Для меня зажги звезду

Три дня Сэми молчал, игнорировал старшего, делал вид, что не слышит, и никак к себе не подпускал. Хён пытался извиняться, искренне умолял простить, даже пробовал приставать к парню, но натыкался лишь на стену отчуждения. Первый день парень просто не мог разбирать произошедшее событие, похмелье полоскало его и давило в кровать, а к вечеру Сэми понравился такой похуизм, и он ввёл его в свой мозг накрепко. Парень перебрался в свою старую комнату на первом этаже, чтобы не видеть старшего, как можно дольше. Он никак не понимал, что ему делать дальше, не видел смысла жить в этом особняке, где присутствует его хён. Как бы Саймон не отталкивал его, он всё равно любил его, мужчина вселял в него желание жить и надежду, что всё будет хорошо, когда-нибудь. Как бы не относился старший к нему, он всё еще был богом для него, ангелом-хранителем, в конце концов, он был его хозяином. Но жить рядом и каждый раз опасаться, что сорвётся и бросится к нему в объятия, очень тяжело. Вечером третьего дня Сэми пришло сообщение от Хаён. Она достала дозу и теперь ждёт назначения встречи. Сэми входит в кабинет, где его Джэхён сейчас работал. Несмотря на то, что он объявил о бессрочном отпуске на фирме, ему всё-таки приходилось улаживать дела компании. Ведь назначенный спонсор сорвался. А другие потенциальные партнёры боялись участвовать в сделках при отсутствии самого директора. Ким старался отвлечь себя, забирая дела и удаленно поправляя положение падающего проекта. Сэми подходит к столу, Ким с тревожным удивлением и опаской смотрит на него, ожидая начала разговора. Ким, вроде бы, спал спокойно, не пропускал приёмы пищи, вёл, так сказать, здоровый образ жизни, на который так яро затягивал и Саймона. Но почему-то на его лице пролегли тени, тёмные морщины избороздили красивые глаза. Чем мог Саймон сейчас помочь своему мужчине? Броситься в объятия и делать вид, что всё хорошо? Притворяться, что ничего не произошло, ничего не случилось, обидные слова не были сказаны, а игнорирование — это всего лишь усталость? Он хотел помочь старшему, но не знал как. Он ведь не всесильный, не ангел, простой земляной червь. — Мне завтра будет нужна машина, — громко говорит Цзюнь и отводит взгляд на стены. — Машина? Ты собрался куда-то съездить? — ещё больше удивляется мужчина. Парень из комнаты-то выходить боялся, а сейчас даже в город намыливается. — Да, а что в этом такого? Хочу встретиться с Иджин, — Цзюнь не собирался упоминать имя Хаён. — Мне хочется с ней поговорить. — Он почему-то чувствовал себя, как нашкодивший ребёнок, прикрывающий свои пакости. — Иджин? Эта та, что целовала тебя? — Ким сводит брови и дует уже губы. — О чём ты хочешь поговорить с ней? — Это уже не твоё дело. Я не понимаю, что за допрос? Мне заявление о предоставлении выходных за свой счёт написать? — сердится Цзюнь, который не очень-то умеет врать. — Я что, в рабстве? — Нет, конечно, малыш. — Тон мужчины смягчается. — Ты волен в своих передвижениях. Просто будет безопаснее, если ты предупредишь, куда идёшь и зачем. Тебе же нечего скрывать? — лисьи глаза с подозрением прищурились. — Ты мне не веришь? Думаешь, я вру тебе? Мужчина с сомнением смотрит на слишком яркий спектакль возмущения, но успокаивает парня. — Верю. Может, мне съездить с тобой? — Не надо, у нас будет личный разговор. Ты только помешаешь. Завтра я хочу пообедать с Иджин. Джэджун никак не мог разгадать такое поведение малыша. Тот, несомненно, что-то скрывал. Но не доверять ему он тоже не мог. — С тобой поедут охранники и это не обсуждается. — Мужчина наблюдает за малышом, тот явно недоволен последним условием, но согласно кивает головой. Парень мнётся неуверенно, пытается что-то сказать, но боится. — Мне ещё деньги нужны. Моих мало. Я бы хотел в магазин сходить. Прикупить, знаешь ли, новую одёжку. — Саймон наконец вытягивает из себя просьбу, всё время пряча глаза при этом. — Завтра я дам тебе кредитку, подойди ко мне, когда поедешь. Парень вновь кивает и выходит из кабинета. Тут же набирает в телефоне время и место встречи с Хаён. Завтра он, наконец, получит свою дозу и оторвётся по полной. Вся эта бытовуха в стеклянном доме сводит с ума, размеренная тихая жизнь немного гнетёт, парню нужно забыться, перебить плохие воспоминания на более яркие и восхитительные. *** Хаён пришла с Салли, Иджин изначально не рассматривалась в плане, а про Салли Цзюнь не стал говорить, потому что хён знал, что Хаён её подруга, ну а охранники просто не знают его друзей и им сейчас всё равно, что за девушки сидят с ним за столом. Да