Для меня зажги звезду

Джун наконец-то просыпается без боли. Только осталось небольшое тянущее чувство в мышцах, которое исчезает бесследно после утренней пробежки на свежем, прохладном, пока что ещё, воздухе, ещё немного и город заполнят горячие солнечные лучи. Позавтракав и приведя себя в надлежащий вид, он смотрит в зеркало перед выходом на работу. Ещё раз оценивает идеально выглаженный костюмчик, на идеально подтянутой фигуре. Оскаливается, просматривая белоснежную улыбку. Вертится из стороны в сторону, явно наслаждаясь всем своим видом. Старается он даже не для женщин, среди которых нужно выискать одну единственную, больше, наверное, для себя любимого, того, кто никогда не предаёт, не подводит, не огорчает. Его предупредили, что объект рядом. Скорее всего, на фирме, там немало горячих сотрудниц, и, как ни странно, он не пробовал ещё никого из них, предпочитал левых, незнакомых, распутных до безобразия, которых можно использовать и забыть наутро, а эти офисные простушки не впечатляли. Если не найдётся среди них питомица, придётся брать запоздалый отпуск и искать в других окружениях. Джун поправляет чёрные волосы, обрамляющие эстетичное лицо по контуру, бросает отражению хищный взгляд лисы, подмигивает и довольный сам собой выходит. Он морщит нос и скалит зубы, когда видит двери соседской квартиры и вспоминает дебильный разговор. Ночной визит выбесил Джуна, его нагло разбудили, растеребили спасительный сон и всё ради какого-то знакомства ночью. Охуевшая молодёжь! Пьяный пацан будет убит при повторной попытке заговорить с ним. Ну, или почти убит… Спускаясь в лифте, Ким начинает замечать, что чем ближе к первому этажу, тем тяжелее становилось дышать. Джун уже ослабил проклятый галстук, но тело не успокаивалась, мужчина чувствовал себя, как астматик во время бронхоспазма, только непонятно, что являлось для этого триггером, возможно, толпа в лифте, либо подступившая жара. Какое-то беспорядочное дёргание сердца выбивало из равновесия, ноздри тяжело раздувались, загребая кислород, кожа начала покрываться лихорадочной испариной, пальцы нервно задрожали. Вот ведь досада, неужели это побочка от лекарств? Целый блистер всё-таки сожрал. А ведь как хорошо началось утро, и на тебе. Лифт спасительно пикает на первом этаже, и вся собравшаяся на работу толпа людей выплывает из него. Джун ожидал хоть какого-то облегчения от свободного от чужого парфюма дыхания, но волнение усилилось, уже казалось, что внутри него удав, который извивался всё это время, а прямо сейчас пробивает рёбра, чтобы выбраться наружу. Перед лифтом стоит кучка галдящей и смеющейся молодежи. Джун мельком замечает среди них нового соседа и гневно фыркает. Взгляд мимоходом мажет по спинам его собеседников, и в это время один оборачивается, смотрит прямо на него, прямо в глаза… Всё происходит как в замедленной съёмке, когда через визуальный контакт мозг ловит образ этого… парня! Джуну резко становится плохо, сердце заменяется резиновым прыгунком, которого запустили в беспорядочное путешествие, и он уже не может остановиться, пробивая все углы внутреннего мира и заставляя задыхаться. Нет, Ким не теряет сознание и не собирается умирать от шока, даже помутнения разума нет, просто мир вокруг словно ставится на паузу, как и он сам, хотя сердце всё так же безумно бьёт в гонг. Две пары глаз неотрывно смотрят друг в друга, каждый со своими эмоциями, со своим характером, со своим мнением, кажется, уже вечность прошла, только очень быстро, так быстро, что не хватило, но так много чувств пронеслось по всему телу за этот миг. Джун впервые пугается, именно страх липкими лапками сгребает под себя его душу в попытках захватить полностью. Страх того, что это вовсе не побочка от лекарств, а обещанное снятие ограничений и поэтому сейчас его сердце просто-напросто чувствует своего питомца, именно питомца, а не питомицу. Джун отрывает свой пристальный взгляд от тёмных глаз, что так сильно зацепили его, буквально схватили за горло, и с паническим интересом осматривает остальных ребят. В компании есть еще три девицы, правда, они так не цепляют. Все, как видно, заняты, стоят в обнимку с парнями, не особо стесняясь окружающих. Новый сосед что-то спешно шепчет им, и все смотрят в сторону Джэджуна. Тот пытается ещё понять, кто же из них его энергетик, но теряется среди сканирующих взглядов и выходит, наконец, из фойе. Удаляясь от здания, удав наконец успокаивается, и Джун понимает, что это точно не лекарства. Похоже, что ему придётся наведаться к новому соседу и прознать про его компашку, чтобы выяснить, кто из них предназначен для него. Но после ночного хамства с его стороны, тот может и не пойти на контакт. Да и не в правилах Джэджуна расстилаться перед кем-то, тем более перед людьми, извиняться или просить о чём-то. Как же ему выйти на своего