Мальчик+Мальчик

«Дерево держится корнями, а человек семьей», - любил говаривать дед близнецов. Максу нравилась эта поговорка, правильная она и по делу. У них в семье так и было: друг за друга все горой. И ближе отца и брата у Максима никого не было. Да и зачем ему? Отец - пример для подражания, всему научит, разъяснит, подскажет и в помощи не откажет. А Данька – лучший друг и сообщник по всем проделкам, связь их с Максом поймёт только тот счастливчик, у которого тоже есть брат или сестра-близнец. Максим и маму, конечно, очень любил. Да и как её не любить? «Наша мама – нимфа! Или фея», - однажды мечтательно произнёс отец, когда мама на какой-то праздник нарядилась в золотистое струящееся платье. Максим мысленно с ним согласился. И мама и Данька – оба воздушные, лёгкие и светлые. Им только прозрачных крылышек не достаёт и волшебной палочки. Другое дело – дед, отец и сам Макс. Люди земные, целеустремлённые, звёзд с неба не хватают, но и своего не упустят. «К тому, кто синицу поймал, журавль и сам подлетит», - повторял дед, и для Макса это выражение превратилось в своеобразный девиз. С отцом они всегда были близки: в теннис играли, на великах катались, на охоту ездили. Мама же большую часть времени проводила с Данькой, но Макса это совершенно не коробило. С братишкой Максим тоже всегда бывал заодно, а вдвоём они - банда, «команда цуциков», как пошутил однажды отец. Братья всё друг про друга знали и всем делились. Максим, например, знал про Даньку одну тайну, в которую никто бы никогда не поверил. Тайна эта заключалась в том, что отваги и решимости у Даньки было гораздо больше, чем у самого Макса. Братишка, правда, так не считал, но Макса-то не проведёшь. Уж чего-чего, а наблюдательности ему не занимать. Он видел, как Данька с раннего детства оберегает маму и терпит боль, только бы дать ей выспаться. Как брат продолжает носить розовые футболки и играть в зайцев и тигрят, несмотря на подколки отца. Позже он видел, как Данька не боится признаться в сокровенном и остаётся собой даже ценой издевательств и насмешек. А ещё Данька всегда занимался тем, что ему по душе, кто бы и что бы про это ни говорил. Он был совершенно независим от чужого мнения. Макс братом искренне восхищался и даже немного ему завидовал. Сам Максим до выпускного класса никому, кроме Даньки, не признавался, куда задумал пойти учиться. Да и в беседе с отцом обтекаемо сказал: поступит на юридический, а дальше решит, что и к чему. К счастью, отец его выбор одобрил. Адвокат – профессия престижная и востребованная, можно сделать имя, а в перспективе открыть свою контору. Макс покивал с серьёзным видом и ушёл от отца очень довольный собой. Нет уж, дудки! Никаким зашореным адвокатишкой он работать не собирался. Адвокатов и без Макса, как грязи, развелось. У него свой план есть. После первого курса Макс переведётся в школу МВД, позже - отслужит в армии и устроится следователем. Будет распутывать преступления: искать маньяков, ловить насильников и воров, защищать обычных ни в чём не повинных людей. «А когда состаришься, станешь сыщиком, как Пуаро или Шерлок Холмс!» - тотчас придумал Данька. Макс не возражал. Наработавшись в органах, можно и о собственном детективном агентстве поразмышлять. Но, пока молодой, он будет лазить по полям, сидеть в засаде, выслеживать злодеев и откапывать трупы. Как брат его деда, дядя Юра. Его рассказы Макс слушал, раскрыв рот и вытаращив глаза. «Юр, ну что ты со своими убийствами! Дети же!» - возмущалась бабушка. «Ничего, пусть учатся жизни!» - осаживал её дед, и дядя Юра продолжал свои натуралистичные и порой жуткие истории. Данька обычно боялся и пораньше