Имя мне Пустота

      Удар обрушился столь стремительно, что еще момент, и лезвие снесло бы мне половину головы. Я, конечно, всякого ожидала, но не того, что этот идиот будет нападать на меня с явным намерением убить.       Отклонившись от пронесшейся перед лицом катаной, я отпрыгнула в сторону и, перенаправив реацу в металлический посох, с криком обрушила оружие на Иккаку. Парень ловко уклонился от удара, и тем не менее его отбросило воздушной волной – на месте, куда упал наконечник, земля покрылась трещинами.       – Смотрю, не жалеешь сил, – усмехнулся офицер. – Не боишься выдохнуться?       – А ты не боишься, что превращу тебя в лепешку, если будешь поддаваться, а? – прикрикнула я, бросаясь на соперника.       Тело прекрасно слушало мои команды. Реагировало на выпады Иккаку, руки интуитивно перехватывали оружие удобнее, то блокируя, то перехватывая атаки. Отбиваясь от катаны, которая так и норовила цапнуть меня по телу, чуть не угодила под удар ножен, которые парень использовал не только как орудие защиты. Тем не менее я успела уклониться, подавшись назад, а затем сделала отпрыгнула еще раз, сделав сальто в воздухе.       Выпендривалась ли я? Разумеется.       Тяжелое дыхание уже стало привычным, посох удобно лежал в руках, а энергия переполняла меня изнутри. За минувшее время прогресс был на лицо, и речь не только мастерстве ближнего боя. Я научилась контролировать реацу, держать ее в узде, словно дикое животное. Боялась, все еще боялась, конечно, что может случиться непредвиденное. Однако за последние полгода даже в лабораторных условиях не происходило никаких инцидентов.       Поэтому…       – Мы так и будем топтаться на уровне детского сада? – бросила я противнику, глумливо усмехнувшись. – Или же, наконец, начнем нормально драться?       – Думаешь, я жалеть тебя буду?       – Как видно, жалеешь. Давай, – заняв боевую стойку, я выпустила на свободу поток обжигающей энергии, да блеснула азартным взглядом. – Советую быть серьезным, иначе я от тебя мокрого места не оставлю.       – Пф! Сама напросилась! – оскалился Иккаку и, подпрыгнув, сложил в параллель ножны и катану, воскликнув: – Расти, Хозукимару!       Давление духовной энергии со стороны противника возросло в разы, заставив меня более серьезно, и в то же время с еще большим азартом, отнестись к поединку. Поэтому, прокрутив в руках посох, удобнее сжала его и прыгнула навстречу парню, стараясь не скупиться на реацу. Концентрируя рейши в ногах, помогла себе ненадолго задержаться в воздухе, встречая атаку, после которой меня отнесло прочь.       Иккаку также отбросило обратно на землю, но, умело приземлившись на ноги, он вновь с диким воплем набросился на меня. В долгу не осталась, отзеркалив удар. Если бы не реацу, руки жутко начали бы болеть от мощи, которую на меня обрушал противник. Тем не менее сражаться с офицером оказалось отчасти просто, для меня он был наилучшим… и в то же время наихудшим противником. Потому что, тренируясь с Иккаку последний год, я не только изучила вдоль и поперек его стиль боя. Он также знал, какие места у меня являлись наиболее слабыми.       Отсутствие духовного меча мне компенсировала сила. Поскольку искусственно выращенное тело обладало повышенной физической и духовной выносливостью, мне не составляло труда вкладывать в удары большое количество реацу. У этого, правда, имелись и свои минусы – кулаки-то, может, и выдерживали давление, а вот об оружии такого не скажешь.       Перескочив через противника, опустилась у него за спиной и замахнулась жезлом, однако, ловко перехватив и подставив под удар нагинату, парень пусть и отлетел прочь, но сохранил равновесие. Защитился от волны реацу, отчего мой посох погнулся, словно я ударила им с первой космической скоростью по куску бетона. И теперь, с недовольством осмотрев свою «л»-образную палку, выбросила ее. Можно, конечно, биться голыми руками, как та же Нему, которая занималась моей основной боевой подготовкой. Но в отличие от девушки, мое тело не модернизировалось под стать настоящему киборга-убийцы.       