питомца? Проследить за соседом? Все в этой компании были людьми, а значит, мало шансов узнать через кого-то из своих. Пока горел красный сигнал светофора, Джэджун устало прикрывал глаза, перебирая в памяти всех троих девиц. Но в душу смотрели только эти карие глаза со смешинкой в уголках, отображающие интерес, страх и вызов. Именно на них остановился момент и именно их он запомнил, так запомнил, что пальцы до сих пор трясутся. Ни одна девушка не могла перебить этого взгляда, который даже сейчас, на расстоянии, прожигал дыру в грудине. — Блять, так это же парень. Что мне с ним делать? — Джун адирато кричит и бьёт по рулю. — Ох ты ж звездная пыль… Это не может быть правдой. Я не вижу солнечной нити, а значит, это не он, — но он также не видел солнечной нити и с другими. И не увидит, пока их энергии не соединятся. — Кто же… Кто же из них? — он знал ответ, знал, но сам себя обманывал, всё надеялся, что это всего лишь ошибка чуйки после длительного заключения. Поток машин двинулся вперёд. Джун кое-как успевал следить за дорожным движением, заблудившись в собственных размышлениях, проваливаясь всем сознанием в возникшую проблему. Он никак не ожидал, что настолько близко его объект. И уж вообще не верит, что это парень. Мысли путаются, начало теорий теряется в потоке, и он начинает вновь раскладывать сложившуюся ситуацию по полочкам, а уже исходя из нее, продумывать план, по которому он подчиняет себе питомца, парня, блять. Только одна мысль, что ему придётся обихаживать мужской пол вызывает дрожь во всем теле. Ким никогда не был с мужчинами, никогда и не собирался, даже не думал об этом, а сейчас какой-то мальчишка будет касаться его тела? Как Джэджун сможет удовлетворить парня, что ему с ним делать? Тем более, тот совсем не похож на гея. Как заинтересовать мальчишку, что мужчинам нравится в мужчинах, что движет ими, когда они позволяют вскрывать себя, лишаясь какой-либо чести и достоинства? Джэджун уже не ждёт любви, не раз видел, как его товарищи страдали от этой привязанности к энергетику. А ведь они пытались изо всех сил взывать к этой самой романтичной, пиздатой любви, которую воспевают поэты, ведь именно в её клубке может родиться самая сильная звезда, которая выживет и станет спутником Солнцу. Джун не собирается страдать и прятаться, он заберёт своё и сбросит бесполезного человека, висящего сейчас на его шее ярмом, нужно лишь заинтересовать его. Нынешние нравы позволяют секс без каких-либо обязательств, и шансы на достижение своей цели у Кима весьма велики. Были бы, если бы не шутка судьбы в виде мальчишки. Один раз Джэджун попытался это сделать, но питомец умер по его вине и теперь он сам в заключении. В их мире тоже есть свои законы, а решению Солнца никто не может воспрепятствовать, нет никаких адвокатов и апелляций. Если уж создали питомцев, тяните их до конца, вот одно непреложное правило их мира. Время даёт шансы, меняет облики энергетиков и характеры, поэтому синтяне просто прячутся и ждут своей истинной любви, всё надеются на везение, удачу, планируют следующее поколение, учатся обольщать, всё пытаются создать новую звезду. Но только не Джун. Нет в его мечтах места этой искре. Он просто хочет стать свободным от этой привязанности, разорвать солнечную нить и наслаждаться жизнью уже в роли победителя, а не бегать по пятам человека и защищать от его же глупости. Благодаря возвращённой энергии, он станет сильнее, чем другие синтяне и тут его эгоизм будет купаться в лучах самовлюбленности, он не будет иметь кучу обязанностей, будет только иметь людей, когда захочет и как захочет, а не как удав потребует. Когда-то Ким подарил питомцу свою энергию, но это было под давлением общественного мнения, и тогда он с психу не проконтролировал объём подарка, теперь он вернёт этот немалый куш себе, и сможет даже занять место в совете со всей своей мощью. Свобода, ему нужна только свобода, ни семья, ни дети, ни звезда, лишь свобода. *** Бурная вечеринка затихла только к утру. Поспать удается совсем немного и алкогольный дурман ещё не полностью покинул грецкий орех в голове. Сэми встаёт первым, раскрывает двери на балкон, впуская свежий утренний воздух, разгоняя запах перегара. Он, прищурив глаза, осматривает свою квартирку. — Вот же ж, пиздец! — невольно срывается с его губ: в ещё вчера чистой хибарке царил кавардак. Вся компашка валялась на полу. Только Алекс, как самый старший, с Иджин, занимали разложенный диван. Будь тут отдельная комната, наверное, в ней устроили бы уже оргию, делая вид, что двери прикрывают весь блуд. Хотя, вчера что-то слышалось в ванной. Сэми идёт туда, переступая через тела на полу. Блять, ну точно — на мусорном ведре висят, не совсем попавшие в цель, презики. Кого они тут трахали? Стадо тёлок? Виагры, что ли, обожрались? Или шарики надували в честь