Мальчик+Мальчик

Восемнадцать лет — странный возраст. Особенно, если он только-только наступил. «Я уже не ребёнок», — твердит Саня бабушке и маме. Но так ли это на самом деле? Своё совершеннолетие Саня ещё в полной мере не прочувствовал. Алкоголь или сигареты покупать ему без надобности, Саня не курит, а пьёт очень редко. Вредно это, и на тренировках потом дыхалка барахлит, да и вкус пива, вина и джина с тоником Сане совсем не нравится. Пони утверждает, что, выпив, расслабляется и становится способным на любые подвиги. У Сани же, наоборот, с алкоголем вечно какие-то нелепые происшествия приключаются. То они с Трактором в фонтан упали, гуляя с одноклассниками, то Саня ключи от дома потерял, замки менять пришлось, то с Миланой закрутилось, непонятно для чего. Словом, ничего хорошего. Несомненный плюс своего наступившего восемнадцатилетия Саня видит только в том, что скоро сдаст на водительские права. С инструктором он ещё год назад отзанимался, но перед экзаменом в ГАИ, конечно, возьмёт дополнительные уроки и повторит теорию. Вручат Сане права, сможет он и бабушку в Зеленокаменск возить и Даньку катать по городу и окрестностям. Вот жизнь начнётся! Где взять машину, Саня пока не думает. Подозревает, что мама предложит свою, она уже намекала. Принимать или нет материн автомобиль, Саня пока не решил. Ему бы хотелось с гордым видом отказаться, сказать: нет уж, спасибо, обойдусь. Но по трезвым размышлениям ясно: машину Сане пока больше достать неоткуда. Поэтому, хоть и страшно мамину ауди разбить, но практиковаться на чем-то нужно, ведь первый год водительского стажа самый важный. Между прочим, в восемнадцать лет страхов не меньше, чем в семнадцать, шестнадцать или в пятнадцать. И сейчас Саню слегка покалывал один из них. А всё потому, что с Данькой им предстоит пойти на вечеринку к Пони. Переживает Саня только за Даньку. Для себя он давно всё решил, понял и разложил по полочкам. И, в случае чего, разговор будет вести короткий, не словами, а кулаками. Попробует только кто-то на Даньку косо посмотреть! Во время прогулок, их уже обзывали «педиками», «гомиками» и ругательствами похуже. Саня на споры зря времени не тратил, а сразу кидался к обидчику и хватал того за грудки. Данька пугался, бледнел, упрашивал отпустить наглеца. «А если их будет много? А если они тебя побьют? — лепетал он, часто моргая длинными ресницами. — Давай не будем за руку держаться в людных местах?» Ещё чего не хватало! Саня хочет ходить с Данькой за руку или ощущать его ладошку у себя в кармане, или приобнимать его за плечи или за талию, или касаться губами его виска, щеки или кончика носа. Никто не смеет указывать Сане, как вести себя с Данькой. Единственная причина, по которой Саня готов перестать обнимать и целовать Даньку на улице, если тому самому это не по душе. «Мне по душе, — вздыхает Данька. — Но вокруг столько несчастных людей. Они не всякую любовь готовы наблюдать». Саня бы таких людей по-другому назвал, но раз Данька считает их несчастными, то пусть идут мимо и ищут своё счастье, а к ним не лезут. Но это другие, случайные, неизвестные люди. Саня с Данькой пойдут к Пони, где соберутся Санины знакомые, в том числе, девчонки. Не драться же с ними, если те вдруг языки распустят. Но и Даньку Саня в обиду не даст. Саня с детства знает: главное — это взглянуть своему страху в лицо, свыкнуться с ним и смириться. А как только подберётся страх поближе — хвать его. Страх затрепыхается, забьётся, как рыба об лёд, но не тут-то было. Побеждён страх, и не властен больше над