Императрица Шэнь

Шэнь Цинцю принял чай из рук Юэ Цинъюаня, наслаждаясь ароматом и вкусом напитка, полностью игнорируя Лю Цингэ, который застыл каменным изваянием справа от него. — Сяо Цзю пришел ко мне с какой-либо просьбой? — спросил Юэ Цинъюань. — То есть то, что я просто так могу прийти и проведать своего старшего брата, ты не рассматриваешь? — спросил Шэнь Цинцю, а лицо Юэ Цинъюаня после секунды замешательства расцвело радостью. Лю Цингэ же на это только фыркнул, но продолжал молчать, высоко задрав подбородок и не смотря ни на кого. — Сяо Цзю, — снова протянул Глава школы, не зная в какие слова облечь свое счастье, чтобы только не спугнуть лорда Цинцзин. — Ци-гэ, — кивнул Шэнь Цинцю, а Глава школы казалось сейчас умрет от инфаркта, но умрет безмерно счастливым. — Что ты себе позволяешь?! — прошипел Лю Цингэ, ударяя ладонью по столу. — Вы не братья! Выражение лица Юэ Цинъюаня тут же застыло. Радостная улыбка от слов своего дорогого Сяо Цзю превратилась в официальную и насквозь фальшивую улыбку. Шэнь Цинцю сказал бы даже, что это не улыбка, а оскал. С налетом цивилизованности, но оскал. — Лю Цингэ, ты честный воин и никогда не пасовал ни перед кем, предпочитая выговаривать все в лицо. Сейчас же я хочу кинуть тебе в лицо неоспоримые факты, которые ты не знал и даже не стремился узнать. Ты всегда считал меня избалованным мальчишкой? Да будет тебе известно, что хоть мы с Юэ и братья не по крови, но по духу. Мы сироты и жили на улице, а Ци-гэ с детства присматривал за мной и растил меня. Он дал мне имя. У меня нет ни фамилии, ни семьи. Я не знаю ни матери, ни отца, а Ци-гэ просто выгнали из дома, чтобы лишний рот не кормить. Все, что мы имеем сейчас, это наша заслуга. А теперь посмотри на себя, спесивый молодой господинчик, что спал на шелках, привередничал в еде и никогда не задумывался о деньгах. Эгоистичный, самодовольный, слепой мальчишка, у которого было все в этой жизни, и который с чего-то решил, что может кого-то поучать как жить. Ты всегда нарывался. Всегда спешил втоптать меня в землю, потому что что-то там тебе не нравилось. Следил за мной и разносил грязные слухи. Можешь хоть сейчас отправиться в бордель и расспросить тамошних сестричек. Ни одну из них я и пальцем не тронул. В отличие от тебя, животное, я не меряю всех по себе, способный видеть только черное и белое, да рубить с плеча, — выговарил Шэнь Цинцю зазнавшиемуся болвану. — Не смей врать, Шэнь Цинцю! Я видел как ты там спал! — не выдержал выпада в свою сторону Лю Цингэ. — Вот именно! Я там просто спал! А это ты додумал и распустил обо мне грязные слухи, превратил мою репутацию в сточную канаву! Не разобравшись оклеветал своего боевого брата! — разошелся Шэнь Цинцю, которого бесил, так бесил этот всюду правильный и идеальный Лю Цингэ. — Ты врешь! Зачем ходить туда и спать? — стоял на своем Лю Цингэ. — Да потому что я никому не могу верить в Цанцюн! Потому что даже такой весь из себя праведный воин как ты воткнул не один нож мне в спину! Ты только и знал, что насмехался надо мной и издевался, поджидал и избивал просто потому что тебе так хотелось! — все больше раздражался Цинцю. — Не выворачивай все наизнанку! Ты как был слабаком, так и остался! — взорвался Лю Цингэ. — А тебе-то какое дело до моего совершенствования! Живи своей жизнью и не лезь в душу другим! — Сяо Цзю, прошу тебя, успокойся. Ты еще не оправился. Тебе лучше не нервничать. Лю-шиди, я прошу тебя также остыть, а после вернуться, чтобы рассказать мне о твоих похождениях, — сказал Юэ Цинъюань, сжимая руку доведенного до ручки Сяо Цзю и ненавязчиво, но прогоняя Лю-шиди. Лю Цингэ лишь с радостью встал с колен и широким шагом направился к дверям. — И кое-что еще, Лю Цингэ, — обманчиво мягко сказал Юэ Цинъюань, слова которого заставили лорда Байчжань застыть на месте. — Этот разговор не должен выйти за пределы этой комнаты. Ты понял меня, Лю-шиди? Лю Цингэ почувствовал как по позвоночнику прошла волна холодка, который он с удивлением идентифицировал как страх. Лю Цингэ сражался с Главой школы и признавал его силу и авторитет, но еще никогда он не ощущал от него такой опасности. Он буквально чувствовал его подавляющую ауру, что так и сквозила угрозой. Угрозой ему, Лю Цингэ. Воин только кивнул, выйдя за дверь, а колкие слова Шэнь Цинцю никак не покидали его голову.

