Мы будем смелее

***

Если бы Лауру попросили описать комнату её мечты, она бы просто показала всем комнату, в которой жила Мария Третьякова. Лукина заменила в своей голове слово «творческий беспорядок» на слово «бардак», так как у Миши точно был творческий беспорядок, в отличии от Лауриной квартиры. И этот беспорядок складывался из множества мелких (и не очень) деталей. Постеры, комиксы, множество книг, большое кресло у стола с компьютером, диван с мягкими подушками, на которые сразу же захотелось упасть. Маша включила лишь настольную лампу, и теплый свет придавал комнате еще больше уюта. Комната как будто явилась из мечты пятнадцатилетней Лукиной, которая всегда хотела обклеить все стены рисунками, плакатами и фотографиями памятных мест и событий. Лаура глубоко вдохнула, чувствуя запах новых книг и кофе. Не сумев справиться с эмоциями, она упала на диван, пряча лицо в подушках. — Чёрт, как же тут классно. Я хочу остаться здесь навсегда, — протянула девушка, переворачиваясь на спину. — Оставайся, — Маша рассмеялась, присаживаясь рядом. Лаура села и, немного помолчав, произнесла: — Прости, что я так себя веду. Просто не сдержалась. Третьякова лишь качает головой, и Лаура сразу понимает, что извиняться больше ни за что не стоит. — А ты у нас книжный червь? И когда все успеваешь, не понимаю, — разрывает образовавшуюся тишину Лукина. — Да, читать люблю, — отвечает Маша и, быстро, как бы невзначай добавляет, — и сама пишу. Лаура застывает и медленно переводит взгляд от книжных полок к Третьяковой. В голове всплывает слова Поляковой «Никогда не угадаешь, что сегодня нам прислали.» Несложно сложить одно с другим, потому что в такие совпадения Лукина никогда не верила. Она несколько секунд хватала ртом воздух, а потом прошептала: — Так это твои тексты. Кофейная голубка. Почему ты не сказала? Маша смахнула ладонью несуществующие пылинки с дивана и, смотря куда-то в пол, ответила: — Я и сам не сразу поняла, что именно ты та самая художница. А когда поняла, вспомнила, что Полякова, которая предложила тебя как иллюстратора, посоветовала не стремиться встретиться с тобой лично. Она сказала, ты не любишь контактировать с заказчиками. И вообще не любишь новых людей. Но я подумала, что мы неплохо поладили, поэтому я и сказала тебе, что пишу. Я знала, что ты сразу поймешь. Лаура слушала, а внутри почему-то разливалось тепло. Она действительно просила Полякову говорить такое всем заказчикам, и она действительно не любила новых людей в жизни. А еще боялась. Слишком ярко стояли перед глазами школьные годы, наполненные потерей друзей, разочаровавшихся в Лауре променявших её на кого-то «получше». Хотелось извиниться, быть может, рассмеяться из-за их глупости. Но больше всего хотелось… — Маш? Третьякова поднимает взгляд и застывает, глядя Лауре в глаза, невольно задумавшись о том, что не может определить их цвет. Она настолько теряется, что не сразу осознает, что Лукина целует её. Мысли в голове путаются, тёплое дыхание приятно чувствуется на губах, когда Лаура медленно отстраняется, закрыв глаза. Лукина внезапно падает на спину, и, закрыв лицо руками, произносит: — Чёрт, чувствую себя влюбленной школьницей. Они вместе смеются, думая, что им не нужны признания и объяснения в любви. По крайней мере, сейчас.