Для меня зажги звезду

Ещё одна отравляющая душу тайна была выложена, облегчив опухшее состояние мозга. Да и прогулка развеяла немного тучи под потолком хрустального замка. Очищенная хорошим настроением двух мужчин атмосфера захватила и других обитателей дома, расслабив, наконец, то напряжение, что сдавливало глотки при попытке хоть что-то сказать. Бытовая спокойная идиллия вернулась к домочадцам и они забили гвоздями ту дверь в чулан, в котором хранились переживания о прошлом. — Это всё меню? — Управляющий Ли смотрит в свою тарелку с, вроде бы, равнодушным взглядом, но при этом нервно переминает ложку в руке. Время обеда уже прошло, господа поели и пришло время обслуживающего персонала; не то чтобы Ли не был голоден, но почему-то именно на это блюдо слюна не реагировала, оставляя рот сухим, да и желудок начал хмуриться от этого вида. — Ты только это подавала господам? — он повернулся к кухарке, что сейчас заботливо расставляла натёртые до блеска стаканы. — Нет. На столе было жаркое, тофу, кимчи. — Тётушка Ким прищурила один глаз, вспоминая состав обеда и отгибала полненькие пальцы, чуть ли не переламывая фаланги. — Кушай, если будет мало, у меня есть добавочка. — Она подошла к мужчине и похлопала по вытянутой спине. — Не волнуйся, тебе хватит, Ли. Управляющий задумчиво вытянул губы вперёд, а потом резко поджал, всё также глядя в тарелку, где жёлто-зелёная картина уже подкидывала мысль о разгрузочном дне на сегодня, ну или хотя бы на время обеда. — Просто я не очень люблю брокколи, — Ли отодвигает тарелку, но грозный взгляд аджуммы вдруг останавливает его. — Это не просто брокколи, а омлет с брокколи, — сурово уточняет женщина. — Хочешь сказать, что я приготовила невкусный омлет? Брокколи очень полезный продукт. Ты посмотри, какая у тебя жёлтая кожа, тебе прямо предсказано есть брокколи. — Тётушка начала заводиться и говорила, жестикулируя руками. Хаить её творение она не позволит, и не важно, что Ли при этом ничего плохого про омлет не сказал, главное, что он решился отказаться от произведения искусства. — А какой должен быть цвет у кожи? — заинтересованно спрашивает мужчина, всё ещё с сомнением осматривая блюдо, не решаясь нарушать корочку ложкой. — Розовенький, как у Сэми, — горделиво протянула тётушка, приложила ладони к своим щекам и закатила глазки. Она считала, что этот молодой человек заслуживает её похвалы и прекрасно подходит в роли пассии хозяину, возможно, она даже рада, что тут не командует какая-то глупая девчонка. — Да и наш господин весьма аппетитно выглядит. Горничные — бесстыдницы, вон, не перестают про него языками чесать, не знают какую часть тела выставить на обозрение, лишь бы заманить. — Но я не Сэми, почему у меня должна быть такая же молодая кожа? — возмутился управляющий. — А господин действительно странно молодо выглядит, — он задумался от слов восхищения тётушки. — Сколько лет его знаю, он не меняется. — Ешь уже, а то остынет. И чтоб всё съел, — одёрнула его размышления женщина. — Я слышала, что это в генах передаётся. Гормональное соотношение такое, понятно? Вот его-то предки точно брокколи много съедали и не фукали над тарелкой. Мужчина неохотно берёт ложку — быть избитым женщиной не хотелось, а давать ей отпор рука не поднимется. Ещё хуже, если она крик поднимет и это привлечёт внимание других домочадцев. В кухню в это время вбегает запыхавшийся Сэми, отвлекая на себя внимание обоих: — Тётушка, тётушка, что-то надо поесть, быстро, — с какой-то паникой в голосе тараторит он, заглядывая в холодильник. — Ты же недавно кушал. Неужели мало? Жаркое ещё есть, если надо, — беспокоится женщина. — Могу овощной салат быстренько организовать, чтобы твой живот не перенапрягался. — Нет, что-нибудь сладкое, к чаю. Да, и чай надо заварить. Есть липа и душица? — Сэми шарит по шкафчикам, бросая осматривать холодильник. — Я знаю, что здесь есть всё. Где они? — требует, не найдя нужного. Тётушка уверенно отодвигает парня от гарнитура и достаёт две баночки с сушёными растениями. Сэми ставит чайник и нервно тарабанит пальчиками по столу, пристально глядя на воду. Аджумма достаёт десерты из холодильника. — Что ты задумал, Сэми? Вижу по глазам, что какую-то пакость, — она приподнимает брови и ждёт обязательного ответа. — Почему сразу пакость? — возмущается парень. — Хочу с хёном чай попить. — Он изучает предложенные пирожные и выбирает два. — Господин сейчас занят, насколько я знаю. Тогда бери чай и для его помощника, а то некрасиво будет, если вы вдвоём выпьете. — Кому? Чай прыщику? Тётушка, ты сейчас мне завуалированно сказала, что я здесь нежеланный гость? — ещё больше возмущается Цзюнь, насыпая в кружки сушёные листики. — Я вовсе не говорила этого, Сэми, с чего ты так подумал? — в свою очередь негодует женщина. — Ну, ты же предлагаешь мне угощать различных смазливиков, что трутся около вашего господина и видят во сне его между своих ног. Я так понимаю, что вы им рады больше, чем мне? — Сэми, — повысила тон аджумма, — как ты можешь такое говорить? Я, как никто другой, рада твоему присутствию в этом доме. Но ты перегибаешь