Императрица Шэнь

      Шэнь Цинцю поспешил к боевым братьям, что застыли на пороге его комнаты. У его стола стоял улыбающийся Тяньлан-цзюнь, который расставлял все для чаепития. Конечно. Конечно же, этот тупой демон не ушел! Конечно же, он остался! — Шэнь-шиди, может быть представишь нам своего… гостя? — спросил Юэ Цинъюань, пристально вглядываясь в мужчину в Бамбуковой хижине. — Ох, мне так неловко. Вы братья Цинцю? Очень приятно познакомиться. Наслышан-наслышан и только хорошее, — улыбаясь, разлился соловьем Тяньлан-цзюнь, а Шэнь Цинцю дернулся от такого неформального обращения к себе. — Тянь… Тянь! — запнулся Цинцю, чуть сам же и не выдав Повелителя демонов.       Ему все еще нужна была его Бамбуковая хижина целой, ясно?! Ци-гэ, кажется, не узнал Тяньлан-цзюня, а он чуть его не выдал, запоздало осознав, что сказал. Из-за его заминки получилось нелепое, но, что еще хуже, очень личное обращение. Цинцю резко прикрыл покрасневшие скулы веером, пока на него в удивлении уставились Лю Цингэ и Юэ Цинъюань. Но первым как обычно очнулся Тяньлан-цзюнь. — Ох, А-Цин, ты смущаешь меня перед господами. Совсем не такое первое впечатление я собирался произвести на твою боевую семью, — произнес Тяньлан-цзюнь, явно веселясь и получая от этой ситуации неподдельное удовольствие, когда как Шэнь Цинцю готов был под землю провалиться, чтобы скрыться от этого позора. — Кто вы? — хмуро спросил Юэ Цинъюань. — Барьеры Цанцюн подняты. В школе введено чрезвычайное положение. — Ци-гэ. Ци-гэ, притормози. Все в порядке. Он мой… знакомый. Это я его сюда впустил, — зачастил Цинцю, потому что Юэ очень невовремя включил режим Главы великой секты Цанцюншань. — Знакомый? Сяо Цзю раньше не приглашал никого из своих знакомых на свой пик, — сказал со сложной улыбкой Юэ Цинъюань. — Он твой жених? — спросил нахмурившись Лю Цингэ, а Тяньлан-цзюнь за его спиной смешно крякнул. — С чего ты взял?! Нет! — не выдержал Шэнь Цинцю, не понимая как такая абсурдная мысль могла прийти в голову Лю-шиди и сорваться с его языка. — Да! — в противовес ему заявил Тяньлан-цзюнь и Шэнь Цинцю тут же извернулся, смотря на демона, что широко улыбался. — Что? — глупо переспросил Ци-гэ, надеясь что ему послышалось, а Цинцю сорвался с места, чтобы задушить этого чертого Небесного демона. — Ох, ну, Цинцю. Ай! А-Цин, не горячись! — не закрывая рот, бегал вокруг стола Тяньлан-цзюнь, получив таки веером по лбу. — Я не твой жених! — взревел Шэнь Цинцю, перегнувшись через стол, пытаясь добраться до Тяньлан-цзюня. — Это пока! Но я обязательно заслужу благосклонность моего А-Цина! Ведь нет никого в мире краше и умнее владыки Цинцзин. Один его вид услаждает взор, а проникновенный взгляд рождает в сердце этого Достопочтенного целую бурю чувств, которую он не в силах сдержать! — пустился раскидываться комплиментами Тяньлан-цзюнь, отчего Цинцю еще больше рассвирепел.       Да что этот демон себе позволяет?! Он нагло дискредитирует этого мастера в глазах Главы школы и лорда Байчжань! Это одно сплошное недоразумение! Шутка повесы, этого чертого демона! Этому гаду весело, а ему потом объясняй Лю-шиди и Ци-гэ что к чему! — Ци-гэ, уведи Лю-шиди. Сейчас кто-то у меня будет свои потроха жрать, — засучил рукава Цинцю, собираясь с новыми силами, чтобы распотрошить наглого демона. — Ах, Цинцю, зачем так грубо? Я от чистого сердца, — состроил оскорбленного в лучших чувствах Тяньлан-цзюнь. — Я тебе это чистое сердце выжгу! — крикнул Цинцю, не контролируя себя.       Как?! Как он будет все это объяснять Ци-гэ? Что он должен такого наврать? Какой травой напоить шисюна и шиди, чтобы они забыли этот разговор? Как он должен выбраться из этого болота, а?!       Шэнь Цинцю снова сорвался с места, но в этот раз Тяньлан-цзюнь только сделал вид, что убегает. Демон извернулся и Цинцю со всей скорости врезался в него, попав в нерушимую ловушку объятий. — Ммм! — протестующе замычал Цинцю, ломая веер о непробиваемую голову Тяньлан-цзюня.       Его целовали! Этот гад его целовал на глазах Ци-гэ и Лю-шиди! Крепко прижимая к себе за талию и затылок, пихал ему свой язык по ощущению в самую глотку!       