Метео любви

Эмма, бросая скучающие взгляды на происходящее за окнами комнаты вместе с профессором ЗОТИ, Реджиной Миллс, смотрела на недовольных студентов, идущих к палаткам профессора Стебель. Да, отменёные занятия мисс Свон пришлись очень кстати, блондинка радовалась возможности провести время с мадам мэр, плюс — женщина сама предложила заполнить документацию вместе. Реджина, чувствуя в блондинке заметные изменения, старалась разгадать тайну её поведения, заполняя отчёты по работе и не поднимая, как думала Эмма, на неё глаза. На деле же Миллс то и дело украдкой смотрела на женщину, сидящую впереди неё, и никак не могла сосредоточиться на документации, что лежала перед носом, совершенно не вызывая к себе интерес. Эмма сглотнула и положила перо на стол, подняв глаза прямо на сосредоточенного преподавателя Защиты. Сколько они уже знали друг друга? Генри семнадцать… Почти десять лет, но… — Профессор Свон, Вы устали? — Реджина подняла голову и воткрытую посмотрела на девушку, что не сводила с неё глаз уже битые десять минут. — Если постоянно думать о чём-то, то теряешь нить с реальностью, а нам ещё предстоит много работы. Давайте переведем внимание на неё, а то я чувствую себя экспанатом музея, на который смотрит эстетик, выискивая хоть что-то неидеальное… Мисс Свон, пора уже сделать вывод — не отищите… — Я и не собиралась, Реджина, хочешь — верь, хочешь — нет… — она отодвинула кресло и встала, подойдя к камину, согревающему пространство. — Я знаю, что Вы идеальна, Королева. — силуэт блондинки, очерченный светом, исходящим от пытающего пламени, на секунду выбил из колени. Женщина, как завороженная, смотрела на Эмму, не в силах сдвинуться с места. — Правда? — Миллс тут же повернулась к ней, мышцы лица чуть подняли бровь, а губы — едва расскрылись от удивления, хотя вскоре сложились в улыбку. — Дорогая, мы знаем друг друга уже сто лет, не думаю, что враньё уместно в такой момент. — В какой именно, Реджина? — Мисс Свон чуть развела руками и повернулась к ней. Она так и не перестала носить плотные джинсы, что идеально передавали изгибы её тела. Футболка и кожанка так же были на своих местах. Во время пар — лишь надевалась мантия, что скрывала всю красоту женщины… Сейчас же Миллс не могла оторвать взгляд от своей Эммы, к которой привыкла ещё там, в своём маленьком городе, как и в первую их встречу… — В этот. — профессор встала с места и потянула её на себя. Мисс Свон, забывая дышать, смотрела на женщину глазами по пять копеек. Реджина, сама, без её давления решилась на поцелуй? Эмма, не теряя ни секунды, запустила руки в копну тёмных волос, стараясь притянуть её как можно ближе к себе. Женщины замерли в происходящем моменте, будто бы это давно желанный обоими сон, но вот, они обе стояли в кабинете, в этот момент будто сплетаясь в тела друг друга, распаляя обжигающую докрасна кожу до неимеворных температур. Профессор Миллс не верила, что Эмма ответит, не верила, что почувствует запах её плеч и шеи настолько живо и близко, но вот эта блондинка, что свалилась на её голову, прижимает её к себе в огромном замке, что подарил обеим новую жизнь, будто бы чувствуя их души, что неутомимо тянуться друг к другу уже семь лет, будто сами души, проглащённые любовью, – ещё одни выпускники Хогвартса. Реджина сделала шаг назад и не могла себе позволить убрать глаза в пол… — Я люблю тебя, Свон, это меня с ума сводит, понимаешь? Так не должно быть, мы женщины, твой мир относится к этому более корректно, но Кора меня бы уже не оставила вживых и отчего, скажи мне, пожалуйста, рядом с тобой я становлюсь девчонкой, отчаянно желавшей чувствовать тебя, целовать твои руки, почему я хочу этого?.. — она смотрела на неё так искренне и чуть тревожно, что у Свон внутри поднялась волна любви, затопившая всю возможность думать и мало-мальски отвечать на что-либо. Будто именно это ощущение не давало женщине вести себя с Реджиной «как все», будто именно оно отвечало на задаваемые вопросы. Эмма осторожно убрала прядь волос Миллс и поцеловала её в висок. — Может, потому, что у нас общий сын, или потому что мы любим друг друга, а, возможно, потому что мы, как магнитики, что настроились только на жизнь рядышком… И потому что я хочу сделать тебя самой счастливой, Реджина. Потому что ты и только ты привнесла в моё существование смысл, цель и любовь, именно рядом с тобой я ощутила, что такое — семья. Та, самая, настоящая, твоя… В которую хочется возвращаться и какую хочется оберегать. Я сделаю всё, чтобы Генри не попал под влияние Волан-де-Морта, будет нужно — сама протяну руку, принимая метку, но наш сын, твой сын дороже нам обеим и ещё, потому что ты итак опускалась в своей жизни на все мыслимые и не мыслимые глубины личного ада. Я не позволю тебе больше страдать, никогда, слышишь? Эмма осторожно смахивала слёзы, что потекли из глаз Реджины. Она впервые почувствовала, впервые увидела любовь, о которой мечтала столько лет. Железная профессор Миллс плакала, но не от горя, а от облегчения того, что с её души в этот момент убрали очень тяжёлый груз, заменяя его на лёгкое и давно забытое чувство. Когда желаешь почувствовать себя счастливым очень долго, то в итоге не веришь, что это действительно происходит… Что тебя любят… В комнате замка настал новый виток отношений Спасительницы, что растопила сердце Королевы, как Мио — каменное сердце в далёком мире, что никак с ними не пересекался, но тут Эмма сделала невозможное — она освободила настоящую птицу, которой было суждено летать рядом с ней, песнь сердца которой стала лучшим из того, что когда-либо слышала Свон, расстворяясь рядом с любимым человеком, как снег, превращаясь в воду в ладонях самой прекрасной королевы — «а я несу тебе воду, воду