Для меня зажги звезду

Джэджун попытался раскрыть тяжёлые веки, очень тяжёлые и болезненные. Тело казалось таким чувствительным и хрупким. Даже при простом движении мозговых волн, его желудок стал возмущаться и толкаться в глотку своим содержимым. Окружающая обстановка не сразу стала различима, даже светящееся пятно не помогало разглядеть очертания. Джун старался проморгаться, разогнать густой туман в глазах, сообразить, что происходит, и хотя бы понять, что ему нужно делать. Он нервно сглатывал подступающую рвоту, руки наконец прочувствовали под собой твёрдую холодную поверхность, непонятное состояние вызвало панику, Он с трудом подтягивает ноги ближе к животу, старается встать на колени, приподняв голову, тут он всё-таки не смог сдержаться и содержимое желудка упрямо хлынуло наружу, вызывая слёзы на глаза, которые до сих пор не могли настроить фокус. Его торс ведёт в сторону и он падает на бок бедра. Так и оставшись сидеть, он упирается одной рукой в пол, бетонный, похоже, а другой протирает смрадные губы рукавом пиджака. От натужных движений кровь всё-таки разгоняется по залежавшемуся телу, чувствительность мышц потихоньку возвращается, но вместе с ней и боль. Джэджун чувствует под спиной опору и расслабляется, откидывая голову назад. Кажется, он различает, что светящееся пятно — это решётка, и она со всех сторон. Сияние слепит, шум в ушах не даёт возможности слышать, занемевшие пальцы могут различить лишь холод. Ким сжимает и разжимает кулаки, разгоняя кровь всё сильнее, разминает шею, потирает глаза. Первичное зрение не обмануло, вокруг него решётка, созданная кем-то из нитей солнечных вспышек. Такую энергию не так-то просто достать звёздному существу, а людям так вообще невозможно. Солнце же никогда не станет запирать их в клетках, каким бы ни было наказание. Вывод один: кто-то из своих захлопнул дверь этой клетки за спиной Кима. Мужчина старается припомнить воспалённым мозгом, как он сюда попал и с чьей помощью. Это был всего лишь рабочий день, запланированная встреча с новыми компаньонами, что вызвались быть спонсорами его проекта. Лиен… Это была Лиен. Она, как представитель компании своего отца, пришла на встречу. Уже присаживаясь за стол переговоров, Ким почувствовал неладное. С женщиной не было юристов или советников, всего лишь охрана, что сейчас стояла за дверью. Она загадочно улыбалась на прямые вопросы, мельком взглянула на договор, а после и вовсе предложила отметить сделку ужином. — Ты даже не посмотрела условия контракта и уже говоришь, что сделка заключена? — Ким пытался разгадать ее истинные замыслы, но женщина не хотела разговаривать о делах. — Джэ, я уже устала на сегодня. Может, угостишь меня ужином, там мы хорошенько об этом поговорим. И давай без лишних людей, — она резанула взглядом по его юристу и помощнику. — Обещаю, что приму все твои условия, что прописаны в контракте, — её пальчики безмятежно игрались на кипе бумаг под её рукой. — Я верю, что ты не обманешь меня. Ким пристально смотрел в её красивые и хитрые глаза, читать по лицам он не умел, но нутром чувствовал, что неспроста это согласие на всё. Хитрость женщины самая загадочная в мире, её никто не разгадает, даже сама женщина. Но ему нужен был этот контракт и нужно было узнать секрет поведения этой женщины, поэтому он отправил своих сотрудников по домам, а сам поехал в ресторан, который указала Лиен. Вот и поэтому он сейчас здесь. Прибыл прямиком из-за стола ресторана, который был на тот момент абсолютно пуст, лишь один столик накрыли для них двоих. Ким ещё грешным делом подумал, что женщина лишь пытается ухаживать за ним, пользуясь общими делами, она ведь не раз пыталась влезть в его постель, и не раз Ким пускал её туда, но этого ему хватило. Никаких разговоров об отношениях он не поддерживал и звонки женщины больше не принимал. Как он и думал, о работе не было речи, Лиен лишь поднимала воспоминания их совместных ночёвок, а Ким пытался свести этот разговор на нет. Он даже не понял как умудрился так быстро напиться, что его мир вдруг зашатался; он постарался выйти в уборную, но ноги предательски подкосились. Он лишь помнит, что его под руки подняли охранники Лиен… Зрение Джэджуна медленно восстанавливалось, он уже чётко видел вокруг себя эти решётки, пытался найти хоть какую-то лазейку, но солнечные вспышки, самые мощные, их не пробить, не