новоселья? Цзюнь брезгливо морщится, видеть отходы от жизнедеятельности других совсем неприятно. Парень тщательно умывается, возвращая себе адекватный вид, и выходит в комнату, пробует всех распинывать ото сна. Компашка медленно, как кучка ленивцев, начинают шевелиться, недовольно ворча. Но Цзюнь не собирается тут один отдуваться и продолжает орудовать ногами, правда девушек он не трогает, как истинный джентльмен. — Ну же, давайте, вставайте. Бо, мне срочно нужна клининговая компания, — он жмёт одной ногой на обнаженную спину Богома, на которой йодом выведено новая кличка: «маменькина сиська». — Мне нужно на работу, подъём. Тела потихоньку оживают, двигаясь как слепые зомби по квартире в поисках чужих мозгов. Возле ванной уже образуется очередь. Те, кто уже пришёл в себя, пытаются что-то найти в холодильнике, на столе бурлит чайник, в комнате вновь появляется дым, Богом закуривает, как всегда не обращая внимания на недовольное отмахивание окружающих. — Богом, вали на балкон, я предупреждал, что выкину твои сигареты, — Цзюнь ворчит, всучая ему в руки стаканчик со вчерашними окурками. — На фига ты вообще начал это дело? Травишь и себя и нас. — Бо не стал дослушивать нотации мальца и быстро схватив стаканчик, выскочил на улицу в поисках спокойствия. Алекс с Иджин о чём-то мило спорили. Ну, или Алекс пытался спорить, а Иджин просто констатировала факт, с которым тот всё-таки вынужден согласиться, ведь под нажимом её сладких губ сопротивление грозного парня бесполезно. — Алекс, давай запрягай их. Это надо всё убрать, — ворчит Цзюнь, бесцеремонно разделяет парочку, отрывая их друг от друга, вклиниваясь своим телом между ними лицом к старшему. Иджин тут же виснет на шее Сэми, обхватив руками сзади. Алекс недовольно рычит на младшего и укоризненно смотрит на подругу, а та кокетливо покусывает ухо парня. — Я жду Алекс. В первую очередь разгребите латекс за собой. Позорище… — Сэми, это международный общепринятый способ защищённого секса. Ты, как самый неопытный в этом деле, должен брать с нас пример, — Алекс нравоучительно проговаривает каждое слово и тычет пальцем в плечо парня. — В этом нет ничего позорного. Сэми лишь театрально закатывает глаза и отмахивается от пальца старшего. — Просто уберите за собой эту мерзость международным общепринятым способом, — повторяет за ним Цзюнь, переплетая руки на груди. Старший гневно цокает, но уходит к рыжему и начинает громко командовать. Иджин заглядывает через плечо мальца, отцепляясь от его уха. — Сэми, если бы такое сказал Мин, ему бы сейчас ох как не поздоровилось. Ведь он у меня такой грозный и такой безбашенный. — Знаю, Иджин. И поэтому прошу, не пользуйся мной, как красной тряпкой для быка. Когда-нибудь он меня порвёт… Не тебя, а меня. Понимаешь? — Цзюнь ласково поглаживает руки девушки, свисающие на его грудь. — И вообще, не дразни его, а то всем попадёт. — Эх ты, бука. Лучше бы помог, а не ворчал. Я пытаюсь развести его на романтику, хотя бы на цветочек. Хочу, чтобы немного поухаживал, но он только берёт, как уже принадлежащую ему вещь. Никакой эстетики в отношениях, — Иджин раздосадованно цокнула и отпустила младшего из цепких ручек. — Он любит тебя больше всего на свете. Просто не умеет об этом говорить. Не все рождаются поэтами. Ведь главное — не говорить, а чувствовать и делать, — Цзюнь утешающе хлопает её по плечу. — Хочешь, чтобы он больше языком трепал, цветами тебя заваливал, пылинки сдувал? Так обычно Дон Жуаны бегают за женщинами. Бегать-то бегают, а когда случается тяжёлая ситуация в жизни, именно такие типы и сбегают первыми, а такие, как Алекс, стоят стеной до конца. Помнишь фильм «Титаник», так вот он — Джек. Держись за эту опору сильнее, она поможет тебе выжить в холодном течении жизни. — Сэми, какой ты всё-таки романтик, пропащий человечек. И как же повезёт той девушке, которая найдёт лаз в твоё сердце. Хотя… Может, она же его и разобьёт, ведь ты совсем беззащитен перед этим миром, — она принимается пальчиком лениво ковырять рисунок футболки на его груди. — С чего это? — возмутился парень. — Иджин, я смогу за себя постоять. И моё сердце не такое слабое, как кажется, придётся долго буравить, чтобы попасть туда. Да и моя любовь будет уникальной, она никогда не разобьёт моё сердце. Вот увидишь. Я чувствую, что у меня будет всё иначе, чем у вас, это будет что-то уникальное, изумительное, высокое, горячее. Я предсказываю себе самую невероятную историю любви. Парень взмахнул широко руками, показывая девушке, на сколько его любовь будет грандиозной, на что она весело усмехнулась этим самоуверенным словам. Как рьяно Сэми в это верит, так же легко поверит в чужую несуществующую любовь, и ему очень тяжело будет принимать правду об её отсутствии. Все в их бригаде знали «тайную историю» с белокурой подругой Салли, которая как раз до шрамов