Императрица Шэнь

Шэнь Цинцю открыл глаза. За окном уже давно светило жаркое южное солнце, но в спальне было приглушено-прохладно. Сонным взглядом заклинатель посмотрел на знакомую макушку, ощущая и остального демона всем телом. Тяньлан же ни на миг не провалился в сон, просто наслаждаясь близостью со своим возлюбленным. Он почувствовал, как А-Цин проснулся, но не сделал ни единой попытки первым выбраться из объятий. А Цинцю лишь вздохнул и снова опустил голову на матрас, упершись подбородком в макушку Тяньлан-цзюня. — С добрым утром, Цинцин, — сказал Тяньлан-цзюнь, широко улыбаясь от того, что никто его не гнал и не кричал по поводу его нахождения здесь. Цинцю лишь что-то сонно промычал в ответ. Не подумайте, что он не проснулся или не узнал Тяньлан-цзюня. Бред. Узнал, конечно же. Но это не значит, что он должен был оттолкнуть демона. Хотя наверное именно, что должен. Какой благочестивый мастер позволит себе обжиматься с демоном? И дело тут даже не в узаконивании отношений между двумя, а в самом вопиющем факте такого извращения. Но это по мнению большинства. Люди и заклинатели с их образом жизни и своими нормами поведения после потери памяти лорда Цинцзин казались ему странными. Шэнь Цинцю достаточно быстро вспомнил как жить по негласным законам, но он также узнал и другой образ жизни. И все это было так запутанно и противоречиво, ведь где-то оголить запястье было развратом, но он знал и видел, что есть мир, где вполне нормально ходить в одном слое, а при жаре вообще избавляться и от него, загорая и плавая в «купальнике». И сам он немного в этом терялся. Но если в мире людей его бы осудили за неверно завязанный пояс или манеру речи, то в мире демонов… Тяньлан ему и слова против не сказал. Демон сам ластился к нему и никогда не упрекал ни словом, ни взглядом за неподобающий вид или поведение. Может, конечно, это потому, что и сам демон следовал какому- то своему кодексу поведения далекому от общепринятого, но заморачиваться с этим с утра пораньше Шэнь Цинцю было откровенно лень. Он уже давно решил, что там, где пасует разум, он будет принимать решения в пользу сердца. Это решение было принято для Тяньлан-цзюня и еще ни разу его не подвело с ним же. Цинцю хотел обнимать демона. Ему также нравилось целоваться с ним, но зайти еще дальше… Раньше было боязно, нервно и даже мерзко. Как бы он ни гнал мысли, но представлял, пусть и довольно расплывчато, как происходит подобное взаимодействие. Его такие мысли не очень воодушевляли, если честно. Было ли это из-за его прошлого, было ли это из-за видений взрослого Ло Бинхэ, было ли это просто то, что не вызывает у него интереса. Он не знал ответа на этот вопрос. Он не знал нравится ли ему секс, но ему определенно нравится Тяньлан. Так может попробовать с Тяньлянем? Демон явно не должен быть против. — А-Цин, что ты хочешь на завтрак? — тихо спросил демон, оставляя поцелуй на коже под своими губами. Сердце заклинателя ускорилось. Мысли были спокойными и размеренными, так как Цинцю все еще не решил, что ему делать. Можно вытолкнуть демона с кровати, обвинительно указав на дубинку между его ног. Можно его еще немного пообнимать и отослать готовить завтрак. А можно забыть про завтрак и… — Цинцю? — снова окликнул демон, слыша как под его ухом сердце заклинателя взбалмышно забилось. Тяньлан медленно поднял голову, подтягиваясь наверх, чтобы посмотреть на А-Цина. — Хочу есть, — сказал Шэнь Цинцю, пока его не начали расспрашивать ни о чем. Тяньлан-цзюнь только приподнял бровь в вопросе, а Цинцю подавил порыв дернуть ногой от щекотки, когда когтистая рука демона провела от колена