Для меня зажги звезду

— Ну, так что, всё-таки свадьба будет праздноваться или они вечер с родителями устроят? — Саймон расплылся в ухмыляющейся улыбке, с гулким хлопком срывая ребристую крышку. — Неужели она всё-таки согласилась стать миссис рыжиком? Даже не верится, что эта парочка решили всё по канону провернуть. — Конечно, Сэми, — Иджин подтянула к себе бутылку пива, которую открыл ей Саймон. Сегодня вся компания решила собраться в закусочной, чтобы отметить такое событие. — Да и куда бы она делась? Хотя, было ещё мнение, что её родители могли встать на дыбы, но Салли им какие-то условия выставила. Ведь Мин вообще-то не подходит к их верхам. Но любовь не знает никакой разницы между слоями общества, не разделяет бедных и богатых и, как показывает жизнь, пол тоже не разделяет, — она многозначительно смотрит на Саймона. — А ведь когда-то это горе луковое убеждал нас, что подарит своё тело самой лучшей девушке на свете. — Богом, сидящий справа от него, щипнул младшего за бок. — Зря ты тогда отказался от моего предложения, уж я бы вскрыл тебя с любовью. — Ему прилетела ответная затрещина по затылку. Он недовольно возмущается: — эй, старших бить нельзя, - но больше не лезет. Саймон обречённо выдыхает: — Иджин, ну ему-то на хуя всё рассказали? Вы понимаете, что его доисторический интеллект такое не воспринимает. Он сейчас даже во сне придумывает, как подъебнуть. — Ха, не обращай на него внимания, Сэм, — беззаботно махнул рукой Алекс. — Он когда-нибудь своим языком добьётся, что ему рот взболтают членом. Через стол, напротив Цзюня сидели Иджин с Алексом, который сейчас осторожно переворачивал шипящие кусочки мяса над огнём. Рядом с Саймоном сидели Бо со своей подружкой Хе. Все сейчас дожидались лишь прихода виновников сбора. Цзюнь уже давно не встречался с друзьями для вечеринок, виделись ненадолго, перебежками между работой и домом, это были, почти, визиты вежливости, за кружечкой чая и небольшими десертами. В последнее время он не участвовал в их весёлой жизни, позабыл то чувство жажды адреналина и пока не скучал по этому. Зато наслаждался любимой работой и любимым человеком, скучным, занудным, весь таким правильным и деловитым, но меняющимся в постели кардинально. Как-то незаметно его прежняя жизнь отделилась от него и началась новая, в которой всё было так идеально, как в его мечтах. Правда Ким там не рассматривался до этих пор, но сейчас Сэми был даже рад своему супергерою. Не потому что тот чересчур заботлив, не потому что тот богат или красив, а потому что тот был его, полностью, без остатка и любил до безумия. Хотя, это безумие изредка доставляло неудобства, и Цзюнь готов был собственными руками его придушить за упёртость, дебильную ревность, за попытки руководить им, но не делал этого, лишь потому что сам такой же, ну и потому что любит не меньше. — Малой, как так тебя отпустили? — Богом закинул руку на плечи Саймона, начиная новую атаку. — Ты, наверное, всю неделю вёл себя хорошо? Уроки все делал, пятерки зарабатывал, комнату прибирал, посуду мыл? Послушный мальчик… - треплет по волосам. — Бо, отвали, — парень руку не убрал, но угрожающе прошипел. Саймону совсем не нравилось, что его считали каким-то сыночком Джуна, у которого на всё нужно разрешение спрашивать. — Всё совсем не так. Я не спрашивал разрешения, а поставил перед фактом и пришёл сегодня сюда. Что хочу, то и делаю. Богом подносит рюмку алкоголя к губам Сэми: — Тогда, за это надо выпить. Об этом ты тоже поставил перед фактом или позвонишь сейчас и спросишь? Саймон сердито выхватывает рюмку и залпом выпивает, морщась и с силой вдыхая через нос, тут же толкая в рот первую попавшуюся закуску. — Я абсолютно самостоятельный, — Цзюнь с непривычки закашлялся от спиртовых паров. — Сказал же: что хочу, то и делаю. — Интересно, в какой позе ты хочешь и делаешь? — Бо с вызовом и издёвкой смотрит в глаза парня. — Doggy style уже пробовал? — Бо, ты уёбок и засранец, — Сэми отталкивает его в сторону подружки, пока тот ржёт. — Хе, забери этот недоразум. — Сэми, правда, как он тебя отпустил? Только мне сейчас не заливай, что Ким спокойно отнёсся к тому, что ты с нами пошёл побухать. — Алекс убрал щипцы для мяса и тянет к себе Иджин, которая так же не сводит любопытный взгляд с парня. Он обхватывает девушку рукой за талию и прижимает к себе, укладывая её голову на своё плечо. Сейчас уже не две пары глаз, а четыре гипнотизируют Цзюня, который погружается в воспоминания. — Даже думать забудь… Ну пожалуйста, Сэми, — Джун вначале агрессивно вздёрнулся, но потом, видимо, решил сменить тон. Парень начал издалека, аккуратно подводя старшего к теме вопроса, и, когда тот наконец понял к чему всё это нытьё о бытовой скукоте, его как будто шокером ударило. Разговор проходил в гостиной, где Ким по привычке просматривал последние биржевые новости. Цзюнь искренне надеялся, что они отвлекут старшего немного от сути заданного вопроса. Тело парня расположилось вдоль дивана, ноги наглым образом заброшены на колени старшего, который легковесно массировал голые ступни младшего. — Послушай, но ведь ребята собираются пожениться. Мы просто отметим это в своём кругу. И не собираемся мы ничего выдумывать. Ничего страшного не произойдёт, — парень уже понимал, что по маслу это не прокатится. — И это будет тебе в наказание за истерику в салоне. Ты выставил меня на смех тогда. — Ты идёшь специально, чтобы мне отомстить и насолить? — Ким тоже понимает, что уговорами тут не обойтись, Цзюнь серьёзно настроен отправиться в какую-то забегаловку и напиться. И это с его-то уровнем сдерживаемости! Не жалко, если пивнушка сгорит, лишь бы Сэми не пострадал. — Не говори ерунды. Думаешь я и поженить их решил, и пирушку устроить, и всё назло тебе? Не слишком ли масштабный