Ладно, тогда, может, хоть в этот раз получится?..       – О Господин! Тот, кто носит маску из плоти и крови, кто повелевает всем сущим, кто парит на крыльях, тот, кто поименован человеком! – скороговоркой произнося заклинание и формируя в выставленных друг напротив друга ладонях сгусток реацу, я с волнением обнаружила, что противник готовился броситься мне навстречу. – Истина, сдержанность! В стену снов невинных вонзи свои когти! Хадо №33: Сокацуй!       Ну…       Что сказать?       У вас когда-нибудь взрывались в руках петарды? Только в разы мощнее тех, которые продавали в девяностые на блошиных рынках. М-м? Не знаю, почему именно эта ассоциация возникла при ослепительной вспышке, сорвавшейся с ладоней всплеском голубого пламени. Сгусток реацу ударил вперед, однако моментально потерял форму контроля, разорвавшись взрывной волной, отбросившей меня назад.       Отлетела я не сказать, что далеко. К счастью, меня лишь протянуло по земле до грани мерцающего барьера. В голове звенело, я даже не скрывала своего расстройства, смотря в небо, огороженное защитным куполом. Тихо, но тяжко замычав, поцокала языком.       Пиздец. Да как вообще это демоническое искусство можно освоить? Не из жопы же у меня руки росли…       – Рин-сан! Вы в порядке?       Отвлекшись на звонкий, обеспокоенный высокий мужской голос, я задрала голову и увидела по ту сторону барьера невысокого паренька с собранными на макушке хвостиком.       – О, Цубокура, привет.       – Что вы делаете? Акон-сан же говорил, что вам нельзя использовать кидо. Ваша реацу для этого…       – У меня сломалось оружие, что мне?.. – уже было капризно запричитала я, однако наш короткий разговор перебил до боли оглушительный вопль:       – Йа-а-а-а! Чего разлеглась, а?!       Выпрыгивая из облака дыма, да летя на меня с замахом нагинаты, Иккаку явно не намеревался сдаваться. Чем испугал меня до дрожи в пятках, заставив с визгом подскочить и отпрыгнуть прочь от тяжелого удара, под которым земля промялась и поднялась пыль.       – Отсутствие оружие не является оправданием!       – Лысый ты ублюдок, а ну успокойся!       – Ты кого лысым назвала?!       – Но ты же действительно лысый!       – Да как ты смеешь!       Замахнувшись нагинатой и ударив мне в спину волной реацу, офицер отправил мою удирающую задницу пусть и в короткий, но довольно показательный полет. Хорошо, хоть стандартную униформу для боя надела, а то сверкала бы тут своим персиком направо и налево.       – Офицер Мадараме, попрошу прекратить бой. Этого более, чем достаточно, – окликнул парня Акон, а затем обратился к своим людям: – Показатели в норме, можете снимать барьер.       Господи… как же больно и унизительно… все размышляла я, лежа на груди и даже не зная, что хуже: встать и перетерпеть боль от побоев, или же спокойно себе лежать, но отдавить сиськи.       Почему для меня не нашли тело мужика, а?.. В такие моменты очень хотелось опять стать мужиком.       Проверочные бои проводились примерно раз в две недели, во время них ученые следили за тем, насколько удалось стабилизировать мою реацу, и как она себя вела в условиях реального боя. Учитывая, что Иккаку являлся моим фактическим наставником – о, эти мгновения позора в попытках уговорить его стать моим тренером, – то его и привлекали в качестве моего оппонента. Так-то на таких «прогонах» меня стандартно пинала Нему. И ее я боялась куда сильнее Иккаку.       С тех пор как я начала жить в новом теле прошло уже где-то полтора года. Или даже чуть больше. Зима только-только закончилась, а уже весь снег сошел. Зима вообще выдалась довольно теплой и, в то время как многие радовались приходу тепла, шинигами, увы, думали о другой проблеме. О ежегодных военных учениях.       – Я в тебе разочарован! – вернув занпакто обычную форму катаны, Иккаку с откровенным недовольством зашипел на меня, словно дикий кот. – Ну, сломалось оружие, и что такого? Ты же кулаками можешь махать!       – Против твоей нагинаты? Как ты себе это представляешь? – нахмурившись, пробубнила я и поднялась с земли, не переставая кривить лицо.       – Жалкие оправдания. Как ты собралась пробиваться в наш отряд?       – Да не хочу я в ваш отряд, мне и тут неплохо! – взвинчено бросила я, заставив собеседника недовольно покачать головой и нахмуриться. Чуть ли глаза не закатил от раздражения.       – Ладно, если я больше не нужен, то пошел.       – Но, эм… офице… а-а… – увы, но неловкое бормотание моего тески Рин Цубокура Иккаку красноречиво проигнорировал, направившись прочь с недавнего поля боя.       Учитывая, что у Маюри всерьез развивалась аллергия на членов одиннадцатого отряда, наши бои «в научных целях» было разрешено проводить только на полигоне. Своих сотрудников, при всем отсутствии жалости и сочувствия к оным, капитан не хотел пускать ко мне в клетку в качестве пушечного мяса. Мозги он ценил больше силы. Поэтому, «хоп-хоп, вы вообще-то полтора года назад подписали соглашение о неразглашении и забыли прочитать текст мелким шрифтом о том, что вас могут привлекать к работе и так далее» – и Иккаку в первых рядах стоял надрать мне зад.       Хотя, как стоял в первых рядах? После того как я уговорила его тренировать меня, он совмещал приятное с полезным. И не просто так. После того скандала, когда святая пацанская братия обвинила Бибо и Боба в том, что они якобы пытались пропихнуть меня в свои ряды да без вступительного экзамена – аля побей или будешь побитым, – у третьего офицера словно пунктик какой-то возник. Не знаю, какая его муха укусила. Поначалу просто тренировались, а затем я все чаще слышала изречения в духе «да тебя с такими навыками сразу выкинут из отряда нашего» или «да как ты собралась в наш отряд вообще поступать?»       А проблема в том, что… никак. Я не собиралась. Да, я рыдала о том, что мне, как недавнему лаборанту, платили копейки, однако шовинизм и сексизм, с которыми я сталкивалась, встречаясь с членами одиннадцатого отряда… Упаси бог, но я уже несколько раз чуть не сорвалась.       Хотя это тоже было не столь острой дилеммой, тогда меня еще успокаивала мысль, что деньги окупят презрение мужиков. Но затем меня как повысили до старшего лаборанта и семнадцатого офицера. А два месяца назад как накинули аж ранг девятого офицера и повысили до ассистента… Я аж присела. Потому что это было очень подозрительно.       И только месяц назад поняла – почему.       Хотелось, конечно, верить, что мой интеллект поднялся в глазах коллег-ученых. Поднялся, чуть выше интеллекта шимпанзе, и тем не менее… Но все оказалось не так романтично.       Все из-за военных учений.       Потому что кроме киборга-убийцы особо любителей помахать кулаками у двенадцатого отряда не было, а выиграть хотелось, ибо победа сопоставлялась пропорционально размеру дальнейшего финансирования. В учениях принимали участие лучшие бойцы в группах по пятьдесят человек. В этой группе должно находиться минимум три старших офицера до десятого ранга, не считая лейтенанта.       Улавливаете, да? Это я стала тем пушечным мясом…Хотя, не совсем так.       Все было красиво только на бумаге. В двенадцатом отряде мало быть только офицером. Без научной степени и высокой должности в НИИ ты можешь быть хоть четвертым офицером, но по факту тебя будут ценить куда ниже того же пятнадцатого офицера, который, например, руководит каким-то отделом.       Так что зарплата у меня была не сказать, что прям как у девятого офицера. Скорее, как у… девятнадцатого. Но хоть теперь не голодаю. Даже пару раз в месяц можно в бар заглянуть.       Да, не спорю, было бы классно носить высокое звание, да тыкать всех этим в лицо. Быть может, я бы и польстилась на должность четвертого офицера, тренируясь, чтобы победить Юмичику в бою. Но станут ли меня, даже после гипотетической победы над парнем, уважать? Несмотря на вроде как позабытый скандал, косые взгляды не исчезли.       