Мальчик+Мальчик

Данька просыпается абсолютно счастливым. Впервые за восемнадцать лет жизни он осознает своё счастье так отчётливо и полно. Счастье разливается в каждой клеточке кожи, покалывает даже в мизинцах на ногах. В распахнутое мансардное окошко чердака виднеется кусочек чистого лазоревого неба. Зеленокаменск словно создан был, чтобы Данька когда-нибудь сюда приехал. Речка, лес, поле с ромашками и васильками, карьер с жёлтыми песчаными берегами, тёмный загадочный овраг, будто Данькины давние приятели. Рано или поздно он обязан был здесь оказаться хотя бы для того, чтобы всё это нарисовать. С рисованием вот ведь какая штука. Раньше Данька в нём находил прибежище от горестей и невзгод, прятался за ним, как трусливый заяц за кустом. Но потом любимое занятие вышло ему боком. Предъявляя к себе всё более высокие требования и равняясь на великих художников, Данька стал сомневаться в своём таланте, а позже и вообще в праве творить. Какой в этом смысл, если нового Айвазовского или Левитана из него всё равно не получится? Навалился на него, как груда булыжников, и переезд в далёкую чужую страну, и разлука с Саней, и разлад с отцом. Но теперь Данька знает: смысл творчества, как и всего остального, в том, чтобы быть счастливым, получать удовольствие от процесса, наслаждаться тем, что создаёшь. Ещё смысл заключается в конечном произведении, в чудесном ощущении от встречи со своим творением, в созерцании результата, в первом неповторимом впечатлении. Поэтому Данька, пока жив, рисовать не перестанет. Ведь и пригорок, поросший высокой осокой, и могучие вековые ели, задевающие облака, и кусты шиповника, окутанные пеной малиновых цветов так и просят, чтобы кто-то их выписал на холсте или просто на листочке в клеточку. Данька это сделает. Пусть даже никому его мазня не понравится. Хотя, пожалуй, один человек, всегда готовый восхищаться его рисунками, найдётся. Данька с нежностью изучает лицо на соседней подушке. Это лицо за прошедший год осунулось и повзрослело, а щетина на щеках и скулах уже не редкая мальчишеская поросль, а жёсткая и колючая, как иголки кактуса. Данька смеётся своим мыслям и любуется Саней. И когда тот успел превратиться в мужчину? А он? Изменился ли он, Данька? И да и нет. Снизу, со двора раздаётся собачий лай. Сперва - грубый и низкий, после – тонкий и визгливый. Неужели псы опять затеяли свару? Данька лениво потягивается. Как же не хочется вставать! Интересно, что на этот раз не поделили Гулька с Барсиком? «Ещё минутку полежу» - думает Данька, уже представляя, как оттаскивает щенка за толстую мохнатую шкуру и шугает взбалмошного Гульку. К счастью, гавканье быстро стихает, и можно продолжать валяться в уютной постели. «Привыкают потихоньку», - радуется Данька. Поначалу собаки ни в какую не примирялись с существованием друг друга. Гулька злобно налетал на Барсика, а тот испуганно лез Даньке на руки, чем ужасно возмущал Саню. «Чего боишься! Гулька – блоха в сравнении с тобой! – гаркал тот на дрожащего щенка. – Тебе нельзя тяжести поднимать!» - строго напоминал Саня, обращаясь уже к Даньке. Но как же не поднять, если для Даньки Барсик - шерстяной малыш и деточка? Хоть и разросся этот крошка до невероятных размеров. Постепенно псы успокоились и присмирели, и вот Саня даже согласился захватить обоих на дачу. Пока всё проходит мирно, но Данька начеку и готов в любой момент кинуться разнимать собачью распрю. Он бы и Гектора с собой взял, но тому лучше дома, у бабушки, где все они опять временно проживают. На следующей неделе они идут смотреть очередную квартиру, и, может быть, им наконец-то повезёт. Солнечные лучи проникают через окно и падают Даньке на лоб, щёки, шею. Он машинально прикрывает ладонью