и замудрёный план? — Цзюнь поднимает и кладёт свою стопу на плечо мужчины, слегка подталкивает. — Успокойся, Джэхён, всё будет нормально. Это мои друзья, я и так пропускаю слишком многое… — Ничего интересного ты не пропустил. Не думаю, что они изобрели за это время вечный двигатель или таблетку молодости. — Джэджун понимал, что друзья — это святое. Не каждому человеку посчастливится найти настоящих, но Ким ревновал даже к ним и совсем не хотелось, чтобы их руки лапали его парня. — Разве нельзя поздравить по телефону. Ведь день рождения нормально прошёл… — По твоей же вине, между прочим, - Цзюнь не дал закончить старшему мысль, эта история была неприятной со всех сторон. Я пропустил и это. Джэхён, ты же не думаешь, что я закроюсь в этом хрустальном гробу? Если хочешь, пойдём с нами, приглашаю. Нет, я даже настаиваю, посмотришь, как веселимся мы. Могу заверить там не на столько развратно, как на ваших пирушках, и нет полуголых женщин. Правда, только поначалу, — нога младшего скользит по торсу мужчины и зарывается в тёплый пах. Ким глядя в телевизор, берётся за наглую лодыжку, смеющую дразнить его удава и целует в пятку. Нога дёргается от щекочащего прикосновения губ, но Джэ удерживает её рядом. Он проходится языком по всем пальчикам и засасывает большой в рот, от чего Сэми замирает с приоткрытыми губами, чувствуя, как от этого приподнимаются волоски на его коже и дёргается член. Мужчина отводит его ногу за себя и двигается ближе, пристраиваясь своими бёдрами аккурат в пах парня. Сэми заглядывает в свесившееся над ним лицо, его губы слегка дрожат, вытягиваются в ожидании поцелуя, подбородок приподнимается в требовании того. — Нет уж, — парень удивленно хлопает глазами на реплику хёна. — Я не собираюсь смотреть на ваше блядство. Но я сам тебя заберу, обещай, что позвонишь, когда мне подъехать, а не с друзьями на такси попрёшься. — А что такого в такси? Зачем мне тебя беспокоить? — Сэми провёл пятернёй по волосам Джэджуна, загребая их на затылок, открывая красоту глаз, и оставил её там. — Между прочим, когда я в прошлый раз добирался на такси в пьяном виде, я встретил тебя. — Вот именно. Не хотелось бы, чтобы произошла ещё какая-нибудь судьбоносная встреча. Поэтому я сам тебя заберу, и не дай бог я увижу, что эта девчонка тебя целует, разнесу к хуям собачьим всю пивнушку. — Согласен на все условия. Хотя, я не прочь снова встретиться с тобой, и тогда я уже сам тебя изнасилую пьяного. — Он притягивает голову старшего ближе и жадно целует. — Я просто сказал, что пойду и ему пришлось смириться с моими словами, — наконец выпаливает задумавшийся Саймон. — Более того, я заставил его согласиться меня забрать. Сказал, что не потерплю никакого такси. — Вау, ты такой грозный любовник, — притворный страх Бо говорит лишь о том, что Сэми не поверили. Но ведь главное, что сейчас их друг здесь, один, без надзирающего коршуна, а то, как он умудрился выпроситься, видимо, останется личной тайной парня. Сэми отправляет смс старшему: «Я нормально добрался. Здесь очень спокойно, народу немного. Не вздумай волноваться». Сообщение тут же было прочитано, значит Ким ждёт и скорее всего именно волнуется. Хён: — «Не пей много, иначе придётся наказать тебя». Сэми: — «Сразу же захотелось хлебнуть прямо из горла». Хён: — «Отшлёпаю😠». Сэми расплывается в загадочной улыбке, глядя в экран телефона, и облизывает губы в предвкушении наказания. В последнее время, в связи с новой работой, парень частенько вырубался по вечерам, не дождавшись старшего, и их регулярный до того секс резко сократился. Сэми каждый раз сам себя корил, но после столь большого отпуска, ему было тяжело войти в рабочую колею. Он уже никуда не намеревался съезжать, бессовестным образом пользуясь гостеприимством Джэджуна, но лишь потому, что подозревал, в случае, заикнись он об этом, его тут же отругают за подобные мысли и, конечно, никуда не отпустят. Ведь в этом доме у него даже есть своя комната, правда, в ней он не ночевал со дня ухода. Парень, даже не спрашивая, заваливался в постель старшего, искренне наслаждаясь уже просто присутствием того под боком и сонным видом по утрам, когда нет этой вычурной строгости, когда волосы дыбом, лицо помято об подушку, а голое тело распарено теплом одеяла. Сэми сводила с ума эта привычка хёна спать голым, чуть не каждое утро он засматривался на мирно спящего мужчину, а его утренний стояк только усиливался при фантазии, что он раздвигает его ягодицы и входит на всю длину; что заставляет его жмуриться от наслаждения и постанывать в кайфе; что прижмёт его своим тщедушным телом и и вскроет, наконец, этот тайник. В дверях пивнушки показалась долгожданная пара и ребята громким воплем приветствовали их. Мин по-джентльменски пропустил вперёд Салли и её лучшую подругу. Если бы Джун видел сейчас взгляд Сэми, обращённый на девушек, сразу бы просёк, что это не простой интерес к красивой внешности. Мышцы лица парня дрогнули, а рот искривился то ли в улыбке, то ли в отчаянии, ладони резко вспотели и он сглотнул, запуская замершее дыхание. — О, кого я вижу, Сэми! — белокурая подруга Салли с восторгом подбежала к парню и уселась рядом, её руки, не задумываясь, обняли его. — Ах, сладкий мой, я соскучилась, — холодная с улицы ладонь ловко проскользнула под его футболку, обжигая морозом, вызывая неоднозначные мурашки по телу Саймона. — Хаён? Привет. — Цзюнь не стал убирать её руку, хоть и вздрогнул от прикосновения. Один только вид весёлой девушки выбил его из колеи, а привычное поведение, без стеснения трогать всё, что ей захочется, навеяли приятные, трепетные воспоминания. — Давно не виделись. — Очень, — она чмокнула заробевшего парня в щёчку. — Хорошо, что ты здесь, а то я боялась, что будет скучно. — Её вторая рука легла на