился на меня с жадным поцелуем, завалив и прижав к полу. Мне удалось только пискнуть от удивления, и хоть не сказать, что внезапная смена положения чем-то расстроила меня – наоборот, тело аж передернуло от скачка адреналина, – мысленно я возмутилась.       Возмутилась нетерпению, с которым Юмичика едва ли не кусал мои губы. Отбросив сдержанность, сжимал мою грудь, обжигая теплом своих ладоней. Он был таким горячим, согревающим. Хотелось обнять его, утонуть в нем. Отдаться, в конце концов, этому пьянящему чувству, и пропади оно пропадом.       Парень отстранился от меня буквально для того, чтобы окончательно избавиться от пояса и штанов. Можно, конечно, было бы остаться в своем нынешнем положении, позволить ему взять верх, насладиться победой в этом странном поединке. Но толика возмущения перебила желание расплыться лужицей, уж куда сильнее во мне горела иная страсть.       Воспользовавшись моментом и толкнув Юмичику ступней в грудь, вынудив с удивленным вздохом упасть на спину, я тут же подскочила и запрыгнула на него сверху. Схватив за плечи, он попытался скинуть меня, но я уперлась правой рукой о пол, в то время как левая крепко, отчасти болезненно, вцепилась ему в подбородок, пока мои губы впились в его рот. Активное сопротивление удалось подавить прикосновением бедер к его оголенному паху. Буквально пара покачиваний, и вместо недовольного мычания я уже слушала сдавленный, якобы протестующий тихий стон.       О собственном возбуждении подсказывало, сколь легко я скользила промежностью по твердому члену парня. Не удержалась и засмеялась с долей издевки, продолжая держать наши губы в поцелуе. И лишь убедившись, что бунт подавлен, помогла Юмичике войти в себя.       Черт возьми… пиздецки охуенное ощущение.       – Черт… почему ты такая горячая? – путая прерывистое дыхание и пытаясь проглотить стон, которому не позволяла вырваться мужская гордость, прошептал Юмичика.       Я вновь тихо засмеялась.       – Полагаю, ты это в прямом смысле, да? – тихо выдыхая слова под стать движению бедер, чтобы погрузить член парня еще поглубже, я быстро стянула с себя мешающий боди. Стала выглядеть не менее растрепано. – А теперь… ты можешь целовать меня.       Склонившись над Юмичикой и подарив ему кроткий поцелуй, я аккуратно взяла его руки и накрыла ими свою грудь.       – Ты можешь трогать меня везде, сжимать мою грудь, мои бедра… и чем крепче, тем лучше. Не бойся сделать больно, не сдерживайся. Я скажу, если что-то будет не так. – Качнув бедрами и заставив парни нахмуриться, напряженно вздохнуть, я оперлась руками о пол по обе стороны от его головы и добавила: – Я собираюсь лишить тебя всех чувств, милый…       «Я собираюсь трахнуть тебя» прозвучало бы куда более правдоподобно. Однако, кто тут кого еще хотел трахнуть, да?       Игры и сдержанность, словно закуски, отошли на задний план перед главным блюдом. Движения, вздохи, ощущения – все сплелось в какой-то клубок, из-за которого тело разрывалось изнутри. Мне так нравилось, так нравилось поддаваться какому-то животному желанию не только чувствовать, как Юмичика проталкивался в меня все резче с каждым движением. Кусать его шею, оставлять следы от зубов, нравилось хватать за плечи, впиваясь ногтями до того, чтобы парень в исступлении шипел и бросал на меня протестующий взгляд.       А я не останавливалась, наседала сильнее, провоцируя его поступаться сдержанностью. Его ладони, что скользили по бедрам, сжимали мои ягодицы все крепче – вот оно, наслаждение. Наслаждение даже в боли, которую вызывали эти грубые… но недостаточно грубые прикосновения. Мне хотелось больше, хотелось почувствовать всю остроту ощущений, как невидимые иглы пробегали по коже на местах, которые сдавливал и хватал парень.       Быть может из-за продолжительной прелюдии я оказалась чересчур возбуждена, отчего довольно быстро почувствовала, как низ живота начал наливаться пульсирующим жаром. Хотелось и растянуть удовольствие, и в то же время поскорее насытиться моментом. По нетерпеливым рваным движениям Юмичики – как он сильнее сжимал мои бедра, подаваясь навстречу, как притягивал к себе и жадно целовал губы, – поняла, что он тоже не собирался растягивать момент.       Взять все и сразу. Это так дразнило, так заводило. Влажные звуки, которые издавали наши тела. Шумное дыхание, смешанное со стонами.       Почему он такой притягательный? Еще более желанный и манящий? Мне хотелось, чтобы парень стал полностью моим. Чтобы блестящий вожделенный взгляд его фиолетовых глаз всегда был направлен только на меня. Чтобы его губы шептали только мое имя. Чтобы тепло его ладоней принадлежало лишь мне.       