прорезать, не порвать. Клетка два на два метра стояла посреди какого-то склада или подвала. Вокруг лишь один бетон, его не сплавить и не сжечь, нет никаких окон, лишь свечение клетки позволяло разглядеть обстановку недалеко от неё. Вообще-то было пусто, холодно и сыро, могильная атмосфера. Ким прощупал все карманы костюма, но телефона не было, ну и, конечно же, кейс тоже забрали. Возможно, Ким сейчас просто посмеялся бы над этой ситуацией, ведь что ему могут сделать? Застрелить, зарезать, взорвать, избить? Да, боль это принесёт, но всё это пройдёт, поэтому на счёт себя он совершенно не беспокоился, но запястье руки жгло предупреждающее искрение солнечной нити. Оно пока не было чересчур яростным, это значило, что опасность Сэми грозит не смертельная, но Джэ понимал, что это лишь начало, а потому его душа разрывалась от тревоги и переживаний. Как можно в такой момент просто сидеть и ждать продолжения истории, когда с его мальчиком творится неизвестное, а он ничем не может помочь? Даже если бы ему был доступен сейчас инфракрас, он всё равно не смог бы пройти сквозь эти прутья. Киму приходится сейчас просто сидеть и ждать, бросаться с яростью на решётки нет никакого смысла. Железная дверь подвала заскрипела, оглушая эхом отдающимся от пустых стен. Загорается свет, Джэджун щурит глаза и прикрывает их рукой, пытаясь рассмотреть прибывших людей. — Туен? — удивляется он. — Хах, так это вы вместе с Лиен продумали? В общем-то я не должен удивляться. У Лиен не хватит на это мозгов сделать всё в одиночку. — Мужчина стоял в окружении своих охранников. В подвал внесли кожаный диван, и он вальяжно расселся на нём, поскрипывая кожей и забросив ногу на ногу. Он достаёт сигарету и тут же один из охранников подставляет зажигалку. — Здравствуй, Ким, — начинает он разговор, прикурив. — Ты удивлён? — глаза мужчины, довольные от вида запертого Джэджуна, темнели от предвкушения мести. Искривленная ухмылка обезобразила лицо. — Пожалуй, — Джэ напрягся от такого поведения ещё недавнего друга. — Что ты хочешь? К чему весь этот фарс? — Скоро ты всё узнаешь, потерпи. Мои ребята должны вот-вот подъехать. Я хотел тебя спросить вот о чём. Чем ты думал, когда трахал мою жену? Такой прямой вопрос, наверное, даже смутил Джэджуна, в подтексте явно читалась ненависть, и что бы он сейчас не сказал, Пака не интересуют отговорки, ему просто охота посмотреть в глаза человека, который так с ним поступил. — Молчишь? Значит, понимаешь, что наделал? — Пак затягивается глубже, пытаясь успокоить нахлынувшее раздражение. Ещё рано для эмоций. — Почему ты решил, что можно трахать всех, кто тебе понравится? Ты ведь знал тогда, что это моя жена и мой питомец, но всё равно залез между её ног. — Не думаю, что она была против. Туен, ты же прекрасно знаешь, что у твоей жены, кто только там не перебывал ещё и до меня. Ты всем мстишь? — Если причина этого цирка ревность, то это уже просто смешно, особенно в случае с Лиен. Да, Джун спал с ней и знал, что про то ведает её муж, но так как тот продолжал спокойно общаться с ним значит, всё было в порядке. А в постели женщина, конечно, была просто конфеткой. Но не более. — Да, ты прав. Лиен, конечно, шлюха та ещё, но она всегда возвращалась ко мне и продолжала любить, я прощал ей всё, но… После тебя она сошла с ума, отталкивала меня, постоянно сравнивала с таким «замечательным мужчиной», как ты. Ты хоть представляешь, что я ощущал в это время? — Пак сорвался на крик, лицо перекосилось от ярости, зубы скрежетали, не хватало уже едкого дыма, чтоб остудить его пыл. Воздух вокруг начинал нагреваться от его ярости, пятеро охранников откашливались от горячего, обжигающего кислорода и один набрался смелости: — Господин, — его глухой оклик отвлёк Пака от переживаний по поводу тасканий его жены. Он рыкнул недовольно в сторону охраны, но взял себя в руки. — Ты мог бы сразу об этом сказать, — Ким гиеной смотрел на разбушевавшегося мужчину. Его стенания по поводу плохого поведения его жены выглядели глупо. — Ты сам позволял ей многое и должен понять, что здесь больше твоей вины, чем моей. Но… я могу извиниться, если это так важно для тебя. Пак прыснул удивленным смехом: — Извиниться? Ты? — громкий хохот отдавался Киму в сердце жгучими уколами. Пак вёл себя как ненормальный, а значит, договориться с ним было очень мало шансов. — Неужели ты знаешь такие