просился спать, но потом его заедало любопытство, и он просил брата пересказать дяди-Юрины байки. «Ты только без страшного», - он делал испуганные глаза, и Макс излагал для брата, как положено, без кишок, крови, утопленных детей и отрезанных рук в мусорных контейнерах. Сам же Макс никаких физиологических и отталкивающих подробностей не страшился. Для него они являлись лишь зацепками и необходимыми ступеньками к раскрытию преступления и поимке преступника. Ведь в неволе негодяй не совершит больше изуверств и понесёт заслуженное наказание. О том, что защита брата его прямая обязанность Макс знал всегда. «Ты сильнее, проследи, - строго приказывал отец по пути в детский сад, когда Данька ещё плохо слышал и волочил ногу. - Не позволяй никому считать себя инвалидом», - внушал он уже Даньке. Данька так никогда себя и не вёл. Наоборот, он всегда всё знал и умел лучше других и отставал только, когда дело касалось лазания, прыгания или бега – нога мешала. Макс брата не оставлял: ждал его, помогал, подсаживал и подстраховывал при необходимости. В старших классах Данька подарил Максу открытку с колонной, подпирающей каменное здание и надписью «Ты – моя опора». Они повспоминали всякое и посмеялись. Но не меньшей опорой для Макса являлся и Данька. Он поддерживал, подсказывал на уроках, решал за него самые сложные уравнения и задачки. В совсем уж безвыходных ситуациях Данька переодевался и сдавал за Макса экзамены. Об этих их махинациях не знала ни одна живая душа. Макс даже Сашке рассказать постеснялся. Самое главное, что Данька в Макса верил. Будто стоит тому только взяться за любое, даже самое сложное дело, всё у Макса получится. И уверенность эта не раз помогала Максиму добиваться поставленных целей и кажущихся на первый взгляд невыполнимыми задач. В том-то и заключалась разница между отцом и Данькой. Отец верил в науку и силу, но, вместе с тем, он знал предел человеческих возможностей и твердил, что нужно мыслить рационально и не прыгать выше головы. Тогда и разочарований не последует. А Данька хотел прыгать выше головы. Он вообще всегда был немного не от мира сего. Сочинял, сказки рассказывал, танцевал, пел, фенечки плёл и рисовал, конечно. В детском саду Даньку и Макса любили все, кроме самых задиристых мальчишек. Те Макса уважали, а Даньку презирали и дразнили девчонкой. Хотя почему именно его, Максу было невдомёк, в те далёкие годы они с Данькой внешне почти не отличались. Но Даньке ото всех обзывательств было ни горячо, ни холодно. Он будто бы ещё и специально провоцировал. То сидит целый день одёжки девчонкам на кукол мастерит, а заодно и на своих зверей, парочку из которых он обязательно носил с собой в пластиковой авоське с лошадкой. То корону напялит девчоночью и изображает волшебницу или принцессу. То ногти фломастером накрасит, потому что, "так веселее и красивее". Отец этого не одобрял, но держал свои соображения при себе, в отличии от деда. Но у них с бабушкой близнецы гостили редко. «Пусть наиграется», - растолковывал отец Максу, давая понять, что ему не следует повторять за братом. Но Макс и не собирался. Ему, в отличие от Даньки, нравилось стрелять, лазить, рыбачить, а иногда и драться. Поэтому братишку он всегда прикрывал своей грудью: набычивался, вступался и с энтузиазмом кидался в бой, если словами дело не ограничивалось. В пять лет Максим провёл своё первое в жизни расследование и раскрыл преступление. Кто-то залил Данькину авоську клеем, резиновые волк и слоненок были безнадёжно испорчены, брат безутешен. Воспитатели опросили всех детей их группы, никто, конечно, не сознался. Осмотрели руки и одежду – ничего, виновного найти