палку, говоря такое о помощнике господина. Он совсем не плохой молодой человек. И, чувствую я, что ты именно пакость собираешься вычудить. Так что, вот, — она подаёт ещё одно блюдце с третьим пирожным, — бери ещё один десерт. Будь более гостеприимным, ты ведь у меня хороший мальчик. — Даже не подумаю, — хмурит брови Цзюнь и отталкивает предложенное блюдце. — Ты на чьей стороне, тётушка? Хочешь прикормить волка в овечьей шкуре? Я борюсь за вашего господина, а ты мне палки в колёса решила вставлять? — Чайник щёлкнул и Сэми заливает травки кипятком. — Вот посмотрю я на вас, когда тут вместо меня будет этот дрыщ командовать, пальцем вам указывать, нос задирать. — Он обиженно надул губы. — Ох, Сэми, тьфу на твой язык. Господин ни за что не променяет тебя на кого-нибудь другого, даже на такого стройного молодого человека. — Она подходит к нему со спины и успокаивающе гладит по чёрным вихрам. — Он уже ни на кого не смотрит, кроме тебя. — Стройного? — удивляется Сэми, пропустив мимо ушей про чувства хёна. — Хочешь сказать, что я толстый по сравнению с этим СТРОЙНЫМ? — всё также обиженно. — Мальчик мой, да ты что? Ты у нас самый смак, спелый персик. Даже Ли это подтвердит, — женщина со сладкой улыбкой восхищения смотрит на молодого господина, а потом переводит взгляд на управляющего. Мужчина даже жевать перестал, они переглянулись с парнем и каждый со своим страхом в глазах. Неловкая пауза повисла в воздухе. — Ну же, Ли, что ты, как рыба глаза выпучил? — укоризненно поддернула его женщина. — Подтверди, что Сэми самый красивый мальчик. Прямо всем персикам персик. — Кхе-кхе, не думаю, что господину интересно знать моё мнение, — наконец проговорил мужчина, не зная какие подобрать слова. Восхвалять персики он не собирался. — Тётушка, хватит. Третий я брать не буду, всё, я побежал. — Цзюнь схватил поднос и аккуратно вышел из кухни. — А почему мне нельзя жаркое вместо этого омлета, как Сэми? — спокойно спрашивает Ли, тут же перескакивая с неловкой темы и всё-таки отодвигая тарелку, понимая, что есть ещё чем поживиться. — Потому что ты сам сказал, что ты не Сэми. Вот и ешь теперь, — тётушка пододвигает обратно. *** Сэми входит в кабинет, прерывая разговор двух людей. Как он и предполагал, помощник, конечно, трётся рядом с боссом, отчитываясь по цифрам на бумаге. Ким удивленно вскидывает бровь и ждёт, когда Саймон поставит поднос, разольёт чай по кружкам и с довольной улыбкой подаст одну Джэджуну. За этим же наблюдал и Джимми. Наглое вторжение в кабинет босса было уже не удивительным, раз даже серьёзное совещание не было преградой для этого мальчишки. Джимми внимательно следил за реакцией господина. — Может, перерыв уже? — Саймон присаживается одним бедром прямо на стол, напротив Кима. — Сэми, нам нужно закончить. Не мог бы ты немного подождать? Поставь это на журнальный столик. — Ким хлебнул поданный чай и поставил на поднос кружку. — Пожалуйста. Взгляд Саймона устремился прямо на Джимми. Тот лишь поджал свои губы и вздохнул, делая вид, что ему вообще всё равно, хотя сам сейчас с удовольствием выдал бы тираду нравоучений, чтобы поставить парня на место. То, что этот малолетка не нравится Джимми, он понял с первой встречи, и чем дальше он его узнаёт, тем сильнее в этом убеждается. Хотя, в одном он был благодарен ему, за то, что тот переменил ориентацию босса. Джимми уже несколько лет работал с Кимом, попал к нему сразу после получения диплома. Совершенно без опыта работы, но проходивший до этого практику на его фирме, Ким принял его на стажировку, а Джимми уж постарался, чтобы его оставили там. Он забыл про свои дела, про своих друзей, про родителей и личную жизнь, чтобы стать частью компании, и, лишь когда его положение уже было крепким, он стал выделять время для себя любимого. Правда, занятость на фирме не позволяла завести себе постоянного партнёра по сексу, поэтому он довольствовался случайными товарищами по несчастью, подцепляя их по клубам. То, что он гей, Джимми понял ещё в школе, в университете были интрижки месяца по три, но не мог найти того, чего хотел. Да и сам тогда не знал, чего хотел. Лишь побывав пару раз на вечеринках Кима, он понемногу вырисовывал образ идеального партнёра. Но босс таскал лишь женщин, заядлый бабник ни разу не посмотрел в сторону помощника каким-то особым взглядом. Да и вообще, мужчина был Дон Жуаном, менял женщин как перчатки, легко сходился и также легко бросал, совершенно не жалея их чувств. И вот появляется какой-то Саймон, бестолковый наглец, который явно опоил Кима какими-то зельями, раз тот так кардинально поменялся. Тогда в Джимми появилась надежда на то, что директор всё-таки сможет и на него обратить внимание. Сначала помощник ждал, когда эта интрижка закончится, но та затянулась. Тогда он решил, что выудит момент в ссоре (ну кто же не ссорится) и предложит свои услуги по утешению, но кризисная неделя вызывала лишь гнев у босса. И вот, эти двое до сих пор вместе. Джимми никак не понимал, что такой, как Ким, нашёл в этом парне, он мог бы предложить ему гораздо больше. Любовь? Нет, на любовь Джимми не согласен