слова? — мужчина тяжело дышал, успокаивая истеричный смех, отбросил окурок и встал. — Жаль. Я сам сегодня хотел научить тебя этим словам. Но зато у тебя будет шанс продемонстрировать мне свои знания, — Пак медленно подходил к клетке. — Это сейчас ты стоишь выпрямив спину, но скоро ты в ногах будешь валяться и умолять простить тебя. — Не сомневаюсь, что у тебя есть для этого средства, иначе ты не стал бы так рисковать, воруя энергию вспышек. Сколько лет ты её собирал? Как давно планировал всё это? — Ким махнул руками, указывая на подвал. — Сейчас это совсем не важно. Не заморачивайся. Твоя забота сейчас думать, чем ты пожертвуешь ради своего питомца? Ким с дрожью втянул воздух. Так и знал. Не зря же нить искрит. Весь удар мести Пака нацелен, конечно, на самое слабое место Джуна, и, конечно, Ким пожертвует чем угодно ради Сэми. Только вот, что нужно этому уёбку? Дыхание становится всё более тяжёлым и шумным, в серых глазах загорается недобрый огонёк, а кулаки сжимаются до побеления костяшек. — Не советую распаляться, Ким, — спокойно, не дождавшись ответа, Пак скрещивает руки на груди. Дверь подвала жалостно скрипит, отвлекая внимание всех присутствующих на себя. Если до этого Ким беспокоился, но надеялся ещё, то сейчас его надежда хрусталём упала на пол вместе с сердцем. Не удалось, не сбежал, никто не уберёг. В груди затрепыхалась боль, как при бронхите, когда лёгкие сопят из последних сил. Двое амбалов вводят под руки в подвал Саймона. Тот не сопротивляется, не ругается, не кричит, его взгляд совершенно растерянный, веки лениво прикрываются и вновь резко вздергиваются, словно что-то парень вспоминает. Его нога подгибается и он падает, словно пьяный, лишь руки охранников придерживают это тело. Амбалы оттаскивают его на диван, Цзюнь что-то бурчит под нос, пытается сам подняться, но охранник толкает его обратно и он расслабляется, подчиняясь напору. — А вот и наш гость, — Пак с усмешкой на лице возвращается на диван, садится рядом с вялым парнем, шлёпает его по щеке. Тот с трудом открывает глаза. — Сэми? Ты слышишь меня? Парень долго и пристально смотрит на лицо рядом с ним, но, видимо, не узнаёт его. — Кто ты? — язык вяло поворачивается во рту. Он вновь пытается встать с дивана, тут же теряя интерес к Паку, но охрана не дремлет, и опущенная на его плечо рука прижимает обратно. — Что вы с ним сделали? — спрашивает Ким, который сейчас боялся даже дышать. Саймон, видимо, узнал родной голос и повернулся в его сторону. Глаза блуждающе искали источник этого голоса, но, похоже, свечение клетки и наркотическое опьянение сливали картинку в размытое пятно. — Сэми, Сэми, я здесь, — жёсткий тон Кима резко сменился, когда он обратился к своему мальчику. — Хённи? — Цзюнь уже скинул чужую руку с плеча и резко встал, но тут же упал обратно, не справившись со своей стремительностью. — Где ты? Пак ухватился за волосы парня и оттянул назад его голову, на своё плечо. Подхватив другой рукой его под подбородок, он заглянул в глаза Саймона. — Как трогательно. Хённи? — Пак переводит улыбающийся взгляд на Кима. — Так чем ты готов пожертвовать ради этого? — он брезгливо откинул от себя парня и снова встал. — Что ты хочешь, Туен? Что мне сделать? На колени встать? Умолять? — Джэджун хватался за прутья решётки, готовый в любой момент рвануть их, сжечь тут всё, чтоб земля провалилась под ногами. Да вот только тут же мог пострадать и Сэми. — Я умоляю тебя, слышишь, умоляю. Только не трогай его, отпусти, я сделаю, что ты хочешь. Только отпусти его. — Оооо, как быстро ты сдался. Скучно даже. Что, растерял весь свой эгоизм? Затоптал гордость? Ты же ещё недавно презирал людей, что такого приключилось, Ким? Неужели он тебе так дорог? Настолько дорог, что ты встанешь на колени передо мной? Какая к чёрту гордость? Какой эгоизм? Джэджун без раздумий встаёт на колени, он и землю будет жрать, лишь бы Сэми отпустили. Пак в восторге от этого вида. Сам Ким Джэджун преклоняется перед ним, тот самый «замечательный мужчина» сдаётся по щелчку пальцев. — Молодец, Ким, вижу, что сожалеешь о своём поступке, — Пак подзывает к себе одного из охранников, что-то говорит на ухо и тот выходит наружу. Джэджун не отводит взгляда от ворочающегося на диване парня. Тот сам собой хихикает и ворчит, окружающая реальность не стыкуется с картинками в его голове, ему постоянно хочется куда-то идти, но