человеком. Когда Саня только переехал в Большой город, то до трясучки боялся спускаться в общедомовый подвал. Всё потому, что наслушался ещё в Зеленокаменске страшилок про подпол, пожирающий человеческие души. Глупая детская небылица привела к тому, что свой велосипед Саня поднимал на грузовом лифте и затаскивал в квартиру. Бабушка это безобразие потерпела с неделю, а потом поговорила с внуком начистоту. «Заходи туда с друзьями, если боишься, — посоветовала она. — Или меня зови, с тобой спущусь. Но в доме велосипеду не место, он весь коридор занимает». Не хватало только с бабушкой в подвал ходить! А друзьями Саня тогда ещё не обзавёлся. «Ничего я не боюсь!» — упрямо пробурчал он, задетый за живое. Стыдно в восемь лет бояться подвала в доме. «Так и будешь трусить, пока не признаешь свой страх, — бабушка потрепала его по волосам. — Самого себя обманывать — не выход». Не выход так не выход. Саня далеко не всегда был примерным внуком и слушал бабушку, но в данном случае наставления достигли цели. «Я боюсь, но скоро перестану бояться. Может быть, даже завтра», — говорил себе Саня каждый день, сжимал зубы и катил велик в треклятый подвал. Сначала он пристёгивал велосипед у самого входа, потом чуть дальше, следующим вечером ещё дальше, пока постепенно не достиг противоположной стены. Тогда он понял — всё, дело в шляпе. Не боится Саня больше бетонного подвала. Пусть даже там царит кромешная тьма, он зайдёт и не испугается. Так и сейчас. Саня опасается реакции приятелей, боится, что они могут ранить Даньку, но свои тревоги признаёт и сделает всё возможное, чтобы оградить Даньку и не допустить плохого. К тому же, рядом будут Фил, Пони и, конечно, Трактор со своей Аринкой. С друзьями и море по колено. С этими мыслями Саня впервые в жизни тщательно выгладил рубашку — для Даньки старался — и выбежал из дому. На улице всё отчётливее ощущалось приближение лета. В Большом городе эта пора не так выразительна, как на природе, но Данька другого мнения. — Ко мне в окно утром залетела бабочка! Вот такая! Салатовая! — он развёл указательный и большой палец, встречая Саню на пороге квартиры. — Я нарисовал! Пошли покажу, — он схватил Саню за руку и поволок в свою комнату, тот едва успел кроссовки скинуть. — Это лимонница, — Саня внимательно изучил ярко-жёлтую бабочку во весь альбомный лист. — Как живая получилась! — похвалил он. — Я её потом в форточку выпроводил, — поспешно сообщил Данька. — Пусть кого-то ещё порадует, не только меня, — он раскинул руки и подпрыгнул на одной ножке. В этом и заключался весь Данька: чем-то хорошим он всегда стремился поделиться с другими. — Ты блестишь! — Саня только сейчас, на свету, рассмотрел Данькино лицо. На скулах и над бровями у того искрились и переливались блёстки — голубые, серебряные, золотистые, розовые, лиловые. — Я перестарался?! — Данька подбежал к напольному зеркалу в белой рамке и принялся ожесточённо тереть скулу. — Нет! Не надо! — запротестовал Саня. — Очень красиво! Тебе идёт. Оставь! — он встал за Данькиной спиной и взглянул на него в отражение. — Мне нравится. Данька недоверчиво свёл брови, встретился с Саней глазами. Постепенно его лоб разгладился, Данька улыбнулся. — Раз нравится — оставлю, — подумав, заявил он и снова заскакал на одной ноге. — Тогда идём! — он потянул Саню в коридор. — А чего скачешь-то? — засмеялся Саня, по пятам следуя за Данькой. — Скачу, что ты! Скачу, что весна! Скачу, что идём веселиться! — перечислял Данька. — Скачу, что скоро лето! Скачу, что завтра выходной! Скачу, что… — он