Нет. На меня даже смотрели не косо. А как на… как на девушку. Не знаю, даже с чем сравнить. Если старшие офицеры еще более-менее сдерживали свои мысли, относясь ко мне довольно адекватно и нейтрально, то про подавляющую толпу лучше промолчать.       И в этом заключался основной конфликт. Иккаку не видел в этом проблемы. Говорил, что мне достаточно доказать всем всё силой, и тогда никто не посмеет что-то сказать. Ага. Как же. Только кто будет в вашем отряде заниматься операционной деятельностью? Я. А станут ли меня с тем же успехом слушать и бояться мужики-шовинисты?       Может, я просто накручиваю себя. Но…Я предпочитаю рассчитывать на неприятную реальность, а не верить в розовые воздушные замки. Оценивать наиболее плохие расклады и не соваться туда, где мне будет хуже.       – Рин-сан, вы меня слушаете?       – А ой, прости, – одернула я себя, даже как-то удивившись тому, сколь неожиданно передо мной оказался Акон. – Задумалась. Что… как результаты?       – Как мы и ожидалось, все в пределах нормы, – подметил мужчина, – однако я просил не использовать кидо. Ведь говорил и не раз, что тип вашей энергии не подходит для использования демонического искусства.       – Надо же мне было как-то от Иккаку отбиться, – словно маленький ребенок недовольно пробормотала я.       Пусть меня и удалось стабилизировать, а вот избавиться от пустификации – нет. Именно поэтому ученые так неохотно давали мне свободу действия во время боев. Я выходила в патрули уже несколько раз, и меня постоянно отправляли в сопровождении кого-то из отряда кидо, чтобы в непредвиденном случае меня можно было запечатать или удержать.       Демоническое искусство предполагало использование чистых рейши, а моя пустифицированная энергия не подходила для стабилизации заклинаний. Даже кидо ниже десятого уровня вызывало у меня проблемы.       И не только это.       Я осмотрелась: члены двенадцатого отряда, отслеживающие мой бой, а также державшие барьер, постепенно собирали портативную технику. Готовились уходить.       – А в остальном как обстоят дела?       – Если говорить в целом, то хорошо. Никаких всплесков энергии и аномальной активности. Думаю, с такими показателями капитан без сомнения даст разрешение на ваше участие в военных учениях.       – А разве списки уже не подали? Там ведь за неделю – крайний срок подачи.       – Верно, мы одобрили вас предварительно. В случае форс-мажора заменили бы.       – Ты так во мне уверен…       – А вы сомневаетесь?       Все были так уверены во мне, а я никак не могла перестать цепляться за всякие мелочи, от которых мурашки пробегали по спине.       – Акон, со мной точно все в порядке? – вернув беспокойный взгляд на собеседника, я уточнила: – Нет ничего странного?       – Мы делали общую диагностику стандартно, ничего не было выявлено. Вас опять мучают головные боли?       – И еще тошнота. Я ведь не могу?..       – Нет, вы не можете забеременеть, – на опережение отозвался мужчина, потому что я его этим вопросом пытала практически двадцать четыре на семь. – Возможно, нервная напряженность. Вам стоит больше отдыхать и правильно питаться. Вы же следите за своим рационом?       Следить-то следила. Ох… может, действительно зря себя накручиваю? А тошнота – результат того, что вчера обожралась печеньем, которым меня угостила Хинамори? Ежемесячная встреча отряда сплетен прошла удачно… с осуждением девушек о том, что я опять всех объела.       