не удалось. Об инциденте так бы и забыли, если бы дотошный Макс не изучил подошвы сменной обуви и не обнаружил следы клея на тряпичных тапочках Димы Севастьянова. Не желая наводить лишнюю панику и боясь ошибиться, Макс проверил карманы куртки в шкафчике и нашёл пустой тюбик из-под клея. «Я - гениальный сыщик, мне помощь не нужна! Найду я даже прыщик на теле у слона!» - долго ему потом пел Данька, а Макс только усмехался. С тех пор он завёл привычку внимательно ко всему приглядываться, а любопытные детали записывать и позже фотографировать. На всякий случай. Данька уверял, что Макс рано или поздно раскроет мировой заговор. Раскроет или нет, а информация, как полагал Макс, самая ценная валюта, гораздо дороже слитков золота и пачек долларов. Когда близнецы учились за границей, Даньку никто не трогал. Ходили они в русскую школу при посольстве, где детей в классах было немного, все со своими заскоками, характерами и индивидуальностями. Данькин внешний вид никому не казался чем-то из ряда вон выходящим и вызывающим. А, может быть, они тогда не доросли до буллинга и травли. По возвращении на родину всё поменялось. Здешние ребята Даньку ни за что за своего не примут, сразу понял Макс, и приготовился драться. Благо, несмотря на невысокий рост, со спортом он всегда был на «ты». Спасибо отцу. Поначалу бывало даже весело ставить выскочек на место, но желающие прицепиться к Даньке не переводились, и Макс от них очень устал. Данька просил успокоиться и не трепыхаться, на оскорбления он ответит самостоятельно, в драку не полезет. «Ты-то не полезешь, - фыркнул Макс. – На тебя полезут». До Даньки не доходило, что его невозмутимые и даже доброжелательные, но остроумные комментарии на любое обидное слово срабатывают для его туповатых обидчиков, как красная тряпка для быка. Те не в состоянии придумать что-то хотя бы в половину настолько же колкое, а потому распускают руки и самоутверждаются за счёт силы. И тут уж у Даньки отпор дать не получается. Таким был Лось, такими были и с десяток человек до него. Все эти болваны были друг на друга даже внешне похожи, как семь бестолковых Агафонов. Только Данькиных угнетателей насчитывалось больше. Родителей близнецы в свои затруднения не посвящали. Зачем? Они и сами разбирались, как умели. На отца и мать забот и без них навалилось по горло. Данька не задумывался, а вот Макс точно знал, почему им пришлось вернуться. Он ведь постоянно и зорко за всем следил и старался ничего из виду не упускать. Однажды из праздного любопытства Макс покопался в кое-каких документах в ящике письменного стола. Накануне он стал невольным свидетелем разговора отца с одним из партнёров. Беседа проходила на повышенных тонах, потому Максим её и услышал. Речь шла о финансовых нестыковках в отчётах и бесследно пропавших деньгах. Максу не потребовалось много усилий, чтобы сообразить, кто прав, кто виноват. И отец был точно не прав. Макс задумался, и что с того? Не подставит же он родного отца. Да и не работает он пока в соответствующих ведомствах. Для порядка он привычно всё зафиксировал и отправил в облако, где хранились скрупулёзно рассортированные файлы и папки, а, кроме того, досье на каждого члена семьи. Благодаря нарытой информации Макс давно догадывался о Данькином секрете. Но добровольный каминг-аут брата стал для него полнейшей неожиданностью. Он-то готовился прикрывать Даньку и оправдывать. Да и, что греха таить, очень надеялся, что на этот раз ошибся, а интуиция его подвела. «Ты же понимаешь, что это аномалия?" – сурово допрашивал его отец, позвав к себе после разговора с Данькой. Макс неопределённо дёрнул плечом. Как ко всему этому