запнулся, вскакав прямиком в Макса, вынырнувшего из своей комнаты. — Куда это вы? — Макс нахмурился и поправил очки. — В гости, — важно выпятив грудь, провозгласил Данька. — Приду поздно! — он демонстративно отодвинул брата, плюхнулся на пуфик и всунул ноги в новые кроссовки с шипами на мысках. — Не очень поздно, — поправил Саня, приветственно кивнув Максу. — Но, может быть, и очень, — беззаботно пропел Данька и хитро подмигнул Сане. Саня про себя усмехнулся, но спорить не стал. Даньке нравится дразнить брата, и ничего тут поделать. — Будьте аккуратны, — велел Макс и сурово взглянул на Саню. — Ты за него отвечаешь, — он погрозил пальцем. Саня открыл рот, но и слова произнести не успел, потому что опять встрял Данька. Он подпрыгнул с пуфика, встал рядом и одарил брата лучезарной улыбкой. — С чего ты взял? — фыркнул он. — Может, это я за Саню отвечаю? — Ну конечно, — Макс закатил глаза. — Конечно-конечно, — настаивал Данька. — Мы с Саней отвечаем друг за друга! Да-да-да, — он показал брату язык и зазвенел ключами. — Привет, Даниэль. Уходишь? — дверь распахнулась, в квартиру проскользнула женщина в бежевом плаще с такими же лёгкими белыми волосами, как у Даньки, — Привет, Максим, — поздоровалась она и наткнулась глазами на Саню. На короткое мгновение женщина растерялась, но тут же улыбнулась одними губами. Правда, улыбка эта показалась Сане натужной и неуверенной. — Мам, привет! — Данька ласково чмокнул мать в щёку, взял из её рук большой бумажный пакет, передал Максу. — Это Саня, помнишь, я тебе рассказывал? — кивнул он в сторону Сани. — Это моя мама — Кристина. — Приятно познакомиться, — торопливо ответил Саня, сгорая от желания поскорее уйти. Вдруг за матерью явится и отец близнецов, а Саня пока не готов с ним встречаться. После Данькиного рассказа Саня ужас как обозлился на его родителей, в особенности на отца. Не хотелось лицемерить и изображать дружелюбие. — Приятно познакомиться, — отозвалась Кристина. — Куда вы? — встревоженно обратилась она к Даньке. — К друзьям. Саня меня потом проводит, — успокоил Данька. — Пока, мам! Пока зануда, — распрощался он с братом и матерью. — Идём, — дёрнул он Саню за локоть. — Ты про меня маме рассказывал? — полюбопытствовал Саня уже на улице. Он не мог отделаться от странного осадка после столкновения в коридоре. Кристина словно его боялась, и Сане это совсем не понравилось. Он же не чудовище и совсем не страшный, а Даньке желает только самого лучшего. — Ага, — подтвердил Данька. Он гарцевал рядом, пританцовывал и подпрыгивал. — И что ты говорил? — Саня ухватил Даньку за капюшон, не давая слететь в канаву, уж очень тот раздухарился. — Говорил, что у меня кое-кто появился, — растягивая слова, начал Данька. — Кое-кто очень хороший и о-о-о-очень для меня важный, — он осёкся и резко затормозил. — Смотри-смотри! И нюхай! — Данька расправил худенькие плечи и глубоко и громко задышал. Перед самым домом Пони густо разрослись сиреневые кусты. Пушистые белые цветочки, словно шаль, окутывали непослушные заросли. Ветер покачивал ветки, разнося нежный аромат вокруг и напоминая вечно занятым жителям Большого города о прекрасных, но уже подходящих к концу весенних деньках. Данька поднялся на цыпочки, повёл носом, закрыл глаза и заулыбался. — Наломать тебе сирени? — предложил Саня, заворожённо наблюдая за Данькой. — Нет, что ты! — замахал руками тот. — Ты просто понюхай! Понюхай, как следует! Нужно весны нанюхаться, пока она не закончилась, — он зарылся лицом в белые цветы на кусте и довольно замурлыкал. Саня смотрел во все