и лишние подозрения совсем ни к чему, вызвали бы лишь ненужные ругань и разборки. Хотя Сэми уверен, что Джэджун ему и так не поверил, на лице мужчины было написано недоверие и сомнения, но расспрашивать тот больше не стал. Саймон присаживается за столик к девушкам, охранники садятся за соседний. Цзюнь недовольно смотрит на них. — Сядьте дальше, — приказывает он им, — не для ваших ушей тут информация будет звучать. — Мужчины неуверенно переглянулись. — Давайте, давайте. Я не собираюсь обсуждать свою личную жизнь при вас. Свалите уже, — прикрикнул парень, и охранники пересели за другой, более дальний столик, хотя их пристальное внимание от этого не ослабло. — Зюня, ты собрался какие-то тайны рассказывать нам? — улыбнулась Салли. — Я надеюсь, я не являюсь прикрытием вашего скрытого свидания? А то с Кимом я не собираюсь ссориться. — Спасибо, что пришла, Салли. И нет, это не свидание, — брошенный взгляд в сторону Хаён, просил поддержать его историю. — Просто мы решили обсудить некоторые спорные вопросы в наших неотношениях. Джун просто переживал бы сильно, скажи я ему, что встречаюсь с Хаён. — Хаён молчит, как удав. — Салли заметила эти переглядывания, но требовать объяснений было неудобно. — Не смотри на неё так, она не раскололась по поводу вашей встречи. Думала пытать её, да жалко стало. — Свой садизм испытывай на Мине, муж, для этого идеально подходит. За одно воспитаешь в нём покорность, — Хаён изящным движением руки поправила белокурый хвост, а Саймон завис. Сразу вспомнилась эта картина, когда она убирала прилипшие к вспотевшему во время секса телу длинные шёлковые пряди. Сэми и сам любил аккуратно собирать их и процеловывать раскрывшуюся кожу. — Этого уже не перевоспитать. Трудный подросток, ничего не поделаешь, — подвела итог девушка. — Так что будем делать? — она кивнула в сторону охранников. — Ничего. Пусть сидят. Не дашь нам минут десять? Может, заказ сделаешь или в комнатку там сбегаешь? — предложил парень. — Мы постараемся быстро. — Я наберу тебе, когда мы освободимся, — продолжает за Зюней Хаён. — Помни, Зюня, ты обещал, что оплатишь всё, — Салли берёт меню и уверенно идёт к стойке заказов, мельком осматривая амбалов. — Как ты, Сэми? — опять спрашивает так заботливо, словно мать родная. — Со мной всё хорошо, Хаён. К чему эти глупые вопросы? Сказал же, просто решил отдохнуть по яркому. Скучно мне стало, — нагло врёт парень. Заученный текст должен уверить девушку в его правоте. — Сэми, — грозно и резко осадила эту ерунду подруга, — ты, видимо, забыл кто я? Я, конечно, не состою в совете, но приближена к ним максимально. Не надо мне лапшу вешать на уши, а то не получишь ничего. — О чём ты? Всё нормально, ты ведь видишь по мне, — ещё сильнее пытается уверить её Сэми, не собираясь сдаваться и натягивая фальшивую улыбку. — Щеночек, я прекрасно знаю про похищение и изнасилование. Парень покраснел, как помидор, сердце сейчас оглушало, как в кузнице, и лёгкие, словно меха раздували огонь негодования, на которое сменялось первое удивление. — Откуда ты это знаешь? Кто ещё об этом знает? — губы парня поджались, он весь натянулся струной. — Пака уже взяли. Его, скорее всего, ждёт расправа Солнца. Оно такое преступление не простит, весь совет гудит в возмущении. Щеночек, мне очень жаль, что такое случилось с тобой, — она протянула руку по столу, навстречу парню, но тот убрал свою. — Жаль ей… — едко повторил Цзюнь. — Засуньте вы свою жалость куда подальше. Справлюсь и без неё. С каких это пор совету есть дело до простого человека? Пак ведь сам ничего не делал мне. И вообще, я жив и здоров. С чего они взяли, что он участвовал в этом? — Есть запись видеокамеры. Он много чего лишнего наговорил там. В синтянском суде не нужно слишком много улик, доказательств и всякой дребедени. Это видео основная улика. — Они снимали… — Сэми ошарашенно смотрел на девушку, пытаясь увидеть на её лице, что это всё неправда. — Они всё сняли? Блять, этого не может быть. — Успокойся, изнасилование не попало в кадр. — Девушка садится ближе к Зюню. — У Пака была цель заснять унижение Кима, это такая месть. Даже то, что Ким попался в его ловушку уже является унижением. С его-то мощью, попасться на крючок — это просто глупость. А то, что он не смог тебе сразу помочь, просто вымазало его в грязи. Он ещё погнилее тебя, если ты думаешь, что твое тело осквернили. У Джэджуна осквернили его энергию. — Всё равно не понимаю, совет их разборки рассматривает, что ли? Ну подрались они, ну наговорили друг другу гадостей — это преступление, что ли? Тем более, насколько