исцарапала уже сердце парня однажды. Вся толпа наконец-то собралась. Они вываливаются из лифта и останавливаются в фойе. Договариваются на вечер перед тем, как разойтись по своим делам. Алекс конечно уже знает, где они проведут пятничную ночь, уж он в этом спец. Далёкий дружок приходит с армии и по этому случаю соберётся вся его университетская группа. Блондин скидывает каждому адрес вписки и предупреждает, что бухло нужно нести с собой, так как парень не особо богат. Они ещё обсуждают несущественные мелочи предстоящего сборища, когда Сэми обращает внимание на стушевавшийся взгляд Богома и отслеживает его. Он оглядывается назад, туда, где толпа людей выходит из лифта, и в этот же момент встречается с лисьими глазами, такими прекрасными, завораживающими, серо-голубая радужка которых притягивает взгляд. Те ответно впиваются в него, мужчина как-то растерянно приостанавливается, и у Сэми есть возможность его рассмотреть. Высокий, с прямой спиной и развернутыми широкими плечами, серьёзный классический костюмчик — признак взятой на себя не хилой ответственности — отлично вырисовывал фигуру мужчины. Смоляной шёлк волос спускался на лоб и виски, придавая лицу женской привлекательности, а ещё эти припухлые губы… Сэми замечает, как его сердце учащает пульс, внутри словно проснулось давно забытое чувство собственности, он видит в серых глазах какой-то огонёк, такой знакомый, готов поклясться, что это его огонёчек, принадлежит только ему. Но почему-то он вызывает и чувство обиды, недоверия, но в то же время и тепла, сладкой неги и расслабленности. Цзюнь нервно выдохнул от этих чувств и робко закрадывающихся пошлых мыслишек, а его губы обожглись горячим дыханием, он понимает, что тело поглупело и перепутало объект желаний. Богом наклоняется и шёпотом говорит, что это и есть новый сосед Сэми. Мужчина беспокойно обводит всех взглядом и уходит. Сэми сужает глаза, глядя ему вслед. Судя по внешнему виду, мужчина весьма серьёзный, уверенный в себе, в нём действительно чувствуется харизматичность. Ну, вот он и увидел своего таинственного соседа. Увидел и испугался, как и Богом, связываться с таким, пожалуй, было бы неразумно. Сэми работает в кафе, всего лишь простеньким официантом. Работа нудная, тяжёлая, но на первое время пойдёт. Он обязательно найдёт место по образованию, но без опыта это сложновато. И зачем он выучился на массажиста? Кому это нужно? Этих массажистов пруд пруди. Правда, в одном салоне его приняли с радостью. Хозяин даже липко улыбался при его виде. Но потом Сэми узнал, что их клиенты сплошь геи, по-любому как и сам владелец, и поспешил откланяться от греха подальше, на такое блядство он смотреть не собирался, так что пока в кафешке зависает. Конечно, Сэми, как представитель современной молодёжи, был весьма толерантен к таким людям, но только на расстоянии, словно опасаясь заразиться этой патологией. День прошёл быстро. Было очень много народу и Сэми не успевал заскучать. Правда, к вечеру ноги отваливались, уже и кеды казались тяжёлыми, поэтому были сброшены хозяином с раздражением. Цзюнь устало прошёл в квартиру и завалился на диван, уткнувшись лицом в подушку. Нужно немного продохнуть, чтобы быть готовым к вечеринке, которая уже не казалась таким весёлым окончанием дня. Пока он так продыхал, мозги расслабились, и он задремал. Долго пускал слюни в подушку, уже и солнце собиралось на отдых, но вдруг он резко открыл глаза, сердце неожиданно запрыгало, нарушая весь сон. Оно что-то почувствовало, что-то очень родное, как сегодня утром. Перед слипшимися глазами маячили солнечные лисьи огоньки. Сэми нервно провёл ладонью по лицу, смахивая сонное наваждение и начал торопливо собираться на вечеринку. Он, конечно же, опоздал, но думается, что ничего интересного не пропустил. Алекс, завидев его, обхватил за шею и потащил знакомиться с народом. С каждым новым знакомым Сэми успевал выпивать, поэтому тут же забывал все имена. Как опоздавший, он навёрстывал упущенное время в перемотке вперёд. В большой квартире было полно народу. Тут собралась не только группа, но и друзья всех одногруппников. Люди ютились даже на площадке. Сэми бродил от кучки к кучке, не стесняясь болтать со всеми. Многие не знакомы, но Цзюнь болтал без разбора, а также со всеми выпивал. Ему было плевать, интересно это им или нет. И надо же, тем тоже было на всё похуй и они весело втягивались в бессмысленные разговоры, а каждый хотел высказать своё мнение и выложить свою историю по теме. Сэми пришёл один, и это многие заметили, поэтому уже ночью стали подкатывать потенциальные партнерши на ночь. Но почему-то Сэми не спешил к ним в постель, всё что-то рылся, что-то получше искал, а в итоге просто напился и забыл про девушек. Вся компашка ушли тем же составом, что и пришли на вечеринку. Он так ничего себе не подобрал, и