бедро Сэми, она заигрывающе заглянула в его глаза, а он судорожно вздохнул. "Игрушка, он всего лишь игрушка для неё". Саймон повторял себе это много раз, но каждый раз вот так сдавался на милость её натиска. Хаён — первая любовь, первый секс, первое разочарование. Тогда Саймон искренне верил, что она его любит, только стесняется говорить об этом; верил, что она очень хорошая, приличная девушка; надеялся, что их отношения надолго затянутся. После внедрения в банду Алекса, Саймон был представлен Хаён, и та сразу вцепилась в него своими острыми зубками, заставила откровенным флиртом его сердце захлебываться кровью, её неисчерпаемая энергия поглотила его всего без остатка. Парень сходил с ума от любви, от игры девушки, которая то тащила его за собой на какую-нибудь вечеринку, то бросала без объяснений трубку телефона. После нескольких недель такого общения, Саймон решился рассказать ей о своих чувствах, принятое количество алкоголя на тот момент развязало его робкий тогда ещё язык. Девушка не посмеялась над ним, не отвергла, лишь спросила: «А ты готов меня ждать?» Странный вопрос девушки разбросал все его мысли по разным углам квартиры, где в тот момент проходило веселье, и он просто кивнул, на что она впилась в его губы и потащила в свободную комнату. В тот вечер она показала ему прекрасы секса, показала своё тело, что на то время казалось ему самым совершенным, парень после этого просто потерял голову. Но Хаён была такой непостоянной, появлялась, когда хотела, забирала его к себе, и они занимались сексом, она заставляла Сэми пропотеть на ней, отдавая своё тело в его руки и требуя большего. А потом пропадала, исчезала, терялась, Сомнения в его голову прокрались, когда он увидел её флиртующей с другим парнем. Сцена ревности тогда ничего не дала, Хаён, как обычно, утянула парня в бурный секс и на этом сцена закрылась. Однажды она пропала на два месяца. Саймон не мог её выловить, не мог дозвониться, Салли говорила, что с ней всё в порядке, но с Саймоном она упрямо избегала встреч. Через два месяца она подкатила на своей BMW 3 серии возле университета прямо к его ногам и, как ни в чём не бывало, кивнула ему, приглашая в салон. Тот счастливый прыгнул в машину, и опять несколько недель спонтанных встреч, а потом всё повторилось. И так на протяжении нескольких лет. Она врывалась в его плавный, тягучий поток жизни камешком, что разгонял беспокойные волны по поверхности и поднимал мутный, уложившийся со временем ил чувств. Саймон бросал своих подружек на тот момент, которые заводились с целью заменить её же, и окунался в неё, зная, что вскоре она исчезнет в поисках нового партнёра. Сэми был для неё лишь перевалочным пунктом, развлекательной игрушкой на время, но до сих пор его это устраивало. А сейчас? Саймон с жадностью смотрел на красивое лицо девушки, рассказывающей что-то интересное из своих приключений. Это лицо было ассоциацией наслаждения, нежности, приятных сюрпризов и неприятных тоже. Цзюнь знал каждую родинку на этой коже, изучил её досконально в своей жажде до этого тела. Что он сейчас чувствовал? Радость, трепет, восхищение. Вечеринка затянулась до ночных часов, количество выпитого алкоголя уже не поддавалось счёту, громкие разговоры перекрывали музыку, включённую в пивнушке. В какой-то момент Цзюнь понял, что его норма достигнута и, скорее всего, если он встанет, то ноги будут подгибаться. Хаён все это время не прекращала вышаркивать пах Сэми, как бы так, между прочим. Её ловкие пальцы знали, что делать, и джинсы парня уже давно ему давили, но сам он всё-таки сдерживал свои руки и ни на минуту не прекращал думать, что там, в хрустальном доме, ждут его звонка. По старой памяти Цзюнь хотел повтора тех ночей с Хаён, тело просто бесилось от её руки на его ширинке, но сердце, измозоленное и уставшее от погонь за призрачной мечтой, молило, тянулось, рвалось туда, где он мог получить не меньшее наслаждение и при этом любовь, самую что ни на есть настоящую, а не игрушечную. Саймон грузно встаёт со своего места, намереваясь пойти в туалет, его действительно уже сильно шатает, возможно, норма была всё-таки немного превышена. Но до сортира он добрался без приключений. Цзюнь холодной водой пытается привести себя в норму, но если кожа лица охлаждается, то внутренний пожар всё так же бушует и, наверное, всё-таки это было большой глупостью пытаться загасить его алкоголем. Под дверью туалета Цзюня поджидала Хаён, и так же без спроса и стеснения тянет его к себе увлекая в глубокий, мокрый поцелуй. Она сама вжимает опешившего парня в стену и душит своим ртом, пока тот не выдаёт стон. Он отвечает ей, поддавшись порыву, сдавшись тикающей бомбе в трусах, что вот-вот взорвётся. Он вылизывает её дёсна так, будто не целовался уже вечность, а сейчас, измученный голодом, добрался наконец до снеди. Она прерывает поцелуй и смотрит на реакцию парня. Его щенячий взгляд сейчас умолял, но не о том, о чём подумала она. Этот просящий взгляд всегда ей нравился, он разбавлял то концентрированное количество пошлости вокруг её тела, с которой на неё смотрели другие. С Саймоном она не чувствовала себя жертвой или призом, с ним она была королевой, желанной девушкой, а не просто телом. Но то, чего он просил — постоянства, рутины, обыденности — она не могла ему дать. Сэми — романтик до мозга костей, она видела в нём какого-то скучного флегматика. Поначалу она пыталась вылепить из послушного, слепого в своей любви парня, холерика, но тот упрямо не поддался, он, конечно, следовал за ней повсюду, участвовал во втянутых безумиях, но сам не проявлял инициативы. И поэтому быстро надоедал. Но Хаён всегда возвращалась к нему, нагулявшись с очередным ухажёром. Она и сама бы не смогла ответить, почему именно в этом выборе она