Для меня зажги звезду

Юнхо подаёт своему другу кружку свежесваренного кофе и садится в кресло напротив. Обычно они с Кимом принимают алкоголь, но сегодня тот попросил лишь горячее, а не горячительное. — Почему ты не на фирме? — Чон в домашней одежде и тапочках не выглядел уже таким суровым, мрачным, грозным агентом. — Решил всё-таки дать себе отдых? — Подобие того, — отвечает друг, потирая уставшие глаза. — Не хочу никого видеть, уже часто срываюсь на персонал, так что решил немного развеяться. Только вот не знаю как. Выпивка уже не прельщает, тем более женщины. Ничего уже не хочу, — небольшое дрожание голоса, начало выдавать волнение Кима и он припал к кружке губами. — Он так и не звонил? — Юнхо по профессиональной привычке пристально изучал лицо друга. Видно было, что тому нелегко, не то чтобы он не высыпался, недоедал, всё-таки он привыкший всё время с чем-то бороться. Но красивые глаза лисы заполнило море тоски и грусти. Надменный прежде взгляд, сейчас был взглядом побитой собаки. — Нет. И я потихоньку теряю надежду. Есть ещё шанс, попрошу во время очередного отрыва, чтобы дали полный доступ к ИК-лучам. Спрячусь рядом с ним, — Ким поставил кружку на журнальный столик, устроил локти на разведённых коленях и руки безвольно повисли. — Я очень боюсь, Чон, что потеряю его вот так, по глупости, о которой потом буду жалеть всю вечность. — Если честно, я до сих пор не понимаю, почему ты сам не звонишь? Ты же вновь облажался и должен спать под его дверью, пока он тебе её не откроет, — Чон беззаботно пожимает плечами. — Не вижу никакой проблемы, скорее всего мальчишка сам тебя ждёт, а ты сидишь и надеешься, что он к тебе прибежит. Думается мне, что не так-то ты и боишься, как скулишь. — Я позвоню, обязательно, но не знаю, что сказать. Прости? Это так банально, так легко и просто, что он на это не купится. Может, пригласить его на ужин или сделать подарок? Не знаю совсем, как угодить парню, это ведь не женщина. — Безвольные руки стали сжиматься в кулаки. — Я видел его вчера. Он очень плохо спит, это понятно по его лицу. Я переживаю за его здоровье. Врач и так меня отымел за то, что лечение прекратилось, а если это дополнять ещё и бессонницей, то может получиться коктейль Молотова. Я пытался передать лекарства через его друзей, но они отказались помочь. — Не сочувствую тебе. С самого начала ваших отношений мне жалко только парня, — Чон всё-таки поднимается, чтоб взять себе бутылку пива, так как думается, что разговор затянется. — Тебе так повезло с питомцем, а ты всё просрал то ли из гордости, то ли из тупости. Но в том и другом случае тебе нет оправданий. Тот ведь совсем молод, это вот он не знает, что делать, а ты… Столько лет живёшь и до сих пор не знаешь, как себя вести когда накосячил? Ну, придёшь ты, выгонит он тебя, придёшь снова, он опять выгонит, но когда-нибудь он сдастся и будет твоим. Ты же не боишься быть побитым? — Джэджун сводит брови и отрицательно мотает головой. — Ну вот и сиди на его хвосте. Для этого не обязательно быть невидимым. — Он возненавидит только меня. Что за сталкерство? Я не собираюсь лишать его свободы. — Джэ, а когда ты его принуждал ложиться под себя, ты об этом не задумывался? И заметь, даже после этого парнишка оставался с тобой. Может некоторым не нужна вот такая свобода, одинокая. Всё верно, как всегда, но у Кима есть своя правда. Кто-то же должен был его понять, хотя бы друг. — Хотелось бы верить. Но я не могу. Не сейчас, — Ким вцепляется в свои волосы, стонет и откидывается на спинку кресла. — Блять, друг, я поддержу тебя во всём, но прекрати уже этот бред с «не могу», — Юнхо уже повышает голос. — Переступи свою ёбнутую гордость и самолюбие. Сейчас я вижу только их, как они весело теребят ножками, которые свесили с твоей шеи. Чего ты боишься, потерять свою честь? Упасть в грязь лицом и замараться? — Что если он увидит это унижение и начнёт только презирать меня? За это я не смогу выпросить прощение. — А тебе что, хуже от этого будет? Хуже чем сейчас, когда ты сходишь с ума и скоро начнёшь сжигать вокруг себя людей? Бери телефон и звони ему прямо сейчас, при мне. — Юнхо приподнимает брови, когда Ким медлит с действиями. — Я жду. Удивление на лице мужчины смешивается с