пришлось Алексу тащить пьяное неудовлетворенное тело в лифт, пока Иджин ждала его в такси. — Слушай, малявка. Давай, ты сегодня сам до дому. А то мне Иджин надо отвезти. Хорошо? — Сэми повесил резко голову, что означало, что он согласен. Как-то говорить уже не хотелось, язык прижало к челюсти огромной бетонной плитой. — Вот, держи свои ключи. Лифт откроется и иди домой. Хотя, можешь и на площадке переночевать. Слышишь? — Алекс прислонил его к стене, а Сэми опять кивнул головой, соглашаясь и на сон на площадке. Блондин зажал его пальцы на ключах, нажал на кнопку этажа и быстро вышел. Лифт дёрнулся вверх, а ноги парня подкосились, и он полетел на пол, громко матеря гравитацию, тут даже плита с языка слетела, ведь надо же высказать всё, что Цзюнь думает об этой физической силе, при том очень громко, а то вдруг она его не услышит. Он прижимает ладонь к брови и чувствует, что разбил. Немного полежав в приятной расслабленности, собирая растерянные от падения и опьянения мыслишки, он, потихоньку подбирая ноги, встаёт на четвереньки. Переводит дыхание, как будто пробежал стометровку, снова собирается и дотягивается до поручней. Кое-как ему удаётся поднять своё тело, он с кем-то разговаривает, что-то недовольно бурчит под нос и крепко держится за перила, но только парень поднимается полностью на ноги, как лифт резко останавливается и отрепетированная сцена повторяется, Саймон вновь встречается с полом… *** Джэджун достает бутылку мартини и несёт в зал, где собрались его друзья: синтяне со своими питомцами. Не то чтобы у них уже дуэты, но они пытаются что-то подобное изображать, жалкое подобие «стерпится — слюбится». Хотя, питомцы до сих пор никто не подозревают об их сущности, большинство держат в тайне — кто они на самом деле. Некоторые даже создали семьи, но при этом ничем не отличаются от простых пар. Никакой любви, лишь секс. Страсть с одной стороны и чувство собственности с другой. А то и вовсе деньги и зависимость от них. Поэтому и ни в одном питомце до сих пор не светится искра. Но они стараются держаться вместе. Синтяне знают, что Джун заключённый в наказание и к нему как бы не стоит соваться, чтобы не чернить свою репутацию, но его буйный характер, несогласный с некоторыми устоями солнечной системы, импонирует некоторым. И здесь они могут спокойно общаться по общим темам, не опасаясь, что информация перетечёт в совет. Какого-то рода заговорщики, но абсолютно пассивные. — Это уже последняя, — хозяин перекрикивает музыку. Он обращается к своему близкому другу Юнхо: — Где виски? Тот пожал плечами, указывая на коробку с пустыми бутылками. Джун недовольно поморщился и открыл мартини. Алкоголь закончился, а он ещё не выбрал себе партнёршу на ночь, не хотелось бы уснуть в одиночестве. — Джэ, мы сваливаем, — мужчина с двумя женщинами под руками проходит мимо. Вот кому-то повезло. — Всё было как всегда… — Он не договорил, так как одна впилась в его губы. Джун равнодушно махнул им рукой и поставил бутылку на столик. — Ну всё, допиваем и валите уже, — никто не удивился такому грубому разговору. Джэджун всегда был немного высокомерен и гостеприимством не отличался, но к нему всё равно тянулись. Казалось, что если стоять рядом с человеком, у которого нет проблем в жизни, то и у тебя не будет. — Ким, когда-нибудь ты нарвёшься на того, кто пошлёт тебя куда подальше, и ты заткнёшь свою грубость в то место, — Юнхо подтолкнул его за плечо. — Ты конченый эгоист и ублюдок. — Интересно, и кто же это будет? Потенциальный самоубийца? Психопат? Я от таких держусь на расстоянии, — Джун ехидно усмехается. — Кто меня пошлёт, Чон? Смотри… Он тянет к себе рядом сидящую женщину — питомца другого синтянина и по совместительству жену — и засасывает её губы без предупреждения. Та, недолго думая, лезет на его колени, готовая разложиться прямо при всех, прямо при муже. Но тот не обращает внимания, знает, что она такая, просто терпит эту солнечную нить между ними, он и сам в это время кого-то лапал. Джэджун резко её отталкивает и стягивает со своих коленей, доказав другу, что никто не рискнёт с ним связываться или отказывать ему. Юнхо лишь махнул рукой. Этому нарциссу не докажешь. Пока он не испытает все муки любви, пока не выползает перед своей любимой колени в кровь, он не поймёт, что не так уж он и велик в этом мире, всего лишь частичка звёздной пыли. Мартини распито и остатки гостей собираются по домам. Эта женщина, попробовав поцелуй хозяина, опять пытается его получить, но тот отталкивает её, несмотря на то, что остаётся один в квартире. Вся толпа выходит на площадку, Джун уже собирается закрыть двери, как чувствует буйство удава, который душит и рвётся наружу. В пьяном бреду мужчина возвращается и даже ошибочно тянется к этой женщине, пытаясь унять внутреннее давление. Все гости собрались у лифта: кто курил, кто говорил по телефону, кто целовался. Джун здесь же прижимает к себе довольную девицу, нутро прямо так и горит, возбуждение плещется через край, тянет за яйца, словно в них афродизиака залили. Оно всё больше распаляется, как будто приближается река лавы, словно ад разверзается под ним, обжигая всё тело, влажные пальцы всё сильнее сжимаются на женском теле, губы яростнее впиваются друг в друга. Мозги Джуна уже кипят, он смотрит в её глаза, но что-то его останавливает, что-то вызывает чувство отвращения, чувство, что он ошибся. Но в чём? Пикает прибывший лифт, двери разъезжаются, оттуда доносятся громкие проклятия. — Ох ты, пацан, как ты так умудрился? — Чон помогает подняться парню в лифте, который еле стоял на ногах, слышится какой-то звон. Мальчишка наклоняется за упавшими ключами и вываливается наружу на четвереньки, опять громко ругаясь и освобождая место для новых пассажиров, уже просто отползая от лифта. Этот мат отвлекает Джуна от женщины, которая уже собиралась приятно провести вечер. Пьяный парень хватается за его ноги, как за опору, и, перебирая по ним руками вверх, поднимается на одно колено. Джун вновь замирает, встречаясь взглядом с карими, насыщенными глазами, что буравят его. Парень глупо улыбается в ответ и поднимает в приветствии ладонь, всё ещё удерживаясь за его тело, чтобы не упасть, руки вцепились уже в ремень мужских брюк, мальчишка лишь набирался сил, чтобы сделать финальный рывок вверх. А у Кима от чужих рук на его ремне разрывало вены и лёгкие шумели с силой, выпуская горячую углекислоту. Парень только оттолкнулся от пола, как толпа ползут в лифт и кто-то нечаянно задевает его. Тот опять падает, а Джун, отцепляясь от девицы, хватается за него, с лёгкостью тянет за плечи вверх и прижимает к своей груди, даря опору. Удав беснуется, он чувствует свою часть, свою половинку, свою искру. Парень виновато краснеет и опять улыбается, а Джун наклоняется к нему ближе, не в силах оторвать взгляд от его губ. Он ведь только попробует и всё, только слегка коснётся, эти губы ничем не отличаются от женских. Бешеное сердце не слушается, не подчиняется. Пьяный угар развязывает и без того наглые руки. Этот парень так завораживает Джэджуна, гипнотизирует, притягивает к себе, что нет никакого рассудка, чтобы подумать о правильном поведении или оценить всю ситуацию. Есть только этот человек с безумно сексуальными губами. — Я сейчас тебя поцелую, — шепчет Джун, впиваясь пальцами в плечи парня. Тот натужно свёл брови, пытаясь понять смысл слов и вспомнить, как на них реагировать. Не дождавшись протеста, Ким впивается в мягкие губы парня. На пол вновь падают ключи, пьяные глаза поначалу расширяются, а потом прикрываются в сладкой неге. Ким прижимает к себе парня сильнее, стараясь потереться налившимся пахом, углубляет внезапный поцелуй и чувствует эту энергию. Она так ласково проходится по его коже, так приятно щекотит, возбуждает, оглаживает напряжённые нервы. Ким уже душит питомца поцелуем, не желая выпускать из рук, полностью поглощая его тепло. Парень без проблем впустил в себя язык мужчины и даже пытался отвечать, толкаясь навстречу. Тут вмешалась растерявшаяся женщина: — Эй, вы чего тут творите? Пацан, вали отсюда. Это мой мужик, — она бесцеремонно разорвала их поцелуй и попыталась оттолкнуть парня, хватаясь при этом за плечо Кима, притягивая его к себе. Джэджун недовольно рычит, убирает с себя руки вздорной женщины, нарушившей такой сладкий контакт, как будто она пыталась забрать у него игрушку. — Отстань. Убирайся к своему мужу, — ворчит мужчина. Парня опять повело в сторону, когда его отпустили. Джун хватает падающее тело, не особо раздумывая над тем, что ему делать с желанным питомцем, он по-хозяйски перекидывает его через плечо и несёт в квартиру, оставляя возмущающуюся женщину одну на площадке. Закрыв двери, Ким спешно идёт в спальню и укладывает свою собственность на кровать, которая покорно висела до этого на его плече. Парень охает, хватаясь за одеяло, когда его прижимают к матрасу. Джун продолжает прерванный поцелуй, сминая яркие, на зависть женщинам, губы. Мальчишка и сам уже к нему тянется, обнимает за шею, засасывает его нежные, в то же время чересчур требовательные губы и вылизывает жемчуг зубов. Тягучий поцелуй сменился громкими чмоками и тяжелым дыханием. — Ты… Ты такой вкусный, — Джун с голодной страстью исследует его лицо, прощупывает губами каждый сантиметр, слизывает кровь с раненой бровки и выцеловывает всю ту боль в ней. — С ума схожу, хочу тебя, — он жадно кусает губы, от которых разливается лавой огонь по телу и кости уже начинает ломить от возбуждения. Раздаётся первый томный стон желания питомца, и Джун в безумии срывает с обоих одежду. Какое у него нежное тело… и светится, словно млечный путь… — Ох ты ж, блять, какой ты горячий… — Джун