хранила постоянство, почему, когда ей плохо, она искала его одного и он вытаскивал её из депрессии, ставя на рельсы весёлой жизни. — Хаён, пожалуйста, не надо больше, — выдыхает Цзюнь, изнывая от желания и пытаясь убрать её руки от своей футболки. Бровь девушки изогнулась в изумлении от странной просьбы парня. — Что? — она привыкла, что этот сладкий мальчик всегда безотказно отвечал на её ласки, а сейчас ей хотелось именно этого. — Сэми, неужели я ослышалась? — Хаён, не надо этого, — парень и сам себя не узнавал. Он сейчас отрезал огромный участок дороги своей жизни, по которой прошлась эта девушка и оставила там глубокую колею. — Я больше не хочу, я не игрушка. Цзюнь прячет взгляд, расцепляет её пальцы и уходит, оставляя девушку один на один со своим роем вопросов. Настроение парня весёлое от вечеринки, сейчас резко поменялось. Залитый цемент в штанах неприятно тянул, а мысли о Джэджуне, которого он так легко готов был сейчас предать, не давали покоя. — Сэм, у вас с Хаён что-то было? — Бо интересуется на ухо парня, когда тот бухнулся за стол. — Я видел, что она не снимала руки с твоего братишки, — он укоризненно качает указательным пальцем. — Смотри, а то Ким в угол поставит. Там уж сами разберётесь, как именно. — Ничего не было, Бо. Не додумывай то, чего не существует, — Сэми боялся и сам надодумывать то, чего не должно быть. Внутри уже взросло семя сомнения: а так ли он любит Джэджуна или просто пригрелся под его крылышком, а сам до сих пор любит Хаён? Почему даже сейчас, когда он вроде бы уверился, что нашёл настоящую любовь, его тянуло к этой девушке? Рядом теснится Хаён, вернувшаяся из задворок пивнушки. На лице уже не отображается то недоумение, с которым её оставил Саймон, лишь огоньки в глазах и сверкающая улыбка. Цзюнь вновь завис на этом красивом лице, которое столько лет боготворил и ждал, когда она поймёт, что он любовь всей её жизни, и вернётся к нему окончательно. Как же легко Хаён приезжала и ещё легче бросала его, у неё как будто раздвоение личности. Когда просыпалась её депрессивная натура, что тянула её душу в самый омут осознания никчёмности своей жизни, она отдавалась ласкам Цзюня, жадно питалась ими, хваталась за него, как за соломинку и держалась, пока в ней не просыпался вновь вкус к той самой, именно никчёмной, жизни. — Сэми-и, — она стукнула указательным пальчиком по кончику его носа, возвращая к реальности. — Дыру во мне прожжёшь. А может, — она упёрлась двумя руками на его бедро и прислонилась всем телом к нему, — ко мне поедем? — Губки шептали на ухо, щекоча дыханием перепонку, Цзюнь трепыхнул крыльями носа, вдыхая её аромат, его желание отдаётся болезненными уже позывами, но он уверенно и аккуратно отодвигает её от себя, начиная злиться на её характер. — Нет, я поеду к себе, — Сэми каким-то подсознанием начинает чувствовать, что всё это противно, низко, неправильно. Сэми: — «Забери меня». Джун: — «Неужели выпил уже всё, что там было?» Сэми: — «Я хочу тебя. Накажешь?» Джун: — «Готовься». Саймон облегчённо выдыхает. Самый лучший сейчас выход, это просто уехать, оставаясь здесь, он рискует сорваться за призрачной мечтой и вновь оказаться в грязной луже, а не в оазисе, одинокий, потерявший всё ради Хаён. — Сэми, мальчик мой, что за печаль на лице? — девушка треплет парня по волосам, заглядывая в его глаза в попытках найти ответ. — Сдаётся мне, что ты уже и не ждал меня, сладкий. А? У тебя кто-то есть? — Женские ручки быстро разливают соджу и подают рюмку Саймону. — А я должен был ждать тебя? — Сэми принимает алкоголь и опрокидывает в рот, хотя уже решил для себя ранее, что его норма на сегодня превышена и пора бы уже остановиться, тем более, что сейчас приедет Джэхён. — Конечно, — девушка подмигнула, — ведь ты мой щеночек. Я не понимаю, почему ты отказываешься ехать со мной? Даже если у тебя кто-то есть, ведь почему-то сейчас её здесь нет, ты один. Да и она не препятствие, — Хаён разводит руками в немом вопросе: «И где твоя хвалёная пассия?» — Такими, как ты, лапочками не разбрасываются так легкомысленно, поэтому я пожалуй опять приберу тебя, — опять эта наглая напористость, и Саймон не сразу сообразил, что она целует его на глазах у всех. — Эй, эй, Хаён, — с другого плеча Салли тормошит свою взбалмошную подругу. — Оставь уже парня, не порти его жизнь. У него только всё наладилось. Неужели тебе мало парней, что ошиваются вокруг тебя? Хаён отрывается от разомлевшего Цзюня, между их губ тянется слюна и она слизывает её. Сэми берёт себя в руки и резко отодвигается к Богому со злостью в глазах. Он опять сдался? Или это алкоголь? Так у кого всё-таки раздвоение личности, если он сам думает одно, а делает другое? Цзюнь смотрит на яркие губы, растянутые в усмешке и перед глазами встаёт маска Джокера. Вот, что Хаён для него значит, вот, что он видит в ней, это всего лишь развлекательный номер, антре в его прошлом сером существовании, не более. — Так значит, у тебя действительно кто-то есть? — спрашивает девушка, на что Цзюнь лишь кивает. — Неужели она лучше меня? — девушка опять наседает вкрадчивым голосом, а Саймон лишь отворачивается от приближающихся губ, но это не останавливает девушку. — Тебе же только со мной так хорошо. Ты же сам говорил, — она впивается в его шею и, прежде, чем Саймон успевает её оттолкнуть, оставляет там засос. — Что ты творишь, Хаён? — недовольно бурчит парень, тянется руками к месту поцелуя и массажирует в надежде, что не будет следа. — Ты это ведь специально сделала. — А то, — она даже не скрывает ехидничества. — Это будет моя метка. Теперь ты мой омега, хахах. — Слушай, Хаён, — вмешалась Иджин, наблюдавшая весь этот цирк. — Не лезь к парню, тебе же сказали. Если это увидят, — она кивнула на шею Цзюня, — плохо будет всем. — Даже так? — брови