в ладонях»… Они стали идеальными частицами настоящей, истинной любви… Не смотря ни на что. *** Мародёры, зевая и ёжаясь в теплых мантиях, направлялись на урок травологии, что проходил в палатках даже зимой, но по погоде это явно был холодный дождливый ноябрь. Снега не стало ещё пару недель назад, поэтому холод мучал студентов в перемешку с противной грязью под ногами. Блэк шёл осторожно, чтобы не упасть на замёрзшей земле, и когда ребята наконец дошли до нужной палатки, расслабился. Мародёры стали вокруг рабочего стола профессора, как обычно, но когда Блэк посмотрел на девушку напротив, то покраснел, как помидор, а на смех Джейма ответил лишь, что, если друг не в курсе, то тело может покраснеть от резкого перепада температуры. На что Поттер ответил: — Да-да, а твой градусник — Ирина Дубцова. Блэк тут же пихнул друга в бок, урок травологии не обещал быть хотя бы интерестным: за стенами палатки шёл противный, маросящий дождь, действуя на нервы не выспавшихся ребят. Вскоре в палатке начала идти работа, а женщина сделала всё, чтобы сбалансировать нормальную температуру в помещении. Студенты пересаживали один из видов основных растений, что останавливал потерю крови: последнее время преподаватели со всей ответственностью старались донести до молодёжи все знания, что могут пригодиться за стенами школы, через некоторое время практически все студенты справились с заданием, кроме Петтигрю. Блэк раздражённо смотрел на одногруппника. — Ремус, помоги мне, пожалуйста. — Питер в очередной раз решил просить Люпина помочь ему, Сириус же в свою очередь только поднял глаза к потолку палатки. Его до безумия раздражало, что Люпин, чувствуя, как сам им объяснял, благодарность, никак не мог отказать им, в особенности – Петтигрю, но ведь не на каждом же уроке! Блэк не мог наблюдать, с какой наглостью Пит садится на голову его друга, однако тут случилось то, чего он совершенно не ожидал. — Питер, задание у всех одинаковое. — Люпин, не отрываясь от работы, отмахнулся от парня, в это время борясь с растением, что с огромным удовольствием пыталось съесть его портфель. — И, если ты не видишь, я чуточку занят. — На помощь пришла Лиза, магией остановливая растение, что портило Лунатику всю работу. Они очень хорошо общались и, ему казалось, что девушка знает его даже больше, чем он сам. Люпин совершенно перестал обращать внимание на Петтигрю, переключившись на новый диалог с подругой, которую уважал за характер, походящий на маленькое торнадо, что стремилось помочь всем и каждому, останавливаясь в самые нужные для этого моменты. Лунатик понимал, что в ней нравилось другу и с уважением относился к девушке, что уже заставила его смеяться, когда в их диалог вмешался и Поттер, заставив Рема рассмеяться ещё сильнее: ревность и Джеймс были оба совершенно не скрываемы. Сириус наблюдал за ситуацией о стороны, но не мог не улыбаться друзьям, что уже обсуждали новую идею шутки. Петтигрю, чувствуя обиду, развернулся в другую сторону палатки, когда его тут же перехватил взгляд Блэка, презрительно оценивающий поведение и повадки товарища. Чем дальше, тем больше Сириус стал понимать, что они ещё на первом курсе пригрели на груди змею… Это казалось такой очевидной ошибкой, что Блэк уже давно стал замечать раздражение от друга, как казалось ему раньше. Одно огорчало — доказать свою правоту никак не мог, хоть тресни. Но Джим, будто чувствуя состояние Сириуса, неожиданно с нескрываемым удовольствием кивнул Блэку и подошёл вместе с ним и Ремусом к Петтигрю. Парни обступили Питера — в их глазах появились злость и призрение. Петтигрю попятился назад, как делал это всегда и быстро бросил извинение Люпину. Парни не хотели его видеть и ответили: — Дорогой наш Питер, знаешь… Некоторые люди не меняются, а только становятся ещё хуже, чем раньше… Мы больше не будем помогать тебе с учёбой, если ты позволяешь себе подобное поведение к Ремусу, который спасает всех нас от исключения уже седьмой год. Больше мы не будем тебе помогать. — в разговор вклинился даже Ремус. — Мне надоело, что я тебе нужен только для учёбы. — парень в обиде кивает в подтверждение словам товарищей и вскоре все возвращаются к своим работам, забывая про Петтигрю. Сириус отошёл в сторону и пихнул Поттера в бок, обращая на себя внимание и уловив удивление на лице Джеймса, потиравшего место, в которое ударил Сириус, делая прискорбный вид, будто парень убил его. Сириус только усмехнулся и сложил ладони, как будто извинялся перед божеством. Джеймс наконец прерывал его, мол, чего хотел-то, и сыпанул свежую землю в горшок. — Прикрой, а. — Блэк сделал глаза, как у кота из Шрека, на что Джим только потёр переносицу, наблюдая за происходящим цирком, и согласно кивнул — Сириус же знал, что он ему может помочь без единого вопроса. Поттер провёл его взглядом и тут же понял план Бородяги, пробравшегося к девчонкам. Поттер лишь успел задуматься, как отвести внимание Стебель, когда Блэк уже подошёл к Ире и взял её за руку. Девушка в недоумении и с интересом просмотрела на Блэка, не зная, чего можно от него ожидать, но парень, не растерявшись, начал вести её к выходу из палатки, прижав палец к губам, чтобы никто на них не обратил внимание профессора. Поттер только взмахнул палочкой, продолжая работать над заданием профессора Стебель. Когда за спиной девушки и парня раздался взрыв горшка Френка, Блэк и Ира быстро побежали прочь от палатки, а Сириус, радуясь, что Поттер поднял ради него такую шумиху, пойдя на отвлекающий манёвр профессора, что сразу начала устронять произошедшее, делая серьёзный вид, как будто бы её очень волнует взорванный горшок бедного студента, что крутился по сторонам и только вздыхал, уммехнулась, увидев, что один из