заживающий ожог, но потом убирает руку. Солнце – не тот беспощадный огонь, который чуть не убил их с Саней. Солнце – это тепло и жизнь, солнце — это лето, солнце — это вот такое Зеленокаменское утро, принадлежащее только им двоим. После обеда приедет Санина мама с Лилькой и бабушкой, завтра – Макс с Сашей, Трактор с Аринкой и остальные друзья. Но сегодняшнее утро только их с Саней. Когда-нибудь Данька позовёт в Зеленокаменск и свою маму. Саня не против, они это как-то обсуждали. Но пока мама слишком занята. Разбирается с делами, своими чувствами и с отцом. Даньке делается грустно. Но грусть его светлая. Насильно мил не будешь даже родному отцу. У того и Данькиного нового номера телефона нет. Но он отцу вряд ли пригодится, как не понадобится ему и Данька. Во время их последнего разговора, когда Данька ещё и встать с больничной койки не мог, отец успел облить его грязью. Сказал, мол, Данька сам во всём виноват, такой он и разэтакий. Но Даньке было уже всё равно, грязь к нему не липла и не имела с ним ничего общего. «Я не хочу больше с тобой разговаривать, - сказал Данька. – Наверное, никогда. Сын у тебя теперь один», - он отключился, а после - долго и тупо пялился в стенку и ни о чём не думал, пока к нему Саня не пришёл. Солнечные зайчики резво скачут по Саниным плечам, перескакивают Даньке на живот и отгоняют невесёлые мысли. «Нечего печалиться, когда вокруг лето», - словно бы говорят озорные зайчики Даньке. «Правильно, - соглашается он. – В такое лето и такое утро нужно только блаженствовать!» Данька широко улыбается, переворачивается набок и принимается глядеть на Саню. Чёлка падает тому на глаза. Волосы у Сани теперь длиннее Данькиных. Ходить обритым Даньке очень даже нравится – ветерок обдувает макушку и уши, голове легко и свободно, в жару самое то. Но Саня настаивает, чтобы Данька непременно отрастил свои белые льняные локоны, хочет плести из них косички. Данька не спорит, для Сани он сделает всё что угодно. Большая удача, что летом они могут вволю пожить на даче. За одно это стоит поблагодарить врачей, которые настоятельно рекомендовали свежий воздух, приём витаминов и здоровое питание (не считая всяких поддерживающих упражнений). Не пострадай Данька с Саней при пожаре, то, наверняка, работали бы или придумывали себе другие «важные» дела и заботы. Но теперь, едва выписавшись и разделавшись с зачётами и экзаменами, они решили абсолютно ничего не делать. Надолго их обоих, конечно, не хватит. Сане вскоре предстоит помогать маме в архитектурном бюро, Данька потихоньку набирает заказы на фото. Один праздник он уже отснял, вышло неплохо, и все остались довольны. За свою работу он запрашивает недорого и всегда заранее предупреждает, что занимается фотографией совсем недавно и пока непрофессионально. Это честно по отношению к нанимающим его людям. Данька подумывает записаться на какие-нибудь курсы, но сначала нужно подобрать подходящие. Зайчики перемещаются Сане на переносицу, он ворочается, шевелит бровями и что-то бормочет, не желая просыпаться. Данька хихикает и чмокает Саню в нос. Тот распахивает глаза и мгновение непонимающе таращится прямо перед собой. - Мне тако-о-о-е приснилось! - сообщает Саня, немного придя в себя, и зевает во весь рот. Глядя на него, начинает зевать и Данька. – Сейчас расскажу, - Саня раскидывает руки в стороны и потягивается. – Только вот проснусь окончательно. Данька смеётся, перекатывается на живот и придвигается поближе. - Успеется, - он привлекает Саню к себе и целует долго и сладко. После таких поцелуев можно и не вспомнить, что видел во сне. – Доброе утро, - запоздало приветствует Данька. Но Саня уже не расположен к разговорам и опять жадно прижимается к Данькиным губам.