чьи-то руки останавливают. — Пак, может, ты мне скажешь чего хочешь? Я понимаю, что ты в обиде на меня. Давай всё это обсудим, как взрослые люди, — Ким переводит взгляд на «друга». — Я сделаю всё, что ты захочешь, но отпусти парня. Туен наблюдает за жалким существом в клетке, что стоит на коленях. Этот мужчина мог бы сейчас спокойно сжечь всех присутствующих, но покорно просит прощения. Долго он ждал, чтобы отомстить, но силы были неравны, и только когда он увидел счастливую моську, трепетный взгляд, направленный на этого питомца, план прорисовался в его голове. Как говорится, зуб за зуб. Ким разрушил их отношения с Лиен, лишил его любви женщины значит, он достоин того же и даже большего. К Паку подходит охранник с видеокамерой в руках, он снимает Кима, стоящего сейчас на коленях. — Джэ, тут такое дело. Ты же понимаешь, что тебя я уже не смогу отпустить, иначе мне хана? — вот сейчас Пак вытащит весь стыд Кима наружу, чтобы камера это зафиксировала и он будет долгое время этим наслаждаться. — Ты же не сможешь меня убить, будешь в этой клетке держать? Как зверя? — Мне совсем не нужен лишний рот. Чувствуешь? — он постучал каблуком туфля по полу. — Это бетон, часть этого здания, а это здание принадлежит мне. Каким бы сильным ты не был, Джэ, но бетон тебе не победить, и если я залью твоё тело в пол, то мне не понадобится эта клетка. Даже совет не найдет тебя там. Я знаю, что ты не умрёшь, но когда закончится воздух, которым мы привыкли пользоваться как генератором энергии, когда истощится и преобразуется вся твоя энергия первозвезды, ты превратишься в чёрную смоляную жижу, от тебя останется лишь грязь. Я думаю, тысячи лет хватит, чтобы ты преобразился. — С каких пор ты стал таким садистом? — Джун брезгливо скривился от высказанных планов. Быть закатанным в бетон весьма не приятно, но не страшно, скорее противно. Они, конечно, зависят в какой-то степени от кислорода, но энергия первозвезды всё-таки может и его заменить, да и энергии Кима хватит не на одну тысячу лет, как надеется Пак. — Это всего лишь меры предосторожности. Вижу, что ты ещё не осознал всю серьёзность своего положения. Знаешь, у меня очень большой штат охранников, — Пак отследил взгляд Джуна на своего питомца. — И сегодня я выбрал ребят, которые, так скажем, не любят женщин. А вот молодых парнишек… — вот то, чего он ждал. Глаза Кима раскрылись в ужасе, и тут же два вулкана в них взорвались. — Не трогай его, он совсем не при чём. Он же не виноват ни в чём, — Джэ вскакивает с колен и угрожающе сжимает кулаки, воздух резко нагревается. — Хочешь своего парня сжечь? — спокойно реагирует мужчина на всплеск энергии. Ким перебегает глазами с Саймона на Пака и обратно, он вынужден признать, что ничего не может сделать, он или убьёт всех или никого. Лишь прикосновением он может выбрать жертв индивидуально. И руки безвольно расслабляются. — Ты нанёс мне моральный ущерб, вытрахав мою жену, теперь мне нужна сатисфакция. Может, ты мне отсосешь на камеру? Я думаю, это будет справедливо. Если подвал сейчас не взорвался, а частички тел охранников не разлетелись по Земле, то это лишь потому что Цзюнь в наркотическом бреду находился рядом. Джун сдерживал свою ярость, как мог, рычание бесконтрольно срывалось с его губ, он с силой ударил по решётке, но та даже не шелохнулась. — Ты совсем ёбнулся умом, Пак? Где это видано, чтоб синтянин отсасывала синтянину? Похоже, у тебя замыкание в башке произошло, раз ты про такое подумал. — Ты сам сказал, что сделаешь всё, что я скажу. Ну так что? — Пак скрестил руки на груди и выжидательно смотрел на пленника. Но после некоторого молчания и гневного пыхтения, он крикнул одному из охранников: — Хан, ты говорил, что паренёк тебе сильно понравился. Забирай, помни моё добро. Тут же один из амбалов подходит к дивану и начинает расстёгивать свою куртку, его пошлый взгляд облизывает скрючившегося эмбрионом Саймона. Он резко поднимает того, сдирает с него футболку одним движением, на что парень недовольно ворчит, пытается убрать от себя чужие руки. — Хватит, Туен отзови его, хватит. Слышишь? Пусть он прекратит, — Ким срывается на крик. — Я согласен. Пак останавливает распалившегося охранника, тот покорно отходит от парня, но куртку не застёгивает. На лице Джэ сменяются гримасы боли, ненависти, отчаяния, соглашаясь на такие условия его просто ломает