я знаю, Ким убил четверых охранников там. Разве не ему сейчас грозит расправа? — Пак, по своему незнанию, чуть не повредил зарожденную искру, что в тебе. Слава вселенной, что всё обошлось, — Хаён глядит на висок хмурого парня и закусывает губку. — Ты чувствуешь её? — Кого? Я не понял, какую искру? Что во мне? — Саймон поворачивается к девушке и их лица почти встречаются, но парень отодвигается от манящих губ. — Разве ты не знаешь? Ким тебе не рассказывал, о том, что в дуэте может зародиться новая звезда. А если точнее — возродиться старая, Синь тянь, — по недоумению на лице парня Хаён понимает, что он ничего не знает про то. — Скажи, у Кима сперма светилась? Саймон натужно вспоминает эти моменты, когда старший говорил, что это и есть обмен энергией, не более. Он утвердительно кивает. — Значит, это правда, и в тебе действительно зарождённая искра. Я бы хотела посмотреть её, — девушка кладёт пальчики на запястье парня, но ничего не происходит. — Здесь генотип Кима, у меня не получится открыть полог невидимости. Саймон резко вспоминает фокус, что проделал Джэджун во время встречи с англичанкой. Его словно ударило током, он показывал эту звезду той женщине, и знакомство было не из интереса к геям, а хвастовством перед другими. — Я беременный, что ли? — охуевает Цзюнь от дошедшего до него смысла слов. — Нееет. Беременный — это когда ты возрождаешь себе подобного, а ты лишь являешься пристанищем для новой энергии. Когда она окрепнет в тебе, то вознесётся туда… — Хаён с полным спокойствием указывает вверх. — Там ее ждёт крабовидная туманность, где она будет продолжать расти. — Но почему он мне не сказал? Он соврал, всё это время врал, бессовестно и гадко, глядя прямо в глаза, врал. — Цзюнь сжимает кулаки в ярости. Кругом одно предательство, враньё, его считают дурачком, наивным мальцом, никем. — Думаю, наверное, боялся. Некоторые, когда узнавали про искру в себе, кончали жизнь самоубийством. — Подружка вдруг опомнилась, что, возможно совершила ошибку, рассказав эту правду. — Но ты ведь не такой? Правда, щеночек? — И много таких звёзд появилось? — с сомнением в словах девушки спрашивает Цзюнь. Вера в то, что он напичкан какой-то сказочной энергией, а Ким так бессовестно врал, никак не оседает в мозгу. — Как это происходит? — Ни одной. — Хаён гладит разволновавшегося друга. — Пока что никто не выжил. Но все эти случаи были очень давно, наука шагнула далеко вперёд и сейчас есть много шансов получить эту звезду. — Он мне врал… Во мне эта дрянь… — Цзюню вспоминается фильм «Чужой», где человек вынашивает чужеродное тело инопланетянина. — Никто не выжил… — он словно в бреду повторял слова подруги. Рука потянулась во внутренний карман куртки и достала пачку наличных. — Дай мне его, — он аккуратно под столом передает деньги девушке, а та в свою очередь небольшой пакетик. Цзюнь с силой сжал порошок. — Я не могу туда вернуться. В особняк, к нему. — Тяжёлое равнодушие, или даже отвращение к любимому человеку, придавило бетонной плитой и зажало душу. Одна только мысль, что придётся ехать в особняк и смотреть в глаза лжехёна была невыносимой. Он и до этого-то уже раздумывал над тем, чтобы уехать, только боялся потерять это спокойствие под боком. Парень переводит несчастный взгляд на Хаён, которая подхватила двумя руками его лицо. — Щеночек, всё нормально. — Девушка с сожалением смотрит ему в глаза. — Ты же сам говорил, что у тебя всё хорошо. Ким ждёт тебя, как ни тяжело это говорить мне, но он любит тебя. Иначе этого чуда не было бы. — Помоги мне сбежать от них, — парень косится на охранников. — Отвлеки, я уйду. — Сейчас самым правильным выходом казалось лишь бегство. Куда-нибудь подальше от всей этой сумасшедшей истории, от этого «чуда», от всех этих синтян. — Даже не подумаю, Сэми. — Возмутилась девушка такой просьбе и убрала руки. — Хочешь сбежать от Кима? Тебе не удастся, а я не собираюсь светиться в твоей глупой затее. Я и так уже жалею, что принесла тебе порошок и рассказала всё это. Возвращайся домой и никаких побегов, понял? Куда собрался уходить? Только с Кимом рядом ты в безопасности. Прими полдозы и успокойся, а потом залезь в кровать к своему хозяину. — Ах так, — сердито возмущается Цзюнь. — Приказываешь мне? Я не твой щеночек, запомни это. А что мне делать с моим хозяином, я и без тебя разберусь. Вы все одинаковые, тщеславие и желание править просто плещет через край вашей души. Тот тоже пытается всё время мне указывать. — Парень вскочил из-за стола. — Надоели, бесите уже со своим положением суперлюдей. Вы просто монстры. Парень