беспокойством, так как самолюбие бьёт по щекам и заставляет прийти в себя. Он, конечно же, собирался позвонить и очень хотел это сделать, только вот не готов ещё был, да и при Чоне стеснительно было это делать. Входная дверь схлопала: — Милый, я сегодня пораньше, ты знаешь… — вошедшая девушка, видимо, заметила пару незнакомой обуви у порога и замолчала. Двое мужчин, заканчивая сверлить друг друга, переводят глаза на проём комнаты. — Юнхо? О, господин Ким! Хе Гё очень смутилась, увидев бывшего нанимателя, но не удивилась. Ведь она знала, что те друзья и подозревала, что рано или поздно они встретятся. — Добрый день, Хе Гё! Отлично выглядишь. Больше тебя не достают вредные пациенты? — Ким приветливо улыбнулся. — Нет, всё хорошо. Да и Саймон вовсе не вредный, просто он пытался привлечь ваше внимание, как я поняла. — Девушка собралась с духом и вошла в комнату. Здесь она уже чувствовала себя хозяйкой, так как Юнхо разрешал ей абсолютно всё и она, быстро прибрала холостяцкую квартиру к рукам. Чон сам подошёл к ней ближе и не сдержавшись протянул руки, заключая девушку в объятия, вздрогнув, когда её губки коснулись его. — Пожалуй, мне пора, — Ким встал с кресла. Он был рад, что девушка сорвала план Чона, доёбываться до него, пока тот не сдастся. — Куда ты собрался? Мы ещё не закончили. — Юнхо быстро отпускает девушку и встаёт на пути друга. — Ты должен позвонить. — Чон, я уже закончил. К тебе пришла девушка, займись ею и не повторяй моих ошибок. Я позвоню, но не при тебе, — Ким обходит друга и направляется на выход. После последней фразы Хе Гё он совсем расклеился. Если уж даже она понимала, как Сэми нужно было его внимание, то, видимо, сам он был абсолютным придурком, раз не замечал этого. Устроил какой-то сексуальный бойкот, чтобы поставить парня на место, а в итоге просто измучил обоих. Джэджун глубоко вдыхает воздух, когда оказывается на улице, сбрасывая гнетущее напряжение. Он всё исправит, нет смысла ждать ещё большего благословения вселенной, она и так сделала многое. Подходя к машине, он чувствует лёгкое покалывание в руке, которое резко увеличивалось редкими разрядами. Ключи от машины выпадают из руки, вокруг которой сейчас агрессивно искрила солнечная нить, взывая о помощи. Огромная порция адреналина пробивает не только сердце, но и всё тело. Мужчина бросается за руль и заводит мотор; на всей скорости вылетает на трассу, следуя за нитью. Но резко вспоминает, что уже не ограничен телом человека и паркуется в первом попавшемся месте. Что ж, давно он не пользовался своими преимуществами. Только клетки организма синтян могут выдержать скорость света и не сгореть от этого, защищённые энергией. Джун за две минуты добрался до другого конца нити. Но это оказался Сеульский железнодорожный вокзал, а нить тут же исчезла. Она не взорвалась, не сгорела. Их с питомцем разделяло сейчас большое расстояние — Сэми куда-то уехал. Ким осматривает вокзал, пытаясь понять, какой поезд недавно уехал, но информации очень много. Рейсы отправляются каждые три минуты с разных платформ, а нить оборвалась в то время, когда Джун был в зале ожидания. Он бежит в кассы расспрашивая о направлениях отправленных рейсов, но это ничего ему не даёт. Вспоминая наконец про телефон, быстро набирает парню, но тот сбрасывает звонок. Не удивительно. Опять набирает, показывая что это срочно, и опять вызов сброшен. Ким в панике набирает снова, но уже никто не отвечает. Он посылает смс за смс, но они остаются непрочитанными. Ну вот, опять он в безвыходной ситуации. ИК- волны длиннее, с ними нить видна гораздо дальше, но ему этого не доверили и отчаяние выбивает из колеи. Джун пытается сохранять спокойствие, рассуждает логически. Куда мог поехать Сэми? Не вернётся же он к этим гореродителям? Может в поисках работы? Алекс наверняка знает. Джун несётся к дому парня, долбится в двери, но никто не отвечает, в квартире никого нет. А время всё больше уходит, отматывает срок до казни, песчинки сыплются, не щадя ничьи переживания. Он вновь звонит Сэми. Всё также никто не отвечает. Он включает автонабор, оглядывается по сторонам, как будто выискивая в толпе прохожих парня или ответы на свои вопросы. Единственное место, куда он может поехать, это к