относиться он пока не определился. Слишком много вопросов у него возникло, а ответов на них не было. Почему Даньке не нравятся девчонки? Зачем он раскололся перед матерью с отцом? Жил бы и жил себе спокойно. Может, и передумал бы потом, как мама говорит. А нет, так вырос бы и делал всё, что заблагорассудится, не раздражая родителей. «Он болеет, - твёрдо сказал отец. – Но когда-нибудь Даниэль выздоровеет, - он пытливо посмотрел на Макса. – Обещай мне не спускать с него глаз, - с нажимом попросил он. – При любом тревожном проявлении, ты обязан немедленно сообщить», - отец буравил Макса взглядом, тому сделалось не по себе. Пообещать такое значило предать Даньку, а не пообещать – отца. «Иначе его просто убьют, - не дождавшись ответа, вздохнул отец. – Мы где живём, помнишь?» Макс помнил и совсем не был уверен, что всё так уж безнадёжно, но за Даньку испугался. Он поклялся присматривать за братом и, в случае чего, непременно дать знать. «Я рассчитываю на тебя, Максим, - отец крепко его обнял и прижал к себе. – И откуда такая беда на нашу семью?»- он сокрушенно покачал головой и пожелал Максу спокойной ночи. Болен. Данька болен. Так думать оказалось проще всего. Данька уже болел в детстве долго и тяжко, и всей семьёй они пережили это испытание. Так произойдёт и теперь, решил Макс. Но до конца убедить самого себя ему не удалось. Драться за Даньку приходилось всё чаще, дошло до того, что они впервые серьёзно повздорили. Позже произошёл скандал с каким-то мутным старшеклассником, и Макс обозлился на весь свет. Он будто и не жил своей жизнью. Всё Данька да Данька. Сплошные проблемы с ним! А тот вдобавок и в больницу загремел, обморозившись. Одевался бы поскромнее и молчал в тряпочку, сердился Макс, ничего бы и не приключилось. Потом Даньку выписали, и они переехали в новую квартиру. В конце учебного года Данька ушёл из школы, а Макс вздохнул с облегчением. Ему не нужно было больше ни за кого впрягаться и никого защищать. Некоторое время они с Данькой почти не общались. Макс видел, что брат ему не доверяет, да и вообще смотрит на мир с опаской и подозрением. «Так даже лучше, - рассудил он. – А то в розовых очках вечно» Данька, действительно, совсем образумился: учился на отлично, рисовал, устроился на работу. Мама за него радовалась, отец не говорил ни слова, Макс жалел. Да, он очень жалел братишку, ведь чувствовал, какой тот несчастный. После всего пережитого Данька вбил себе в голову, что в целом мире нет ни одной живой души, способной его полюбить без условий и оговорок. Он тяготился сухостью отца и нечуткостью мамы, переживал их разлад с Максом. А тот бы и рад повернуть всё вспять, но ничего не изменишь, в одну реку дважды не входят. Оба они, и он, и Данька, слишком сильно когда-то были друг с другом повязаны, от того их разрыв ощущался болезненно и саднил. Данька, видимо, считал Макса предателем за то, что он занял сторону отца. Но Макс ничью сторону не занимал и никакого выбора для себя не делал, и от того страдал не меньше. Повезло тому, кто непоколебимо уверен в своей правоте. Но у Макса таких устойчивых убеждений не имелось. Называть Даньку больным и ждать его выздоровления означало для него заниматься самообманом. Оттепель в отношениях близнецов наступила, как ни странно, когда Макс впервые всерьёз влюбился. Соблюдая заветы отца и деда и будучи реалистом до мозга костей, Максим точно знал – с Сашей ему ничего не светит. Пальцев на руках недостаточно, чтобы пересчитать все тому причины. Красивая, умная, заводная и весёлая, когда Сашка появлялась в комнате, остальные девчонки начинали дуться, ведь всё внимание переключалось только на неё. Болтала