глаза, широко улыбался и уже не удивлялся Данькиным причудам. Он просто радовался, что в мире существует Данька. И этот Данька открывает Сане самые простые будничные вещи с совершенно неожиданных сторон. — Тебе обязательно нужно ко мне в Зеленокаменск, — Саня наклонил к себе ветку, вдохнул свежий сиреневый запах. — Я завтра утром туда поеду — порядок наводить. Жаль у тебя рисование, — вздохнул он. — Завтра? — оживился Данька. — Я могу на пораньше урок перенести и к тебе потом махнуть, — предложил он, задорно сверкнув глазами. Лучше этой новости Саня давно не слыхал, а потому к Пони он пришёл в отличном расположении духа, вдохновлённый и окрылённый. Пони живёт в старинном доме с двухэтажными чудными квартирами. Весь второй этаж перешёл в единовластное владение Пони после того, как его старший брат женился и переехал. У Пони тут и бильярд, и стол для пинг-понга, и стереосистема, и коллекция гитар на стене — всё по высшему разряду обустроено. Сомневался и опасался Саня зря — на вечеринку Пони много народу не позвал. Наверное, побоялся после прошлого раза. Тот погром они вчетвером: Пони, Трактор, Фил и Саня, прибирали много часов подряд и так до конца всё не убрали. Да ещё дорогущие сигары Пониного отца кто-то скурил. Пони нехило влетело, и он благоразумно решил не испытывать судьбу. Едва успев поздороваться, Данька начал обниматься с сиамским котом Тимофеем. Тимофей поначалу шипел и даже руку Даньке поцарапал, но через полчаса уже оглушительно урчал у того на коленях, забирался на плечи и тёрся о шею. — Во даёт! Во даёт! — удивлялся Пони. — Тимон даже меня кусает и царапает, а незнакомых на дух не переносит, а тут вон, — он указал на Даньку, почёсывающего коту загривок. — Он просто чувствует, что ты — балбес, — прыснул Фил. Сильнее всего Саню волновала реакция девчонок. Но Аринка взяла всё в свои руки. На правах уже знакомой с Данькой она тотчас принялась восторгаться его блёстками и рисунками на пальцах. — Это мехенди, — скромно пояснил Данька. — Могу и тебе нарисовать как-нибудь. Только хну прихвачу с собой. У меня чёрная есть и золотая. Но я ещё рыжую куплю. Ирка с Миланой тоже захотели мехенди и даже Пони потребовал изобразить ему дракона на плече. — Зачем тебе? — удивился Трактор. — Дракон — повелитель души, — непонятно ответил Пони. — На настоящую татуировку я пока не решился. Но это пока, — он потряс кулаком в воздухе и позвал всех играть в настольные игры. Привезли пиццу, Пони достал покер, но Трактор категорически отказался играть на деньги, да и Саня тоже. — А не на деньги неинтересно, — разочарованно пожал плечами Фил. Но и без покера, никто не заскучал. После пиццы разбились на команды и начали партию в Активити. — Так нече-е-е-стно, — ныл Пони. — Данька рисует как настоящий художник! Конечно, вы выигрываете! — Он и есть настоящий художник, — поправил Саня, его горячо поддержали девчонки, а Данька неразборчиво пробормотал что-то себе под нос и покраснел. — Не оправдывай свою тупость! — хохотал над Пони Трактор, а Фил и Саня ему вторили. Саня хоть и играл за команду Пони, но от души радовался Данькиным успехам. Все заметили, как интересно и доступно он объясняет, как здорово рисует и ловко изображает самые мудрёные понятия. Саня так не умеет. Да и никто из его друзей не умеет. После Активити играли в Уно, девчонки недолго попели в караоке и заскулили о танцах. Пони только того и ждал. Он выключил свет, врубил недавно подаренный братом диско-шар и пригласил Милану. Накануне он Сане по секрету сообщил, что хочет попытать с ней счастья, и