Хаён вскинулись от удивления, но не страха. Её пьяная натура сейчас хотела доказать всем окружающим, что этот мальчик её, уже давно и безапелляционно. — И что же может такого случиться? — она демонстративно кладёт руку на плечо парня. Иджин опасливо смотрит в сторону и с глубоким выдохом закрывает глаза рукой: — Вот блять, только не это. Хаён вдруг ощущает боль на своём предплечье и вскрикивает, оборачиваясь. Какой-то мужчина сжимает её руку так, будто пытается свежий апельсиновый сок добыть. — Какого чёрта тебе надо, мужик? — кричит она в гневе, пытаясь выдернуть руку из чужой хватки. Сэми тоже оборачивается: — Хён, не надо. Всё нормально. Отпусти её, — тараторит он, тоже пытаясь отцепить руку Джуна от девушки. Он вскакивает со своего места и старается умаслить вскипевшего мужчину. — Отпусти её, пожалуйста, она того не стоит. Поехали домой. Хённи, отпусти. Джун отпускается от руки девушки, бросает гневный взгляд на Сэми и верхняя губа скалит клыки. Хаён с интересом и удивлением смотрит на двоих мужчин. — Сука, ты хоть бы помаду с губ стёр, — цедит сквозь зубы Джун, и Сэми спешно трёт свои губы, уже паникуя под этим разъярённым взглядом. Ким хватается за футболку парня и до треска ткани оттягивает ворот, открывая красную отметину.— А это что за хуйня? — Это моё, — поднимается девушка и вклинивается в неприятный разговор. Высоко поднятая голова и вызов в глазах отвлекают мужчину от парня. — Саймон мой, и уже довольно давно. Так что тебе лучше посторониться мужик и не распускать руки. Ты немного опоздал. Цзюнь болезненно прикрывает глаза с мыслью о том, что сейчас может произойти катастрофа, и, возможно, эта пивнушка действительно существует последние минуты. Хорошо, если только пивнушка. — Хён, не слушай её, это всё пьяный бред. А этот засос она по незнанию чмокнула. — Парень изо всех сил пытается гонять свой пьяный мозг, чтобы подобрать правильные слова в этой ситуации. — А ты, — Ким подталкивает парня к выходу, — иди бери куртку и жди в машине, с тобой я ещё поговорю. — Саймон спешно кинулся к вешалке, а мужчина перевёл взгляд на дерзкую девушку и опалил её огнями в глазах. — Твой, говоришь? — мужская ладонь сжимает плечо свитшота девушки и тянет вверх. Со своих мест уже повскакивали и остальные парни компании, готовые к тому, что мужчину придётся утихомиривать. — Ты мелкая тварь, что распускает свои щупальца, куда не следует. Сэми мой. Держи при себе свой раскрашенный рот, а также обуздай змеиный язык, иначе я вырву его тебе. — Ким, ты переходишь все границы, отпусти девушку, — Алекс первым вступается за неё. Сзади на плечо Кима ложится рука Богома, тоже готового к схватке, если придётся. Хаён без тени страха смотрит в горящие глаза. Она понимает, кто перед ней, даже больше понимает, чем окружающие, сама такая же и тоже сверкает в ответ не меньшими кострами. — Мужик, я не боюсь тебя. Если решил, что ты всесилен, то могу ведь и обломать. Закатай свои губки, разложенные по Саймону, я отметила его уже давно… — Хаён, хватит, — пытается осадить подругу Салли, чтобы успокоить, наконец, возникший конфликт. — Ты, кажется, не поняла. Это мой питомец, — шипит Ким, сильнее поджимая ткань в руке. Только после этих слов брови Хаён сдвигаются к переносице. — Ты не имеешь никаких прав на него и никогда не имела. Найди своего, а от моего отстань, думаю, совет поддержит меня в этом. Заткни свои искры, а то как бы причёска не попортилась. — Этого не может быть, — вздёрнулась неверующе девушка. Она ещё раз посмотрела на Сэми и этого мужчину. Странная парочка образовалась. — Он же парень, такого никогда не было. — Я скажу больше, у нас уже дуэт, — Ким отталкивает Хаён от себя, когда понимает, что до той всё-таки доходит вся суть ситуации, и гневно сбрасывает со своего плеча руку Бо. К этому времени подбежал Саймон, спешно натягивая на себя куртку. — Хён, успокойся, не устраивай скандал, — просит он, чувствуя за собой немалую вину в случившемся. Ким резко разворачивается и уже палит своими огнями накосячившего не по-детски парня. Он наклоняется, одним движением закидывает Саймона на своё плечо, вздёргивает его, поправляя положение. — Какого чёрта, Джэхён. Отпусти меня, — крикнул младший. Но мужчина молча, оттолкнув в сторону Богома, прошествовал на выход, не обращая внимания на болезненные щипки на спине, переходящие в удары кулаками. Молодежь, да и другие посетители пивнушки, что наблюдали этот конфликт выдохнули с облегчением, всё обошлось малой кровью. Хаён сердито садится за стол, провожая ещё глазами удаляющихся мужчин. Салли сразу бросилась задавать ей многочисленные вопросы по поводу странного разговора с Кимом, но девушка лишь отмахнулась фразой, что это её пьяный бред. Сегодня Ким выделил для Сэми место на заднем сиденье, самолично пристегнул его и хлопнул дверью. Всё молча, лишь шумное пыхтенье говорило о его состоянии на данный момент. — Джэджун, не сердись, пожалуйста. Это всё какая-то глупость происходит, — Сэми в бессилии перед гневом старшего разводит руками. — Она… Я не думал, что она будет здесь. Иначе, я бы даже не пошёл туда. Хаён давно исчезла. Хё-ён, ну успокойся… — Ким включил проигрыватель, заглушая слова парня музыкой, и тот вынужден был замолчать. Подъехав к крыльцу особняка, Джун выходит из машины и сразу направляется в дом. Сэми торопится за ним, но пьяные руки путаются в ремне и тормозят его, а на лестнице крыльца ноги запутались от спешки и он с матерками полетел на колени. Всё мешает, так и норовит остановить его, чтобы не лез под кожу, дал остыть мужчине, но Цзюнь иного мнения и всё равно торопится за ним. В доме Саймон остановился на пороге, не зная куда бежать, где искать, кричать его или это бесполезно? В первую очередь бежит в спальню. По логике, человек устал