растрачивать свою жизнь, но горячий секс и лёгкость в отношениях он мог бы подарить мужчине за то, что тот прижал бы его к кровати. Помощник один раз наблюдал на очередной вечеринке, как Ким ублажал женщину. Попивая тихонько алкоголь в тёмном углу комнаты, куда ввалился пьяный босс с очередной красоткой, он старался запомнить все движения мужского тела, его распирало, когда он представлял себя под ним. Любви не было, но хотел он его безбожно, радовался своей должности, что позволяла находиться так близко к нему и видеть почти каждый день. Время нисколько не лечило это пристрастие, другие мужчины даже отдалённо не напоминали ему однажды увиденное, а потому оставляли лишь шлейф разочарования. И его терпение потихоньку затягивало нервный узел в животе. Смотреть со стороны, мастурбировать в ванной, находиться рядом и не касаться — этого мало такому амбициозному молодому человеку. — Неужели так срочно нужны эти бумажки? Ты же вроде в бессрочном отпуске, так почему этот за тебя не может всё делать? Он же деньги за это получает, или за то, чтоб к боссу домой кататься? — возмущается Саймон, не собираясь убирать поднос. «Этот»? Он назвал его «этот», весьма культурное обращение, ладно хоть без оскорблений. Может, действительно, забрать бумаги, да самому быстрее всё сделать? Но «этому» тоже надо нервы немного потрепать. — Господин Ким, тут осталось совсем немного. Все разрешения на строительство нового проекта подписаны. Но я хотел бы кое-что показать вам. — Джимми достаёт из своей папки копии документов и выкладывает перед господином. — Я попросил проверить сомнительную деятельность поставщиков материала. Вижу много хороших откликов, рекомендации крупных строительных фирм, развёрнутую историю сделок, есть даже лабораторные заключения о качестве материала… — И что же тебя смущает, Джимми? — заинтересованно спрашивает Ким, рассматривая копии. Саймон смотрел на помощника, раздувая ноздри, а тот отвечал равнодушным взглядом, немая перебранка между ними была явно нецензурной. — Всё это было похоже на университетский проект. Слишком красочно, и слишком всего много, не компания, а мечта. — Этих фирм нет? — Джэджун проводит пальцем по списку названия компаний с которыми, якобы, были заключены договора. — Они как раз есть, но договора заключены не по поводу поставки строительного материала, а… канцелярии. — Джимми подаёт ещё бумаги. — А это распечатка с компьютера из их офиса. Счета в банках, движение денежных средств. Счета не успевают пополняться, как всё уходит куда-то. — Подставная? И что ты думаешь? — Джимми заинтересовал босса надолго. Тот немного напрягся от такого подвоха со стороны поставщика и сейчас ему нужно принять максимально правильное решение. Договор расторгнут, это точно, но нужна другая фирма, да и аферы этой неплохо бы на чистую воду вывести, но сейчас Джэджуну не до этого. — Джэхён, ты сказал, что ещё недолго. Это недолго прошло, сколько можно? — недовольно бухтит Саймон. — Чай уже остынет. — Саймон, я попросил тебя подождать на диване и убрать поднос отсюда, — голос мужчины уже зазвенел сталью. — Это действительно важно, пожалуйста, не мешай. Цзюнь покраснел, Джимми внутри себя ликует от разгневанного вида парня, не так уж и трудно было. Сейчас ещё нужно показать сопляку, что Джимми тут важная фигура. — Господин Ким, я мог бы сам с этим разобраться, если мешаю вам. Я вижу, что отнимаю много времени. — Нет, Джимми. Ты абсолютно не мешаешь, — Ким пристально смотрит на надувшегося Саймона. — Так что ты думаешь? Продолжай. — Цзюнь показно развернулся и переплёл руки на груди. — Думаю, что это ширма более крупной фирмы, что имеет крышу над собой. Скорее всего, они взяли данные этой мелкой компании, а продают контрафактный материал, может, бракованный. Сплавляют, пока есть, а потом быстро скроются: счета пусты, здание офиса просто в аренде, персонал разгонят и ищи потом, где хочешь. Даже если мы подберёмся по документам к ним, у них будут силы, чтобы дать отпор, потому так наглеют. Ким сидел, задумавшись, пересматривая банковские счета компании, скорее всего, сейчас его мозг разрывался на две части, между фирмой и Саймоном. Он нервно потирал свой подбородок, полностью поглощенный мыслями. Джимми добился внимания, хоть и не к своей персоне, но по крайней мере украл его ненадолго у хамоватого мальца. Сейчас самое время сделать то, что задумано было ещё до прихода Саймона, господин даже не поймёт истинных намерений. — Господин? — Джимми кладёт руку на крепкое плечо мужчины и сжимает, тот резко поворачивается к нему, и помощник улыбается, включая всё своё сладкое обаяние. — Не волнуйтесь, я подобрал нам нового поставщика. — Если неправильное поведение сразу прикрыть важной информацией, то его почти не заметят, хоть и запомнят. — Проверенную? — Ким не сбросил руку подчинённого, было бы неплохо, если бы сейчас ещё обернулся этот надутый сопляк. — Да. Я принесу вам документы на неё в следующий раз, если вы не против. — Ты хорошо поработал, Джимми, — вот тут-то поворачивается к ним Саймон. Конечно же, он сразу заметил руку помощника на плече своего