выбегает на улицу не дождавшись уговоров Хаён, сопровождение кинулось за ним. — Где машина? — кричит он на них. — Поехали быстрее домой, что ждёте? Цзюнь нетерпеливо топтался в ожидании машины, которую должен пригнать один из охранников. Его взгляд падает на парк на той стороне дороги. Вот бы ему там спрятаться от всех, затеряться среди кустов и деревьев, чтобы никто уже не нашёл, чтобы про него забыли наконец. Дебильная ситуация, чем дальше, тем круче сюжет, и зачем он вообще связался с этим Кимом. Сука, да лучше уж забрал бы он эту энергию у него и делу конец. Яростный поток мыслей прерывается руганью за спиной. Цзюнь оборачивается и видит, что на охранника наехал курьер нечаянно, и сейчас оба матерят друг друга и пытаются собрать развалившиеся пиццы. Саймон вдруг понимает, что на него никто не обращает внимание, и, недолго думая, бросился бежать через дорогу. Поток машин был не таким уж и плотным, поэтому ему легко удалось перебежать на ту сторону. Схватившись за грудь, что тяжело вздымалась от бега, он обернулся и радостно улыбнулся, охранник даже не заметил его бегства и продолжал препираться с курьером. Цзюнь быстро кинулся вдоль забора парка в поисках входа или лаза. Ресторан, в котором он встречался с подругами, уже исчез из виду, когда Сэми счастливый вбежал под тени деревьев и, скрываясь за кустами, продолжал двигаться в другой конец лесозоны. Он часто оборачивался, опасаясь погони, но никого не было и блаженное чувство полной свободы накрыло его истерзанное сознание безмерным счастьем. Нет противных охранников, нет Джэджуна, нет Хаён, есть только лес и он. Уже на последних силах Цзюнь добрался до другого конца парка, он так и не нашёл укромного места, всюду было полно народу, а Цзюню сейчас очень хотелось обновить свою покупку. На него и так косились, бегущий человек, постоянно оборачивающийся и улыбающийся какой-то своей мысли, вызывал у окружающих опаску. Саймон словно приобрёл крылья, сладкое чувство, что он смог обмануть всех, опьяняло. Он победил, показал им, что не глупый трусливый юнец. Выходя с другой стороны парка, парень заприметил недалеко незаконченную стройку парковки. То, что нужно ему сейчас. Будут ли его искать в таком месте, Цзюнь не сомневался, что это бомжатник на данный момент и сюда вряд ли забредут эти тупые амбалы. Судя по почерневшим доскам лесов, проект уже заморожен, рядом не было никакой спецтехники или строительных материалов. Зачем им искать его здесь? Хотя, с другой стороны, именно в таких местах ищут беглецов. Цзюнь поднимается медленно по этажам, изредка выглядывая на строительную площадку, но погони так и не было. Он вертит в руках телефон, но никто не звонит, или охранники ещё не известили Кима о его побеге, или ему просто всё равно. Хотя, из-за монстра внутри него, он, наверное, всё-таки должен его искать, ведь это так важно для их расы. Теперь понятно, почему Джэджун так скрупулёзно старался контролировать каждый его шаг и зачем вообще ему нужны были эти отношения. Хаён сказала, что только в любви звезда зарождается, но что если любовь уже прошла? Ведь искра никуда не денется. Что, если Ким держит Саймона возле себя лишь из-за этого монстра, а не потому, что любит его? Кого он тогда пытается защитить больше, его или искру? Поползновения парня останавливаются на восьмом этаже. Он с трудом переводит дыхание и осматривается, просторная площадка наполненная мусором, разорванными лентами ограничений, расформированными коробками, ну и, конечно, железные бочки с нагаром внутри, используемые бомжами для обогрева. На данный момент парковка пуста, но вскоре час пик в метро и на площадях пройдёт и все обитатели картонных квартирок вернутся сюда. Как же хорошо быть бомжом. Ты не привязан даже к месту жительства, куда хочу — туда иду, что хочу — то делаю. И никто за тобой не гоняется, не спрашивают каких-то глупых обязанностей, тебя вообще не видят и не слышат, даже если ты усиленно маячишь перед глазами. Цзюнь вспоминает, как боролся со своей нищетой, как старался занять почётное место в сраном обществе и стать его достойным членом. Всё это было ни к чему, пустая трата времени и сил, нужно было просто наслаждаться жизнью, которую не пытается никто переделать. Вот как сейчас. Парень разваливается на импровизированной лежанке, сооруженной из рваного тряпья и коробок. Тело раскидывается звёздочкой, а глаза устремляются вверх на перекрытия следующего этажа. Что, если ему остаться здесь жить? Попросит приют у бомжей и будет наслаждаться свободой. Саймон вдруг вспоминает, что внутри него