прижимается к нему торсом, их члены встречаются и он начинает тереться об него, уже не раздумывая о том, что они однополы, и что это всё неестественно. Крышу сносит в пьяном угаре, тело разрывает, как в чёрной дыре, горячий орган злится, требует, дёргается. Джун кусается, всасывает кожу, щипается, пытаясь снизить свое напряжение, но ответные всхлипы и поглаживания питомца лишь ещё больше возбуждают, затягивая узел внизу живота. Ким пробует горошины парня, смакует их, мычит в голодном кайфе, сжимая губами, доводя их до болезненной красноты. Грудь парня выгибается, подставляясь под штурмующие ласки, он сладко мычит в ответ на лёгкие покусывания, горит в истоме и дрожит. Он неосознанно шарит руками по спине мужчины, спускается все ниже, щекотя бока, нащупывает ягодицы и сминает их, прижимая к себе пах соседа. С чётко вычерченных губ слетает стон, когда мужчина чувствительно прикусывает его сосок. Этот стон звуковой волной разрывает сдерживающую энергию оболочку Джуна, он переворачивает парня на живот, раздвигает его ноги и вот тут-то… Сквозь толщу алкоголя и туман возбуждения пробивается слабый инстинкт самосохранения. Парень недовольно сводит брови, как будто просыпаясь от комы. Он поднимается на руках, оглядывается назад, начинает немного понимать, что это секс не с девушкой и что он ни хуя не сверху, и подтягивает под себя ноги в попытках подняться. Джэджун рывком вытягивает их обратно, поднимает его таз на свои колени, прижимается пахом к ягодицам парня, но тот в панике дёргается. — Какого хуя? Отвали от меня. Ты кто такой? — питомец вяло отбивается, отталкивая чужие руки от своего зада. — Успокойся, — Джун крепко держит за ягодицы, разводит их, не обращая внимания на пьяные протесты человека, и сплёвывает. — Я буду аккуратен. Парень в панике хватается за край кровати и пытается вытащить своё тело из хватки. Выскочивший адреналин немного проясняет ум и он борется за свою невзъебённую честь, которую вот-вот потеряет. Пробиваясь сквозь зажатые мышцы, внутрь проникает палец Джуна. Питомец издаёт какой-то недовольный писк, бросает край кровати и снова пытается убрать его руки, он старается развернуться, но его прижимают обратно на живот. — Блять… Не надо, — парень дёргает бёдрами, но Джун только добавляет второй палец. Он нащупывает простату и проводит по ней кончиками пальцев. Парень резко замирает. — Пожалуйста-ах, не надо, — ещё успевает выдохнуть он, до того как его кроет. Пальцы Джэджуна теребят узелок, а питомец уже размяк, томно вздыхает. Он снова забывается, теряет чувство реальности, уже ведёт бёдрами навстречу чужим пальцам, требуя продолжения этой эйфории. Голова закидывается назад, спина гнётся в безумном желании. Джун добавляет третий палец, пытается шире развести упругие мышцы, расслабляя их с каждым движением. Питомец что-то просит, скулит, прижимает ягодицы к паху мужчины, с его губ тянется неконтролируемая слюнка. Эта воронка всеобъемлющего кайфа затягивает и Кима, член которого уже ноет в нетерпении, он бросает растягивание, всё равно всё это делается неумело, наобум, никто из них не знает, как должно быть правильно, все действия руководствуются лишь желанием, страстью и пьяным угаром. Ким хватается за бока парня и натягивает его на себя. Они оба замирают, когда головка пробивается внутрь сквозь жёсткое сопротивление мышц. Зрачки парня, не успевшего сообразить, что произошло, расширились, вновь пытаясь разогнать пьяный дурман. — О нет. Это не может быть так прекрасно… — Джун закрыл глаза, наслаждаясь горячими объятиями на своем члене, эта мягкая плоть прямо ласкала его, как сирена она завывала и заманивала. Он потихоньку продолжает двигать бёдрами, проникая всё глубже. Человек напряженно хватается за одеяло, кусает до крови губы, сквозь которые всё-таки пробивается болезненный вскрик. — Какой же ты узкий, охуительно узкий. — Слезь… Мне больно… — слёзно просит энергетик, пытаясь отстраниться. В ответ Джун лишь меняет своё телоположение. Протягивает свои ноги назад и ложится на парня, вжимая его своими бёдрами в постель. Упирается руками в кровать, склоняется к его уху и увеличивает скорость движений в его теле. — Ты такой сексуальный, что глаза болят от одного вида твоего тела… Безумно хочу тебя… выебать. Так что потерпи. Питомец поворачивает голову в сторону парализующего мозг голоса в желании что-то сказать, но Джун ведёт языком по его щеке, перебивая пошлостью все мысли. Парень стонет, сначала тихонько, через раз, но децибелы растут вместе с увеличивающейся мощностью толчков, головка чувствительно елозит по жаждущей простате и нет уже никакой боли и ни какого сопротивления. Джун загоняет член по самые яйца, порыкивая от удовлетворения. Ягодицы мальчишки так аппетитно шлёпаются об его бёдра, что он не сдерживается и кусает парня за плечо. Тот вскрикивает