к бедру. — Неважно что, но готовить будешь сам, — сказал Цинцю, упираясь руками в грудь демона, потому что второго такого поглаживания по ноге он не перенесет. — Все, что захочет мой Цинцин, — с широкой улыбкой сказал Тяньлан-цзюнь, одаривая заклинателя поцелуем в лоб и отстраняясь. Зашуршало одеяло и простыня, а Цинцю выдохнул, ведь демон действительно вставал на ноги. Он, в отличие от заклинателя, был уже одет и причесан. Да, после валяния в кровати с ним одежда несколько сбилась, но Тяньлан-цзюнь быстро ее поправил, улыбнулся ему через плечо и скрылся, сказав напоследок, что быстро управится. Цинцю же раскинул руки в сторону и выдохнул еще раз. Он выспался и успокоился, но мысли о «попробовать» пришлось отложить, когда лорд Цинцзин вспомнил про Цанцюн. Юэ Цинъюань, Лю-шиди, Ци Цинци, черт бы их побрал, Му Цинфан, Вэй Цинвэй, Мо Цинлин с пика Талисманов. Кошмар. Все они видели, как он уносится вдаль с молодым Небесным демоном, с Ло Бинхэ, своим учеником. Класс. Но это же еще не все. Звереныш невольно выдал не только свой секрет. Тяньлан же при всех представил его своим сыном. Да и без этого Цзюнь-шан играл на грани фола. «Ван Тяньлан». Он же даже имя свое оставил, только подобрав фамилию на людской манер! Цинцю еще в первый раз удивлялся удаче демона с такой хилой конспирацией. Тяньлан обаял всех, лучился заклинательской ци и представился старейшиной крупной заклинательской школы. Конечно, большое значение имело то, что имя «Тяньлан-цзюнь» заклинатели знали, а вот воочую демона видели очень немногие. Тем более демон сам признал, что несколько подправил новое лицо. Так что ладно, Ци-гэ его не узнал лоб в лоб. Но уж после раскрытия природы Ло Бинхэ, после подозрительной активности в его хижине, после этого громкого сватовства к нему… Шэнь Цинцю, конечно, любил думать, что вокруг него одни идиоты, но даже в Цанцюн таких слабоумных не было, чтобы не догадаться о подлинной личности Ван Тяньланя. И теперь нужно будет снова заводить разговор с Ци-гэ. Чем-то пригрозить что ли, чтобы Глава Цанцюн не делал резких движений и заявлений? Сжечь Цанцюн Шэнь Цинцю и так бы Тяньлану не дал. Там все же дети и школа, в которую вложено столько труда предыдущих поколений. Но все равно. Пытаться объяснить, что демоны тоже люди? Да, это даже в мыслях бредово звучит. Демоны хуже даже зверей по мнению людей, но и эти «люди» же не лучше со своим узаконенным рабством. Доказывать заклинателям, что демоны не все плохие? Распинаться, что он влюбился в Цзюнь-шана, чтобы боевая семья Цанцюн порадовалась за него? Три раза «ха». Не вариант, от слова совсем. Тогда что? Угроза, шантаж и вымогательство? Свалить по-тихому уже не получилось. Больше не появляться в Цанцюн? Звучит здраво, но кто даст ему гарантии, что это избегание встреч будет обоюдной политикой? Шэнь Цинцю еще помнил Лю Цингэ, что пять лет каждый день штурмовал ради его тела Хуаньхуа. А если это даже не тело? Если это живой и здоровый лорд Цинцзин? Но ведь Лю Цингэ еще не выплатил ему долг за свое спасение… Юэ Цинъюань никогда и не пробовал сражаться за него. Он мог жертвовать собой как безмозглый болван, но кому нужна эта жертва и как она хоть чем-то могла бы помочь? Нет. Юэ Цинъюань будет сидеть во главе Цанцюн на своем седалище ровно. На его же плечах вся школа. Без него же все рухнет. Никуда он не полезет, а будет только улыбаться. Бесполезный. Таким образом, Глава Цанцюн не захочет подвергать всех опасности в виде Тяньлан-цзюня, с Лю Цингэ он стребует долг жизни, Му Цинфану на это все вообще пофигу, но через него можно наладить обмен трав людского и демонического мира. А