уже живёт паразит, который в любое время захочет вырваться наружу, и его радость меркнет. Как это будет происходить? Как в кино? Ему представилась разорванная брюшная полость и лужи крови вокруг его тела, а рядом хлюпает тельце инопланетянина. Отвращение подступило к горлу тошнотой, сердце яростно забилось в страхе, а только что успокоившееся дыхание, вдруг снова зашлось. Хаён сказала, что никто не выжил. НИКТО. Значит его тоже ждёт смерть? Наверное, стоит поблагодарить за это Кима, да только вот видеть его не хочется. Саймон достаёт дрожащими руками заветный пакетик, отрывает кусок картона от «квартирки» и использует его поверхность для формирования пары тоненьких дорожек. Кредитка Кима здесь безусловно пригодилась, да и бумага для трубочки тоже нашлась в сумке. Белые кристаллики щиплют слизистую, когда парень втягивает носом одну дорожку, а за ней сразу вторую, и его пробивает на чих. Он использовал лишь половину, как и посоветовала подруга. Ему лишь бы забыться, лишь бы найти нирвану, где нет никакого этого страха, и принять правильное решение, что же ему делать всё-таки дальше? — Парень, ты кто такой? — Цзюнь оборачивается на голос бородатого бомжа. Беззубый рот скалился от негодования. — Какого хуя тебе здесь надо? — О, — Сэми поднимается на ноги, его сознание уже растекается в прекрасном мире. — Я пришёл, можно сказать, в гости к вам. Мне нравится здесь. — Он обвёл руками по сторонам, легко вздохнул, словно пробуя воздух на вкус и довольно улыбнулся. Весь этот бомжатник казался таким умиротворительным. — Мы не любим гостей. Уебывай, пока целый. Скоро придут остальные. — Мрачный бомж с подозрением и злостью осматривал молодого человека. — Вообще-то, я решил остаться здесь насовсем, — Саймон похихикал беззвучно и направился к мужчине. — Уважаемый бомж, прости, не знаю как тебя зовут? — он подождал немного ответа, но потом продолжил: — Вы же выделите мне небольшое местечко, — парень осмотрел тёмные углы, — вон там? — показывает на самый дальний, . — Я вам совсем не помешаю. А я вам заплачу, вот, у меня есть деньги, — он ползёт напоясную сумочку и достаёт кредитку старшего. — Тут должно быть много. Но надо поторопиться, пока он не заблокировал её. Он снова хихикает и довольно улыбается. Бомж оттолкнул предложенную карточку. — Чтобы меня посадили за воровство? Пошёл отсюда, вали к себе домой, где тебя ждут. Здесь тебя ждёт только смерть. За это, — он показывает кивком на сумочку, — тебя разорвут на части. — Смерть? — задумчиво переспрашивает Цзюнь, но потом вновь расплывается в улыбке. — Да и похуй. Все умирают, рано или поздно, так или иначе. Смерть — это лишь переход из одного тела в другое. Нет ничего страшного в этом, — парень беззаботно машет рукой и подходит к краю площадки, смотрит на чистое, безмятежное небо, наполненное силой и мощью. — Как думаешь, что будет если появится второе Солнце? — Да ты что, мы же сгорим все. Два Солнца, вот придурок, — усмехается бомж, выкладывая принесённую макулатуру и тряпки в бочку. — Нахуй надо это Солнце. Или все заболеют раком, или умрут от высокой температуры. — Значит, надо спасти Землю от этой беды. Так ведь? Кто, как не мы должны это сделать? — Цзюнь переводит взгляд вниз. — Какая прекрасная Земля, она нас родила, она нас взрастила, а мы лишь засоряем её. — Саймон развёл руки и рассмеялся своему серьёзному тону. — Всё на свете прекрасно и это надо сохранить. — Ты лучше отойди от края, дебил, — продолжает ворчать бомж. — Под наркотой там стоять опасно. Ёбнешься, а нас потом обвинят, что это мы. Из-за таких как ты много проблем бывает. — Проблем? — продолжает смеяться Цзюнь. Он разворачивается лицом к мужчине, но остаётся на краю, задумчиво почесывает шею. — Вот это точно. Ты прав, бомжара. Знаешь, а я ведь нашёл выход из ситуации. Причина всего случившегося — это я. Не будет меня, не будет проблем. Это просто прекрасно. Как же я раньше не догадался. — Цзюнь наконец нашёл успокоение своей душе в найденном ответе и сейчас действительно понял что ему делать дальше. — Если ты решил кончать с собой, то не на моей площадке. Мне насрать на твою жизнь, сдохнешь, так сдохнешь. Одним больше, одним меньше, небольшая разница. Но не надо пачкать кровью асфальт у входа. Она потом долго не отмоется. Цзюнь поворачивается назад и смотрит вниз, где уложен аккуратный асфальт, идеальный для падения. Судьба специально привела его именно сюда, дала шанс убежать от амбалов и направляла ноги на эту площадку, упасть отсюда будет сродни полёту. — Замечательный асфальт, то, что надо, — с вдохновением