мужчины, да ещё и эта похвала, всё просто всколыхнуло закипевшее море ревности и негодования. Джимми, как ни в чем не бывало, стал убирать документы в папку, аккуратно собирал листы к листу и при этом как-то нечаянно задевал хозяина, напоминая тактильно о себе. — Неужели всё? Уходите? Даже чаю не попьёте? Тут как раз два десерта, на твой пай хватит. Составь компанию начальству, ведь это поможет тебе карьеру сделать. — Саймон слегка дёрнул поднос вперёд и быстрым шагом вышел из кабинета, хлопнув дверью. Ким тяжело вздохнул, предчувствуя нехилые разборки впереди. — Господин, вам бы расслабиться, — вот совета у Джимми никто не спрашивал, но нужно же было проявить заботу о своём начальстве. — Если хотите, я найду хорошее место для этого? Господин с интересом посмотрел на помощника, но тут же перевёл взгляд на двери. — Нет, Джимми, спасибо. Ты свободен. Жду документы по новой фирме, а этих гони взашей. — Он устало подтягивает к себе поднос. Джимми кланяется и уходит. Конечно, Кима он не добился и скорее всего не добьётся, если не случится чудо и приворотное зелье сопляка перестанет действовать, но нервы он помотал мальчишке, чтобы не зазнавался. Засунуть того в хороший гей-клуб на неделю, там научат разговаривать покультурнее с мужчинами. Такое хамство и невежество строго наказывалось в приватных комнатках, отбивая, в прямом смысле слова, охоту повтора такого общения. *** Сэми с яростной жаждой пил воду, пытаясь утихомирить свой разыгравшийся пульс. Двое амбалов неизменно присутствовали рядом, ещё больше раздражая парня, так и хотелось выместить злость на них. Он бродит из угла в угол, не зная за что схватиться и разгромить, кухня пуста, что ему на руку, но кому высказать своё негодование? Кто поддержит его в этой злости? Он заглядывает в холодильник. Что-то нужно, но что? Просматривает один отсек, открывает другой, но ничего на глаз не падает, а что нужно-то? Морду набить, кадык вырвать, наглые зенки выцарапать и порвать на клочки. В кухню входит серьёзный Джэджун. Он с великим спокойствием отправляет охранников подождать за дверью, подходит ближе к своему питомцу, который ещё пристальнее вглядывается в продукты, показывая всем видом, что ооочень занят. — Что показывают? — мужчина сплел руки на груди и опёрся о край стола бёдрами. Равнодушный, со скукой тон вызвал лишь ещё большее напряжение у парня, что уже предвкушал долгие нотации о его плохом поведении и беспричинной ревности. Действительно, к чему тут ревновать, если какой-то задротыш, не стесняясь его, кладёт руки на плечи старшего, а тот безропотно спускает эту блажь тощей сучке, да ещё и хвалит при этом. Сэми с силой захлопнул дверь. — Ну, давай уже, начинай высказывать, — ворчит он, продолжая смотреть на металлическую поверхность холодильника. — Зачем оттягивать? Сразу предупреждаю, извиняться и расшаркиваться я не намереваюсь, пусть этот дрыщ там перед тобой лизоблядничает. Как я понял, тебе льстит подхалимаж этого скелета. — Выдержав минуту тяжелого молчания и сопения, спросил: — Чай-то хоть понравился? — он немного повернул голову в сторону, чтобы увидеть лицо мужчины. Почему-то Саймон решил, что эти двое всё-таки выпьют чай и этот помощник съест его пирожное. Он даже представил себе умилительную картину: глаза в глаза, сверкающие улыбки и облизывание губёшок от крема. — Отменный. — Все то же равнодушие и в голосе, и на лице. Короткий ответ и опять молчание. Чего он ждёт? Оправданий? Не собирается Цзюнь и оправдываться. Неужели он ещё и злится? Из-за этого «стройного»? — Не слышу энтузиазма в голосе. Я, между прочим, сам его готовил. — Сэми выпрямил спину и упёр руки в бока. Молчание мужчины натягивало струны всё больше. Мало того, что он унизил его перед помощником, так ещё здесь пришёл… молчать? — Говори, что хотел, а то ощущение, что минута молчания на моих похоронах. Не волнуйся, я выслушаю всё твоё великое недовольство мной. — Цзюнь не выдерживает и полностью поворачивается в сторону старшего. — Что смешного? — спрашивает он с толикой недоверия собственным глазам, что передают ему едва заметную улыбку на лице Джэджуна. — Ты приходил, чтобы защитить меня от посягательства Джимми? Боялся, что он уведёт меня? — Не похоже, чтобы мужчина злился, скорее, он сейчас пытался ехидничать. Ему было весьма лестно, что парень пытался бороться за него, пусть и с призраком. — Конечно нет, — фыркнул Саймон. — Просто решил чаю попить с тобой. Но ты ведь занят, я же тебе лишь мешаю, — театрально повторил фразы старшего. — Конечно, чего со мной чай пить, я ведь каждый день здесь, надоел уже. Лучше послушать, какой этот Джимми ответственный работник, и надо же, он, оказывается, свою работу делает, что, видимо, большая редкость среди твоих подчинённых. Джэджун не скрывал своего веселья, он не винил Сэми в его наглости, но и свои поступки считал вполне оправданными. А сейчас этот праведный гнев малыша просто умилял его. Раскрасневшиеся щёки, горящие глаза, а также сам его поступок, возбуждали мужчину, как никогда раньше. — Чего скалимся? В театр комедии что ли попал? — всё ещё ворчал Сэми и охнул от