родителям. Есть вероятность того, что он уехал в другое место, но те вероятности Ким проверить всё равно не может, так что адрес только один. Телефон Сэми наконец отключают и Джун, уже не раздумывая мчится в тот клоповник, под названием «отчий дом». Сверкнув в толпе всего лишь солнечным зайчиком, он оставляет Сеул за спиной и за несколько минут достигает нужного места. Во дворе тишина, нарушаемая лишь звуками окружающей природы. Джун наблюдает, стоя неподалёку, но ничего подозрительного не видит. Вот из двора выходит хозяйка, закрывает ворота. Значит больше в доме никого нет. Но Джун решается проверить, замок не помеха. Лишь касанием руки он плавит сталь и тот стекает с проушин. В доме действительно никого нет. Джун обыскал лачугу внутри и вышел. Никаких следов пребывания Сэми в этом доме. Это был единственный адрес, который знал мужчина. Похоже, опять придётся напрягать Юнхо. Ко двору подъехала машина, Ким напрягся, но не от того, что боялся, когда его заметят ворвавшимся в чужой дом, а от того, что скорее всего это хозяин приехал, с которым они ещё позавчера виделись. И тот хитро-хищный взгляд старого урода Джуну совсем не понравился. Но на руках был иск, расписка в получении денег и отказная от алиментов. Поэтому Ким отпустил его спокойно. Но сейчас он не жаждал его видеть, хотя стоит задать пару вопросов. Гун быстро входит во двор и не сразу замечает незваного гостя, а вот тот сразу видит в руках мужчины рюкзак Цзюня. Значит, он всё-таки был здесь. Вот тут-то удав не собирается сдерживаться. Лёгкие так шумно раздуваются, что сквозь дыхание даже проскакивает рычание. Гун теряется изначально, но потом берёт себя в руки. — Господин Ким? Какая честь. С чем пожаловали? Что-то не так с документами? — мужчина безмятежно улыбается. Да, это неожиданное появление Кима не входило в планы, но в конце концов, он сам собирался ему звонить. Правда, такой пылающий вид его немного пугал и тот побоялся отойти от ворот. Но Ким моментально преодолел разделяющее их пространство и, ухватив за горло, прижал того к тем самым воротам, которые только недавно казались спасением. — Где Сэми, ублюдок? — замогильный шипящий голос ещё добавил страху, хотя бывалый и не в таких передрягах, Гун в общем-то не из пугливых. Но этот мужчина напрягал его при каждой встрече. — Если… ты отпустишь… скажу. — Гун выронил рюкзак и ухватился за запястье Кима. Он хватал спасительный воздух ртом, когда его отпустили. — Не буду устраивать прелюдии. В общем, ты мне остаток суммы, а я тебе парня, — его тут же впечатали обратно. — Его убьют… если ты… не согласишься… Тебе не найти его… Без меня. Вдруг Ким отступает от Гуна на несколько шагов, как будто того отталкивает что-то. Он вновь направляется к нему, но не дойдя отлетает обратно. Встаёт посреди двора, сжимает кулаки, раздувает в гневе ноздри. Удивлённый Гун лишь потирает горло и наблюдает за ним. — Не мешай мне, или я спалю здесь всё, — кричит Джун, глядя сквозь отца Сэми. — У него мой питомец и, поверь, я пойду на всё, чтоб его найти. И ты мне не помеха, — Гун оглядывается вокруг и никого не видит. Но откуда-то из-за спины раздаётся спокойный женский голос, и тот даже приседает в страхе. — Он мой, и ты не имеешь право причинять ему вред. Для поисков есть специальные службы, обратись к ним. — Ты посмотри, какое отродье твой питомец, что он сделал с тобой, что ты сейчас скрываешься? У тебя не получился свой дуэт, дай хоть мне свой создать. Отдай его мне, иначе жертв будет гораздо больше, — трава у ног кричащего Кима, начала потихоньку дымиться, как под лупой на солнце, давая тлеющий огонёк. — Я не хочу с тобой схватки, но если придётся… — Кто ты такой, чтобы угрожать мне? Насколько я вижу, ты недавно использовал много солнечной энергии на скорость, так что сейчас ты слаб и не стоит рычать на меня, — женский голос повышает тон в возмущении. — Слаб? — Джун лишь оскаливается в злой усмешке. — Но с тобой справиться смогу, поверь. И не таких давили, — трава жухнет, горит, вокруг Кима уже увеличивающийся выжженный круг. Ворота, к которым прижимается Гун нагреваются, как в микроволновке и он отскакивает с вскриком. Уже и сам воздух становится горячим, обжигает лёгкие, наполняется дымом горелой травы, который