и должен идти отдыхать, ведь время уже позднее, но комната пуста. Саймон направляется в библиотеку, громко выкрикивая имя мужчины и упрашивая выслушать его. Но библиотека тоже пуста, Саймон даже под стол заглянул, и ничего смешного, а вдруг… Он бежит в кабинет, там обычно Джун разбирался с рабочими моментами и, казалось бы, сейчас совсем неподходящее время для этого, но именно там Сэми и нашёл мужчину. Джун задумчиво сидел в кресле за рабочим столом и потирал свой подбородок, уперевшись локтями на край столешницы. — Джуни, — тихо окликает его Саймон, но никакой реакции не последовало на это. Мужчина сосредоточенно смотрит в монитор ноутбука, будто давно тут сидит и полностью погряз в работе. — Прости, — само слово вызывает боль. Сердце болит сейчас? Что это? Обида? А может это сраная совесть его грызёт или переживания за старшего? Парень боится вызвать ещё больший гнев, но упрямо подходит. — Прости, хён! — Кто она? — холодный жёсткий тон, словно струну обрывает в напряженном мозгу и дыхание заходится шумом. Ким продолжает смотреть в экран, оставив в покое свой подбородок и сцепляя пальцы между собой, нервно сжимает их. — Хаён? Мы раньше встречались. Но она постоянно исчезала куда-то, потом вновь возвращалась, — Сэми уже опасно близко, подпирает столешницу ягодицами и бочком пытается протиснуться между старшим и столом, но его не пускают. — Ты любишь её? — Сэми чувствует, что сейчас Джэджун затаил дыхание и, вероятно, пытается угадать правду и ложь в его словах. Саймон знает точный ответ, прочитал его в своём сердце, когда увидел за своей спиной хёна, тогда, в пивнушке. Он был разъярённый, но такой прекрасный и родной, надёжный и любимый. Цзюнь понял, чем отличаются для него Хаён и Джун. Девушка была лишь мимолетной радостью, получаемой например от вида падающей звезды, или Йосемитского огненного водопада, что было всё ложью. Это прекрасно, но увидите ли вы это ещё раз неизвестно. А совсем рядом, каждый божий день радуют глаз закаты и рассветы, распускание цветов и полёт птиц, мощные грозы и ласковое солнце. Всё это настолько стало привычным, обыденным, в суете жизни мы теряем этот вид, но когда наша душа хочет отдохнуть, всё это готово усладить наш взор в любое время. Так же и Джун для Саймона, как бы он не надоедал, как бы не бесил, но он всегда рядом, всегда для него, он поддержка в сложные моменты, он спасительный круг, он источник безграничного наслаждения. — Я люблю только тебя и никого больше, — наконец выговаривает Саймон, уверенный в своих словах, и кладёт свою ладонь поверх мужской, вплетает пальцы, также сжимая её. — Я виноват, что не предупредил её сразу, побоялся раскрывать тебя перед ней, и она решила, что у нас с ней всё по-прежнему. Ещё раз прошу, прости, — Сэми пытался заглянуть в глаза старшего и прочитать его чувства, но тот лишь прикрывал веки и молчал. Так захотелось сейчас закричать от горечи и от гнева на весь свет за эту несуразность, разгромить кабинет, закусать свои пальцы, чтобы боль физическая перекрыла боль душевную, но эта вспышка была подавлена внутри груди, а Саймон отпускает руку молчавшего Джэджуна и спускается на колени перед ним, упираясь лбом в пол. — Прости, Джэхён Наверное, это было чересчур, но Сэми не хотел ждать, когда мужчина остынет, ему нужен был результат прямо сейчас и он готов был даже на самые низкие поступки ради этого. — Сэми, что ты делаешь? Встань сейчас же, — Джун растерянно пытался поднять младшего, но тот лишь мотал головой и прижимался животом к коленям ещё сильнее. — Не встану, пока не простишь, — бубнил он, отчаянно сопротивляясь рукам хёна. — Я понял. Хорошо. Я прощаю тебя, только встань. Саймон поднимает свой щенячий взгляд и сжимает им сердце растерянного Джуна. — Правда прощаешь? — Да, Сэми. Встань пожалуйста и… Иди уже спать. Скоро утро, — Цзюнь поднимается с колен, а Джэджун заботливо поправляет его одежду, отряхивает коленки, хлопает успокаивающе по бедру и снова отворачивается к компьютеру. — Иди уже, тебе нужно выспаться. Саймон молчал минуту, изучая реакцию Кима. Он глянул на монитор, заставка рабочего стола ничего не транслировала старшему, но он упрямо туда смотрел, будто картинка с детёнышами животных была чересчур интересной. Саймон никуда идти не собирался, какой может быть сон? Он весь вечер был возбуждён и сейчас ждал только одного. — А как же твоё обещание? — Сэми, не выдержав, захлопывает ноут. Ким в непонятках смотрит на младшего, пытаясь разобрать предъявленную претензию в своём уме. — Я выпил столько алкоголя, — Сэми пользуется растерянностью хёна, теряет свой страх перед его гневом, резко убирает его руку, препятствующую ему и тянет на себя, коленом упирается в край сиденья, рядом с пахом старшего и впивается в его губы. Кресло скрипит, когда в его спинку вдавливают с силой мужчину, Сэми жадно прикусывает сладкие губы старшего, тянется языком к его горлу, вновь и вновь мнёт мягкую плоть, пока старший не начинает отвечать. Тогда парень одной рукой прошаркивает его тело, спускается к его брюкам и принимается массировать, пока ещё мягкий член прямо через ткань брюк. Сейчас злится он, но не на хёна, а на себя, на то, что так хочет его, так жаждет, так голоден и так слаб. Этот его супергерой стал его зависимостью, и насладиться этим наркотиком он никак не может, хочет всего и сразу, хочет его мощи, ярости, огня в глазах. — Накажи меня. Ну же… — Саймон резко поднимается и, удерживая за ворот свитера, тянет за собой старшего, который только собрал всю свою волю в кулак, чтоб отстранить младшего. Вся эта история с Хаён заполнила мозг лавой ревности, которую он старался сдерживать и, несмотря на объяснения и извинения, он злился не хило. — Сэми, постой, — Ким сурово останавливает его, сжимая запястья, отрывает