Сашка много, совсем как Данька, громко смеялась, фонтанировала идеями. «Почему ты её куда-нибудь не пригласишь? – удивлялся Данька, с которым Макс, сам не зная почему, поделился своими чувствами. Слишком много их скопилось, уже и в груди не умещались и требовали выхода. А кому ещё расскажешь? Да так, чтобы не подняли на смех и не посмотрели с презрением и сочувствием? Никому. «Она старше на два года, - объяснил Макс и, увидев, как Данькины брови подскочили до потолка, продолжил: - И выше," - он даже покраснел. Унизительно называть такую идиотскую причину, но и она играла для Макса свою роль. Все его девушки бывали чуть ниже или одного с ним роста. Кто захочет встречаться с коротышкой? Но и это для Даньки не послужило весомым аргументом, а только вызвало новый поток вопросов. «А если бы она была старше, но ниже, тогда нормально? – хмыкнул он. – Или младше, но выше? Ты сантиметр с собой носишь?» - Данька расхохотался, бессовестно разрушая установленные Максом принципы. Через несколько дней его сомнений и нерешительности Данька объявил, что зовёт Сашку на свидание от имени брата, если, конечно, тот сам его не опередит. Хитрый Данька даже номер стащил у Макса, всё-то он предусмотрел и не оставил выбора. И как же хорошо, что так вышло. Ведь Сашка оказалась невероятной, и Макс влюбился ещё сильнее, и про себя не раз благодарил Даньку за так необходимый ему пинок. Погрузившись с головой в роман с Сашей и подготовку к поступлению в юридический, Макс забросил свои досье и утратил бдительность. Но тут, как чёрт из табакерки, в кинотеатре на него налетел неизвестный верзила, разыскивающий Даньку. Макс злорадствовал. Он таких насквозь видел. Подобные душные типы гнобили Даньку, а Макс с ними сцеплялся и частенько бился ни на жизнь, а на смерть. «Дуболом несчастный», - мысленно обругал он, выросшего перед ним дылду. Драться при Саше, да ещё и в людном месте, не хотелось. Макс понадеялся, что хотя бы на улицу они для приличия выйдут, а там уж – была не была. Но верзила повёл себя крайне странно: мямлил что-то про остановку и зонтик, смущался и краснел. Макс даже хамить ему передумал, ладно уж, пускай себе живёт, но и про Даньку ни слова не сказал - мало ли что. «У брата твоего поклонник появился», - лукаво подмигнула Сашка, когда они уселись в машину. Макс раскрыл рот, такой вариант он почему-то не рассматривал. «Но ты, Максик, конечно, ужасный засранец, - упрекнула девушка, выруливая с парковки. – Ввёл бедолагу в заблуждение». Поклонник? У Даньки? Не может такого быть! Или может? Макс наморщил лоб и перемотал в голове события назад, стараясь получше вспомнить верзилу. Высокий, сероглазый, волосы русые, фингал на щеке, джинсы с разорванной коленкой, костяшки сбиты. Типичный хулиган. Но в отличии от всех бывших Данькиных обидчиков, взгляд не тупой и лицо вроде доброе. Стоит ли спросить Даньку, что их связывает? Что за знакомый такой? Может, с рисования или из цветочного? Но чутьё подсказывало Максу – он не прав, а вот Сашка, кажется, попала в точку. Несколько дней Макс шпионил за Данькой и раздумывал. Брат немного приболел, оглушительно сморкался, возился с черепахой и рисовал. Ничего особенного в поведении Даньки Макс не обнаружил, но на полу рядом с матрасом нашёл тетрадный листок с карандашным наброском. - Я его видел, - эти слова, помимо воли сорвались с губ и повисли между ними. Данька поднял голову от аквариума, куда подсыпал и разравнивал свежие камушки. - Кого? – глаза его округлились, в голосе явственно послышалась надежда. Даже сейчас Макс сомневается, правильно ли поступил, честно рассказав о столкновении с Саней, а позже отправившись по