тот искренне пожелал другу удачи. К Саниному величайшему облегчению, Милана никаких поползновений к нему не проявляла и, кажется, тоже нашла с Данькой общий язык. — Твой Данька всем понравился, — сообщил Трактор вполголоса, когда девчонки заспорили, выбирая следующую песню. Саня заулыбался, хотел поблагодарить друга или даже обнять, но тут, как сирена, заверещала Милана: — Танцевать! Давайте все танцевать! Бойкая музыка наполнила просторное помещение. Милана потащила за руку Пони, тот — Фила с Ирой, Ира — Аринку и Трактора, Аринка выдернула в центр комнаты Саню, а за ним — смущающегося Даньку. Такая обновлённая версия сказки про репку получилась. Саня никогда не танцует, но в полутьме, озаряемой только красными, синими, жёлтыми и зелёными отсветами диско-шара и рядом с Данькой, он готов изменить своим правилам. Девчонки подпевают, поводят плечами и покачиваются, ребята пляшут кто во что горазд. Расходится и Данька, постепенно он отдаётся музыке, закрывает глаза и следует ритму. И Саня, как всегда, не может отвести от него взгляда. В Даньке столько искренности и жизни, неудивительно, что, хорошенько его узнав, все без исключения к нему тянутся. Вечер потихоньку заканчивается, совсем скоро пора домой. Сане вставать на раннюю электричку, бабушка его жалеть не станет, она заранее предупредила, чтобы не задерживался. У Даньки утром рисование. — Куда ты пропал? — Саня находит Даньку на кухне. Тот аккуратно складывает стаканы в посудомоечную машину. — Мне скучно без тебя, — он обнимает Даньку сзади, утыкается носом в макушку, вдыхает грейпфрутовый запах шампуня. — Помочь немножко нужно, — объясняет Данька. — Пони попросил стаканы с ним донести, а я вот сложу сразу, чтобы не побились, — он оборачивается к Сане и глядит снизу вверх. — Мне очень весело, — Данька улыбается. — Спасибо, что взял меня с собой. — Это Пони спасибо. Он нас позвал, — отмахивается Саня, а сам думает, что Пони — тот ещё чудила. Он давным-давно целуется с Миланой на диване, а Даньку бросил на кухне убираться. — Люблю эту песню, — глаза Даньки загораются, он прислушивается к тягучей и немного надрывной мелодии, доносящейся из комнаты. Наверняка, Трактор танцует с Аринкой, а Фил с Ирой. Не до конца осознавая, что делает, Саня увлекает Даньку в неуклюжий медленный танец прямо посреди кухни. Но кому какое дело? Тело Даньки становится мягким и податливым, как пластилин. Саня словно растворяется в словах и звуках. Данькины руки обвивают Санину талию, и тому навсегда хочется остаться в этом тёплом кольце и в этом вечере. Слова песни навязчиво лезут в уши, и поётся точно про них с Данькой. Что любовь — это вечная полоса взлётов и падений, она и терзает, и ранит, и одновременно делает счастливым, а каждый поцелуй — это встряска и маленькая смерть. И всё, что казалось раньше невозможным и немыслимым с Данькой превращается в реальность. Их общую с Саней*. — Дань, — зовёт Саня. Песня закончилась, а он почему-то немного потрясён и растерян. — Пусть это будет наша песня, — он взволнованно вглядывался в Данькино лицо. Почувствовал ли он то же? Проняло ли его каждое слово, как Саню? Данька тихо засмеялся, будто зазвенел серебристый колокольчик. Всего на долю секунды Саня испугался — не над ним ли? Не над его ли сентиментальностью и романтичностью? — Она уже наша, — шепчет Данька. Саня прижимает его к себе так крепко, что Данькино сердце бьётся о его грудную клетку. Или это стучит его собственное сердце? Хотя какое это имеет значение? Ведь и Санино сердце уже полностью принадлежит Даньке.