мародёров покинул занятие: сумасшедшие, ей богу. Но вскоре Логботтом улыбнулся — только эта безбашенная четвёрка готова пойти на всё для комфорта друга и чего злиться на тех, кто уже никогда не изменится? Блэк и Ирка, вырвавшись со скучного занятия, уже подходили к опушке запретного леса, с той стороны, где их не должно было быть видно профессору. Девушка наконец выдохнула и начала заливисто смеяться, догадавшись о всей авантюре парней — не ну они действительно сумасшедшие! Блэк с улыбкой шёл рядом, наблюдая за девушкой и заметил, что она стала бы прекрасным пятым мародёром. Дубцова радовалась, что они наконец остались наедине друг с другом. — Блэк, а это типа свидание? — Ира ускоряет шаг и поворачивается к нему лицом, продолжая путь и будто доверяя ему то, что парень, если что, её перехватит, если сама девушка – споткнётся. Почему-то ей это кажется очевидным. — Если тебя устраивает эта формулировка, то считай, что ты украла сердце у главного ловеласа Хогвартса. — Как всё серьёзно. — усмехается девушка и прикрывает глаза, смотря на Сириуса и надеясь, что этот проклятый шут не разигрывает её. — Хочешь, покажу одно очень старое место? Мы с ребятами как-то наткнулись… Целая история побед и поражений… Вот только в Запретном лесу… Но если бы боишься, я пойму. — он приближается к её лицу и с вызовом смотрит в глаза девушки. — Если мы сегодня не появимся там, то ты — труп, Блэк. — девушка идёт в самую чашу леса, а Бродяга только восхищённо смотрит на эту смелую гриффиндорку явно не от мира сего, что было частично правдой… Вскоре парень и девушка, всю дорогу спорящие и выясняющие, кто из них очаровательнее и талантливее, не обращая внимания на звуки леса, прошли несколько метров, когда Блэк положил руки на глаза девушки, сердце которой пропустило парочку ударов. Отодвинув в сторону ветку, он осторожно пропустил Ирку вперёд и открыл её глаза. Сегодня они пришли гулять на старое заброшенное поле квиддича, что поразило её: старые трибуны, шесть колец, покрытых мхом со всех сторон… Всё это выглядит так старинно и красиво одновременно, что у неё дух захватывает. — С пацанами нашли, когда Пит в очередной раз по мелочи в Крыле валялся — сам попросил нас его заразить, видите ли боялся идти на трансфигурацию, ну а мы даже и не планировали на неё идти. Мне кажется, МакГонагалл об этом тоже догадывалась. — Дубцова усмехнулась, не сводя взгляда с его кучерявой причёски, что была не смотря ни на что идеально уложена. — Можно тебя поцеловать? — он видит огонёк в её глазах, видит, как быстро начинают бегать глаза от его глаз — к губам, и наклоняется вниз, вовлекая девушку в поцелуй. Он любит её — эту девушку, которая изменилась за каникулы и стала более спокойна, стала показывать себя, окончательно заставив принять тот факт, что он любит её. Любит, и больше никогда не отпустит… *** Эмма Свон сидела в своей комнате, нервно читая очередную книгу про атакующую магию: беспокойство за сына сводило её с ума, иногда даже казалось, что лучше бы они с Реджиной вступили в ряды пожерателей, чтобы сохранить сыну безопасность, но пока женщина никак не решалась на то, чтобы поднять этот разговор с Миллс — не могла предугадать реакцию. Неожиданно к ней в комнату забежал студент из пятого курса, передавая, что на Хогсмид кто-то напал и нужна помощь всех преподавателей. Эмма тут же вскочила с места и попросила его не появляться пока в деревне. Если преспешники Тома появились здесь, кто знает, что в голове у этого мага: вряд ли, чтобы очистить магический мир от магглов, стоит начинать именно со школы, тем более, если в ней учат колдовать. По крайней мере, сначала нужно нарастить армию, а уже потом начинать воплощать в жизнь свой план. Один вопрос не давал ей покоя: зачем Тому это представление и чего он хочет добиться? Вскоре Эмма уже оказалась в деревне, стараясь понять, все ли студенты успели убежать? Не найдя никого, она увидела, как за ней уже бежит Миллс и Профессор МакГонагалл, но неожиданно услышала крик какой-то студентки и вышла из прикрытия. Думать о том, что за студент попал в лапы пожерателя — не время, главное — спасти его… Вот уж действительно — неожиданная встреча в деревне вкусностей и магических семей… В голове появляется шум: ну конечно — магических семей! Значит, им нужны новые сторонники и Хогсмид — это далеко не всё, где могут остановиться заинтересованные взгляды Пожерателей смерти… Студенты в опасности. Со стороны Тома наступали два самых опасных приспешника, Беллатрикс и Долохов, пользуищиеся остальными не иначе как прикрытием. Реджина, что так же подоспела защитить школу, отразила несколько атак на себя, давая силы и время передохнуть остальным. Её магическая мощь в очередной раз поражает Минерву, что становится с женщиной плечом к плечу. Эмма всё ещё озирается по сторонам, понимая, что не все студенты могут находиться сейчас в замке, да и остальные жители деревни могут попасть под горячую руку, хотя на первый взгляд все, к счастью, успели спрятаться. МакГонагалл тем временем старается отразить атаки — профессора тут же встают плечом к плечу, но Эмма, к удивлению Реджины, старается уйти с поля боя. Миллс спрашивает, что за цели приследуют Пожератели, стараясь отбить как можно больше атак, но под шумок Эмма успевает унести ноги, будто её и не было… Миллс хмурится, отбивая заклинание за заклинанием: что происходит в голове Свон, женщина не может даже предположить. Минерва начинает злиться, заметив бегство Свон и кидает Реджине фразу: — Куда подевалась мисс Свон? Вы всегда вместе, Реджина! Что происходит? Студенты в опасности, а Ваша подруга покидает поле боя?! Объяснитесь! — Ей стало плохо, на неё, к сожалению, очень тяжело влияет смерть после потери