Весна 2001 года. Быть может, я переживала из-за того, что вот-вот события начнут двигаться по сюжету, а я так ничего и не предприняла, дабы улучшить ситуацию или подсобить? Но чем я могла улучшить ситуацию, да? Подставлять себя и совать нос к Айзену ради… чего? Сами справятся. Для меня перестановка фигур на шахматной доске особо судьбы не меняла, если все пройдет по каноничному развитию событий, то так даже лучше. Никто из близких мне не погибнет, разве что Хинамори…       Ох… все же, как бы ни пыталась намекнуть ей, что не стоит так всецело обоготворять своего капитана… Воспринимала девушка мою критику в штыки. «Ибо не понимала, насколько капитан Айзен хороший». Переубедить в чем-то ее не удастся. Мне искренне хотелось уберечь ее от вероломного предательства, от того, как эта скотина вытрет о нее ноги.       Но боялась… боялась того, что попытка защитить Хинамори обернется тем, что в мою грудь всадят катану. Вот и думай, как лучше поступить. Играть героя или свою жопу спасать.        Убедившись, что мое присутствие более не требовалось, я поспешила нагнать Иккаку, который, похоже, уже успел покинуть полигон. Разумеется, предварительно отправила всем моим любимым ученым воздушные поцелуи, чтобы посмущать. Об Акона, правда, мои знаки внимания разбивались, как волны о скалу. Непробиваемый профессионал, черт возьми. Даже злость брала.       А вот офицер одиннадцатого отряда будто и не замечал моих призывов подождать, шел себе неспешно, да будто напрягся сильнее, когда я нагнала его.       – Блин… ты хоть остановился бы…       – Значит, будешь принимать участие в учениях? – без увиливаний перешел сразу к делу Иккаку, даже не глянув на меня. Смотрел перед собой с хмурым видом, отчего уж думала, опять чем-то не угодила. Но затем он жестко улыбнулся. – Отлично. Думаю, это будет идеальная возможность.       – О чем ты?       – О должности четвертого офицера, разумеется. Других свободных мест у нас нет, поэтому тебе придется победить Юмичику. Правда, у нас тут уже пытались три человека бросить ему вызов…       – Пытались?       – Ни черта у них не получилось.       Поднятая тема вызвала дискомфорт, до боли знакомый и отягощающий, словно я была ребенком, которого родитель в принудительном порядке толкал навстречу победам. Победам в соревнованиях по игре на контрабас балалайке.       – У тебя тоже, конечно, шанс пятьдесят на пятьдесят. Твое преимущество в большом запасе реацу и выносливости, к тому же я тебя обучал, поэтому считай, что это мое задание, как наставника – бросить вызов Юмичике. И плевать мне, что вы там обжимаетесь. Он тебя точно жалеть не будет, и…       – Подожди, Иккаку. Разве… разве не логично для начала убедиться, что мои силы стабильны?       – А разве мы только что в этом не убедились? Ой, да хорош уже искать отговорки, у тебя…       – А что… – остановившись и, набравшись терпения, я произнесла: – что, если я не хочу?       Знала ведь, что рано или поздно придется ему в лицо это сказать прямым текстом, раз он не понимал намеков и косвенных вопросов. Или все же понимал, но отказывался слушать меня?       Эта мысль пришла на ум, как только Иккаку вдруг замер и остановился, не двигаясь, несколько секунд, словно набрел на невидимую стену. Он нес катану, закинутую на плечо, и по тому, как сжались его пальцы вокруг ножен, я осознала, что разговор будет не из приятных.       – Что?       Его голос – словно укол ледяной иглы.       Главное спокойствие. Выдохни, Рин.       – Иккаку, я множество раз подводила к этой теме, но ты либо не понимал, либо не хотел понимать. Поэтому спрошу сейчас. А что, если я не хочу становиться четвертым офицером и вступать в одиннадцатый отряд?       – …       – Иккаку…       – Да ты… Да ты издеваешься?! – вдруг вспыхнул парень, и с раздражением, с откровенным негодованием обернулся ко мне.       Блин. Ожидала, конечно, что отреагирует не столь ярко.       – Послушай…       – Нет, это ты меня послушай! Ты серьезно говоришь об этом?       – Разумеется, я серьезно говорю об этом, – смотря собеседнику в глаза, в которых уже начали блестеть искры злости, я медленно выдохнула и добавила: – И не раз говорила, но ты не сл…       – То есть для тебя остаться в двенадцатом отряде лучше? После всего того, что они сделали с тобой?!       