говорит парень. — Бомжара, спасибо тебе за подкинутую идею, ты очень хороший друг. Цзюнь раскидывает руки в стороны, прикрывает глаза, его спина чувствует свободный ветер, нужно всего лишь отклониться назад и он полетит. Это прекрасно, умереть, освободить Землю и некоторых людей от своей проблемной натуры, а потом переродиться и начать новую жизнь, гораздо лучшую. Он не сомневается, что следующий опыт будет более удачливый, чем этот. Саймон отходит подальше, стоит на качающихся носочках, ослабляет тело назад… Как птицы летают? Они ничего не боятся и свободны в своих передвижениях, им не надо обходить горы, не нужно переплывать моря, они не боятся болот и зыбучих песков. Крылья, Земля дала им крылья, почему же людям такого не даровано? Это уже дискриминация какая-то. Но изобрели самолеты, вертолёты, даже ракеты. А сейчас и Цзюнь полетит, совсем как птица, и не важно, что вниз, и не важно, что это первый и последний полет, главное, что он испытает это, запомнит всем телом, он не сомневается, что это будет просто кайфово. Парень чувствует, что не падает, чувствует, что его кто-то держит, обвился вокруг тела и держит. Неужели бомж такой быстрый? Саймон открывает глаза, перед ним встревоженное лицо Джэджуна, между торчащими клочками волос проскальзывают какие-то искры. — Какого чёрта, Сэми? — мужчина одним рывком возвращает малыша на площадку, подальше от края. Саймон улыбается своему любимому, которого ещё недавно ненавидел. — Джуни, как ты узнал, где я? Даже твои псы меня не нашли, вот растяпы, — хохочет парень. — Что с тобой? — мужчина прищурившись смотрит в стеклянные глаза малыша. — Ты накачался, что ли? Где ты достал эту гадость? — Не твоё дело. — Цзюнь отворачивается, застуканный старшим за преступлением и медленно прогуливается по краю площадки. — Что хочу, то и делаю. Ты не мой опекун, чтобы спрашивать с меня что-то. К тому же, мне стало гораздо лучше. — Ещё как моё. Это Хаён тебе подкинула эту гадость? Деньги нужны были для этого? — Ким сердится не слабо, наблюдая безразличное поведение малыша. — Ты понимаешь, что если бы солнечная нить меня не предупредила, ты сейчас валялся бы там кровавой отбивной, — он показывает за край площадки, дрожащим от гнева и пережитого страха, пальцем. — Ах нить, про неё-то я как раз забыл, — Саймон останавливается и задумывается, почесывает затылок. С таким поводком ему не удастся сбежать из-под опеки. — Хаён здесь не при чём. Ах, Хаён, она так прекрасна, — Сэми словно поэт готов был расписать девушку, которую когда-то любил. Его глаза устремились к небу, словно выискивая там прекрасный облик девушки. Ким не обращает внимания на эти восхищения, набирает номер охранников и говорит куда подогнать машину. — Нам нужно возвращаться. Сначала заедем в больницу, чтобы антидот воткнули. — Ким подходит к Сэми и резко дёргает его за руку, утаскивая за собой. — Чего это ты раскомандовался? — кричит Сэми и пытается высвободить свою руку из болезненной хватки. — Я не пойду к тебе, не вернусь. И вообще… У меня есть незаконченное дело, которое ты так нагло прервал. Отпусти. Мне нужно спасти Землю. — Какое дело? Броситься вниз? С каких пор ты стал таким слабым, что сдаёшься перед проблемами судьбы? — Ким останавливается, но сжимать с силой руку Саймона не перестаёт. — Я? — парень усмехается. — Я наоборот пытаюсь их решить, в отличие от тебя. Ким, если меня не будет, не будет и проблем. Ты понимаешь, что второе Солнце опасно для людей, как же вы останетесь без питомцев? Я забочусь обо всех. — Что? Второе Солнце? Почему ты заговорил про него? — ошеломленный Ким пытливо смотрел на расслабленное лицо мальца, неосознанно ещё сильнее сжимая запястье. — Потому что оно во мне. Что, удивлён? Думал, я совсем дурак и не узнаю об этом? — Саймон искренне рассмеялся выражению лица Кима. — Я всё знаю, знаю, что ты меня обманывал, знаю, что ты за фокус показывал той англичанке, знаю, что для тебя эта звезда важнее, чем что-либо. Или кто-либо. — Саймон с горечью выдохнул последнюю фразу и задумался, но тут же вернулась злость. — Ким, ты такая сволочь, что я даже видеть тебя не хочу. Разбирайтесь там со своим советом сами, а я сделаю то, что должен. Этот монстр не должен появиться, понял? — Цзюнь выдёргивает свою руку из ослабевшей хватки Кима, что сейчас отвесил челюсть от обвинений в свой адрес, и направляется к краю платформы, уверенный как никогда в своей правоте. Но Ким, хоть и растерялся от того, что Саймон всё узнал, но взял себя в руки быстро. Всё к тому и шло, когда-нибудь он всё равно бы узнал. Пусть не так, как