щиплет глаза. Все птицы в округе, насекомые, как будто исчезли. Висящие над головой провода начинают искриться из-за сплавленной оплётки. В глазах Кима горит огонь ярости. Гун в страхе совсем не знает куда себя деть. — Остановись, что ты делаешь? — женский голос наполняется тревожными нотками. — Я знаю, что он моральный урод, но это всё равно не даёт тебе право его калечить. Успокойся, ты же уничтожишь сейчас всё. Но трава продолжает разгораться, огонь подходит к крыльцу и деревянному забору. Языки пламени облизывают беззащитный против него материал. — Но ведь ты можешь это сделать, — в эпицентре всего стоит разъярённый Ким Джэджун. — Заставь его сказать, где мой питомец, и я уйду. — Ты сумасшедший. Кто ты вообще такой? Совет порвёт тебя за такие действия. — Делай или море начнет кипеть, — Джун уже выдыхает дым. — Я совсем не боюсь гнева Солнца, потому что без питомца я не хочу жить. Не хочу такого существования. Но я сварю эту уху, если ты не добьёшься от него ответа. — Остановись, хорошо. Ненормальный. Хватит, я сказала — женщина кричит в панике. Гун всё это время растерянно искал выход. Но железные ворота покраснели от накала жара, ползти в дом, это только мимо Кима, что было бы глупостью, и он забился в угол, хотя, деревянный забор тоже начинал уже чернеть. Это безумие вокруг вызывало истерические вопли человека. Животный страх перед огнём лишал разума и тот лишь бездумно кричал, закрыв глаза. Когда, наконец, жар в воздухе спал, он решился открыть глаза. Перед ним на корточках сидел Ким, устроив локти на коленях. Полыхающий огонь вокруг резко затих и лишь выжженный ореол и тлеющий забор напоминали об опасности. — Говори, где Сэми. Думаю, что ты убедился в моей серьёзности. — Голос был спокойным, но жёстким, и не оставлял надежды на помилование. Перепуганный Гун не мог вымолвить ни слова, губы лишь дёргались в немых просьбах. — Прижми его. — После этих слов сердце Гуна почти остановилось от внутреннего пресса, словно кто-то обхватил его пальцами. Он задёргался в панике, схватился за грудь и стал раздирать на себе одежду в этом месте. — Повторяю: где? Сэми? — Но тот вновь лишь хлопал веками. — Ты знаешь, что она может сделать с твоим мозгом, если ты не ответишь? Говори сейчас же… — последнее Ким уже выкрикнул, заставив мужчину вздрогнуть. — Он на катере… На катере… В море… — жалобно проскулил Гун. — Верни его на берег. Звони своим помощникам. Пусть доставят парня в целости и сохранности. Понял? — опять последний ор заставил его вздрогнуть. — Звони, быстро. Гун ещё больше сжался и закрыл уши руками. Тут же область печени отозвалась дикой болью, от чего он схватился за правый бок и закричал. После этой боли, прихватило лёгкое и судорожное дыхание, прерывающееся свистом, заставило биться в конвульсиях. Синтянка осторожно, да весьма ощутимо воздействовала на его органы, но так, чтобы не причинить вреда здоровью, разве что психическому. — Хорошо… Хорошо… Я согласен, только отпустите, — Гун уже со слезами на глазах стонет. — Предупреждаю, если что-нибудь с ним случится, тебе не жить, и твой хозяин мне не помеха. Звони, — очередной крик подстегнул мужчину потянуться в карман за телефоном. — Я могу и сейчас тебя грохнуть. Найти катер не составит труда, так что постарайся, чтобы всё было чётко. Гун, всхлипывая и отдуваясь от перенесённой боли, смотрит на экран. Затяжно выдыхает, чтобы успокоиться. Нажимает вызов, раздумывая над предстоящим разговором. — Делай громкую связь, — Ким забирает телефон в свою руку. — Да, что случилось? — хриплый голос тревожно спрашивает из трубки. — Всё нормально, — Гун на удивление спокойно и даже по-хозяйски уверенно отвечает. — Всё идёт как надо. Везите парня обратно. Ким скоро приедет. — Уже? Что-то подозрительно. Сначала пусть он приедет, потом мы подплывём. Когда удостоверишься, что всё чисто, позвонишь. Ким закрывает ладонью динамик. — Спроси, как Сэми, — приказывает. — Как там пацан? Всё нормально? — Тут же адресует вопрос Гун напарнику. — Тебе какое дело вдруг до него? Вон там с ним. Хорошо, если не выебал его ещё… — телефон в руках Кима начинает плавиться, сжатые зубы скрипят. — Убери, убери Вона от него, срочно. Иначе он его испортит, — Гун лихорадочно кричит, опасаясь