— Шэнь-шисюн, ты… Кх, — прошептал Шан Цинхуа, наклонившись ближе к главному злодею.
— Что? — приподнял бровь Шэнь Цинцю, обмахиваясь белоснежным веером.
Сегодня был последний день аукциона и аккурат к нему ему прислали заказанную одежду, так что он решил выбрать что-нибудь из нового. Изумрудное ханьфу с воротником и с изысканной вышивкой по краям одеяния и на груди. К нему шло две накидки сверху, которые нужно было носить спущенными с плеч, чтобы они лежали на сгибах локтей. Также он надел пару тончайших колец на левую руку и вплел золотую цепочку с зелеными камнями в пышную косу. Экспериментировать с косметикой Шэнь Цинцю пока не стал. Он лучше набьет руку в уединении своей Бамбуковой хижины, когда вернется в Цанцюн. Но все же он не удержался и попробовал помаду персикового оттенка. Он нанес совсем немного пигмента. Со стороны даже и не заметно, что на его губах помада, так ладно и тонко она легла. Цинцю был полностью удовлетворен. А теперь Шан Цинхуа мешался ему своим шепотом.
— Шисюн Шэнь, ты… Ох! Глава школы меня убьет, — запричитал лорд Аньдин.
— О чем ты? — не выдержал Шэнь Цинцю, поворачиваясь к Цинхуа.
Благо, что они сидели за отдельным столом и могли себе позволить говорить и не быть услышанными. Таких мест было еще пару десятков и их бронировали состоятельные мастера. Как представитель школы Цанцюн Шан Цинхуа, чтобы поддерживать репутацию ордена, выкупил самые выгодные места, не смотря на их стоимость. Шэнь Цинцю нравилось сидеть в первом ряду зала без толпы вокруг. Все, что было у него за спиной его не волновало.
— Ты выглядишь… — снова запнулся Шан Цинхуа, смотря на собрата по школе, а Цинцю уже окончательно бросил затею наблюдать за торгами дальше.
— Ну? Рожай быстрее, Цинхуа, — еще раз словесно пнул хомяка заклинатель.
— На тебя пялятся, — прошептал Шан Цинхуа.
— На меня и в Цанцюн пялятся, и что? — не понял чужого волнения Цинцю.
— Шэнь, вместо лотов на аукционе все слюнями капают на твою спину и что пониже, — зло прошипел Цинхуа.
— Ты бредишь. Заткнись и торгуйся дальше, — грубо обрубил Шэнь Цинцю.
— Как знаешь, но я предупредил, — капитулировал Шан Цинхуа, оставив лорда Цинцзин в своих мыслях.
Шэнь Цинцю нахмурился. Шан Цинхуа не мог же быть прав, да? Нет, он, конечно, видел, что чуть ли не единственный в этой толпе бессмертных имеет вкус в одежде, но не до такой же степени. Он всего-то поменял прическу, да надел ханьфу зеленое, а не белое. Так что Цинхуа наверняка выдумывает, своими словами только подтверждая свою латентную ориентацию, направленную, слава небожителям, исключительно на его ледянного короля.
Шэнь Цинцю так думал ровно до того момента, как объявили перерыв. Этот час был отведен, чтобы гости отдохнули, поговорили и насладились вином и закусками. Шан Цинхуа, запихав в себя немного еды, куда-то свалил со своими записями, а лорд Цинцзин лишился покоя. Слова хомяка про пялянье со слюнями уже не казались ему таким бредом, когда с ударом гонга к его столу началось настоящее паломничество. Не сказать, чтобы эту неделю его игнорировали, но сейчас на него как на варенье слетелись пчелы в округе. Ну, или мухи. Скорее всего мухи. Наглые, раздражающие, самодовольные мухи. Было неправильно обижать полезных пчел сравнением с тупыми двуногими.
Это он спиной не видел, зато лицом к лицу ясно читал чужие взгляды. Радовало лишь одно, что он этих подкатчиков, ловеласов и извращенцев раскатывал в словесном поединке так, что они чуть ли не сбегали от него. Лорда Цинцзин это полностью устраивало. Парочка таких показательных казней и те, кто хотел зарулить к нему, делали вид, что они направлялись совсем не в его сторону, собираясь представиться, выпендриться и предложить угощение бессмертному мастеру.