ручонки от своей одежды, и встряхивает пьяного парня. — Не сейчас. — Не сейчас? — повторяет за ним Цзюнь, у которого нутро разрывает от желания. Бесконтрольная энергия дитя звезды моментально охватывает все его клеточки, требовательный ребёнок сходит с ума, когда он понимает, что его хотят обломать. — Да, ты прав, — злость выплескивается вместе со словами. Он разворачивает обоих и толкает старшего на стол. — Накажешь позже, а пока… Цзюнь и сам от себя не ожидал такого, руки быстро расстёгивают ширинку брюк и стаскивают вместе с бельём с мужчины, при этом грубо отталкивая поднимающийся торс обратно на столешницу. Упираясь локтем в грудь мужчины, он стаскивает с себя джинсы. — Саймон, успокойся, воздух греется, — Ким чувствует, что ещё чуть-чуть и языки пламени пойдут по дереву. — Ты же сгоришь. Пьяный и чересчур возбужденный Саймон пропустил эти реплики мимо ушей и, скинув с себя остатки одежды, он ползёт на стол, седлает старшего, прижимает своим весом его бёдра, а рукой грудь. Заглядывая в глаза своего хёна, который высасывал из себя остатки терпения, он тянется к его наливающемуся члену. Сплёвывает, чтобы скольжение руки было более лёгким и проводит по всему стволу, пальчики цепляются за яички и перекатывают их в пошлой игре, а после вновь возвращаются к члену. В несколько движений он накачивает его кровью, размазывает предэякулят по головке, его ноздри в нетерпении трепыхаются, горло дерёт от горячего дыхания, а глаза горят огнём, тем, что он видел у хёна, тем, что совсем ему не принадлежит. Сейчас настроение ему указывала всё та же своевольная энергия. Ким и беспокоится о состоянии парня, и сам хочет его до безумия. Его бёдра пытаются дёргаться в руку парня, который склонился над ним, вдавливаясь локтем в сердце, и как будто наслаждался мученическими подергиваниями мышц лица. В паху Джуна затягивается тугой узел, сжимается до упора пружина, ловкие пальцы доводят его до исступления, приближают к самому краю, но парень тут же останавливает движения рукой, а Джун всхлипывает от растекающейся по всему телу неудовлетворенности. Мужчина тянет руку к своему паху, но голые бёдра парня закрывают его, не разрешая касаться и кончать. Сэми вновь начинает двигать рукой, радуя член вниманием, но только тот твердеет в предоргазменной ломке и парень вновь замирает, заставляя старшего беситься. — Хорошо, — крикнул мужчина, — хочешь наказания? — его зубы скрипели от желания и невозможности иметь вот этого проказника, устроившегося так комфортно на нём. — Ты забудешь про всех своих Хаён. Сильные руки грубо хватают парня за плечи и отталкивают назад. Карие глаза блещут победой от такого поворота, но Сэми не собирается поддаваться. Ведь он сказал как-то, что всё нужно заслужить. Ким поднимается, одним движением стягивает с себя свитер, а за ним и майку, пальцы руки сжимаются на горле парня, а он в ответ царапает шею мужчины и запястье. — Думаешь, сможешь выбить из меня эти воспоминания? — хрипит Саймон. — Твоей ярости хватит на это? Или только словами харкаться можешь? Джун рычит от провокации, обвивает второй рукой талию парня и поднимается вместе с ним со стола. Сбрасывает тело на кресло, избавляется от спущенных штанов, глядя на пыхтящего парня, что подбирается на сиденье, словно хищник для прыжка. Саймон порывается ускользнуть с кресла, но Ким хватает его под колени и одним рывком поднимает вверх, до того уровня, где бёдра парня достигают его паха. Цзюнь охает от неожиданности и хватается за подлокотники, вздёрнутые бёдра оставляют возможность опираться лишь на плечи, подгибая голову. Ким подставляет одну ногу под спину перевернутого вверх ногами парнишки и опирается ею на край седушки. Теперь Цзюнь раскрыт, как на витрине, его ноги беспомощно упираются в спинку кресла, а руки держатся за подлокотники. — Значит, не хотел раскрывать меня ей, боялся, что она тогда уйдет и оставит тебя бедного без секса? — придерживая ногой тело, Джун тянется рукой ко рту парня и давит пальцами на сжатые челюсти, протискивая их в рот и собирая слюну за щеками, выскабливая все уголки дёсен. Сэми резко бьёт по этой руке, когда пальцы углубляются в горло. — Тшшш, — успокаивает рывок Ким и убирает руку, с обильно тянущейся по пальцам, слюной. — Ты действительно хочешь услышать ответ?.. Ахммма, — Саймон всхлипывает, большой палец прорвался сквозь сфинктер и раздвигал розовую плоть, а руки парня вцепились в подлокотники и он зажал нижнюю губу зубами, потихоньку вытягивая её из замкнутого капкана через боль. — Сейчас я хочу только вытрахать твою бесстыжую попку, что виляет перед всеми, кто умеет облизываться, — старший проглаживает свободными пальцами свесившуюся мошонку парня и натягивает слегка кожицу, при этом углубляя палец до основания. Нежная чувствительная плоть пульсацией раздаёт блаженство в мышцы тела, пресс Цзюня подёргивается при каждом перекатывании яичек, из горла прорывается скулёж. — А-а-айщ, Джуни, давай второй, — Сэми поджимает пальчики на ногах от жестокой волны кайфа, прокатившейся по всем мышцам, заставляя их ещё больше напрягаться и взрываться энергетические бомбочки на нервных окончаниях. — Эта бесстыжая попка училась у старших, которые слюни пускают на тощие, прыщавые задницы. Ахах, — его дыхание захватывает от внедрения заказанного второго ублажателя, что помогает растягивать податливые, но всё ещё узкие стеночки. Ким нащупывает простату и тело под ним вздрагивает. И дрожь эта уже не унимается, всё ближе притягивая оргазм. — Видимо, я совсем плохой учитель, раз мой студент не усвоил урок. Придётся показать наглядно, на какую задницу у меня слюни бегут, — Джэджун убирает пальцы, наклоняется, приподнимает бёдра ещё выше и жадно проходится языком по ореолу, щекоча чувствительную кожицу. Быстрыми