выплеска гнева на себе. — Ты же знаешь, я не могу. Я за штурвалом. Да ничего с ним не сделается. Ну подумаешь пару раз отымеют… Ты же сам продавал его Вону. — Заткнись уже. Блять, ты слышишь меня? Я сказал, убери Вона от него, сейчас же, иначе я сам вас всех выебу, — Гун кричит ещё громче, так как в желудок вонзились чьи-то ногти. — Да не ори ты, я понял. Сейчас схожу. Ты давай там за Кимом следи. Не забудь, пусть договор о благотворительности сварганит. — Быстро вытаскивай парня… Звонок оборвался. Гун сидел белее снега. Он никогда не боялся боли, не боялся в общем-то пыток и надеялся, что в этом деле без этого обойдётся. Но был готов к угрозам, и даже болеутоляющих набрал. Да вот незадача — человек боится непонятного, неизведанного, как кошмары возникающие в темноте, хоть мы их и не видим. Фантазия дорисует то, что мы не понимаем, и обычно это бывает яркими красками, так, чтобы эмоции зашкаливали. Гун не понимал всего, что творилось вокруг него: не понимал откуда берётся боль и как с ней бороться, не понимал с кем разговаривал Ким, а главное — кто ему отвечал, что за женщина, не понимал всего этого пожара взявшегося из ниоткуда. Но понимал одно: Ким очень зол. Видел это по огню в его глазах, по дрожанию всех напряженных мышц его тела, по стиснутым зубам и гуляющим желвакам, по вновь краснеющим воротам позади него. Как только Джэджун услышал разговор этих двоих, в его мозгу вдруг ещё чётче выскоблилось в какой опасности его мальчик. Смерть — это одно, но мучения перед ней — это совсем другое. Почему Солнце так жестоко с ними, почему нельзя убить вот это, даже не человека, не животное, отребье, гниль, мразь? Почему за спиной этого стоит хозяйка, вынужденная охранять кусок дерьма. Он убьёт их всех. Не сейчас. Когда Сэми будет в безопасности, когда будет в его объятиях. *** Сэми раскрывает глаза, а точнее только один. Второй лишь слегка видит из-за оплыва. Его шлёпают по щекам и он морщится от боли. В нос бьёт запах спирта. — Очнулся? Ну наконец-то. Вставай, — Вон за грудки поднимает парня с пола и усаживает на кровать. — Ты чего тут вытворял? А? Решил свалить, хах, — он подцепляет уголок скотча и резким движением сдирает его с лица, получая в ответ вскрик боли. — Хороший мальчик, хорошо кричишь. Ладони мужчины обвиваются вокруг шеи парня, большие пальцы поглаживают нижнюю челюсть, глаза жадно блуждают по лицу, он закусывает свою губу в предвкушении и тянется к Сэми, всё больше сдавливая ладони. Понятное дело, что парень отодвигается, дёргает головой в сторону, уворачиваясь от чужих губ, и в конце концов просто плюнул в приближающуюся морду. Мужчина спокойно поднялся, обтёр лицо и отвесил пощёчину, опрокидывая парня на лежанку. — Сопляк, — он поднял его обратно за волосы и снова ударил ладонью. — Думаешь, я не смогу тебя заставить? — Думаю, что тебе не стоит этого делать, иначе Ким с тебя первого начнёт, — Цзюнь едко оголил верхние зубы, за что получил ещё один удар. — Я попрошу его, чтоб он тебе отрезал твой член и засунул тебе же в задницу. — А в своей не хочешь его попробовать? — резким рывком Вон разворачивает парня спиной к себе. Загибает его на край лежанки, рука ложится на ягодицы, проглаживает их, пытаясь сквозь джинсы прощупать тепло. — А силёнок хватит? Боюсь, что сдохнешь прямо на мне, тогда и глумиться будет не над кем.— Сэми чуть дёрнулся, когда пальцы спустились ниже, в самую промежность. — Что? Неужели торопишься? Может, хочешь, чтоб я тебе на сухую засадил? — Механик поелозил бёдрами от наливающегося члена в штанах, пытаясь снизить давление. Тепло между ног мальчишки захватило его дыхание. — Рискни. Если не боишься оставить свой член в моём капкане. Оторву вместе с яйцами, — Сэми пытался, что-то придумать, пытался тянуть время, неизвестно чего ожидая. Может Ким и не придёт вовсе. — Ты думаешь вам отдадут деньги, если ты меня трахнешь? — Это не будет иметь значения потом. Свою долю я получу в любом случае, — Вон подхватывает Цзюня и перекидывает на стол, с нетерпением принимается стягивать с него джинсы. Замирает, разглядывая оголённые бёдра. Расстёгивает ширинку своих штанов и прижимается пахом. Его лицо изводит в пошлом наслаждении. — Какой ты горячий и нежный. Будет жаль тебя