изнутри. Лучше уж бетон, чем член этого мудака. Туен кусает губы от сдерживаемого восторга от самого себя, столько эмоций Кима ещё долго будут греть его душу, они с друзьями вдоволь навеселятся пересматривая это видео. Но он схитрил, действительно, какие-либо контакты между сущностями считались непотребными, и этот минет, что он просил, всего лишь для вот этих эмоций, он вовсе не жаждал осквернять своё достоинство ртом Кима. — На колени, — приказывает Пак. Джэджун вновь падает на пол, морально настраиваясь на безумие, сразу же к горлу подступают остатки содержимого из желудка. Он закрывает глаза в попытке абстрагироваться, но под веками лишь полуобнаженный Сэми, которого лапает охранник. — Покажи мне все эмоции, что ты можешь испытывать, мне нужны твои мучения, страдания, агония, только это сможет удовлетворить меня. Джэ сводит брови на переносице, не понимая, что же этому сумасшедшему всё-таки надо. Он никак не может раскусить истинные намерения Пака, тот играет, меняется, издевается, в его глазах то ненависть, то восторг. — Думаешь, я настолько низко пал, что дам тебе себя полапать? Да ты отвратительное животное, мразь, хуже потаскухи, — Пак с отвращением выплёвывает оскорбления в пленника. — Ты же всю свою жизнь лишь таскался, кусок дерьма. До сих пор не понимаю, что в тебе нашла Лиен. Да и Юджон тоже. Не стоит так раздувать ноздри, ты не в том положении находишься. Один из охранников подносит телефон хозяину, и тот прерывает свою гневную тираду, что распаляла его с каждым словом. Он уже трясущимися руками хватает гаджет и прикладывает к уху. Не сводя взгляда с пленника, он выслушивает, что ему говорят, тихо подтверждает и уже совсем покорным голосом сообщает, что немедленно приедет. Но, как только телефон отключается, он вновь сжимает челюсти в ненависти. Сейчас ему нужно бросить всё, и кто бы его не заставлял так скоро уехать, виноват был всё равно Ким. — Ты, — он одёргивает амбала с камерой, всё ещё снимающего коленопреклонённого Джуна, — продолжай снимать. Чтобы было видно всё. Понял меня? — тот утвердительно кивает и Пак разворачивается к выходу. — Ты и ты со мной, — он указывает на двоих охранников. — Хан, развлекайтесь, — Пак махнул на парня рукой и вышел из подвала, а за ним и ещё двое амбалов. Сердце Кима разорвалось, ухнуло резко в бездонную пропасть вместе с дыханием и не хотело возвращаться. — Нет, нет, нет, — Джэ осторожно встаёт на ноги, как будто боясь спровоцировать мужчин на то, что им разрешил хозяин своими жестами. Его руки тянутся к решётке, которая сейчас разделяет его и Сэми, он испытывает её на прочность в который раз, глаза неотрывно следят за весело разговаривающими охранниками, что уже занимают очередь к парню, разделяя между собой кто спереди, а кто сзади. — Не трогайте его, — шипит Ким, понимая, что уговаривать, пытаться договориться или подкупить уже бесполезно. — Я вам все кишки выжгу, сволочи. Хан, на которого оставил хозяин всё веселье, приподнимает сидушку дивана вместе со свернувшимся на ней Цзюнем и раскладывает мебель. Потревоженный парень начинает недовольно бурчать что-то под нос, руки растерянно рыщут по дивану, но, видимо, не находят нужного, и он садится, потирая свои плечи ладонями, согревая мало-мальски кожу. Хан рассмеявшись почему-то такому поведению парня, схватил его за лодыжки и дёрнул на себя, опрокидывая того на спину поперёк дивана. — Сейчас мы тебя согреем, парниша, — он облизывается, пальцы хватаются за резинку домашних штанов Цзюня и легко сдёргивают его вместе с бельём, оставляя парня нагим. Саймон, не до конца понимающий, что происходит, пытается отталкивать от себя мужские руки, оглаживающие его тело. Он неприязненно морщится и ворчит, даже наркотик не перебивает это отвращение и как-то через пьяный туман пробивается инстинкт самосохранения. Мужчины спускают свои штаны, Хан кидает им тюбик смазки, сам надрачивая в это время свой смазанный член. Он проходится ладонью по бедру парня, за что получает вялый шлепок по руке, но это его не останавливает. — Подержите его, — командует он, а один из них задирает руки парня над головой и вдавливает их в диван. Сэми пытается извернуться или выдернуть запястья из жёсткой хватки, но Хан тянет его за лодыжки в другую сторону. — Не трогай, — парень наконец выдаёт осознанное требование и пытается отбрыкиваться ногами, но быстро устаёт, а