вообще ли надо и это делать? На него же всем плевать. Его же ненавидят. Тяньлан, конечно, в виде «Ван Тяньланя» его репутацию обелил, но теперь наверняка стало еще хуже. Он теперь не просто мерзавец и извращенец. Он теперь в глазах «праведных» заклинателей мерзавец и извращенец, что греет постель Демонического Императора. Цинцю вздохнул. Только он думал, что достиг дна, как ему постучались снизу. — Цинцин, душа моя, не хмурься. Не порть свое милое лицо, — сказал Тяньлан-цзюнь, целуя заклинателя между бровей. Шэнь Цинцю подтянулся на руках, садясь на кровати. Он так задумался, что Тяньлан уже справился с завтраком. Цинцю усмехнулся, когда этот самый завтрак, сервированный на специальном столике, поставили ему на колени. Демон и не ожидал, что он выползет из кровати, оденется, причешется и снова сделает лицо кирпичом. Он приготовил ему завтрак в постель. Каша, какие-то нарезанные фрукты, булочки и чай. Но приборы на столике были одни и их уже сграбастал Тяньлан, что теперь широко улыбался. Цинцю же прищурился, смотря в эти хитрющие улыбающиеся глаза. Тяньлан явно что-то задумал. — Кто такой «Цинцин»? — просто из вредности спросил Шэнь Цинцю. — Ох, но ты такой милый. Так и хочется тебя укусить за… — сделал паузу Тяньлан, опуская взгляд вниз. Цинцю же проследил за взглядом демона, а после вспыхнул, подтянув столик с едой повыше, а одеялом закрывая свои ноги. Непристойные мысли вмиг атаковали лорда Цинцзин по наводке демона с его бесстыдными намеками и взглядами. Тяньлан отвел взгляд от скрытых одеялом ягодиц и бедер Цинцю, состроив жалобный взгляд. Демон ухватил ложечкой немного каши и поднял ее на уровень лица заклинателя. — За щечку. Я хотел укусить тебя за щечку, — невинно закончил Тяньлан, но чтобы не злить дальше заклинателя, решил переключиться на другое. — Открой ротик, Цинцин. Тебе нужно хорошо куша… Тяньлан удивленно моргнул, когда ложка каши оказалась у него во рту. Цинцю лишь опустил пальцы, пытаясь остыть и не перевернуть приготовленный лично для него завтрак на голову демона. После упражнений с бамбуковыми листьями, его авторской техники, он прекрасно владеет ци. Он и сейчас с помощью ци, вложенной в ложку каши, без вреда для вещи, перенаправил ее прямо в рот Повелителя демонов. — У тебя спермотоксикоз? Ты совсем сбрендил? — вынул ложку из чужого рта Цинцю, пышущий недовольством. Заклинатель осмотрел обслюнявленную ложку и под грустным взглядом демона, вытер ее о край своей рубашки. — Цинцю-ю, я хотел покормить тебя сам, — проныл демон. Шэнь Цинцю все еще недовольно скосил взгляд на демона, поедая приготовленную им кашу за обе щеки. Гуй бы побрал этого демона, но каша была божественной. Даже Ло Бинхэ такой не готовил. — Ну, А-Ци-и-ин. Ты на меня обижен? — спросил демон, тычась своим носом заклинателю чуть ли не в лицо. — Каша, — только и сказал Цинцю. — Что «каша»? Ты обиделся, что я хотел тебя покормить? — спросил Тяньлан-цзюнь, радуясь что его хотя бы не игнорируют. — Нет. Каша очень вкусная. Спасибо, — сказал Шэнь Цинцю, который умел быть благодарным, хотя за такую кашу простого спасибо было мало. Тяньлян-цзюнь от его слов просто расцвел и, подавшись вперед, чмокнул его в расслабленные губы. Подобные проявления привязанности все еще были непривычны Цинцю. Особенно было непривычно, что кто-то другой выражает так свою привязанность к нему. — Ах, какие мягкие, — вздохнул демон. — Тяньлан! — вскрикнул Цинцю, когда демон после поцелуя, сместился чуть вправо, чтобы быстро прикусить его за щеку. Заклинатель потер неповрежденное лицо, подозрительно смотря на чрезвычайно довольного собой Повелителя демонов.