порвать. Цзюнь сводит брови и закусывает уже в панике губу. На остроты не хватает сознания, которое потерялось, когда беззащитные ягодицы были осквернены стояком механика. Оставалось уже только надеяться на руки, связанные за спиной. Он гулко сглотнул, руки мужчины погладили бёдра, ребро ладони прошлось между ягодиц, раздвигая их. — Ну что? Молчишь? Язык проглотил? — он звонко хлопает его по одной половинке, оставляя розовый отпечаток ладони. — Сейчас уже не такой храбрый, когда задница раскрыта и сверкает табличкой «вход свободный»? — Да вот, думаю, ты такой уёбок, потому что родился через жопу, или тебя самого чпокали в тюрьме? А, петушок? — Сэми знает, что механик когда-то отсидел два года и такое оскорбление сейчас просто взбесило того. — Ах ты сука, — Вон поднял его за волосы со стола и заглянул в лицо. — Ты хоть знаешь, что за это бывает? Да твоя задница затрещит по швам, — он со всей силы бьёт его лицом о столешницу, но Сэми успевает увернуться и удар пришёлся по боковой части. Вон подтягивает нежные бёдра на нужную высоту и пристраивается. Сэми зажмурил с силой глаза, сжал зубы на нижней губе в ожидании боли. Дверь в каюту открывается и входит Куан. — Вон, блять, ну ты опять за своё, — он оттаскивает механика от парня. — Я же сказал оставить его в покое. Иди за руль, быстро. — Какого хуя, Куан? Ты мне всё обломал. Что на тебя нашло? — механик спешно застёгивает штаны. — Быстро, вали за руль, — он выталкивает мужчину за дверь и брезгливо осматривает обнажённого парня. — Давай, тебе одеться надо, — он помогает Сэми натянуть обратно джинсы и застегнуть. — Сиди смирно, иначе отправлю этого пидора тебя охранять. Потом не стони. Дверь громко хлопнула. Какое-то время Цзюнь даже не понимал, что ему повезло. Он сидел молча на кровати и тупо смотрел в пол, а потом выскочил один смешок и за ним второй. Несмотря на разбитые губы, Сэми в истерике стал смеяться. Громкий звук оглушил его самого и это было приятно, ведь он не хотел сейчас слышать звуки катера и думать о похищении. Он полностью отдался иллюзии, что ржёт сейчас дома на диване вместе с Алексом и Иджин. Смех перешёл в какие-то горькие всхлипы отчаяния и они потихоньку затихали. Широко раскрытые глаза Сэми смотрели в никуда, в них читалась одна мысль: «а вдруг он не придёт?» В течении получаса он смотрел на стену. Потихоньку он успокаивал сам себя, после истеричного смеха наступило равнодушие. Он откинулся на лежанку и продолжал смотреть в стену, как будто там включили интересное кино. Изредка грудь резко вздымалась в глубоком вздохе для насыщения кислородом крови и толкая парня к активности, раз он не мог заснуть. Среднее зависание на уровне полусон-полуявь не устраивало организм. Но боли в теле мешали заснуть, а усталость не давала сил действовать. Даже мозг пытался отдохнуть, посылая незаконченные, лишь обрывки мыслей, которые не имели никакого смысла. Катер вдруг резко стал поворачивать, мотор загудел сильнее. Неужели они возвращаются? Что-то больно быстро. Такие сделки за такое время не решаются, по крайней мере в кино. А даже, если и решаются, эти уроды собирались избавиться от всех после получения денег и нужно уже что-то предпринимать. Как сбежать, если руки и ноги стянуты, а ты на катере посреди моря? Натужная работа двигателей наконец успокаивается, катер идёт какое-то время на малом ходу, а после совсем останавливается. В каюту влетает Вон с ножом в руках. Он перерезает верёвки на ногах и снова заклеивает скотчем рот Сэми. Так же, как и на катер, с катера его вытаскивают за волосы. *** Через полчаса, после звонка, когда Ким немного успокаивается и перестаёт крушить всё вокруг себя, покрывая трёхэтажным матом Гуна и его дружков, они снова звонят на катер. Заверяют, что всё в порядке, деньги готовы, и Ким пришёл один на берег. Они с Гуном ждут на причале. Ким держит старую спортивную сумку, набитую тряпьём. Катер медленно подходит к причалу. — Если всё пройдёт хорошо, обещаю, я тебя отпущу. Так что не усложняй своё положение необдуманными выходками, — Джун смотрит за спину Гуна, откуда чувствуется веяние энергии ангела-хранителя. Он понимает, что ему всё равно просто так не отдадут этого питомца на растерзание. А сейчас прибудут ещё