любимого… — за женщину вступается профессор Миллс, чувствуя, что должна оправдать девушку и очень сильно стараясь не думать о том, почему Свон на самом деле ушла, никому ничего не объяснив. Дав ответ МакГонагалл, женщина поняла, что не может ответить на него — себе, только уже честно… Сражение ушло на второй план, когда её магическая подготовка дала свои плюсы, но в её голове все ещё продолжали крутиться множество вопросов, перебивая друг друга… Что скрывает от неё и не может доверить Свон? Что гложит Эмму на самом деле? Преподаватели едва успевают выбраться живыми — пожератели почему-то резко отступают. Тишина обрушивается на Реджину, как будто именно сегодня их жизнь делает поворот к войне… От которой больше не уйти… Но ещё больше волнует Эмма Свон... Всё же Реджина решает отложить разговор — она боится услышать ответ, что может её очень больно ранить... Дождавшись возвращения Эммы, Генри видит, что мать, как на иголках, и поднимает бровь в вопросе: они вроде бы договаривались сегодня тренироваться, а он не понимает, что с ней происходит. — Генри, прости меня, пожалуйста, мне нужно немного времени, чтобы настроиться на тренировки, последнее время я очень сильно устаю. Поговори по поводу них с Реджиной, хорошо? — и женщина быстро зашла в комнату, ссылаясь на то, что очень сильно устала. Генри понял её, хотя и почувствовал, что вновь становится ей не нужным. Действительно — лучше к Реджине! Нахмурившись, он почувствовал резкую злость и направился в гостиную, чтобы как-нибудь отвлечь свои мысли… Парни тут же окружили с порога, кивнув ему на диван и, сами того не подозревая, тут же отвели от мрачных мыслей: плюй-камни, как нельзя лучше успокаивали и в скорее парень уже с удовольствием расслабился, позволив времени ришить всё за него… Когда мародёры с ребятами немного успокаиваются, Крутой тормошит Диану за плечо, кивая на Миллса, что сидит будто не в своей тарелке и при том очень грустно опустив плечи. Арбенина не понимает, что могло произойти всего за несколько часов и подходит к парню, повторяя жест Игоря и привлекая уже на себя внимание парня. В руках тут же появляется призванный из как обычно не закрытой комнаты блокнот: парни туда всё равно не заходят, и девушка садится рядом, наблюдая за его реакцией, которой не было вообще. — Эй, Миллс, что произошло? — девушка, не задумываясь, достала из кармана сигареты и принялась слушать. Слушать она умела очень громко, параллельно с этим принявшись искать пергамент с новой песней и отборно матерясь себе под нос. — О, нашла. — но тут же девушка приступила за следующиеэй поиск — в этот раз — зажигалки. Генри чуть отвлекается, наблюдая за девушкой. Ну — ворох проблем в виде одной белобрысой макушки! Парень улыбается, уже чуть отпуская тревожные мысли. Что именно он ей сейчас может рассказать? Он же ещё сам не понимает всего, что происходит в этом мире, не осознает угрозу, хотя на самом деле следовало бы. Парень пожимает плечами и переводит разговор на Дианку, заверяя, что он просто задумался над следущим тяжёлым поворотом событий в рассказе. — А, тю, понятно. Да я что? Главное, чтобы у тебя всё хорошо было. — Диана отмахивается на вопрос о себе и предлагает выйти на улицу — мало ли, когда МакГонагалл решит спуститься вниз, да и остальные вряд ли будут с огромным удовольствием заходить в накуренную гостиную. Вышли в коридор. Генри как раз дочитал текст, что вручила Дианка и поднял на неё глаза, в которых читались смешинки. Девушка неосознанно начинает крутить в руках зажигалку, когда парень решает перечитать написанное. Так — доходят до дверей на улицу и девушка наконец очень быстро пересекает расстояние к деревьям у школьного озера, садясь на наколдованный парнем плед. Руки с зажатой между пальцами сигаретой чуть заметно начинают труситься, когда Генри наконец решает пощадить её нервы. Возможно. — Дин, ты не переживай так, пожалуйста. Я понимаю, что это творчество, и оно нам надо, но не стоит относиться настолько серьёзно. Смотри, а то ещё писательский кризис в жизнь постучится, сама знаешь — малоприятное явление. — Диана смеётся, подавившись дымом, и смотрит на Генри тепло и дружелюбно. Из всех людей в Хорватсе она ведёт себя спокойно только с ним – не думает о том, что он может о ней подумать… Именно в этом и заключается настоящая дружба. В спокойствии. Генри решил продолжить. — Дина, я… Хм… Понимаю, о ком текст… — не смотря на девушку, чтобы не смущать её ещё больше, парень подмечает, — Вышло весьма красиво и завуалированно. — Диана покраснела и отвела глаза, не зная, куда провалиться: к чертям или сразу к дьяволу. — Но слушай, пожалуйста, не загоняй себя, тебе явно не идёт, ты же у нас всё на своём пути преодолеваешь, фурия. — они начинают смеяться. — Я, кстати, думаю, что Лёшка к тебе действительно тоже не ровно дышит. Он с тобой какой-то необычный. Диана только засмеялась в ответ, объясняя тем, что они просто так себя ведут, как дружбаны и между ними, к сожалению, может быть только дружеский флирт, да и вообще её мало кто выносит со взрывным характером, что время от времени портит жизнь всем, кто связан с ней: — Я как Кракен в озере – со мной лучше не связываться. Генри только поднимает руки в знак согласия, но оба понимают, что парень прав — может, Лёша действительно её любит? Но ей все происходящее казалось это каким-то шоу, как будто на показ. Девушка боится своих чувств. Они уже несколько часов гуляли по территории окрестностей, чувствуя себя очень спокойно. Дружба с каждым днём только крепчала и Диана поняла, что дорога, которую выбрала для неё мать, разрушит всё, но продолжала молчать, как партизан, ведь сейчас, к сожалению, ничего не изменишь… Эмоции сводили девушку с ума, но пока рядом