просьбе Даньки на встречу. Он, можно сказать, им первое свидание организовал. Сашка так и ликовала по этому поводу. «Как я за него рада! Пусть у них всё сложится!» - восклицала она. Девушка и брат Макса нашли общий язык после пяти первых минут общения. «У них-то сложится, - мрачно думал Макс. – А мне что делать?» И у них, действительно, сложилось. Даньку стало не узнать – глаза его сияли, щёки порозовели. Он улыбался, напевал что-то себе под нос, безропотно мыл за Макса посуду и, делал всё, что бы и кто бы в семье его не попросил. Макс даже за него немного испугался – не спятил ли брат? «Да он влюбился, вот и всё!» - рассмеялась Сашка и чмокнула его в щёку. Влюбился он! Должен ли Макс немедленно доложить отцу? «Ничего я не должен, - огрызнулся он на самого себя. – Мы договорились – в случае чего, а ничего и не случилось. Может, Данька с ним погуляет пару вечеров и разойдётся». Таким образом Макс придумал себе достойное оправдание и перед отцом себя виноватым не считал. Верзила, которого к огромному неудовольствию Макса, звали, как и его девушку, на чем-нибудь проколется. Тогда Макс его подловит, представит Даньке во всей неприглядности, и прощай, нелепый дылда, а заодно и Максова головная боль. Но Саня ничего постыдного и компрометирующего не делал, брата не обижал. Ходил за Данькой с влюблёнными глазами, смотрел на него, как щенок на лакомые сахарные косточки, и никуда исчезать не планировал. Ко всему прочему, Саня ещё и уважение Макса умудрился заслужить. После расправы над Лосём рейтинг Сани в глазах Сашки взлетел до заоблачных высот, да и Макс не отрицал, что поступил тот достойно. Макс совсем оттаял, отношения их с братом стали почти, как прежде. Данька выглядел здоровым и крепким, он даже поправился немного, чего за ним никогда не водилось. Но тут про Саню прознал отец. Макс не уверен, мама ли ему рассказала? Или он сам как-то выяснил? Данька специально Саню скрывать категорически не хотел. Он почему-то вообразил, что выдуманное им условие с поступлением в институт имеет для отца вес. Наивный! Отцу этого было мало. Вероятно, Максу следовало брата предостеречь? Но в тот момент он совершенно растерялся, не знал, кого слушать и чему верить. Да и правильно ли лезть с советами в таком щекотливом вопросе? «Максим, я думал, мы договорились, - разочарованно начал отец поздно вечером, когда Данька уже крепко спал. – Не ожидал от тебя», - он замолк, а Макс опять не понимал, кого предаёт. «У Даньки всё нормально, - попытался он выкрутиться. – Я контролирую ситуацию». Отец наклонил голову к плечу. «Нормально, - удивлённо повторил он. – Он болен, и его болезнь прогрессирует. А ты позволяешь ей обостриться». «Не перегибай, пап, - поморщившись, попросил Макс, он не желал ссориться, но речи отца звучали по меньшей мере странно. – Это не болезнь. Никто и не знает про него, и оценки у него хорошие…» «Достаточно того, что я знаю, - резко перебил его отец. – Хорошо, ваш дед не дожил», - он расстроенно поджал губы и замолк. «Пап, ну сейчас время другое, - Макс развёл руками. – У тебя же и знакомые есть такие», - подбросил он заготовленный заранее аргумент. Когда они жили за границей в гости к родителям кто только не приходил, бывали и однополые пары, как женщины, так и мужчины. «Знакомые – это знакомые, - непреклонно возразил отец. – А это мой сын. И времена всегда одинаковые, - он повысил голос и мрачно уставился на Макса. – Мужчина должен спать с женщиной. Вот ты – встречаешься с девушкой, и это правильно. Но твой брат... - он запнулся и шумно выдохнул. – Его нужно вразумить и направить, - более спокойно продолжил он. – Удалить все раздражающие факторы». В