***

Стоило хлопнуть двери за Лю Цингэ, как Шэнь Цинцю подкосило. — Сяо Цзю, — озабоченно позвал Юэ Цинъюань, но шиди только закрыл лицо рукой и спрятался за своими волосами. Шэнь Цинцю трясло. Он не хотел. Не хотел распахивать душу, пытаясь что-то доказать. Давно же вроде убедился, что его просто ненавидят и это никак не исправить. А тут не выдержал и сорвался. Выкрикнул все, что накопилось Лю Цингэ прямо в его красивую рожу. Но какой же это было ошибкой. Он как никто понимал ценность и опасность информации, а он на эмоциях доверил Лю Цингэ так много. — Сяо Цзю? — позвал снова Юэ Цинъюань, пытаясь заглянуть шиди в лицо. — Прошу тебя не волнуйся. На кабинете заклинание, нас никто не мог подслушать. — Лю. Я…- хрипло выдохнул Шэнь Цинцю, пытаясь судорожно просчитать будущие события из-за своей ошибки. — Он никому ничего не расскажет, — железобетонно сказал Юэ Цинъюань, резко обняв своего шиди. Но Цинцю к его удивлению не вырвался, а лишь уткнулся ему в плечо. Юэ Цинъюань зажмурился до звездочек перед глазами, пытаясь не усилить хватку. Ему так хотелось защитить своего шиди от всех невзгод этого мира. Так хотелось его спрятать, окружить своими одеждами, только чтобы Сяо Цзю не знал больше зла. И раз за разом он его подводил. Он стал Главой Цанцюн. Он стал Главой ордена, в котором действительно многие ненавидели мастера Сюя. Шэнь Цинцю же мелко трясло. Адреналин и неконтролируемые эмоции чуть ли не переходили в плач, но Цинцю держался. Хотя так было обидно. До боли в сердце. Несправедливо. Вся его жизнь была такой. Каждый думал, что он лучше него. Каждый из этих идиотов имел то, что Шэнь Цинцю и не мечтал никогда получить. И все они его осуждали за каждый шаг, за каждое слово. Они видели в нем абсолютное зло, когда он ничего плохого им не сделал. И как же это было несправедливо. Как же он ненавидел каждого доверчивого идиота, что позволял себе шептаться за его спиной и смотреть на него свысока, ничего о нем не зная. Цинцю оттолкнулся от груди Юэ Цинъюаня, что следуя его желанию разжал объятия. Глава школы смотрел в отрешенное и безэмоциональное лицо своего шиди и у него сердце кровью обливалось. — Я бесполезный старший брат, — хрипло сказал Ци-гэ. — Моя единственная задача была в том, чтобы защищать тебя. И даже сейчас, сейчас я ничего не могу сделать, чтобы оградить тебя от нападок. Юэ Цинъюань не смел поднять глаз, но рука на его щеке вынудила его поднять лицо. Он все еще держал Сяо Цзю за плечи, а сейчас и смотрел в эти уставшие зеленые глаза. — Ты такой глупый, Ци-гэ. Такой глупый, мягкий и доверчивый, — выдохнул Шэнь Цинцю, а Юэ Цинъюань только резко выдохнул, ведь так часто слышал эти слова от Сяо Цзю в детстве. — Но и я не сильно умнее.