есть Лёшка и Генри с Ёлкой, она вынесет всё, даже если Беллатрикс усилит тренировки, даже если её кости болят с каждым разом всё больше. Иногда она даже не отдавала себе отчёта в том, насколько сильна… Не чувствуя ног, всё продолжала идти, стиснув зубы — такое выдержит не каждый, но девушка думала: если ей дали это испытание, значит, она пройдёт его с гордо поднятой головой, если же нет, то ни за что не расскажет никому о том, что её жизнь летит к чертям — за всё в жизни приходится платить. За дерзость матери — тоже. Диана чувствовала себя разбито, но мастерски научилась это скрывать… *** Питер Петтигрю шёл по коридору школы, чувствуя себя, как никогда одиноко. Неожиданно до ушей донёсся крик, и парень осторожно заглянул за угол коридора: слизеринец и гриффиндорец из шестого курса явно обидели девочку из первого, издеваясь над её попытками снять заклинание Левикорпус, которое было популярно в прошлом году. Парни, в отличии от девочки, не заметили его появления, но та принялась одними губами просить его о помощи. Картина предстала малоприятная. Хвост же в свою очередь, понял, что с друмя Слизеринцами тягаться не сможет и повернулся назад, намереваясь уйти с места и боясь отхватить от тех, кто заведомо сильнее, но, как говорят, от своей судьбы не уйдешь, и как только парням надоела эта девушка, уж слишком быстро потеряв к ней интерес, они, сами того не подозревая, нагнали гриффиндорца. — Эй, это же ты, тот парень из компании мародёров, что весьма не плохо сдружились с новенькими? — парни усмехаются: сегодня удача сама идёт в руки, Питер тут же кивает — Есть у нас к тебе просьба, крыска. — парни зло усмехнулись. — Даём тебе три часа, чтобы привёл к нам Дианку… К ней есть не маленькое дело. Каким образом сделаешь — решать тебе, но чтобы девушка тут была, понял? Приведёшь к Хогсмиду, так уж и быть — останешься цел. Парень согласился и кивнул. Пит осторожно пришёл в гостиную, и сказал, что ему очень нужно поговорить с Дианой. Та, не испытывая с ним желания общаться, морщиться, что не ускользает от его взгляда, после которого он, ничуть не испытывая сожаления, говорит, что её ждут в Хогсмиде какие-то ребята, говорят, писать — не так интересно, хотели остаться анонимными. Диана поднимет брови и тут же чувствует, как начинает гореть метка на руке. Да, это не первый раз, но всё равно ещё больно. Девушка кивает и идёт к месту встречи. Тут же видит парней, что мельком успела заметить в один из уроков Беллатрикс и подходит ближе, для осторожности озираясь по сторонам — мало ли что. — Привет, красотка. — парни подходят почти впритык, чтобы не было никаких лишних ушей. — скоро будет собрание пожерателей, ты на нём должна быть обязательно, в субботу. — Диана кивает и разворачивается к замку, но чувствует, как её руку кто-то обхватывает и всем телом ощущает нарастающую панику. — Думаешь, мы тебя так просто отпустим? Девушка с ужасом чувствует, как один из них подтакивает её к другому и закрывает глаза от накатившего страха. Парень крепко прижимает её к дереву и начинает целовать губы, по щекам тут же градом льются слёзы, а руки никак не могут оттолкнуть от себя парня, что ведёт себя нагло и вседозволенно от покорности девушки, руки второго уже блуждают сзади, когда неожиданно их занятие прерывает магическая волна, что отталкивает парней от девушки: их замечает Блэк и быстро бежит к ней, даже не представляя, насколько ей сейчас страшно, а парни, долго не сопротивляясь, уходят восвояси. Сириус не полез с расспросами, проводя её в замок – чувствовал, что сейчас этого не нужно. Диана была очень благодарна ему, но боялась показать слёзы, что то и дело накатывали на глаза, застилая дорогу. Страх ещё не отступает. Когда дошли до библиотеки, Диана наконец оживает и сильно-сильно обнимает парня, шепча слова благодарности. Ей было настолько страшно, что даже сейчас она особо не отдает себе отчёта, что парень спас её, но Блэк осторожно прикладывает палец к губам девушки на расстоянии вытянутой руки — понимает, что близко приближаться сейчас явно не стоит. — Так поступил бы любой адекватный парень, так что не смей благодарть за это, но одна к тебе просьба всё же у меня имеется. — Диана с интересом и оживлением посмотрела на него. — Ты, пожалуйста, подумай над тем, чтобы довериться Воробьёву. – вздохнул и поднял глаза. – Ну помилуй меня, Динка, пожалуйста, он же все уши прожжужал. Ж-ж-ж-ж. — Сириус забавно передразнил муху. — Мне этих насекомых летом хватает! Диана рассмеялась и, усмехнувшись, ещё раз поблагодарила парня, который покланявшись, побежал на встречу к Джеймсу. Девушка зашла в гостиную, в которой сразу же увидела Воробьёва, целующегося с Лили Эванс. Воробьёв был пьян в хлам, и Диана быстро взяла девушку за волосы и кинула в сторону. Бутылка огневички и чек... Да Эванс просто маг, чтобы уводить чужих парней, вот только на большее не способна, но Диана обрадовалась, что появилась возможность выкричать свои эмоции — собственно, наслаждаясь этим всласть, она отправила девушку в комнату и подходошла Воробьёву, посмотрев в глаза парня. — Значит, ревнуешь меня-таки, да, Динка? — алкоголь идёт явно не на пользу парню и ему сносит крышу вид девушки, которую он любит, при том которая сидит на коленях. Неожиданно для Ди, Лёша грубо взял её за скулы, как будто Лестрейндж, и притянул за щёки для поцелуя, мол, сама напросилась. Девушка в ужасе почувствовала повторение накатанных снежной лавиной событий и, вырвавшись, убежала в комнату. Наутро Лёшка узнал обо всем от Ёлки, что успокаивала Диану всю ночь, но так и не добилась объяснения её состоянию, только лишь « как они могли» и « Воробьёв вообще не считается ни с чем на свете на пьяную голову». Поняв, что накосячил, он