предполагал Джун, но всё же ничего страшного не случилось, не произошло ничего необычного. Он догадывался, кто рассказал всё Саймону, охрана скидывала ему фото из ресторана, где они сидели с Хаён. С ней он разберётся позже. Джун быстрым шагом догоняет Саймона, резко разворачивает и закидывает растерянного парня к себе на плечо. — Я, конечно, не твой опекун, но как хозяин, я обязан охранять твоё бестолковое тело от любых угроз. Даже от твоей же глупости. — Нет. Ты сейчас поставишь меня обратно и отстанешь, — кричит Саймон, изо всех сил ударяя мужчину по спине. — Отпусти, или я за себя не отвечаю. — Он наклоняется ниже и кусает мужчину, на что Ким лишь шипит. — Больно? Я тебя всего закусаю, если не отпустишь. Ты не имеешь права так себя вести со мной. По нашим законам ты мне никто, и сейчас совершаешь преступление. Я засажу тебя, даже Чон не поможет тебе. Отпусти, я сказал, — он снова кусает мужчину, но эффект тот же. — Блять, да отпусти ты уже, раздражаешь таким своим поведением, — Цзюнь уже срывается на визг. — Ненавижу тебя. — Ничего страшного. Этот этап мы уже проходили. — Джэджун, подкидывает сползающее тело и стойко переносит, щипки, царапания, удары и укусы. Зажимая дёргающиеся ноги руками, Ким сам с силой щипает парня за ягодицу, на что тот пищит от недовольства. — Руки свои не распускай. Ты знаешь кто ты? Ты подонок, ты меня обманывал всё это время, и до этого тоже обманывал, ты постоянно мне врёшь. Ты мразь солнечная. Если не отпустишь, я все вашему совету расскажу, тебя разорвут, за то, что ты делаешь со мной. Нет, я сам тебя убью. Убью и разорву. А потом повешу. Нет, сначала повешу, а потом разорву. Когда они спустились к машине, Цзюнь уже использовал все угрозы, которые смог сообразить, и уже просто расслабленно висел на плече старшего. Охранники ждали у машины, один из них открыл дверцу перед Кимом. Тот весьма грубо сбрасывает с себя Цзюня, на что парень вновь взъерошивается. — Ты… Ты… Будь ты проклят, — шипит сквозь зубы Саймон. Он смотрит на вытянувшегося струной охранника. — Дай мне свой пистолет, дай сюда, — приказывает парень, а когда видит, что тот не собирается исполнять, сам лезет под его пиджак в поисках оружия. Охранник аккуратно блокирует его руки, не давая проникнуть под одежду. — Я убью тебя, Ким. Самолично прострелю твою тупую башку. — Успокойся уже, — Джэджун резко отдёрнул парня за локоть. — Садись в машину, если будешь вредничать, поедешь в наручниках, — он кивает охраннику и тот достаёт браслеты, готовый в любой момент скрутить рыпающегося господина. Челюсть Саймона отвисла от наглости. Такого он не ожидал от хёна, вести его, как преступника, в наручниках? Это просто верх ёбнутости. — Чего? Ты с ума спятил? Уёбки, — кричит Цзюнь. — Меня, и в наручники? А ордер у вас есть? — вдруг интересуется он. — Садись в машину, Сэми, говорю в последний раз. — Тон Кима не оставлял сомнений, что он пойдёт на это, но младший игнорировал приказ, и просто дал дёру в надежде скрыться всё в том же парке. Вера в свои силы быстро исчезла, когда двое амбалов всё-таки скрутили бьющееся тело и щёлкнули наручниками. — Это похищение, — Сэми кричит изо всех сил в сторону парка. — Помогите, меня похищают. Эти люди преступники, опасные. Стрелять на поражение сразу. Вызовите полицию, хоть кто-нибудь. Накачанные амбалы с легкостью усаживают брыкающегося парня в машину и пристёгивают ремнём безопасности. Рядом садится Джэджун. — Езжайте по указанному адресу, — распоряжается он, сейчас ему нужен был знакомый доктор, один из них, чтобы не было заявлений в полицию. — Вы поплатитесь за это, мордовороты, — продолжает кричать Цзюнь. — Кого вы слушаете, он же самый главный преступник, это его нужно арестовать. Они же хотят планету погубить… — Сэми, — грозно прерывает его старший, — если ты не замолчишь, я лично заткну твой рот кляпом. Для инъекции это не станет проблемой. — Да ты садист, — парень хмурит брови и отворачивается в сторону окна, замолкая наконец, и отвлекаясь на прекрасные картинки за окном. Когда машина остановилась у входа в клинику, Джэджун оставляет всех и идёт в здание договариваться об антидоте. Сразу предупреждает врача, что пациент может агрессивно и неадекватно себя вести, поэтому он в наручниках, и попросил не обращать внимание на наркотический бред. Медики частенько встречаются с такими пациентами, поэтому нисколько не удивились. Увидев людей в больнице, Саймон сразу начал звать на помощь, игнорируя угрозы старшего. — Вызовите полицию. Эти люди меня похитили, и накачали наркотой. Они хотят меня убить. — Парень