наркотик захватывает очередным приливом его мозг и он отвлекается на созерцание потолка. — Тшш, — шипит Хан, шире разводя ноги парня. Третий мужчина подходит, перехватывает у коллеги одну руку парня и поворачивает его голову к себе. Протискивая свои пальцы между приоткрытых губ парня, он с усилием разводит его челюсти и толкается своим полувялым членом в горячее мокрое нутро, ахая при этом, словно уже оргазм испытал. Он оставляет пальцы между зубами парня, страхуя своё безопасное пребывание во рту. Между ног в это время Хан промазывает промежность парня, закидывает его ноги выше, раздвигает ягодицы. Он сходит с ума, Ким даже не понимает, как он до сих пор может на это смотреть, он покрывает ублюдков трехэтажным, его так и подрывает сейчас сжечь всё вокруг себя, развалить этот подвал к хуям собачьим, испепелить ублюдков, что сейчас смеют касаться его мальчика. Он рвёт и мечет, бьёт по решётке, но та не поддаётся. Когда слышатся первые слабые стоны боли Сэми от нещадного разрывания нутра, Джэ закрывает уши, сжимается, воет сам. Пальцы сжимаются на волосах и он выдёргивает клочки. «Этого не может быть, этого не может быть, это не Сэми. Я убью их, убью их всех, зажарю, изрежу, все их члены засуну им в глотки и заставлю разжевать. Убить, убить, убить». Ким сам не понимает откуда берётся адреналин, подкидывающий его мозгу новые идеи для мести. Он резко широко раскрывает зажмуренные глаза от осознания того, что он, в принципе, ещё ничего и не продумывал, кроме как бесполезно биться в решётку и договариваться с Паком. Замирая на месте, он косится незаметно на амбала с камерой. Тот в поисках лучшего кадра, почти вплотную подошёл к клетке, нужен был лишь небольшой толчок, один шаг. Напряженная фигура со сжатыми до хруста костяшек кулаками, с приопущенной головой, раздуваемыми горячим воздухом ноздрями, была похожа на затаившегося зверя, на борца перед самым гонгом. Джун слегка отвернулся в сторону от камеры, чтобы у оператора возникло желание подойти ближе в поисках лица. Его нервные клетки мозга взрывались горстями при каждом стоне, при каждой просьбе Сэми не трогать его, при слёзных вскриках. Охранники терзали молодое тело, при слабых попытках сопротивляться его били, вбиваясь в него с двух сторон, они вертели его со спины на живот и обратно. Сэми кашлял, выплёвывая очередную порцию спермы, крутил лихорадочно головой, чтобы его рот вновь не заткнули членом, поджимал от жесточайшей боли в анусе ноги и кричал. Кожа уже крапела красными отметинами от грубых сжиманий мужских рук, переходящих медленно в посинения. Он падал, когда его ставили на колени, задыхался, когда рвотные позывы душили, плакал как ребёнок, когда очередной насильник втрахивался в его разорванный зад. Ким из последних сил сдерживает свои бесполезные порывы, глаза неотрывно следят периферийным взглядом за оператором, который уже осмелел и осторожно сделал последний в своей жизни шаг, после чего моментная вспышка света ослепила его, а когда веки раскрылись, его кровь в венах уже кипела от сжимающей его горло руки Кима. Через минуту дымящееся тело упало куском мяса рядом с клеткой. Как и предполагал Джэджун, остальные охранники, занятые своей безумной оргией, даже не обратили внимания на происходящее возле клетки. И он принялся быстро ощупывать решётки в поисках хоть какого-то подобия двери. Ведь как-то он попал внутрь этой тюрьмы? Солнечная вспышка под рукой дёрнулась, совсем немного, но Ким прочувствовал это и потянул вновь. Свечение между прутьями скрывало стыки и пришлось подушечками пальцев прощупывать каждый сантиметр в поисках спрятанного замка. Вся клетка, конечно, была сплетена из энергетического материала, который Ким не смог бы разорвать или сломать, но вот замок Пак не смог бы соорудить из этой энергии. Ощупывающие пальцы дрогнули, когда с губ Сэми сорвалось болезненное: «Хённи», зубы неосознанно прокусили губу до крови и металлический привкус растёкся по дёснам. Не в силах повернуться в ту сторону, мужчина лишь шептал увещевания, что скоро, что сейчас он всё сделает и заберёт его из мерзостных щупалец. Подушечки пальцев невесомо ощущают какой-то холод и неровность в самом низу клетки, завуалированный свечением замок наконец найден, он тут же растёкся густой расплавленной лужицей. Ким дёрнул дверь, но та опять не поддалась и пальцы вскинулись вверх. Так и есть, второй