неожиданности, когда в два быстрых шага Джэджун преодолел расстояние между ними и, подтолкнув вперёд, припечатал его к холодильнику своими губами. Первым порывом парня было ответить, отдаться и самому вцепиться в него, но обида так просто не отпустит, и Сэми с силой оттолкнул от себя провинившегося мужчину. Понятно, что для Кима этот жест был лишь игрой, и он вновь прижался к малышу, уже крепче подпирая его коленом в бедро и вцепившись в его шею. Но сладкие губы и не собирались пропускать его настырный язык. Тогда как и Джэджун не хотел сдаваться: лаская его лицо губами, он шарил руками по его телу, блокируя сопротивление. — Отстань от меня, — шёпотом ворчит пыхтящий Сэми, безрезультатно отбрыкиваясь от более сильного хёна. — Тебя что, прямо сейчас приспичило? Я совсем не в настроении… Джэджун воспользовался моментом и проник языком в мокрое нутро мальца, затыкая удушающим поцелуем адиратое ворчанье. Высасывая последний кислород из лёгких, Ким ловко стягивал футболку парня вверх, заодно проглаживая гладкую кожу. Руки Цзюня упёрлись в грудь мужчины в попытках освободить пространство между ними, но лишь вызвал этим ещё большее вжимание в холодильник, который неприятно касался голой спины и вызывал мурашки, которые, в общем-то, помогали Джэджуну в достижении цели. Ким с глубоким вздохом отрывается от лепестков Саймона и одним движением, вызывая протестующий писк, срывает ненужную футболку, отправляя ее прямо на пол. — Ты собираешься заниматься этим прямо здесь? — шипит Сэми. — Совсем с дуба рухнул? Сейчас тётушка придёт… Ох-хщ. — Сэми прикрыл глаза и поднял голову вверх, когда старший припал к его соскам и с голодной страстью стал вылизывать их. Злость Цзюня предательски покидала его мозг, уступая место возбуждению, оставалась ещё небольшая надежда, что ему хватит сил оттолкнуть хёна, вот только немного понаслаждается этим горячим языком, так ловко щекочущего чувствительные ягодки, так захватывающе вылизывающего его кожу. Совсем чуть-чуть, лишь получит компенсацию за его переживания в виде жарких ласк. Но наслаждение затягивается, Джэджун не даёт парню моментов, чтобы опомниться, сам при этом всё больше теряя терпение, сильнее вжимаясь пахом в него. Нисколько не опасаясь чужого присутствия, пользуясь его растерянностью, он расстёгивает ширинку джинсов малыша и проникает в них руками. Нащупывает прохладные ягодицы и мнёт, словно слепить что-то хочет из них, аккуратно разгоняя кровь. Мышцы на руках начинает стягивать как в преддверии судорог от ощущения этой мягкости в ладонях, Джэджун пьянеет, облизывая своё пирожное, все внутренности словно стягивает вниз, в яйца, делая их неимоверно тяжёлыми, а член забивается до отказа кровью. Сэми упирается головой в холодную сталь и выгибает торс навстречу ласкам, чтобы дутые губы и юркий язык проштамповали его всего, сводя с ума, его руки так же исследуют плечи старшего, массажируют кожу головы и прижимают её к себе, в требовании большего количества поцелуев, но одежду его он не пытается снять. Гордость свою утешает, что позволит хёну вот эти лишь сладкие нежности в качестве извинений, а всё остальное прервёт, грубо и жестоко, обломает его, чтобы неповадно было с другими шаркаться. Но Ким имел на малыша свои планы, поддерживая одной рукой под изящный изгиб спины, пальцами второй он раздвигал полушария и прощупывал ореол входа, слегка нажимая на него, но не вскрывая. Сэми и сам не ожидал мученического всхлипа, сорвавшегося с его уст, это уже было близко к его провалу, ещё чуть-чуть и он не сможет сам остановиться. Пальцы старшего, показалось, обманывали его, растравливали, вынуждали сдаться, чтобы получить весомое заполнение. От набухнувших сосков по всему телу разносилась будоражащая чувствительность, что заставляла вздрагивать и желать более веского продолжения прелюдий, но нагревающаяся тактильность и подкатившая эрекция ещё не переубедили Сэми в своём решении, и он уверенно выскальзывает из расслабленного капкана рук. Придавая своему лицу как можно более серьёзный вид и задыхаясь от всеобъемлющего возбуждения, что кровью било по всему телу, он отходит от старшего на пару шагов, усиленно пытаясь застегнуть ширинку на болезненном органе. — Я же сказал, у меня нет настроения. Совсем оглох, что ли? - он говорит, тяжело дыша, стараясь успокоить сердечный ритм. — Я и не оглох, и не ослеп, и вижу, что твоё настроение в весьма приподнятом состоянии, — руки Джэджуна ухватились за сведённые края пояса джинсов и дёрнул на себя, раздвигая молнию обратно. Сэми громко сглотнул, взглянув в потемневший взгляд хёна, который говорил ему, что покорности старшего ему сейчас не добиться. Мужчина снова впился в губы, стягивая одновременно с его бёдер одежду. — Сэми, в ворохе всех этих проблем лишь ты являешься отдушиной, — томно прошептал мужчина в самые губы парня. — Я хочу целовать тебя, чтобы расслабиться самому, хочу любить тебя, чтобы почувствовать себя любимым, хочу ласкать тебя и наслаждаться твоим телом. Это всё, что от жизни мне надо, это моя неиссякаемая мечта, ты — моя мечта. Что могут делать с человеком