***
Дома Лукину действительно встретил бардак. Провозившись полчаса, Лаура забросила уборку, мысленно поменяв в голове слово «бардак» на «творческий беспорядок». Сообщение от Поляковой оповещало о подвернувшейся работе. Лаура Лукина была фрилансером и рисовала на заказ. И Полякова, работающая в издательстве, подкидывала ей заказы на иллюстрации. Работы Лауры полюбились всем в издательстве, а потому она практически имела постоянную работу. «Никогда не угадаешь, что сегодня нам прислали. Зарисовки от первого лица… от лица официантки. К слову, текст очень атмосферный и просто невероятный. Ты поймёшь о чем я, когда прочтешь.» Оторваться от экрана телефона Лаура смогла только, когда уже село солнце. Дочитав, она часто заморгала, осматривая комнату. Появившееся вдохновение требовало рисунков, а организм отчаянно требовал нормальной еды. Взвесив все «за» и «против», Лукина все же отправилась готовить ужин. К полуночи комната была заполнена скомканными бумажками. Атмосфера книги никак не хотела переходить на рисунки. Лаура вспомнила об обещанной официанткой чашке кофе и, кинув в рюкзак скетч бук, пенал и кошелек, отправилась в кафе***
На улице не было ни души. Лукиной всегда казалось, что после полуночи время начинало идти совершенно по-другому. Оно текло медленно, заставляя говорить о самом сокровенном. Время после полуночи — время невероятных идей и смелости. Именно поэтому Лаура предпочитала работать ночью. Колокольчик негромко зазвенел, оповещая о посетителе. Маша выглянула из-за стойки и улыбнулась. Лаура неловко топталась у двери, ей казалось, что она зашла в чей-то дом, а не в общественное место. В кафе никого не было, несмотря на то, что оно работало двадцать четыре часа в день и семь суток в неделю. — Ночь с воскресенья на понедельник не особо популярное время для посетителей, — произносит Мария. — Кофе? Лаура кивает и садится на диванчик за самый дальний столик у окна. Она достает скетч бук и оглядывает кафе. Тихо, уютно и почему-то кажется, что если выглянуть из окна на улицу, там окажется песчаный берег с шумящими волнами. Но за окном только бесконечные бетонные стены домов. Лаура заканчивает легкий набросок барной стойки, когда Маша приносит кофейник, чашку и целый пирог, кажется, с черникой. — Не против, если я присяду? — интересуется Третьякова. — Конечно, нет. Извините… — начинает было Лукина, но тут же исправляется видя, как Маша закатывает глаза. — Извини, что я такая молчаливая, даже не поздоровалась. В голове просто бардак полный. — Как в квартире? — блондинка откидывается на спинку диванчика. Лаура рассматривает Третьякову и только сейчас понимает, что она не в дневной форме официанта. Обычное вязаное голубое платье, которое Маше несомненно шло. Третьякова все понимает без слов и произносит: — Прости, что в таком виде. В это время здесь никого не бывает обычно. Только изредка те, кому некуда идти или те, кто ждут автобуса, который увезет их в другую жизнь. Здесь рядом автовокзал. Маша наливает кофе и пододвигает чашку к Лауре. Лукина делает глоток и наконец спрашивает: — Ты работаешь тут целый день? Маша ухмыляется. — Скажу тебе больше: я здесь живу. Лаура давится пирогом, ставит чашку на стол. Она поднимает взгляд на девушку, как бы спрашивая, не послышалось ли ей. Третьякова мягко смеётся. — Здесь три комнаты. Две из них — этот зал и кухня. Третья — та, в которой я живу. Не думаю, что стоит в первый день знакомства забивать тебе голову подробностями моей жизни. Я просто всегда хотела свое маленькое уютное кафе и потратила на эти три комнаты все деньги, что когда-то скопила. Вот и всё. Я обычно работаю ночью, потому что не сплю. Так что, если бы ты пришла завтра днём, то вряд ли бы получила обещанный кофе. Лукина молчала, завороженно глядя на Машу. Было что-то правильное в том, что именно эта девушка владеет именно этим странным кафе. Лаура не знала, зачем пришла сюда, почему не продолжила работать дома. Она пила горячий кофе, наслаждаясь голосом новой знакомой. И, кажется, Лаура знала, что и кто станет прототипом для её иллюстраций.