кидался то к одному человеку, то к другому, но охранники держали его крепко с двух сторон. — Люди, вы слышите меня? Они хотят уничтожить нас, всех нас, людей. Это нужно немедленно остановить. Ким, проходя мимо уборщика в это время, заимствует с его тележки какую-то тряпку, проверяет, чтобы не пахла чистящими средствами, останавливает охранников, зажимает челюсти Цзюня и заталкивает эту тряпку ему в рот. — Я тебя предупреждал, — зло шипит он, глядя в дикие глаза малыша. — Ведите его, — говорит он амбалам, игнорируя недовольное мычание парня, а те уже и рады спокойной тишине. В приёмном кабинете парня усаживают на смотровую каталку. Врач с профессиональным спокойствием подходит к странному пациенту, просвечивает реакцию суженных зрачков на свет. — Что он принял? — спрашивает он у Джэджуна, подготавливая тонометр. Но Ким лишь пожимает плечами, смотрит на охрану, но те тоже отрицательно мотают головами. — Понятно. Всё с таким же спокойствием измеряет давление, проверяет сатурацию, тянется к тряпке во рту парня, но замирает и вопросительно смотрит на Кима: — Можно? Джун сам подходит к Саймону: — Сейчас я это уберу, но если ты опять начнёшь кричать или нести чушь, я заменю эту тряпку твоими трусами. Понял? Сэми по максимуму стягивает морщины на переносице, шумное пыхтенье выдаёт его злость, никакой наркотик его сейчас не может успокоить, тяжелый взгляд из-под бровей убивал на месте. Джун первый замечает, что воздух неестественно нагревается и резко выдёргивает кляп изо рта малыша. — Тебе нужно лишь поговорить с врачом и ты будешь свободен. Договорились? — но воздух продолжал нагреваться, и Ким, уперевшись руками в сидушку, наклонился к самому уху парня. — Или мне уже начинать снимать с тебя трусы? Саймон в протесте отвернулся от него, продолжая гневно свистеть горячим воздухом. «Выбор есть всегда» — ведь так гласит народная мудрость, только не всегда попадаются равнозначные предложения. Саймон, скорее вынужден смириться и согласиться с условиями Кима, проверять истинность его слов он уже не хотел, хватило и наручников, трусов в своём рту он не потерпит. Весьма простые, лёгкие ответы на вопросы врача давались почему-то тяжело, словно Сэми предавал Родину, раскрывая свои тайны. «Что принимал? Сколько? Когда примерно? В который раз?» Ничего страшного не случилось, когда он ответил на них, но чувство проигравшего стянуло губы в тонкую линию. Врач делает укол налоксона и отпускает всех. С успокоившегося парня снимают наручники, он уже сам идёт молча в машину. Вернувшееся сознание заставляет испытывать горечь, но не чувство вины. Саймон не может даже посмотреть на Кима, он понимает, что тот от безысходности так грубо себя вёл, но очередное враньё по поводу искры его напрягало очень сильно. О чём ещё он умалчивает, что скрывают эти серые глаза, что должно произойти, чтобы Ким рассказал ему всё, доверился наконец? Разве это любовь — бессовестно врать, удерживать силой, пытаться контролировать каждый шаг и заставлять подчиняться? В машине парень молчал, наблюдал за сменяющимися картинками улиц. Встреча с Хаён помогла, Сэми забил уже на изнасилование, как он понял, большинство синтян в курсе всего произошедшего, как и в унижении старшего. Цзюнь украдкой посмотрел на Джэджуна, пытаясь понять, о чём тот думает. Посеревшее за последние несколько дней лицо светилось лишь мучениями. И если посторонние этого скорее всего не замечают, то Цзюнь различал болезненные искры в глазах. Жалко его? Нет. Скорее, больно за него. — Покажешь мне её? — тихим голосом спрашивает Саймон, зная, что старший поймёт про что он говорит. — Не боишься увидеть? — удивлённо переспрашивает Джэджун. Лично его самого этот паразит немного раздражал, искра, словно украла у него питомца, и неизвестно, что будет дальше. Возможно, она же станет причиной катастрофы, но не вселенского масштаба, а личной бедой Кима. Он не готов к этому и никогда не будет готов к смерти Сэми. Джэджун выставил охрану везде, но самая страшная угроза сидела в самом парне, и от неё уже не спастись. — Это действительно монстр? Как она выглядит? — Я покажу. Дома. Но ты должен пообещать мне кое-что… — И что же? — Больше даже не пытайся свести счёты с жизнью. Ты должен себя беречь. Ради меня, — Ким протягивает руку к парню, но тот жмётся к двери. «Ради неё», — уточняет про себя Сэми. Им нужна только эта звезда, это их цель существования, это их божество, их мать и отец. Никто не даст Саймону умереть самому или навредить этой искре как-то иначе. Он в рабстве сложившейся ситуации и придётся смириться?