слова, сказанные ему от всего сердца? Саймон млел от горячего шёпота, разрешая делать с собой всё, что хён захочет, его уносило в свободное падение от острого языка, сопровождавшего губы по его телу, глухой звук пульса заглушал вопиющий глас разума и парню было уже всё равно, где они находятся. Он уже сам хватается за шею Джэджуна и притягивает к себе, изо всех сил полирует его губы, любимые губы, которые всегда приносили успокоение ему, тщательно вышаркивает его рот и так же тщательно отсасывает его язык. Когда пальцы Джуна вернулись в его ягодичную бороздку, он лишь крепче обнял его и прижался всем своим трепетанием, ненадолго прощая ему все огрехи. Его возбуждение упёрлось в натянутые брюки мужчины, которые были неприятным прикосновением и он сморщился, требуя немедля их убрать. Джун тут же приспускает с себя штаны, выпуская на волю каменный член, и Сэми жмётся к нему своим. Ким ликует, хотя понимает, что разборки на этом не закончатся и Сэми ещё припомнит ему помощника, но сейчас он растворяется в его ауре, тонет в этих мутных прикрытых в неге глазах и не собирается спасать себя, задыхается страстью и желанием, что захватили в плен его душу. Удав бьётся в ломке, то натягиваясь, словно струна, то сворачиваясь в кольца, прикосновение к сфинктеру Сэми, к звезде, что покоряла его всегда своей чистотой и непорочностью, сводило с ума мужчину. Внутри него нет никаких животных инстинктов, так как он сам не принадлежит к животному миру, и инстинкта возродить звезду, как такового, тоже нет, но инстинкт любить и дарить любовь в нём всё-таки сидел. Возможно, благодаря трагедии с Юджон, в нём проклюнулось это чувство одиночества, когда понимаешь, что во всей вселенной у тебя и есть-то только твой питомец, и, когда он умирает, а у остальных все живы и здоровы, задумываешься — а всё ли ты правильно делаешь? Тогда это было лишь зёрнышком в его душе, самобичевание на протяжении нескольких лет давало питание этому зёрнышку и оно взросло, окрепло, и даже закаменевшая маска отчужденности, презрения к людям и самолюбования, не было уже препятствием для того баобаба любви, что нашёл свою жертву в виде Сэми. Парнишка нетерпеливо повёл бёдрами, мазнув влажной головкой по паху Джуна и тот среагировал моментально. Заканчивая нежные прелюдия, он разворачивает мальца лицом к столу и загибает его, придавливая руками в лопатки, быстро ищет в ящиках оливковое масло, за неимением рядом лучшего варианта, и смазывает жаждущий вход. Рука ненароком, но с тайным желанием тянется дальше по промежности, размазывая масло по свисающим яичкам. Замерший в ожидании Сэми, немного двинулся назад, к сильной руке, что дарит кайф. Джэджун большим пальцем надавил на замкнутую дырочку, врываясь в горячие объятия Цзюня, а остальными пальцами игрался с его шариками. Это довело малыша и тихое мычание срывается сквозь губы, он уже и сам неестественно изгибается, пытаясь добиться всего пальца внутри себя, добиться, чтобы подушечка коснулась островка наслаждения и одарила горячими мурашками. Одного пальца становится мало и хныканье мальца требует более ощутимой ласки, он протягивает руку назад, охватывает ею бедро хёна и тянет к себе. — Ну же, сделай это прямо сейчас, не могу больше ждать, крыша едет, — всхлипывает парень, толкаясь попкой в пах хёна и упираясь руками в стену, граничащую со столом. По старой памяти он знает, что только так он избежит ударов головой. Джэджун вводит раскрасневшуюся головку в масляную дырочку, аккуратно пробиваясь сквозь первоначальное сопротивление мышц, и замирает для привыкания. Розовая плоть сомкнулась, облегчая немного дикое желание отодрать мальца, Саймон еле слышно хныкнул, получив небольшую дозу удовлетворения. Кожа горит и начинает взмокать только от мягкого давления на головку, если бы Джэджун был котом, было бы видно, как его шерсть стоит дыбом. Он разводит ягодицы парня в стороны и начинает фрикции, пристально наблюдая за исчезающим внутри ануса членом. Он словно пытался разгадать тайну такого наслаждения, что больше ничего на свете ему не подарит. Весь этот вайб, когда глаза упиваются таким видом, а уши наслаждаются уже несдерживаемыми стонами парня, внутри мозга развиваются психологические расстройства, причём все сразу и в тяжёлой форме. Хочется плакать и смеяться, прыгать и биться головой об стену, бежать и парить в свободном падении, но ещё больше хочется его, этого вредного мальчика с такой прекрасной душой и таким же телом, с его замысловатым разумом и тайной способностью властвовать над Джэджуном, лишь стреляя глазками. Ким прикрывает в кайфе глаза, того и гляди антидот понадобится, и срывается на скорость, его руки крепко удерживают выскальзывающие от натиска бёдра, оставляя неприятные отметины, которые он потом обязательно подлечит. Его движения плавные и быстрые, не просто варварский долбёж кобеля на сучке, Джун, прекрасно зная, где находится заветный узелок Саймона, старается сохранять нужное направление, аккуратно вводя член. От этих стараний он получает не меньшее же удовольствие, чем его малыш, осязать в своих руках шёлковую кожу, чувствовать