Без права выбора

Прошло три дня, как Султан Сулейман пришел в себя. ТопКапы был погружен в траур. Махидевран султан родила мертвого ребенка, девочку. Повелитель едва придя в себя тут же занялся делами государства, которых накопилось немало. Он скорбел о потери ребенке, но практически все его мысли занимала Хюррем. Он так отчётливо помнил ее срывающийся шепот, признания в любви. Неужели такое может привидеться? Сулейман разрывался между желанием поехать к Дефне хатун, чтобы встретиться со своей возлюбленной и гордостью. Он был уверен, что и до нее долетела молва о состоянии его здоровья, а если она ни разу не пришла за все месяцы, которые он пролежал, не открывая глаз, значит ее выбор очевиден. Но что это? Возле ножки кровати что-то блеснуло. Султан взял находку в руки. Это было кольцо Хюррем. Он узнал бы его из тысячи подобных, а это могло значить только одно. -Хюррем султан была здесь? Ферхат паша, отвечай, что ты молчишь? — рассердился Сулейман, сжимая в руке ее кольцо. Теперь он был уверен, что она ему не померещилась, не приснилась. Хюррем была во дворце. Она сидела рядом с ним, когда он был в коме. Это ее голос он слышал. — Я знаю, что Хюррем была здесь. Где она сейчас, отвечай? Уехала? — «Ну, конечно, она же гордая», — вздохнув, подумал султан. -Повелитель, простите, что не сказал вам сразу как вы пришли в себя… Вы ещё так слабы, а Хатидже султан запретила вас беспокоить… — затараторил хранитель покоев. Он искренне переживал за Падишаха, зная что из-за этой новости их повелитель может снова слечь в постель. -Ферхат, Повелитель здесь пока ещё я, а не моя сестра, — Сулейман злился. — Ты мне немедленно расскажешь обо всем что происходило во дворце пока я лежал в коме. -Хюррем султан действительно пришла во дворец практически сразу после вашего ранения, затем за несколько дней до вашего чудесного исцеления она уехала в старый дворец, ее отправила Хатидже султан туда в качестве наказания. -И что же натворила Хюррем за что была изгнана из дворца? — голос султана гремел от ярости. -Повелитель, не гневайтесь на Ферхата, это я просила не тревожить вас после тяжёлой болезни, — возле покоев повелителя стояла Хатитдже султан. — Я сама хотела вам обо всем рассказать. Махидевран сейчас не в состоянии управлять гаремом, беременность проходила очень тяжело, она не отошла от того, что ребенок родился мертвым, бедняжка, поэтому многие дела гарема я взяла на себя… Хотя, признаться, всем нам сейчас, тяжело о́т утраты. — Пойдем в мои покои и ты обо всем мне расскажешь, — негромко проговорил султан. -Повелитель, Хюррем действительно была здесь, она пришла во дворец, узнав о вашем состоянии, Махидевран проявила сострадание и разрешила ей остаться, несмотря на то, что вашей воли на это не было. Если бы мы знали, что Хюррем отлучена от дворца и истинную причину этого, то никогда бы не позволили ей остаться. — Хатитдже… -Повелитель, мы не знали, что вы развелись с Хюррем из-за ее неверности и изгнали из гарема, — глаза сестры горели неприятным злым огнем. Сулейман понял, что она узнала о казни Ибрагима и их отношениях с Мирай, но как остальные думали с Хюррем. — Она умоляла разрешить нам ее оставить и мы сжалились, но в наказании она лишилась своих покоев и выполняла роль обычной прислуги в гареме. Мы решили, что ее дальнейшую судьбу вы определите сами, когда придете в себя. Но оказалось, что она скрывала ото всех тайну. Я не снимаю с себя вины, брат. Каюсь, проглядела. Слишком много дел было в гареме, да и Хюррем вела себя на удивление тихо и покладисто, впрочем оно и оказалось понятно почему. Безусловно ей помогали сохранять ее тайну и уверяю вас все они наказаны. Она оказалась беременной, повелитель, предположительно от некоего Эфенди который навещал ее в доме, где она проживала по вашему приказу вдали ото всех… Мы узнали об этом уже поздно, когда что либо скрывать оказалось невозможно..... -А с чего ты взяла, что этот ребенок не от меня? — тон повелителя звенел, словно лёд. Он готов был накинуться на сестру, хотя понимал, что во многом его вина. Надо было сразу все прояснить и рассказать про похожую хатун, тогда бы не было всей этой жестокой бессмыслицы. — Присядь, Хатитдже, — вздохнул султан, борясь с желанием наорать на сестру. — Сестра, я совершил ошибку. Не разобравшись я испортил жизнь нескольким людям в том числе и себе. Ибрагим действительно полюбил другую женщину. Извини, Хатидже это так, но это была не Хюррем… — Сулейман рассказал сестре всю правду, которую они с султаншей скрывали ото всех. — Хюррем ранила вся эта история и она попросила меня пожить у хатун, где жила до этого два года, не помня себя Она была очень обижена на меня и я разрешил. Михримах скучала по матери и я позволил ей жить с ней, пока Хюррем не решит вернуться. Хатитдже, это мой ребенок, — уверенно заявил султан. — Где она? В старом дворце, я немедленно сам еду за ней, — решительно проговорил падишах. -Она не в старом дворце, — султаншу начала бить мелкая дрожь от осознания, что они с Махидевран натворили. Смерть и измена мужа застили глаза. Она так была ослеплена чувством мести, что потеряла разум. -Повелитель, думая, что Хюррем предала вас, да ещё и лжет, заявляя что ребенок от вас… Я велела поместить Хюррем в темницу, для всех остальных, в том числе и детей она в старом дворце, — Хатитдже зажмурила глаза, зная, что на нее сейчас обрушится весь гнев Падишаха. -Сестра, ты велела бросить в темницу беременную женщину? Ты вообще в своем уме? Кто тебе дал право распоряжаться моими женщинами в гареме, а тем более матерью моих детей? — Сулейман был просто в ярости. -Ферхат Паша, немедленно освободить Хюррем султан из темницы, отвести в ее покои, которые были прежде и будут впредь, позвать к ней лекаря. Хранитель покоев растерянно смотрел на повелителя, ровным счётом ничего не понимая, ведь он несколько дней назад видел как госпожа в сопровождении слуг ранним утром поспешно уехала. -Немедленно, Ферхат! — крикнул повелитель и сам двинулся к двери, едва не столкнувшись с Нигяр калфой и Малкочоглу, который только что вернулся из похода.