замок в самом верху клетки и так же растёкся под жгучим касанием. Дверь распахнулась, освобождая из плена разъярённого мужчину, скорость света помогла избавиться от двух насильников в момент, но перед третьим встала невидимая защитница. За смерть людей Кима ожидало не слабое наказание, а за причинение вреда звёздной сущности он вообще мог поплатиться своим существованием в этой вечности, но это его не остановило ничуть. Двое полуголых амбалов растерянно смотрели то на обожжённые тела коллег, то на Кима, сверлящего горящим взглядом пустоту. Их руки, лапающие до этого парня, поднялись вверх, показывая, что они беспрекословно сдаются, а сами потихоньку сползали с дивана, пока мужчина отвлёкся. — Я не буду уговаривать, скажу лишь раз, — Ким цедит сквозь сжатые зубы, напряженными губами формируя слова. — Я не боюсь уже наказания и, если ты сейчас не отойдёшь, то я с удовольствием оторвусь и на тебе, хотя, женщин принципиально не трогаю. Но знай, что я всё равно убью твоего питомца. Как и ожидалось, женщина не отошла. Стены бетонного подвала изошли мелкими трещинами, когда Ким отбросил её в сторону, а она лишь проскочила сквозь преграду. Он тут же схватил за горло Хана, которого мечтал убить ещё после слов Пака о том, что тому понравился его парнишка, хватило бы одного касания, но он медлил, продумывая, как бы над ним поиздеваться. Вернувшаяся защитница попыталась схватиться с мужчиной, но их силы были далеко не равны, не потому что она женщина, просто энергия Кима была действительно очень концентрированной по сравнению со многими сущностями, и, бросив человека, он ухватился за невидимый комок бьющейся энергии. Он с остервенением подавлял её искру, пока она не застонала, после чего вновь отбросил за стену. Ким опять схватил уползающего Хана и готов был уже грызть его, ломать кости, выдирать ногти, выцарапывать глаза, когда сзади послышалась угроза. Он перевел взгляд с перепуганного человека на диван, где сжавшийся в тугой комок Сэми трясся от боли и рыданий. Второй охранник, воспользовавшись моментами, когда Ким разбирался с Ханом и пустотой, нашёл пистолет в кучках одежды и сейчас направлял его дуло в висок парня. — Отпусти его и отойди, — грозно крикнул человек, утыкая пистолет с силой в голову Сэми. Люди наивно полагают, что могут обезопасить себя придуманными железками, а также глупо ведут себя, ощущая власть, держа их в руках. Ким действительно отвлёкся не на то, ему стоило оставить Хана на десерт, тем более, тот с защитницей, а вот этот смрадный червяк, что так хуёво храбрится своим положением, пытается изображать льва и по незнанию подчинить энергию Кима себе, вполне подходит на роль объекта мести. Хан даже не успел осесть от того, что его отпустили, когда Ким уже вовсю избивал его напарника. Джуну доставляло истинное удовольствие погружать кулак в кровь на лице человека, слышать хруст дробящихся костей и молящие стоны. В таком безумном состоянии он даже не слышал приближающийся снаружи вой сирен, не заметил, как в подвал ворвались полицейские ,и, лишь когда его стали оттаскивать от потерявшего сознание окровавленного мужчины, начал немного приходить в себя, правда, при этом побрыкавшись маленько. Неизвестно, что стало бы с бедными полицейскими, попадись они под горячую руку, но первым к Киму подбежал Чон, а на него сжигающая энергия действовала очень слабо, хотя и причиняла некоторый дискомфорт. Но даже он потратил немало сил, чтоыб в конце концов прижать друга к стене и обратить на себя внимание. — Джэ, Джэ, хватит, — кричит Юнхо и ловит глазами безумный взгляд лисы. — Помоги Саймону, пока скорая не приехала. Слышишь? Сэми. Твой Сэми. Огонь в глазах мужчины затух при упоминании этого имени, вся уничтожительная реальность водопадом свалилась на него, он удивленно смотрел на лицо друга перед собой, но через момент он перевел глаза в сторону дивана, где полицейские укрывали его мальчика пледом. — Сэми, Сэми, — за своими разборками, за стремлением отомстить, наказать, показать кто тут хозяин, он забыл о самом главном в своей жизни, о том, кто был хозяином его сердца и сейчас, скучковавшись в страхе и боли, прятался от всех в самом себе. Чон отпустил вернувшегося в настоящий мир друга, и тот подбежал к парню. — Сэми, Сэми, посмотри на меня. Я помогу тебе, — его пальцы быстро пробегали по телу Цзюня, избавляя его от синяков