решил быстро ретироваться, найдя билеты на матч между британской командой «Молнии» и французской «Патронаж» — хорошо, когда родители могут пойти на встречу. Девушка с горящими глазами смотрела на билеты первого летнего матча и кинулась ему на шею, прощая его безбашенность — в конце концов лез-то первый к ней не Воробьев, хотя знать ему об этом было не так чтобы обязательно. Диана подняла на него глаза и притянула его лицо к себе, и, едва тронув губы парня, поцеловала их уже сама, густо покраснев. Парень прижал её к себе, но та быстро увернулась, смеясь и убегая к выходу из гостиной. — Для твой души, Воробьёв, пока достаточно, — и Диана, слушая возмущение, скрылась в пролёте думая, о том, что хотела бы никогда не отстраняться от него, расстроившись в руках Лёшки и вдыхая его запах… Его запах… *** Ёлка и Джеймс гуляли по Хогсмиду, то и дело обсыпая друг друга наконец-то выпавшим снежком. Джеймс размышлял о том, что, оказывается, с человеком, которого ты любишь может быть комфортно без всяких слов и признаний, без того, чтобы кричать об этом на каждом шагу — находиться рядом и чувствовать глубину эмоций, которую ощущаешь. Он понял, что раньше, с Лили, совершенно не ощущал этого и задался вопросом, отчего человек может испытывать такую разную любовь, но осознал, что именно сейчас впервые не думал о том, как выглядит в её глазах, что именно стоит говорить, а что — нет, он дейстовал так, будто она уже есть в его жизни, будто улыбка девушки, звонкий смех и поведение, что граничит с весёлым безумием — уже есть их любовь, в которую парень нырнул с головой. Ёлка же, в свою очередь, отвечала так искренне, что девушке казалось, что до этого момента её никто не интересовал, будто сейчас мозаика жизни сложилась, будто он будет рядом, что бы не произошло, она была благодарна ему, что молчание не давит на виски, а наоборот — именно не произнося ни звука, он мог дотянуться до её души по-настоящему… Лиза поцеловала его, так, как, наверное, целуются все подростки, в этом поцелуе нет ничего пошлого, неправильного — он происходил так естественно, как их эмоции, что накрывали обоих с головой, они шептали друг другу слова о любви и обнимались, чувствуя, как на лицах появляются улыбки. Чувства без единого слова — любовь только двоих, в тишине, что играет мягче любой мелодии, что она писала когда-то давно. Джеймс начал шептать какие-то нежные слова в ухо и Лиза ощущала себя самой счастливой на свете. Она улыбадась и не хотела его отпускать, зарываясь носом в шею... И так они застыли на месте, боясь нарушить хрупкий момент единения. Момент их любви, трепыхающий, как едва зажённый огонёк на новой свечке — чисто, светло и по-настоящему естественно. Она любила, когда он начинал шутить или наоборот становился серьёзным. Он — не чаял души в том, что она не требует ничего доказывать, как делала бы Эванс. Любовь — это когда комфортно и тепло от человека, в котором видишь себя… Это была их любовь… *** Румпель сидел в кресле дома Блэк и вспоминал Кору. Её эмоции. Хотелось надеяться на то, что она поблагодарила бы за то, что её дочери стали сильнее, стали теми, кем она бы хотела их видеть. Размышления о том, что она когда-то призналась мужчине в том, что он был единственным, кто сделал её счастливой, пусть она и сама не признавалась себе в этом, находясь в бесконечном потоке жизни и дней, что ей устроила Реджина, звучали в голове… А потом — смерть. Он помнил разговор, что случился незадолго до этого. Женщина впервые заплакала перед ним: она чувствовала глубокое раскаяние по поводу смерти Дэниела, чувствовала, что прочинила Реджине ту боль, что в итоге погубила и её саму. Боль любви, что не покинет сердце, что бы ни происходило в наших жизнях. Он не знал, что в глубине души она имела ввиду и свою любовь к нему, но хотел в это верить. Хотел верить, что у него всё получится, что он сможет обнять её и, прижав к себе, наконец стать счастливым. Самым счастливым человеком. « Поверженный любовью мальчик » — крутиться в голове цитата из книги и он понимает, что там, в сознании, он всё ещё остаётся ранимым подростком, что мечтает почувствовать любовь и тепло, взаимопонимание и значимость в чьей-то жизни. Внутри мужчины жила вера в лучшее, в то, что его жизнь дана для того, чтобы вдыхать запах волос, чувствовать руки, блуждающие по лицу мага, что он бы оставил ради неё всю магию, чего не сделал даже ради Бейфаера. Боль в очередной раз пронзила сердце осколком, и он понадеелся, что с помощью любви сможет залатать рану в груди, что пропускала ветра разлук, цепляясь за воспоминания и нанося новые раны на грудь. Новые раны на грудь… *** Занятия с Беллатрикс давали Диане столько боли и отчаянья, что, как только девушка возвращалась после тренировок в Хогвартс, студенты от неё сами бежали, не желая попадаться под горячую руку. Воробьёв, когда наблюдал за этим, видел в ней затравленного волчонка, что кусался не для того, чтобы сделать больно, а для того, чтобы защитить себя и своё внутреннее пространство, что трещало по швам каждый раз, когда Беллатрикс произносила следующее заклинание. Желая опустить руки, Диана каждый раз вставала вновь, находя смысл бороться ради Лёшки и Ёлочки, ради брата, который не отходил от неё каждый раз, как девушка возвращалась в замок. В конце концов, чтобы доказать себе, что сможет вынести всё, что бы не придумала Лестрейндж, время от времени слетавшая с котушек, когда девушка отбивала её особо извращённые заклинания. Но когда Диана неожиданно поняла, что её тренировки уже являются вызовом для неё же, она усмехнулась, что было весьма зря. Белла рассмеялась, не сводя с неё взглада. — Дианочка, неужели ты всё ещё думаешь, что я не вижу тебя насквозь? Хочешь, скажу