двое, и по-любому за каждым стоят вот такие хозяйки. Джун не видит их в этом спектре, но очень хорошо чувствует волны. — Да понял я. Ты сам-то не кидайся с размаху. Они ведь легко прибьют парня, даже пикнуть не успеешь. Не думаю, что легко его отпустят, но я постараюсь уговорить, — Гун действительно понял, что сейчас его единственный выход, это передать уже мальчишку этому сумасшедшему и свалить куда подальше, иначе от них останутся только рожки, да ножки. Катер швартуется, разгоняя болтающих на причале чаек, двигатели затихают. Ким подходит ближе, но его предупреждают, чтобы он бросил сумку и отошёл. Сумка брошена без сожалений. С катера сходит рулевой, а за ним Вон тащит парнишку, держа на взводе пистолет у его виска. Мало сказать, что Джэджун сейчас вновь закипает, глядя на избитого Сэми с заплывшим глазом и в окровавленной футболкой. Закипает не только он, но и море вокруг. — Всё в порядке, Куан. Отпускайте парня, — кричит старший Гун. — Сначала я пересчитаю деньги, — тот опасливо подходит к сумке. Поджилки Гуна начинают трястись. Сейчас они поймут, что денег нет и перестреляют тут всех и его самого в том числе. Ким медленно начинает подходить, вперяясь сейчас взглядом именно в пистолет у виска. У него только один шанс сделать всё быстро и нет права на ошибку. — Стой или я выстрелю, — Куан остановился на полпути и выставил руку с пистолетом, целясь в Кима. — Стреляй, — спокойно говорит Джун, какая-то вспышка ослепляет всех и вот уже Ким стоит рядом с Воном, держась за оружие, которое сейчас повёрнуто дулом на него самого. — Привет малыш, — он хищнически улыбается Сэми. Как он и думал, за спиной этого уёбка стоит хозяйка, поэтому, он забирает пистолет у ошарашенного механика, берёт Сэми за руку и тянет за собой. — Мы уходим. Но в этот момент раздаётся выстрел. Джун мог бы среагировать моментально и увернуться, но на пути пули остался бы его малыш, поэтому он просто ждал удара стали о свою плоть, загораживая того собой. Тело дёрнулось, пуля разрывала сформировавшиеся соединением энергии мышцы. И остановилась в самом сердце. Всё-таки Куан был неплохим стрелком. Боль была, и немалая, всё-таки повреждение энергетических связей тоже отдается в сознании синтян неприятными ощущениями, но никакого страха или паники, которые сейчас так ярко отображались в глазах Сэми. Джун разворачивается к стрелявшему и так же искромётно, пока тот не очухался, выбивает из его рук пистолет. Да, трогать он их не имеет права, но лишить оружия может. Куан раскрыв рот смотрит на стоящего перед ним человека с огнём в глазах и его пистолетом в руках. Джун выкидывает оружие в море и тут же возвращается к своему мальчику. Не обращая внимания на рану, которая красным пятном расходится по спине, он ведёт парня на берег, но эти двое, в отличии от Гуна, который уже успел слинять, не собираются сдаваться, тем более, что Ким ранен. Первым кидается на него Вон, и тут же отброшен в сторону, а одна половина рубашки уже догорает на его теле. Хозяйка, что и может, лишь смягчить падение мужчины. Та же участь постигает и Куана, который уже в море барахтается, поддерживаемый своей хозяйкой. На берегу Джун развязывает руки парня и осторожно, медленно снимает скотч, стараясь не разорвать еще больше его губы. — Тебе… тебе нужно в больницу… срочно, — Сэми не знает, что делать в первую очередь: обнимать своего хёна или оказывать какую-то медицинскую помощь. Он кричит на него, злясь, что тот так безответственно и беспечно не обращает внимания на рану. — Ты же истекаешь кровью. — Всё хорошо, малыш, — Джун лишь улыбается и обнимает своего мальчика, утыкаясь носом в его шею. — Ты же знаешь, что я не так прост. Тело Сэми дрожит, он переживает сейчас за состояние хёна, который, вроде бы, уже глючит. Ведь рана есть и кровоточит, а значит и проблема тоже есть. Он нервозно отталкивает старшего. — Дай, я посмотрю, сейчас же, — кричит парень. Джун, улыбаясь, спокойно поворачивается к нему спиной. Сэми быстро сдирает его блейзер, поднимает рубашку и пристально изучает рану. Крови очень много. Было. Но сейчас она не бежит, да и само пулевое отверстие как-то спешно затягивается, выдавливая из себя пулю. — Ну, что? Убедился? Ничего страшного не произошло. — Джун