и разбитых ран на лице. Судя по крови вперемешку со спермой на бёдрах парня, ему предстоит ещё залечить и внутренние раны, но не здесь. Он и так хорошо рискнул, решив на глазах полицейских применить свои возможности. Несмотря на удаление внешних повреждений, Саймон продолжал плакать и сжиматься, отталкивая руки Кима от себя, когда тот пытался его укутать поплотнее. Наркотик ещё не отпускал его сознание, и он вряд ли понимал, что больше ему не причинят боли, что рядом родной человек. — Сэми, это я, твой хённи. Посмотри на меня, сладкий. Умоляю, не отворачивайся, — Джэ и сам готов был реветь навзрыд, но сейчас его мальчику нужен был сильный мужчина рядом, тот, который поддержит, раз уж не смог защитить, и нахлынувшее слезы сглатываются вместе с ненавистью к себе, которая подбивала к новой безумной истерике. Но парень не хотел ничего слышать и упорно не подпускал к себе мужчину. Когда приехала скорая, потребовалось немало усилий, чтобы сделать ему инъекции налоксона и успокоительного, Джэ взял на себя все атаки сопротивляющегося Цзюня, его слабые удары, пока тот прижимал его вытянутую руку к своему животу, не наносили никакой боли. Плед спал с плеч парня при борьбе, обнажая его тело, но зато лекарство подействовало моментально, зрачки вернулись к своему нормальному размеру, появился осознанный взгляд, правда, наполненный страхом и стыдом. Сэми уже сам закутался в плед, косясь на любимого человека рядом загнанным зверьком. Он так и лежал свернувшись калачиком, сесть или встать он просто не мог физически, пытался, но не мог. Проходящие рядом полицейские следственной группы и экспертные сотрудники пугали парня. — Юнхо, нам нужно уехать. Никаких показаний ты от него не добьёшься всё равно, — Ким подошёл к другу, осторожно взял за локоть и говорил на ухо, будто великую тайну раскрывал. Наровец посмотрел в сторону забитого комочка на диване. — Я позже тебе расскажу всё, ты же знаешь, что это дело рук Пака? — Да, знаю. Его жена всё выложила, благодари своё обаяние. Если бы она в тебя не влюбилась, мы не нашли бы вас… — Если бы она в меня не влюбилась, этого ничего бы не произошло, — парировал Ким. — Поезжайте, даю пару дней, чтобы оклемались, но потом мне нужно предоставить все отчёты. Всё-таки это не в моей юрисдикции, ревностные разборки растаскивать. Но я постараюсь довести дело до конца, думаю можно что-то ещё нарыть. Хотя Пака уже и так не спасти, за то, что он попытался навредить зарожденной искре, — Юнхо похлопал друга по плечу, подталкивая в сторону дивана, давая понять, что разговор окончен. — Совет в курсе о ней. — В совете уже всё обсудили? — удивился Ким и получил короткий кивок в ответ. Джэджун подходит к Сэми, уткнувшемуся лицом в диван, тем самым пытающемуся спрятаться ото всех и самому никого не видеть. — Сэми, — он кладёт руку на его плечо и тот вздрагивает, но головы не поднимает. — Я отнесу тебя в машину и мы уедем отсюда, подальше от всех. Хорошо? — он осторожно подсовывает руки под дрожащее тело, но сопротивления не находит и уже увереннее взваливает его на себя. Парень тут же прячет лицо в шейный изгиб мужчины и неожиданно для себя всхлипывает. Аккуратно водрузив парня в машину Чона, которую тот любезно предоставил им, он садится за руль. Заводит в навигаторе адрес своего дома, так как понятия не имеет, где они находятся. Это вовсе не подвал какого-то здания, а закуток на огромном складе, находящегося, чуть ли не в чистом поле. Город виден лишь издалека. В наступающем вечере его огни светились новогодней ёлкой, и Джэ показалось, что там, вдалеке, тот мир, в котором нет места им с Сэми. Сейчас, когда совет знает, что его мальчик носитель искры, это всё разнесётся по ушам остальных сущностей и проблем будет гораздо больше, чем ревнивый Пак. Ещё хуже будет, если об этом узнают сектанты, тогда вообще начнётся травля. «Маршрут проложен», — констатирует навигатор. Джэджун смотрит на заднее сиденье, где тихо ёжится от холода и страха Сэми. Он не смог его защитить, не смог уберечь своё чудо от грязи, и теперь его первостепенная задача очистить его память от неё, выскоблить каждый уголок, чтоб он не мучался, вылизать языком все моменты перенесённого ужаса. Джун давит педаль газа и срывается с места, с сегодняшнего дня их жизнь изменится очень сильно, и он надеется, что у них хватит выдержки на все впереди ждущие нервотрёпки.