том, что раздражающий фактор – это Саня, сомневаться не приходилось. Как и в том, что от Даньки отец теперь не отвяжется. Но что было Максу делать? Он пообещал не вмешиваться, но пристально наблюдал. И то, что он видел, ему совсем не нравилось. Даньку обманом увозили далеко от дома, от него и от Сани. Родители, наверное, забыли, какой Данька ранимый и чувствительный. Максим хорошо помнил, как врач предупреждал маму, что психика Даньки очень хрупкая, с ней надо поосторожнее. Перед глазами тотчас встал чёрненький щенок, которого им подарили в шесть лет. Малыш этот оказался больной и хилый. Две недели выхаживал его Данька: таблетки кромсал, молоко грел, упрашивал маму каждый день звать ветеринара. Данька верил, что пёсик обязательно выздоровеет. «Я же выздоровел, а какой больной был!», - твердил он. Казалось, силы Данькиной веры должно хватить, чтобы вылечить несчастного зверька. Но её не хватило. Щенок помучался-помучался, да умер. Данька просидел рядом всё время его страданий, гладил бархатистую шкурку, шептал в ухо ласковые слова. А потом он заплакал и успокоиться уже не смог. Данька плакал и плакал, даже слёзы у него закончились, остались только всхлипывания и хрипы. Прибыл доктор, уколол Даньке лекарство и сказал, что его нужно беречь и не давать нервничать и волноваться, иначе неизвестно во что всё это выльется. Мама тогда чуть с ума не сошла. Почему же, никто, кроме Макса, об этом не вспомнил? Данька ведь и сейчас может разболеться от огорчения. Максим отправился к маме, но та сказала, что Даня действительно будет помогать с отелем, отвлечется и посвятит себя работе и учёбе. «Но он только этому себя и посвящал всегда! - возмутился Макс, - Ты не думала, что ему чего-то другого захотелось?» - он в отчаянии смотрел на мать. Она подняла на него усталые глаза от переполненного раскрытого чемодана, на виске отчётливо блеснула седая прядь. «Максим, не беспокойся, - она ободряюще ему улыбнулась. – Я о нём позабочусь, - она переложила какие-то вещи. – Ты – хороший брат», - прибавила она. Но Макс не был хорошим братом. И вообще вряд ли был хорошим человеком. Он не попытался даже намекнуть Даньке на замыслы родителей, он не заметил, насколько брат подавлен, хоть и разговаривал с ним почти каждый день. И он не смог честно сообщить Сане о своих подозрениях. Поэтому теперь, разглядывая Даньку - осунувшегося, взъерошенного, с посеревшей кожей и вытянувшимся лицом, единственное, что он ощущает – это вину и стыд. - Не знаю, как быть, - повторяет Данька, взгляд его затравленно мечется, он озирается. – Думаешь, он нам что-нибудь сделает? – упавшим голосом интересуется он. – Мне придётся лечь в больницу, хотя они же не могут меня заставить… или могут… я не знаю... я ничего не знаю, - он обхватывает голову руками. - Почему ты раньше не улетел? – Макс спрашивает, давая себе время подумать, ответ для него очевиден. - Денег у меня мало, карта моя заблокирована. Мама против отца не пойдёт, она думает, всё наладится, - тараторит Данька, будто Макс всего этого не знает. – Да и боюсь я. За Саню, - Данька кусает губу. – И за себя, но не так, - он теребит волосы и с надеждой смотрит на брата. Максу хочется снисходительно отмахнуться, сказать: не выдумывай, ничего отец не сделает, все его слова – лишь пустые угрозы, он просто вышел из себя и берега попутал. Ещё лучше было бы убедить Даньку, что после Нового года мама поможет ему слетать домой. Но язык не поворачивается. Ведь наверняка Макс не уверен, а его ошибка может стоить брату здоровья, а, возможно, и жизни. Слишком дорогая цена. У Макса только два самых дорогих человека, и он не может себе позволить потерять