Видимо, что бы я не сказала, он будет кричать в ответ. Учитывая, что опешившим от внезапной неожиданности парень никак не выглядел, он просто надеялся, что мне не хватит смелости все высказать ему в лицо. Полагал, будто своим авторитетом и «сделай и умри, умри, но сделай» заставит меня идти по заранее выбранному сценарию.       – Ну а что они со мной сделали? – спросила я. – Если подумать, они обошлись со мной относительно гуманно, и до сих пор помогают мне. Они приняли меня в свои ряды и…       – Да если бы ты не сбежала, ни черта бы они так добры с тобой не были!       – При всем уважении, но, если бы и я вам с Юмичикой не угрожала непристойностями, вы бы тоже со мной осторожничать не стали, – почувствовав укол раздражения, позволила я язвительности промелькнуть в голосе. Но подавив желание поддаться раздражению, взяла себя в руки. – Вы все считали меня врагом, Иккаку. Вы. Все. Юмичика сам сдал меня двенадцатому отряду, поэтому не кидайся подобными словами.       Вот-вот, подумай дважды, прежде чем накидывать на вентилятор. Как минимум на пару мгновений мне удалось заткнуть собеседника возмущением, которое он пытался пересилить.       – Иккаку, я знаю, что ты желаешь мне добра, но ведь и обстоятельства изменились. Да и так ли хорошо мне будет в одиннадцатом отряде? Ты же знаешь, что было…       – Да это было сто лет назад! – раздраженно шикнул парень, отведя недовольный взгляд и понизив голос: – Прекращай уже думать об этой ерунде. Если одолеешь Юмичику, твою силу признают. Тебя признают. Хочешь – не хочешь, но признают.       Едва сдержала разочарованный вздох. Честно говоря, после того скандала, устроенного во время осеннего фестиваля, на протяжении пары месяцев мне было жутко неуютно даже ступать на территорию пацанского отряда. Мужики разносили слухи, как ветер – радиацию, отчего обо мне уже сложилась определенное мнение. Прошло, конечно, полтора года, никто особо остро не реагировал на мое присутствие, но это лишь потому, что я не состояла в отряде. Ходит баба и ходит к старшим офицерам, чего с нее взять?       А вот если удастся все же вступить в одиннадцатый отряд… даже если докажу свою силу, даст ли мне это уважение? Уже вижу, как на мои требования сдать отчетность вовремя буду получать тупые отговорки или ехидные замечания.       Не исключено, что я раздувала из мухи слона. Не исключено, что одолев Юмичику, я действительно заставлю всех заткнуться и безмолвно исполнять свои приказы. Но проблема, мне кажется, в другом. Победить одного Юмичику может быть недостаточно… придется иметь дело и самыми крикливыми выскочками: надавать и им по жопе, чтобы умолкли.       Столько проблем и сложностей… Но даже если все сложилось бы идеально, дело ушло намного дальше вопроса всяких предрассудков.       – Даже если все сложится хорошо, – через вздох отозвалась я, – что если я больше не хочу этого? Я уже не хочу этого, Иккаку. Я не хочу покидать двенадцатый отряд.       Мое замечание заставило Иккаку нахмуриться, в недоумении отпрянуть.       – Да, Куроцучи тот еще… человек. Однако я с ним почти не контактирую, а моим непосредственным начальником является Акон. И он хороший шеф. Мне нравится, чем я занимаюсь.       – Моешь склянки что ли?       Боже, сколько токсичности-то в словах.       – Нет, – подняв на парня холодный взгляд, я почувствовала новый прилив раздражения. Но не того, из-за которого потянуло бы разораться. Это, скорее, было обдуманным желанием уязвить оппонента. – Меня повысили до ассистента, я помогаю непосредственно Акону как третьему офицеру и заведующему НИИ. Я изучаю медицину, в частности нейробиологию. А также все, что связана с рейши. Решила выбрать это направление, так как оно непосредственно касается моего случая.       – Изучать можно все что угодно и где угодно. Было бы твоим хобби.       – Я сдала экзамен на первую ступень, и теперь…       – Это с каких пор ты такой умной стала?       