разворачивается обратно и целует опешившего Сэми в подбородок, опасаясь задевать треснувшие губки. — Нам нужно уходить. Откуда здесь можно позвонить? — он ещё бросает взгляд на причал, где опасливо стоит Вон и смотрит на них двоих. На берег в это время из воды выползает Куан. Лицо Кима вновь хмурится. — Если хотите остаться в живых, оставьте нас в покое. В следующий раз я не посмотрю на то, что вы люди — сожгу заживо. Воздух вокруг начинает нагреваться, опаляя лёгкие. От Куана идёт пар испаряемой в момент воды, под ногами Вона чернеет деревянный причал, а обувь облизывают голодные языки пламени. Тот начинает истошно кричать, и неизвестно, что было бы, ведь обе хозяйки уже готовы были напасть на Кима, но тут на его плечах сжались пальцы Сэми, который так же задыхался горячим воздухом. Всё резко прекратилось, а Джун обнял своего мальчика. *** — Ты что, без машины? На поезде что ли приехал? — Вроде бы, Сэми сегодня уже не должен ничему удивляться, но всё так же недоумённо смотрит на старшего. — Почти, — Джун набирает номер Юнхо. Они в той самой недогостиннице, где им всё-таки разрешили сделать звонок. Ким просит Чона забрать их с Сэми. Ведь с собой у них нет ни денег, ни телефона, сплавленного в моменты буйства, ни машины. Джун мог бы быстро домчаться до своей и приехать потом за парнем, но уже боялся его оставлять. Руки никак не хотели отрываться от того. Аккуратно обнимая, чтобы не причинить боли, он водил носом в его волосах, тёрся щекой о его висок, выплескивал всю свою нежность, которую до тех пор копил. — Сэми, умоляю, вернись ко мне, — наконец набравшись смелости, выпаливает Ким. Проходящие мимо люди кидали косые взгляды в их сторону и тут же отворачивались, делая вид, что им всё равно до двух обнимающихся мужчин в окровавленной одежде. — Я безумно соскучился. Дай ещё один шанс, ведь я так люблю тебя. Пожалуйста. Малыш молчал, прислушиваясь к дрожащему дыханию старшего. Может уже хватит себя обманывать? Он любит его и все эти — обидно, страшно, стыдно — могут пока постоять в сторонке. Ведь Сэми так соскучился по старшему. Тем более сейчас у него ещё скопилось куча вопросов к тому. — Только на моих условиях, — парень обвивает шею старшего и прижимается с силой, чтобы унять и свою дрожь. — И первое: ты должен мне всё рассказать про себя. Без утайки. Я ничего не понимаю. — Как скажешь. Дома поговорим, — Ким благодарно целует шею своего мальчика. — Я отвечу на все твои вопросы. Только больше не оставляй меня. Ты — моё всё. Моя звезда. Моя галактика. Я люблю тебя больше жизни. — Знаю, — Сэми массирует загривок старшего, не понимая кого больше успокаивает этим, себя или его. Тепло родного человека согревает его истерзанное тело, горячие губы заставляют таять, а слова любви сводят с ума. — Ведь я не меньше люблю тебя.— Руки старшего сжались чуть сильнее после этих слов причиняя боль, но Сэми не обращал на неё внимания. — Не отпускай больше так меня. Ты сам сказал, что я твой, так береги и держи крепче. — О Сэми, малыш, я так ждал от тебя этих слов. Жаль, что они произносятся разбитыми губами на фоне этой забытой деревни, а не в хорошем ресторане за бокалом отличного вина… — Или в порыве страсти в твоей огромной мягкой кровати. — Сэми улыбнулся на сколько позволяли трещины на губах, когда ладонь старшего по-собственнически сжалась на его полушарии. Он немного отстранился, чтобы видеть красивые глаза лисы, покорившие его в первую встречу. — Я надеюсь, у тебя хватило ума не таскать туда никого? — Малыш, там вообще был только ты единственный. И кровать так же скучает по тебе, как и я, — чересчур искренний взгляд с нотками возмущения, что его так нагло и бездоказательно обвиняют, умилял младшего. — Это место всегда будет твоим. — Тогда так, вот те ладони, которые сейчас бессовестно пытаются вымесить мою задницу, больше не должны касаться никого. Я не собираюсь терпеть твои пьяные заигрывания с другими. — Обещаю, — Ким поднял правую ладонь вверх. — Я самолично отгрызу себе их, если они коснутся кого-нибудь чужого. — Это необязательно. Достаточно будет переломать пальцы. Удав внутри Джуна радостно бесновался, прыгая с одного органа на другой и дёргая изо всех сил струны души, озвучивая мелодию безграничной любви.