никого из них. - Так что… - начинает Данька, снова опасливо оглядываясь. - Я тебе перезвоню, - перебивает Макс и поспешно отключается. С минуту он бездумно пялится в монитор, потом открывает календарь и щёлкает вкладками. Саша сидит, поджав ноги, на угловой кушетке со своим ноутбуком. Она всё слышит, но деликатно молчит. Они много раз обсуждали семью Макса, Сашка очень возмущалась отношением родителей к Даньке. «Хорошо, хоть ты у него есть!» - всегда заключала она. Сашка не в курсе тонкостей общения Макса с отцом, не знает и не понимает она всех его эмоций и терзающих противоречий. Но в одном она права – Макс есть у Даньки, а Данька есть у Макса. Они есть друг у друга, и потерять это нельзя. - Отца я беру на себя. А ты - вылетаешь завтра в восемь вечера, - не давая возразить, словно ринувшись с места в карьер, сообщает Макс, перезвонив. – Билет отправил тебе в тайном чате, скачай и удали переписку, - возможно это лишняя конспирация, но лучше подстраховаться. - О-о-о, - изумлённо тянет Данька, часто-часто хлопая длинными ресницами. - Никому ничего не говори, даже Сане своему, - предупреждает Макс. – Родители заняты весь день, но поздравят тебя утром и, наверное, захотят отметить вечером, - он старается ничего не упустить и хмурится. – Не удастся выйти с территории отеля незаметно, скажи – хочешь подышать морским воздухом. Иди к пляжу, а потом сворачивай к дороге, но не сразу, телефон отключи… - Погоди, погоди, - останавливает Данька, параллельно строча карандашом. – Я не адекватный после укола и не сплю несколько месяцев, не запомню ничего, - оправдывается он и сосредоточенно пишет. - Бумажку спрячь, а лучше сфоткай и выкинь, - наставляет Макс. Кажется, он задумал превратить Даньку в Джеймса Бонда или Остина Пауэрса. Услышав такие сравнения, Данька хихикает, значит он взбодрился и как-нибудь доедет до аэропорта, а потом долетит. Макс очень на это надеется, иначе он себя не простит. - А если он в полицию заявит? – внезапно пугается Данька. - Не заявит, - убеждает Макс. – Ты завтра станешь совершеннолетним, сам за себя отвечаешь. До международного розыска отец не доберётся, это же скандал, да и отелю дурная репутация – мало ли что ты про него нагородишь. Может, в суд подашь! – вдохновляется Макс, сочиняя на ходу детективный триллер. Не только у Даньки есть фантазия и воображение. Данька на всё кивает и покорно соглашается. Он проведёт свой День рождения в дороге и много чего вытерпит, раз Макс на его стороне, а Саню он вот-вот обнимет. - Спасибо, спасибо, Макс, - горячо благодарит он, прощаясь, - Я так… - он запинается, не находя слов, чтобы выразить всю свою признательность, - Саше привет, - он машет и отключается. Макс проводит рукой по лицу, собирается с духом и пишет. Выбирает адресата, ставит время отправки. Когда Данькин самолёт поднимется в воздух, отцу упадёт письмо, в котором Макс просит его отпустить от себя Даньку на все четыре стороны и позволить ему жить, как тот захочет. Макс посмотрит, что отец ответит, и определит свои дальнейшие действия. Возможно, ничего от него и не потребуется, но при худшем развитии событий, придётся влезть в облако и расчехлить досье. Не только отец умеет шантажировать и манипулировать людьми. Макс таращится в погасший экран. Вот и всё, выбор сделан. Всем ли он даётся так тяжело? Всем ли приходится выбирать?.. Сашка тихонечко подкрадывается и обнимает Макса сзади крепко-крепко. - Я очень тобой горжусь, Максик, - шепчет она, щекоча дыханием шею. Макс сдавливает Сашкину руку и слегка расслабляется. В мире есть лишь два человека, ради которых Макс готов пойти хоть в огонь, хоть в воду: Саша и его брат.