больше… — с каждым словом её зрачки увеличивались. — Я знаю даже твою прошлую жизнь – пожалуй, что проговорюсь сегодня об этом… Женщина бросила в неё заклинание и отправила к стене, по которой она со стоном слегла вниз. Круцио уже давно не действовало, поэтому Лестрейндж решила пойди куда дальше, ломая девушку изнутри, что почему-то именно с Дианой получалось слаще всего. Перед глазами девушки возникла прошлая жизнь, которую Дамблдор просто не успел забрать полностью. Все, кто попал в этот мир уже давно попрощались со своим прошлым, но позволить сделать это своей ученице Блэк совершенно не хотела. Перед глазами возникла Светка, которая раз за разом обещала, что не простит её, ранее — сломанная в щепы дома гитара и мать, что никак не могла допустить, что дочь потеряет правильную дорогу в жизни… Всё это крутилось в голове и причиняло теперь уже действительно адскую боль: душевную. Лестрейндж смотрела на то, как Диана пытается вытолкнуть её из сознания, но раз за разом терпела поражение, смотрела на то, как сжимаются её зубы а из глаз вновь текут слёзы, обжегая похлеще лавы. Она не знала, что всё прошлое, что снова появилось в её жизни, может принести настолько много боли. Белла в очередной раз вышла из сознания девушки, заметив про себя, что это её худшее состояние. — Неужели прошлая жизнь может настолько измотать? — насмехаюшийся смех преспешницы Волан-де-Морта вновь перенёс её в Хогсмид. Было противно от самой себя. Не смогла. В очередной раз её слёзы стали горьким напоминанием о слабости её характера. К черту! Девушка вернулась в Хогвартс. Чем больше Диана занималась доподнительно, тем сильнее Лёша понимал, что не улавливает состояние Динки. Парень подтолкнул мародёров к разрядке обстановки и студенты всего за пол дня устрили вечеринку в выручай-комнате. Были приглашены все студенты от пятого курса из Гриффиндора и Райвенкло, даже Цисси с помощью Крутого. Воробьёв ришил попросить Цисси разговорить Дианку, но у той ничего не вышло и она сорвалась на улыбающегося Воробьёва, не помнящего ни секунды из того вечера, но все ещё понимающего, что задел её очень серьёзно, но и сама Диана понимала, что виноват-то в общем-то и не Лёха, просто… Выбрал не то время и не то место… Когда девушка вышла из гостиной, Воробьёв тут же догонал её. Диана лишь потерянно посмотрела на парня и попросила дать ей время, предложив подняться на крышу Хогвартса, забивая на вечеринку. Отчего-то ей всё же стало с ним спокойно. Главное — без вопросов. Пока — так легче. Между ними, как пошутил Лёша, временное перемирие. Диана засмеялась и положила голову ему на плечо… — Лёш… — А? Девушка осторожно повернула его лицо к себе и нежно поцеловала, будто извиняясь за то, что пока потерялась в своих чувствах… Он понял, но был безумно счастлив, что она все же не оттолкнула… Даже сейчас… *** Ремус сидел на полу Выручай-комнаты, куда затащил Диану пару минут назад. Девушка удивлённо смотрела на Люпина, явно тут же смутившегося от её заинтересованного взгляда. — Дело такое… Дин… Я влюбился в Джо. Я… Потерян? Да, именно это слово подходит больше всего! Я в отчаянии, Динка… Спаси меня, пожалуйста, можешь даже по башке дать… Не обижусь… — Диана села напротив него и внимательно пыталась понять его состояние: страх будто за километр чувствовался, но была и радость — уже радовало. — Я вижу, что Джо чувствует это, чувствует мои чувства, прости за тавтологию, но никак не проявляет интерес… Почему? — парень отшатнулся и сжал волосы в ладонях. — Господи, неужели я могу себе вообще позволить об этом задуматься? Монстр, который не достоин даже школы, думает, что достоин любви? Что может её чувствовать? Блеск просто! Я этого не достоин… — Итак, дорогой мой друг-Чебурашка… — Ремус посмотрел на неё, совершенно не понимая сказанной фразы, и тем более не зная, кто такой Чебурашка. — девушка лишь отмахнулась, пообещав рассказать как-нибудь потом. — Ёлка — замечательный зельевар, она этим очень гордится и я думаю, мы сможем с ней что-то придумать, но запрещатъ себе чувства ты не имеешь никакого права, ещё раз такое услышу — ухо в полнолуние откушу, понял меня? Знаю, что понял. — Люпин рассмеялся и пообещал пересмотреть своё поведение. — Пересмотри-пересмотри. – Диана обняла его, пообещав разобраться, что именно чувствует девушка. Ремус, усмехнувшись, попросил прощения, за то, что так резко занянул сюда и пошёл в библиотеку крайне смущённый произошедшим. Через несколько минут, в коридоре, Диана, к своему удивлению, увидела и саму виновницу переживаний Лунатика, что, так же испугавшись чувств к парню, тут же накинулась на Диану, говоря, что Люпин самый лучший, единственный и неповторимый… Но она боиться ему признаться. Диана, рассмеявшись, тут же положила руку на плечо девушки, сказав, что Рем ей ни за что не сделает больно и если что — можно смело признаваться, но неожиданно в разговор встрял Воробьёв, ляпнувший полную ахинею, переключая внимание девушки на себя… — Кстати, Дин, если бы его привлекали парни, я был бы непрочь замутить с Люпином — отчего получил по башке от налетевшей на него Арбениной. Джо рассмеялась и сказала, что пойдет делать травологию, направляясь в библиотеку: — Вам, я смотрю, и без меня тут будет не скучно. Диана же, услышав сказала «ага», игнорируя возмущение Воробьёва, встала с места, направляясь к комнате, но парень нагнал её, и совсем потеряв голову, прижал к стене, у Дианы совсем сбилось дыхание, но в отличие от произошедшего тогда, в этот раз она чувствовала только тепло и… Силу? Мысленно и неосознанно, девушка прокляла тот день, когда встретила его ещё в обычном мире, когда Воробьёв смог удивить её искренностью и напором. Ей намиг хочется почувствовать себя