Вопрос, признаться, прозвучал даже не раздраженно, а злобно, словно обвинение в преступлении.       – Я всегда такой была, – прищурившись, не без цинизма подметила я. – Мне интересно работать не только кулаками, Иккаку, но и головой. Я не шинигами, у меня нет и не будет занпакто, я не… я банально не смогу выполнять функции шинигами. Я тебе постоянно говорила о своих рабочих днях, что происходит в лаборатории… но ты, блин, будто и хотел знать, как у меня дела. Я обо всем вам рассказывала, но… да, об экзамене сообщила только Юмичике, но…       – Ну да, ему-то ты сообщила.       Это еще что за претензия обиженного ребенка? И будто осознав, что прозвучали его слова до боли странно, Иккаку одернул себя и уже с усталой раздраженностью уточнил:       – То есть я тут просто так на тебя свое время тратил, да?       – Просто так? – аж растерялась я. Он что ли постоянно так об этом думал? – Не просто так. Ты помогал мне, своему другу, становиться сильнее. Я ведь хотела действительно стать сильнее, и безмерно благодарна за это.       – Ага, вижу, как ты благодарна. Я хотел, чтобы ты стала нашим человеком, чтобы была свободна. Рядом с нами, в безопасности!       – Я и так в безопасности! – уже не выдержала я и повысила голос в ответ, одарив собеседника искренне недоумевающим взглядом. – Уж прости, но в куда большей, чем среди ваших людей. Я не знаю, что от них ожидать. Тебе не понять моих страхов, потому что ты не девушка, которую…       – Опять про это, – раздраженно вздохнул офицер, – я ж говорю, что мы с Юмичикой тебя бы защитили в любом случае, я хотел…       – Ты хотел, вот именно! А то, чего я хочу, тебя не интересует?! – крик вырвался из горла непроизвольно, слетел из-за накативших эмоций, которые пришлось с раздражением давить и заталкивать обратно. Орать бесполезно, нужно вести спокойный разговор, а не истерить. – Я не желаю… ругаться с тобой. Просто пойми, что я могу и хочу принимать самостоятельные решения. Мои желания и цели поменялись. Сейчас, когда у меня есть работа, когда меня стабилизировали, когда я познакомилась со столькими людьми… я хочу не просто выживать, я хочу жить. И ты говоришь, что вы с Юмичикой защитите меня. А какой тогда смысл сражаться с Юмичикой, чтобы становиться четвертым офицером? Типа… меня будет защищать тот, кого я одолела? Это же какой-то бред.       Ответ Иккаку не спешил давать, на удивление, одарил только долгим внимательным взглядом, из-за которого мне почему-то стало еще хуже. Словно на меня смотрели свысока, как на ходячее недоразумение.       – Ну, знаешь… если бы вы с Юмичикой изначально не строили комедию со скрытием отношений, то и не пришлось бы… все стало только запутаннее.       – Запутаннее?       – Ты постоянно ошиваешься у казарм старших офицеров, тебя чаще видят со мной, чем с Юмичикой, так как я тренирую тебя. Все думают, что ты моя женщина. Полагаешь, мне это так приятно, от этого легче?       Признаться, услышанное заставило меня даже отпрянуть и потерять искру злости на фоне накатившего удивления. И обиды. Неужели парень злился на меня из-за этого?       – Юмичика не говорил мне об таком.       – Естественно, он тебе о таком и не скажет.       Блять. Так вот чего Юмичика в последнее время становился таким язвительным, когда мы с Иккаку вместе попадались кому-то на глаза. И чего он молчал? Хотя да, обвинение в духе «не ходи с моим другом, я ревную тебя» – ну просто верх испанского стыда. И не поймешь, для кого конкретно. Но… да, блин, стыдно было бы, но ведь это и требовалось озвучить. Только я тут одна что ли пыталась сохранить норму и открытость отношений и бесцеремонно избавлялась от пыли проблем, вызывая у всех то чих, то раздражение, чтобы по итогу нас тут не накрыло серым слоем, как антиквариат?       