мазками он распаляет нежное местечко, как и самого Саймона. — А-а-а, блять, хён, я так не могу. Я и так на пределе. — Сэми закатывает глаза, хватается за свой член, но старший тут же его руку отбрасывает в сторону, а влажный язык проходится по промежности к яйцам и жадно вылизывает мошонку. — Хённи, я сейчас кончу, слышишь? Айщ, не могу, — глухой стон срывается с губ парня, когда мужчина сжимает губами яички, и он кончает в руку, заботливо обнимающую его член. Джэджун аккуратно опускает бёдра парня, даёт ему время оклематься от оргазма, сам встаёт на колени перед креслом и процеловывает внутреннюю кожу бёдер, оставляя редкие засосы. Подрагивающее тело, экстатическая отдышка, бьющий спермой член, вспотевшая сияющая кожа и осоловелые глаза — Сэми был сейчас произведением искусства, на которое Джэджун мог бы часами любоваться, будь он асексуален. Но в его грудине бился бешеный удав, а тугой узел, затянутый самим же парнем, ныл, посылая одну и ту же мысль в мозг: «искусство подождёт». Джэджун осторожно приподнимает парня и разворачивает спиной к себе, тот обнимает высокую спинку кресла, встаёт коленями на седушку и подставляет зад. — Ты отдохнул? — заботливо спрашивает Ким. Сэми в ответ лишь шире расставляет ноги. — Я помню о своём обещании. Так сколько ты там алкоголя, говоришь, выпил? — Ким звонкам шлепком по ягодице взбадривает разомлевшего от оргазма парня, который от неожиданности даже взвизгнул. — Даже и не помню. Я так пьян, — губы на красивом лице задрожали от предвкушения. Вторая ягодица шлепком окрасилась в розовый цвет, а Саймон лишь ахнул, сильнее сжимая пальцы на мягкой обивке. Ким прижимается к нему всем туловищем, руки проскальзывают вперёд, щекотят напряжённый животик, заставляя дёргаться. — Ты непослушный мальчик, — он проглаживает влажный торс, останавливается на сосках, играет пальцами с горошинами, сминает ладонью тяжело вздымающуюся грудь. Цзюнь захлёбывается вдохами, ёрзает ягодицами, ощущая прижимающееся возбуждение старшего, поцелуи мажут по его плечам, слова горячим воздухом обжигают ухо. — Но только твой, — выстанывает Цзюнь, отодвигаясь назад. Но его вновь обжигает шлепок и он, не выдерживая, тянется рукой туда. Старший откидывает его руку и опять шлёпает ягодицу, отчего парень хнычет: — Пожалуйста, не надо. — Не надо? Может мне уйти? — жестокие слова хёна резанули по мозгам. — Не нравится? — Ким опять его шлёпает и ловит тянущуюся руку парня, припечатывая её обратно на спинку. — Разонравилось после встречи с бывшей подружкой? Ты представляешь её сейчас вместо меня? — Ким так и держит его руку, а между ягодиц елозит пальцами, раздразнивая свербящее нутро. — Хённи, я, конечно, пьян, но ещё не перепутал свой мозг с чужим, чтобы думать о ком-то, кроме тебя. Так что, думаю, заслужил снисхождение, — Саймон дёргает бёдрами в требовании удовлетворения. Джэджун, видимо, довольный ответом, сплёвывает на руку и смачивает между ягодицами. Он задерживает дыхание, когда головка утыкается в сфинктер, сжимает зубы, наблюдая, как член плавно исчезает внутри и мычит в нос, наслаждаясь горячей мягкостью. Та волна кайфа, которая зависала над ним всё то время, что он наказывал мальца, сейчас просто рухнула бесконтрольно, ударяя по всему телу. Джэджун срывает скорость с места, вплетает руку в волосы на затылке Сэми, а вторую цепляет на его горло, из которого вылетают булькающие стоны, и отдается весь животной похоти, выдалбливая из парня всё непослушание и мысли о разных девках. Ягодицы зашлёпали в бешеном темпе, сотрясая тело, выбивая жалостливые стоны, что вот-вот превратятся в пьяное хныканье. Ким не давал ни секунды на продых, поджимая в диком ритме горло мальца и оттягивая его голову за волосы. Саймон сдался, растёкся мёдом, тягучим и сладким. Поясница изгибалась до хруста костей, и всё хотелось глубже, сильнее, чтобы взорваться и сбросить этот мучительный зов, чтобы только лёгкость царствовала в теле. А Джун неистово брал своего мальчика, вымещая на нём то ли злость, то ли желание. Он приостанавливается в предоргазменной пытке, пересиливает, сжав зубы, неприятный откат возбуждения, и с новой волной кайфа начинает опять вдалбливаться. Саймон начинает задыхаться от сжатого горла, но даже не пытается убрать руку старшего, лишь сам наслаждается, как его тело неизбежно подчиняется этой руке и лёгкие рвутся в диких спазмах. Но Джун слышит хрип и убирает удушение, а Саймон тут же кончает, глотнув полную порцию воздуха, отчего его тело будто разорвало и раскидало ударной волной по разным сторонам. Вот она эта легкость, словно пропало земное притяжение, словно он попал в рай и вокруг него сейчас танцуют миллиарды звёзд в приветствии. Джун приостанавливается, даёт парню время отойти от оргазма, с нежностью обнимает его, проглаживает по телу руками, словно снимает всю статику. Саймон сам от него отстраняется, разворачивается лицом: — Садись, хён, я сам закончу, — он приглашает старшего в кресло, а сам седлает его. Глубокий благодарственный поцелуй и он вновь насаживается на него и начинает скачку. Джун лишь сжимает между зубов нижнюю губу и жмурится, его руки придерживают парня под изгиб спины, когда тот упирается руками на его колени за своей спиной. Эту скачку резко останавливают крепкими объятиями и срывающимся с уст старшего стоном, в котором Сэми с трудом распознаёт своё имя. Они сидят так некоторое время, опаляя друг друга тяжёлым дыханием, Саймон процеловывает макушку хёна, прижавшегося к его груди. — Хённи, я никогда не заменю тебя ни на кого другого. Ведь ты сам сказал, что я твой. Даже вселенная не позволит нам расстаться. Не нужно ревности, просто люби меня, как я тебя. Объятия ещё крепче поджались, спирая дыхание парня, и он погладил Джэхёна успокаивающим жестом по спине.