Шан Цинхуа вернулся к окончанию перерыва, а Шэнь Цинцю смотрел на него как на предателя, которым он и был. Мало того, что шпионит на Мобей-цзюня, так еще и его кинул здесь.
— Мы уезжаем сегодня же, — бескомпромиссно заявил Шэнь Цинцю.
— Но… Но мы не можем! Нужно все описать, запаковать, а ученикам нужно отдохнуть перед длинной поездкой, — возразил Шан Цинхуа.
— Я не хочу тут оставаться, — сказал Шэнь Цинцю.
— Да что с тобой? Какая муха тебя укусила, Шэнь-шисюн? — удивился Шан Цинхуа.
— Вот именно! — раздраженно отозвался Цинцю, которому Цинхуа, сам того не зная, своими словами надавил на больную мозоль.
Шан Цинхуа ничего не понял и только странно посмотрел на шисюна.
***
К неудаче Шэнь Цинцю, небольшая группка учеников Цанцюн не смогла собраться за пару часов, убив на это весь вечер. Ночью же ехать было совсем неразумно. Цинцю, конечно, мог полететь сам, но тут Цинхуа вцепился в него клещом, тарахтя про то, что в таком случае Юэ Цинъюань с него шкуру спустит, и намекая, чтобы Шэнь придерживался своей конспирации.
***
Они добрались до Цанцюн за два дня. Цинцю подумал, что если ученики с Байчжань бешеные, то ученики с Аньдин забитые. Двухдневные курсы повышения самооценки авторства лорда Цинцзин особых плодов не дали, но Цинцю не отчаивался. Эти детки были полезные. Пусть не сверкали талантами из всех щелей, но фигней не страдали. Но все это лирика и отдых от других мыслей. А думал лорд Цинцзин о том, чтобы уйти в пещеры Линси. Насколько он разобрался, основа для совершенствования у него была составлена, грубо говоря, из палок и грязи. Поздний возраст, У Янцзы со своими темными практиками, проблемы со здоровьем и паранойя уличного мальчишки, который буквально вцепился зубами в шанс перестать влачить убогую жизнь. Все это привело к шаткой основе, которая не давала дальше нормально совершенствоваться. У него постоянно были искажения ци. Он пытался откусить кусок, который не мог пережевать и проглотить. Он пытался прорваться на уровень выше, в какой-то момент его основа не выдерживала, перегруз системы каналов и, здравствуй, искажение ци, после которого следовала злость на себя, досада и обида. И все начиналось заново. Так что нужно было укреплять золотое ядро, которое у него оказалось слабенькое по сравнению с остальными Горными лордами. Шэнь Цинцю составлял план практик и медитаций, которыми займется в пещерах Линси. Мир без него не рухнет. Даже в других вариантах его будущего он уходил на три года в уединение и все было хорошо. Ну, один раз там, конечно, Лю Цингэ самоубился и его обвинили в его убийстве, но, зная об этом, Шэнь Цинцю не заморачивался. Живой Лю Цингэ был полезнее мертвого, как ему показало будущее, так что он, так уж и быть, попросит у Му Цинфана консультацию и материалы на эту тему. Иметь этого варвара в должниках было очень удобно. Может, если его натаскать, то и он сойдет как буфер между ним и Ло Бинхэ? Уж вместе с Ци-гэ они должны будут, если что оттаскать Ло Бинхэ за его кудрявые патлы. У Тяньлан-цзюня, кстати, тоже были кудрявые волосы. Не настолько сильно как у Бинхэ, но они все же вились. Поймав себя на мыслях о Тяньлан-цзюне, Шэнь Цинцю бесцеремонно выкинул их из своей головы. Его этот Небесный демон больше не волновал. Он ему помог, так что пусть отплатит тем, что больше не появляется в его жизни.
— Шэнь-шисюн, приехали, — постучал по дверце экипажа Шан Цинхуа, которого лорд Цинцзин ранее оттуда выпнул, чтобы разложить все свои книги и записи.
Заклинатель выглянул в окно. Уже было видно ворота Цанцюн. И Шэнь Цинцю также разглядел там высокую фигуру в черном с белой накидкой. Улыбка сама коснулась его губ. Его встречали. Его глупый Ци-гэ словно верный пес встречал своего хозяина, только что хвостом не махал, да и то потому что его у него не было. Но это было приятно. Очень приятно.