Конечно… Конечно! При таком раскладе теперь я выглядела требовательной, без зазрения совести эгоистично высказывающей свое мнение. Почувствовала дискомфорт – высказалась, подняла проблему, вызвала у всех неловкость и недовольство. А они, заложники японской закрытой культуры, держали все в себе, чтобы не дай бог другим не причинять неудобство. И в итоге злились, раздражались, и наверняка удивлялись, когда начинала высказываться. А вот их мысли не читала, хотя их проблемы так очевидны!       Блять, дерьмо! Бесит!       Выдохнув достаточно шумно и медленно, чтобы унять вспыхнувшую злость, я постаралась подобрать хоть сколько-то подходящие слова:       – Мне жаль, что это доставило тебе дискомфорт. Однако Юмичика не хотел распространяться о наших отношениях, и я уважаю его желание. Возможно, тебе стоило обсудить это с ним, как с другом, а не вешать на меня эту проблему.       – Типа я виноват теперь?       Да боже правый, чел.       Ну действительно, давайте теперь все вокруг, кроме меня, будут жертвами.       – Я не знаю, Иккаку, – устало вздохнула я. – Давайте вместе обсудим эту проблему. Ведь это, как я вижу, и…       – Не проблема это, а хрень собачья. Если думаешь, что меня это трогает, то ни черта! Просто раздражает. Шатал я, что там другие думают.       – Вот и прекрасно, – сжав до боли кулак, что аж ногти болезненно впились в ладонь, я с трудом удержалась, дабы не бросить ему в лицо «тогда и я шатала, что ты там хочешь». – Я хочу продолжать карьеру в двенадцатом отряде. Таково мое намерение.       – Пф… – только шикнул себе под нос парень и, постучав ножнами о плечо, небрежно добавил: – сказала бы хоть раньше. Не тратил бы на тебя свое время.       Услышать подобное оказалось сродни тому, чтобы получить обжигающую пощечину. Уж надеялась, что парень остановится, раздраженно вздохнет и признает, что погорячился, но так и ушел, оставив меня стоять одну посреди улицы.       И что это было?       Обида-обидой, конечно, но Иккаку всерьез меня считал… бесполезной тратой времени? Что, мол, если не присоединюсь к одиннадцатому отряду, то все его усилия оказались напрасны? И еще эта претензия, что меня считают его девушкой… Да что за чертовщина?!       Это не обидно. Это уже оскорбительно. Получить такое ни с того ни с сего прямо в лицо. Разве он тренировал меня не от искреннего желания помочь или… хотя бы потому, что мне действительно требовалась поддержка, и мы, как друзья, могли положиться друг на друга. Он только…       Ну, да, признаю, это чертовски обидно, когда ты буквально вкладываешь свои силы в кого-то, а он такой «нет, мам, я не буду юристом, я буду художником». Но черт тебя дери! Засуньте свою жертвенность в жопу, я не собираюсь рушить свои планы ради ваших желаний.       Блять, я столько раз уже об этом говорила, но только сейчас, когда уже заорала, ты мне я решил услышать… нет, ты решил отреагировать. А-а-а! Блеск.       Нет, хватит.       Стараясь оправдать парня, списать его поведение на эмоции, сжала кулаки и затолкала дикий обезьяний вой поглубже в глотку. Иккаку очень вспыльчивый человек, сдерживаться не в его натуре, это стоило принять, как данность. Надеюсь, поймет, что своими словами… хотя, на что я надеюсь? Он и до этого не замечал мои фразы, как я прямым текстом говорила, что мне нравится работать в двенадцатом отряде, несмотря на жалобы. Просто рваться на место четвертого офицера в одиннадцатый отряд лишь из-за денег?.. Я люблю деньги, но не настолько, чтобы жертвовать всем комфортом и спокойствием.       Иккаку… а Юмичика? Он тоже так думал? Что я должна вступить в одиннадцатый отряд. Должна им за спасение.       Нет, отбрось эти мысли, обезьяний мозг, лучше возьми себя в руки.       Хотела сегодня наведаться к парням после работы, но вряд ли меня примут с теплыми объятиями. Надеюсь, у Иккаку хватит ума поговорить с Юмичикой и поделиться своими переживаниями. А вот завтра уже можно и наведаться, предложить встретиться…       Голова закружилась.       Черт.       Если не Бибо и Боба, то нервозность со стрессом точно загонят меня в могилу…