беспорядочную дрожь, знать, что эти услаждающие слух стоны адресованы ему, всё это каждый раз хочется повторить снова и снова, и Джэджун даже не сомневается, что никто не сможет ему это подарить так, как делает это Цзюнь. Тётушка была права, мужчина уже ни на кого и не смотрит, он забыл про умопомрачительных женщин, а думать о других мужчинах было противно, Ким любит сейчас не парня, не питомца, не человека, а свой свет, свою звезду, свою маленькую вселенную, в принципе, он так и остался себялюбцем, ведь Сэми для него является вторым «я». Даже сейчас, когда парень так изгибается от получаемого наслаждения, Ким чувствует тоже самое, словно Сэми так же входит в него, крепко сжимает руками и сладко целует. Старший выпускает слабый хриплый стон, ему мало просто секса, ему нужны эти глаза, этот туманный взгляд желания, поэтому он разворачивает малыша к себе лицом и припадает к его подсохшим губам, одновременно подсаживая его на край стола. Сэми судорожно дёргает ногами, спешно избавляясь от джинсов окончательно, и тянет хёна к себе. А тот подхватывает его за колени и поднимает их вверх, раскрывая для себя весь пах малыша, и входит на весь размер в раскрытый для него анус. Сэми опирается на руки за своей спиной и закидывает голову, под прикрытыми веками плещутся в звёздном море нимфы блаженства и любви, Джун ласкает его раскрытую шею, обводит языком адамово яблоко, упирается кончиком в яремку и покусывает ключицы, от чего его движения бёдрами стали более слабыми, рассеянными, а приблизившись к губам малыша, он и вовсе замер. Сэми ухватился за шею старшего и буквально вжался в него губами, ублажая набухшее возбуждение через поцелуй. Языки сталкиваются, оглаживают друг друга и расходятся в поисках чувствительных мест во рту, Сэми засасывает пухлые, безумно мягкие губы своего хёна и смакует каждую из них, словно мармелад дегустирует. Затишье начинает затягиваться, Цзюнь чувствует мышцами сфинктера бьющийся пульс волнистых вен хёна и его рука скользит вниз, впивается с болью в ягодицу мужчины и подталкивает к действию, сопровождая движения и координируя скорость некоторое время. Джэджун, передохнув во время ласк, набирает скорость с новой силой. Обоим уже становится понятно, что это финишный заход, и Сэми накрывая ладонью свой пенис, принимается активно дрочить, попадая в такт с фрикциями Кима. Внутри нарастает ощущение подступившего блаженства, возбуждение резко срывается и член начинает выплёскивать вязкую жидкость, фейерверком празднуя победу. С каждой пульсацией экстаз ударял по всему телу, заставляя мышцы паха поджиматься. Джэджун с громким вздохом вжимается в малыша от накрывшего оргазма, утыкается лицом в его плечо, целует быстрыми чмоками ключицы. Они расслабляются в объятиях друг друга, обдавая кожу горячим дыханием и нежно лаская губами обоюдно лица. — Ох, малыш, съесть бы тебя, да тем чайком запить, — урчит по-кошачьи Джэджун на поглаживания нежных пальцев на своём загривке. — Тот чаёк я ещё припомню тебе. Но не сейчас. — Парень наслаждается видом истомы старшего. — Обязательно было начинать всё здесь? — спрашивает он и с неохотой высвобождается из опутавших рук, отрывает бумажное полотенце и протирает своё тело, а после смывает остатки под краном. — Я как-то даже не планировал так срываться, пришёл просто поговорить. — Мужчина подаёт парню его одежду. — Что ж, беседа вышла весьма своеобразная, я бы даже сказал — продуктивная. С Джимми ты не так беседуешь, я надеюсь. — Малец забирает штаны. — Он сегодня посмел положить на тебя руку. При мне. Словно показывал, что ты принадлежишь ему. Ублюдок тощий. — Сэми ворчал, натягивая штаны, дёргая вредную пуговицу, что никак не входила в петлю. Джэджун вновь обнимает парня, когда тот наконец расправился с джинсами и невесомыми чмоками снимает с него это ненужное напряжение. — Неужели ты так и не понимаешь, что я никого больше не коснусь, кроме тебя. Возможно, он нечаянно притронулся ко мне, но мы же работаем вместе, в этом нет ничего удивительного. Мы столько лет с ним, что я даже иногда не замечаю его присутствия рядом, он — тень, верная и ответственная, что необходима мне для работы. Но ты — мой свет и воздух, что необходим для жизни. — Ты подлиза, — улыбается Цзюнь на признания хёна, и тот верным счастливым псом, начинает полизывать его лицо и шею. — Не делай так, а то я снова захочу, — жеманно хихикает малыш. — В чём проблема? — звучит не требующий ответа вопрос и Джэджун подхватывает парня под ягодицы, поднимает, заставляя ноги и руки малыша обнять себя. — Идём в спальню? — Как же футболка? — задорно смеётся Цзюнь, крепче сцепляя замок из стоп. — Может дашь мне одеться, там охранники нас поджидают? — он спрашивает, но ответ ожидает отрицательный, лишь чувство неловкости перед чужими людьми заставляет его интересоваться этим. — Какая глупость, мы же у себя дома. Представь, что мы абсолютно одни здесь, только ты и я. — Джун направляется на выход. — Это тяжело сделать, когда перед глазами маячит столько людей. Ты хоть понимаешь, что весь этот дом, как раскрытая книга, мы, словно в сувенирном