Юэ Цинъюань лишь растерянно приоткрыл рот, смотря глазами полными удивления на своего Сяо Цзю. Лорд Байчжань отреагировал первым, покраснев лицом и шеей, и выволок за порог Бамбуковой хижины Главу Юэ. Но даже тогда Тяньлан-цзюнь не остановился. А Шэнь Цинцю хотел, чтобы демон остановился. Не то, чтобы ему не нравилось, но это просто неправильно! Но, если честно, то Цинцю не знал, как это остановить. Делать что-то вульгарное вроде выцарапывания чужих глаз или вырывания волос, заклинателю совсем не хотелось. Тем более это же Небесный демон. Он не может с ним сравниться ни в силе, ни в выносливости, ни в живучести.       Цинцю сжался насколько мог, крепко зажмурившись и сжав губы. И Тяньлан-цзюнь уловил эти изменения в поведении заклинателя. — А-Цин? — спросил растерянно Тяньлан-цзюнь.       Шэнь Цинцю все еще жмурясь оттолкнулся демона от себя. — Тяньлан-цзюнь, я не А-Цин. И по имени себя звать я вам не разрешал. Это насилие над личностью. Принуждение, домогательство, растление, склонение к сексуальному контакту. Мне это не нравится. Я этого не желаю. Это не мир демонов, где вы берете и получаете все, что вам хочется, потому что вы влиятельнее и сильнее, — открыл глаза Шэнь Цинцю, серьезно смотря на демона, что в кои-то веки его не перебивал. — Сделаете так еще раз и я душу свою развею, и останетесь вы с мертвой куклой, которую и будете тискать как и когда захотите. — Мастер Сюя слишком категоричен. Этот Достопочтенный признает, что мог несколько… перестараться, но этот Повелитель клянется, что не хочет навредить мастеру Шэню. Этот демон просит прощения у бессмертного лорда Цинцзин за свое импульсивное поведение, — серьезно сказал Тяньлан-цзюнь, неглубоко кланяясь. — Я рад, что мы друг друга поняли, — кивнул Шэнь Цинцю, которого несколько подотпустило после слов демона. — Но это не значит, что мои намерения в отношении бессмертного мастера не серьезны, — продолжил Тяньлан-цзюнь, а Шэнь Цинцю тут же вскинул голову, уставившись на демона. — Этот Достопочтенный действительно рассчитывает заслужить благосклонность мастера Сюя, чтобы… — ВОН! — перебил демона Шэнь Цинцю.       Его веер был сломан, так что он схватил первое, что попалось ему под руку. А попалась ему чашка с чаем, которой он на эмоциях и запустил в Императора демонов. Тяньлан-цзюнь, естественно, увернулся, но чай пролился на его голову. А Шэнь Цинцю застыл на месте. Почему-то вспомнилось, что в начале ученичества он точно так же вылил чай на голову Ло Бинхэ. А теперь история повторяется и он невольно сделал то же самое и с отцом звереныша. — Этот мастер просит прощения у Цзюнь-шана, что не смог сдержать своих эмоций. Этот смиренно просит Императора демонов удалиться, чтобы не усугублять конфликт между нами, — сказал Шэнь Цинцю, полностью отвернувшись от Тяньлан-цзюня.       Он не хотел так себя вести, ясно? Тяньлан-цзюнь тоже хорош, но он, лорд Цинцзин, бессмертный мастер, и орет, и кидается вещами? Что за ужасное поведение какой-то склочной личности, не умеющей держать себя в руках? Где все его хладнокровие? Где его мозги? Почему он не может вести себя нормально? Почему ему нужно вести себя как идиот?       Шэнь Цинцю слышал шаги за своей спиной и лишь глубоко вздохнул, когда сильные руки, обняли его поперек плеч. — Цзюнь-шан, — простонал Цинцю, который не понимал, что творит этот демон. — Прости. Прости, я не удержался. Прости, что обидел, что расстроил. Я хотел совсем не так, — искренне сказал Тяньлан-цзюнь, пусть и осмелившись на объятия, но готовый в любой момент отпустить заклинателя, если тот воспротивится.       Обещание не просто покончить с собой, а развеять душу, было очень серьезным. С таким не шутили даже демоны, ведь это означало, что ты никогда не переродишься. Сотрешь свою душу из мироздания. И Тяньлан-цзюнь не отмахнулся от этих слов. Кровь Небесного демона требовала взять свое по праву сильного, требовала подчинить себе и попробовать этот сладкий плод. Но Тяньлан-цзюнь знал, что это неправильно. Люди жили совсем по другим законам и традициям, чем демоны. Что для одних считалось нормой, для других было неприемлемо. Тяньлан-цзюнь не хотел из-за собственной импульсивности и чрезмерной настойчивости отвернуть от себя лорда Цинцзин. Благо, что он имел представления о традициях людей и заклинателей и в силу опыта мог держать себя в руках.