от боли и дёргает рукой, на коже проступают скудные капельки крови. Джун старательно их слизывает и зацеловывает боль. Он чувствует, что от его жестоких мер парень лишь больше слабит мышцы, будто только этого и ждёт, будто сам пытается его заглотить в ответ на грубость. Он вплетает пальцы в его волосы, с силой сжимает, оттягивает голову назад и добивается протяжного стона. Тело энергетика начинает напряжно дрожать, он отдаётся полностью, приподнимает попку вверх, вскидывает в агонии пятки, изгибается и просит: — Быстрее… Ну же… Ты же не пушистого кролика трахаешь, — парень захлёбывается, тянет к себе Джуна, и громко стонет, когда тот собирается с силами и просто на одном вдохе разбивает узкое нутро. Питомец упирается руками в кровать, удерживаясь под натиском, дышит через раз и с таким сексуальным вскриком, что Джун разгоняется до максимума, втрахивая блядского мальчишку в кровать. Он близок к разрядке, к такой яркой, как никогда прежде, его лицо искажается в экстазе, он издаёт громкий рык, когда оргазм пробивает всё тело. Резко снижая скорость, уже лёгкими движениями успокаивает своё взорвавшееся достоинство. Рычания ещё выплескиваются вместе с обильной спермой, чувство восторга зажимает лёгкие и натягивает по максимуму мышцы, унося сознание в радужную воронку. Неосознанно он дарит питомцу в благодарность немного своей энергии, которая вызывает всплеск серотонина в крови человека и тот тянет губы в довольной улыбке, его вздёрнутые в оргазме пятки и запрокинутая голова, расслабленно падают обратно. Джун, наконец, успокаивается и заваливается на бок, разворачивает к себе лицом питомца, что подарил ему незабываемое наслаждение, и жадно целует, вылизывая благодарно языком лакомый рот. Руки так и тянутся к телу парнишки, чтобы продлить и тактильное наслаждение. — Ты — лучшее, что у меня было, малец. Это даже неожиданно. — Ангел сейчас даже не понимает, что не было этого в его планах, не дарить он хотел энергию, а высосать её из питомца. Но безумный удав внутри решил всё по своему усмотрению, получив сладкую эйфорию и кинув одобрительные чаевые в ответ, он зевнул и успокоился, оставляя во всём теле воодушевлённый трепет. Мужчина разглядывает расслабленное лицо с фигурными губками, бездонными глазами, яркими бровями и высоким лбом, сейчас его страх немного усиливается, так как всё это до безумия нравится Киму. Семьсот лет назад эта была девушка, да и до этого всегда была девушка. И у всех дуэтов предполагался разнополый состав. Лишь сами люди меняли фигуры местами по своему усмотрению в сексуальных играх. Почему здесь случился сбой, непонятно. Джун ещё при королевском дворе встречался с гомосексуализмом, но тогда всё это как-то скрывалось, советники строго держали все традиции в рамках приличия, лишь в последний век пробилась свобода такой любви. И сейчас она коснулась и самого Кима, подарив яркие впечатления и замлевшего питомца в его постели. В прошлый раз Джун «убил» своего энергетика, пытаясь заполучить с него энергию. Тогда он ошибся в своём плане, долго и упорно добивался девушки, но всё полетело в тартарары, а Солнечные стражники вмиг захватили его сущность, лишь пронёсся последний вздох девушки. А всеобщим голосованием совета было принято решение заключить его в низшее тело человека, чтобы тот мог испытать те же муки, что и девушка. Никто особо не разбирался в ситуации, всё было запутано, сложно, непонятно, а Джун лишь отмалчивался, закрываясь в себе и стараясь забыть тяжёлые для него моменты. В то время ему было всё равно, что с ним сделают. Помнит ли его питомец? Знает ли о своей ценности для Джуна? Мужчина гладит раскрасневшиеся щёки парня кончиками пальцев. Касается ранки, заботливо дует на неё и целует. Ласкает языком губки, обсасывает толкнувшийся в его рот язычок, закусывает мочку и переходит на шею. Насладившись лицом питомца, тщательно изучив все изгибы его тела, он поднимается и уходит в ванную. Вернувшись в комнату, он беззлобно усмехается, глядя на свернувшегося калачиком питомца в обнимку с подушкой. Губки вытянулись вперед, словно в зависшем поцелуе, а нос довольно посапывал, тело изредка вздрагивало от сонных картинок под веками. Ким принёс мокрое полотенце и аккуратно, чтобы не разбудить, вытер сперму с живота и бёдер парня. Укрыв съёжившееся тело, улёгся рядом. Уставшие мышцы приятно расслабились, алкоголь прижимал веки. Джэджун по привычке потянулся, чтобы обнять питомца, но передумал и отодвинулся на свой край кровати. Всё-таки геем он не собирался становиться, секс, конечно, охуительный, но это всего лишь из-за удава внутри, который реагирует лишь на питомца. А его Джэджун планировал скинуть с себя, так что тяготы больше не будет, а значит, и он не полезет на другого мужика, и уж точно не пустит в себя. Ким потягивается и засыпает с довольной улыбкой.