Момент оргазма чуть не отправил меня в нокаут, наполнив тело переизбытком энергии, из-за которого хотелось сжаться, скрутить и, честно, просто раздавить парня в своих объятиях.       Из горла вырвался громкий стон. Я прижалась к Юмичике, заставив его своим яростным – иначе не скажешь – порывом остановиться, замереть и прочувствовать, как я сжимала его внутри себя пульсирующими спазмами.       За мигом напряжения по телу разлилось успокаивающее расслабление. Крышесносно.       Я помутненным от удовольствия взглядом глянула на Юмичику.       – Мне остаться в таком положении? – прошептала я, чуть приподнявшись на локтях, опираясь ими о плечи парня. – Или закончить за тебя?       Аккуратным движением убрав у него со лба сбившиеся пряди волос, почувствовала, как одна из его рук ухватила меня за бедро, а другая притянула к себе, как бы говоря, чтобы я замерла и не двигалась. Так я и сделала. Закрылась носом в шею парня, обжигая его кожу горячим дыханием и прикосновением теплых губ, ощущая, как он подается бедрами мне навстречу все быстрее и быстрее.       Как же хорошо… И не только от физических ощущений. Когда Юмичика достиг пика удовольствия, мне казалось, что частица его наслаждения передалась мне через звук его голоса, срывающегося в приглушенном стоне. Через крепкие объятия, жар его тела, липкую от пота кожу. Все это словно пробиралось глубоко в душу, растекаясь сладким наслаждением. И, конечно, мощные удары сердца, которые я слушала, лежа у парня на груди. Как и его шумное дыхание.       Он такой теплый, такой… честно говоря, голова едва ли соображала, чтобы помочь мне выразить всю гамму переполняющих эмоций. Прохлада в комнате ярко контрастировала с жаром разгоряченных тел, мне не хотелось отрываться от Юмичики. Так приятно лежать на нем, пока он все еще находился внутри меня, пока переводил дух. Это оказалось сродни запретному плоду удовольствия.       Он гладил меня по спине, я же водила пальцами по его плечам.       Не хочу, чтобы это заканчивалось… так бы и растворилась в моменте.       – Ты… в порядке?       Его вопрос вынудил меня удивиться, оторваться от бесцельного растягивания момента и с удивлением поднять голову, чтобы перехватить взгляд парня.       – Почему спрашиваешь?       Задумавшись на мгновение, Юмичика тихо выдохнул и отвел взгляд. Не сказать, что в смущении, скорее, слегка озадачено.       – Ты просто… так сильно меня сжала, схватила…       – О-о, – с ехидством улыбнулась я, подавшись вперед и накрыв губы Юмичики легким, чувственным поцелуем. – Это я еще сдерживалась, чтобы тебя не пугать. Так-то мне хотелось еще укусить тебя и схватить за волосы.       – Кусать-то зачем? – с каким-то расстройством поинтересовался парень.       – Если скажу, что ты очень сладкий, поверишь мне?       – Ой, да иди ты…       Я скривила в хитрой ухмылке лицо, но дождавшись, когда Юмичика вернет мне взгляд, уже более серьезно подметила:       – Спасибо, что доверился. Надеюсь, мы повторим с тобой это не раз… и не два. И не три.       – Пф… – будто обиженный ребенок отреагировал парень, постепенно возвращая себе трезвость мысли, а заодно и знакомую привычку испытывать неловкость из-за моих провокационных высказываний. – У тебя хоть когда-нибудь мысли к сексу могут не сводиться?       – И это спрашивает парень, который все еще находится во мне? – риторично полюбопытствовала я, заставив собеседника сильнее смутиться. Раздраженно смутиться, если на то пошло. – Ладно, не дуйся. Ты мне правда очень нравишься.       – Ох… и что теперь? Мы типа… парочка?       – Если хочешь, можем держать наши отношения в секрете. Как я поняла, ваши ребятам не особо жалуют меня из-за… недоразумения.       – М-да… прости за это.       – Нет, вашей вины тут нет с Иккаку, наоборот, я должна поблагодарить вас. Вы хотели сделать, как лучше. Просто… давай не будем все усложнять. Пусть все идет, как идет. И наше с тобой времяпровождение будет маленькой общей тайной. Но надеюсь, это действительно сможет стать… чем-то большим. Я не прочь… чтобы мы стали парочкой.       – М-да, и не знаешь, радоваться такой девушке или нет.        Его напускное недовольство заставило меня тихо засмеяться.       – Не могу обещать, что ты всегда будешь радоваться со мной. Но я постараюсь, чтобы хороших моментов уж точно было больше, чем плохих.              

I surrender to your heart babe do anything that you want me to do please be tender I'm in your hands girl this is a feeling I never knew Rainbow – I surrender Я сдаюсь твоему сердцу, малыш, Делай со мною все, что ты хочешь делать, Пожалуйста, будь нежной, я в твоих руках, девочка, Это чувство, которого я никогда не знал.