слабой, как парень пел в своей песне, «Будь, пожалуйста, послабее» и она опустила глаза, когда неожиданно он наклонился к её уху и прошептал как раз-таки эту строчку. Сердце девушки замерло и она внимательно начала всматриваться в его глаза. — Воробьёв, нас могут увидеть, нужно остановиться, мы в коридоре… Пожалуйста, мне страшно… – Диана говорила правду, ведь, как по закану подлости, после прозвучавшего звонка могла появиться толпа глазеющих, моментально сделающих их темой всей школы – в таком ключе быть почему-то не хотелось и Лёша понял её, отстранившись. Парень пообещал добиться её расположения, попросив не скрывать эмоции и если любит, то понять его чувства. Диана не смотрела в глаза и неожиданно поняла, что… Он не сможет понять, когда узнает, что произошло на каникулах. Стало резко очень больно. Девушка пообещала ему подумать и унеслась в комнату, моментально засыпая от нахлынувших волной эмоций и повторяя раз за разом его поцелуй, как будто самое прекрасное, что с ней случалось… *** Игорь и Нарцисса видели, что Питер начал увиливать от компании, но парень не акцентрировал на этом внимание, видя раздражённость девушки, Нарцисса же понимала, что её так сильно тянет к спокойному и рассудительному парню, что то тепло, которое ощущается в груди, становится самым сильным её чувством, мантрой и грёзами одновременно, будто бы это то, ради чего она вообще появилась на свет. Игорь всё понимал и решил отдаться вплен эмоций, осторожно посмотрев ей в глаза и поцеловал, чувствуя, как девушка ответила ему, поддалась, как она ему… доверяет. Он понял, что их чувства являются взаимными и никак не мог насладиться ими сполна. Потом — пошли в Хогсмид и купили мороженое; после прогулки, во второй половине дня, у студентов стояло совмещённое занятие с Реджиной, что увидев парочку, почему-то заулыбалась. Урок прошёл быстро и спокойно. Наверное, так будет всегда и даже если в стране Тёмный лорд придёт к власти, их чувства смогут стать сильнее любых преград. Крутому хочется в это верить и парень в это верит не смотря ни на что. Все его мысли находятся в непонятном состоянии: влюбленность захватывает дух, и он чувствует себя счастливым. Как и Лёшка, что не сводит с Арбениной взгляда весь проходящий мимо него урок… *** Когда команда Гриффиндора вышла на запланированную тренировку по квиддичу, на трибунах присутствовали все, кто мог их поддержать: Ёлка, Крутой, Ирка и Джеймс. Лёша как бы невзначай прошёл мимо тут же смутившейся Дианы и напомнил о том, что она совершенно не умеет скрывать эмоции, как тогда, когда он её поцеловал во время матча. Сириус и Дубцова переглянулись и засмеялась, ведь его влюбленный порыв в полёте запомнил весь Хогвартс. Диана в ответ наклонила голову в бок, и, смело смотря в глаза Воробьёва, подошла ближе к нему, положив руки на его грудь и нежно поцеловала... Да, ей становится страшно, но показывать это девушка явно не собирается – ещё чего! Лёшка, не теряя ни секунды, нежно прижал её к себе и ответил на поцелуй, аккуратно проведя по волосам, боясь сделать лишнее движение и попросил её наконец открыться ему… — Я люблю тебя, Дин, я могу принять любое состояние, что будет внутри тебя, я изучу всех твоих демонов, и они познакомятся с моими… — На них уже смотрели во все глаза Джеймс и Ира, но Диана, делая шаг назад, попросила парня немного дать ей время. Было очень сложно… Она не представляла как будет совмещать тренировки и чувства. Воробьёв грустно улыбнулся и нежно обнял её, обещая, что справится с любыми проблемами девушки, что решит все её проблемы и ей становится спокойно. В его объятиях спокойно, тепло и уютно, как в самом лучшем доме на берегу моря, где нет никого, кроме них, где весь мир останавливатся, когда он касается её макушки. Где его руки нежно глядят плечи, не оставляя без мурашек ни единой клеточки… Где имя Лёша звучит в сердце, как первая струна, что прозвучала очень и очень давно, оставшись частью её души навсегда… Она любит его. Любит, когда он нежно прижимеет её к себе, и оттого, что высокий, может поцеловать в макушку. Любит потому, что всегда говорит правду и не обманывает. Никогда не даёт лишних обещаний, что могут ударить больнее, чем проигрыш… Он относится к людям так по-доброму, так от души, что «Ну ты просто классный парень, ну вот правда», навсегда останется в его сердце, пускай и относится к их прошлому… Любит ещё потому, что именно он может обнять так, как не обнимает никто, целуется «как дед вообще» и относится к ней с нежностью… Именно в нём есть ключ к спокойствию, что ищет её душа изо дня в день, а ещё за то, что парень очень трепетно относится к брату, которого Диана обожает всей душой… Но… Метка решает иначе… Она уничтожает веру в будущее, делает детей — сиротами, а родителей — самыми несчастными людьми на земле. Она вырезает целые семьи с лица земли, только вставая на ноги и очищая костюм от пыли. Своей или не своей влей, человек становится её рабом, впуская в сердце червоточину, что нельзя уничтожить или исправить. Выбор матери каждый миг напоминает о себе и разрушает всё то, что девушка строила очень и очень долго… Если Лёша узнает, то отвернётся… Нет, конечно, верить, что этого не случится, тоже очень хочется, но это лишь иллюзия… Болезненная иллюзия того, что она сможет дойти до своего счастья. Мираж. Боль, и то что не выходит вычеркнуть из жизни… Замаскировав метку можно, но её невозможно замаскировать изнутри... При том, маскировка делает только хуже… Раз — из её глаз текут слёзы. Два — она вспоминает смех друзей и их улыбки. Три — представляет, как Воробьёв навсегда бросает её, узнав правду… Тело колотит. Метка уничтожает будущее… Навсегда забирает прошлое… Отравляет единственное — настоящее.