шарике, абсолютно на виду. Вон, чёрные фигуры дементоров следят за нами. Джэджун оборачивается к панорамному окну, за которым обходят территорию двора охранники, улыбается и выходит из кухни, где их поджидают ещё двое. Но они молчаливы, всё, что происходит между клиентами, их не должно волновать, защищать их от ЗППП и нежелательной беременности не входит в должностную инструкцию, для этого Земля напичкана латексными защитниками. — На этот раз, я тебя вскрою. Понял? — шепчет шаловливый мальчишка в самое ухо. — Я отобью у тебя желание хвалить шлюхастых вьюнов. — Как скажешь, звезда. Я весь твой. Счастливую пару вылавливает горничная, немало смутившись виду переплетенных мужчин, один из которых был ещё и полуобнажён. Она, пряча взгляд в пол, сообщает, что господину поступил звонок из Англии. Нервный тяжёлый выдох сдул улыбку с лиц обоих, Джэджун осторожно спускает на пол Сэми. — Ты пока иди, я догоню, — спокойно говорит он, но парень видит в его глазах беспокойство и никуда идти не собирается. — Я хочу слышать этот звонок, и не думай от меня избавиться. Меня, я считаю, это тоже касается, - уверенно, не принимая никаких протестов, говорит Саймон. Ким, подумав секунду, согласно кивает, и они вдвоём идут в кабинет. Громкая связь позволяет обоим мужчинам быть в курсе разговора, но Сэми гораздо хуже понимает английский, тем более произносимый в такой спешке. — Мистер Ким, предупреждаю сразу, как только принято решение. — Ларкинс говорила быстро, с запалом, словно боялась опоздать, боялась что-то важное недосказать. — Было первое разбирательство по делу Пака, так как вас не было, ваши интересы представляла я, но многое из той истории я не знаю, никакие подробности вы мне не рассказывали, а Пак умело орудует своим языком. Он тонет и знает об этом, но из последних сил тянет и вас за собой. В общем, будьте готовы, за вами отправили конвой. За нападение на синтянина было принято решение к заключению. Характеристика, полученная из уст вашего бывшего друга, была принята очень серьёзно. Особенно, то желание высосать своего питомца. — А как же Саймон? Я не могу оставить его сейчас. — Джэджун чувствует уходящую почву из-под ног, земля ведётся и перед ним разверзается пучина тревоги и страха. Он смотрит на вникающего с трудом в разговор малыша широко раскрытыми глазами, а сердце, как кукушка, выпрыгивает из груди и бьёт набатом. — Саймону придётся приехать сюда за вами. Не оказывайте только сопротивление, это может плохо сказаться на вашей защите. Пока что вы побудете в совете, а я присмотрю за мальчиком. Пусть он собирает вещи, за вами скоро прибудут. Ещё раз прошу, не оказывайте сопротивления, так будет лучше для нас. — Я отправлю с Саймоном двоих охранников. Своих, — Ким ставит англичанку перед фактом, почти беззвучный голос дрожал. — Они хотя бы английский знают, у Саймона с этим есть небольшие проблемы. — Хорошо. Поторопитесь оформить все документы, чтобы не пришлось его оставлять. Или хотя бы пусть ваш друг поможет ему прибыть на место, я к сожалению сейчас не могу отправиться в Корею. Ким отключает связь и сидит молча. Саймон поддерживает эту тишину, лишь сжимает ладонь мужчины. Он понял многое из того, что было сказано и сейчас волновался не меньше хёна за них обоих. — Ты всё понял? — спрашивает, наконец, Джэджун, заглядывая в карие глазки, и получает кивок в ответ. — Собирай вещи, я пока закажу вам билеты. За мной уже сегодня придут. Чон присмотрит за тобой, если будет возможность, проводит до самого королевства. — Что они тебе сделают? Ты же сказал, что у вас нет тюрем? — тихо спрашивает парень. Он привычно сидел на краю стола, рядом с Кимом, что восседал на своём кресле. — Ничего. Так, разве что нервы потреплют допросами. Им нужно реагировать на все преступления, а за мной ещё и убийство нескольких людей. Не волнуйся за меня, я же бессмертен. Лучше заботься о себе, будь очень осторожен, Пак под охраной, но его люди на воле. К тому же, мы знаем, что твоё положение уже совсем не тайна, купол совета оказался перфорированным, а в чужой стране не известно, кто нам враг, а кто друг. Там не будет помощи Чона, лишь Син и Ли будут сопровождать тебя. — Хённи, — тихо окликает поникшего Джэджуна Сэми, привлекая на себя взгляд полный серой печали, — я думаю, что мы справимся со всем. Со мной будут не только Ли и Син, она поможет мне, если что. Я научу её доверяться мне, и будет не так одиноко. Главное, постарайся выбраться оттуда как можно скорее, я буду ждать тебя. Джэджун сгребает на себя своего мальчика, нет никакой паники и истерики, лишь уставшая тревожность, замыленная до дыр за несколько недель. Почему, чтобы сделать мир лучше, нужно с этим же миром бороться насмерть? Ким и готов бы уже плюнуть на этот неблагодарный вид животного мира, что синтяне по своей беспечности наградили разумом и добавили ещё один виток эволюции, но всё меняет лишь один человечек, самый яркий на небосводе Джэджуна и горячо любимый всеми фотонами его души. Он обнимает его, крепко сжимает руки, а Сэми успокаивающе поглаживает его по спине, молчаливо обещая, что всё будет хорошо.