Метео любви

В кабинете было душно. Профессор Слизнорт, выделяя парочку ребят, напомнил им про собрание и сел проверять контрольные работы – теоретическую часть ребята сдали хорошо. Практика не удавалась всем без исключения мародёрам: даже Люпин не мог сосредоточиться на задании, потому что Сохатый то и дело вертелся и не давал этого сделать, общаясь обо всем, чём только можно, с Сириусом. В этот момент их очень заинтересовал вопрос того, есть ли ещё выходы из замка, не считая известного прохода через Сладкое королевство и ещё одного – на первом этаже, через кухню, который они решили даже на карту не переносить – боялись того, что у них её всё же когда-то отберут, а с учёбы как-то, да сбегать надо. Тем более, при усиленном контроле школы, что очень напряг всех. Подливало масла в огонь ещё и то, что в прошедший понедельник профессор МакГонагалл объявила: в этом году, скорее всего, придётся отменить День Святого Валентина, но Воробьёв со всей присущей ему безбашенностью заявил, что сейчас праздник нужен всем, как никогда, а остальные студенты, подхватив идею парня, только и сделали, что не оставили выбора их любимому и глубокоуважаемому профессору трансфигурации, по словам самих же ребят, желавших всё же доказать свою правоту. Лёшка настоял на танцах, а Дубцова пообещала выступить сольно – всё же любовь к сцене у ребят не получилось отнять ни с помощью изменения мира, ни со всеми тяжёлыми обстоятельствами, что надвигались на школу. Но не смотря на всю сплочённость идеи, их точки зрения, противостояли друг другу, как огонь и вода. Возможно, это было очень банально, но стало фактом. Когда-то сплочённая команда «Ты супер», сейчас косо смотрела на Крутого и Диану, что будто бы старались совсем не развивать тему происходящего за окном: ни Лиза, ни Лёшка не могли понять, почему же Диана и Игорь ведут себя подобным образом. Оба – желали узнать причину, и у обоих – не выходило. Ребята будто чувствовали, что что-то идёт не так, но партизаны не выдавали ни слова – будто вовсе ничего страшного не происходило, а профессор Миллс и вовсе закрывала на всё глаза, только и делая, что радуясь, что они оба стали ещё больше тренироваться. Диана и сама не могла понять, почему Крутой ведёт себя так же, как и она, хотя была на сто процентов уверена, что не пересекалась с ним в штабе пожирателей смерти. И вообще студентов Хогвартса тренировали по отдельности, что категориически исключало их связь. Но метки у него не было! В отличии от самой Дианы, что постоянно проверяла рукава, парень всё время их подкатывал – либо он тоже спрятал её с помощью чар, либо действительно не имел её. Проблема была в том, что их всегда нужно было проверять, поэтому девушка просто привыкла ходить с опущенными рукавами – так было проще. Но у Крутого её не было! Единственное, что приходило в голову девушке: он переживал за то, что Нарцисса может быть действительно перейдет на сторону Тома, хотя сейчас её не допускали на самые важные собрания, особенно те, куда приводили всех новичков. Холодность девушки чувствовалась очень сильно, и как бы она ни желала успокоить друга, выводы в голову приходили не утешительные – скорее всего, Блэк уже перешла на сторону Тома, и вполне вероятно, что они скоро пересекутся – Лестрейндж постарается, тем более, что они являлись сёстрами. Смотреть на состояние друга было действительно тяжело. Казалось, что общая гнетущая атмосфера вот-вот закончится – прозвенит звонок и ребята наконец будут «свободны», но когда Петтигрю, сам не понимая, каким образом разбил одну из колб профессора, на него тут же обрушился такой отборный мат со стороны учеников, что парень тут же вжался в стул, а парни, чьи зелья были безнадежно испорчены, тут же перевели на друга злобные взгляды – особенно Поттер, что столько вложил в зелье, что был готов закопать его на месте. Сириус, что явно запланировал к нему присоединиться, тут же выругался в голос, отчего у факультета тут же вычли очки, да не маленькие – одна победа в квиддиче! Тут уже и Диана подключилась, испепеляя друга взглядом. Никто из них, даже Ремус, что, выдохнув, принялся исправлять своё зелье, не думал о том, что в этот момент чувствовал Петтигрю, а чувствовал парнишка многое. На самом деле, никто из его друзей не понимал, что самостоятельно зарывает Петтигрю в злобу: ни разу никто не поинтересовался, как ему помочь, а если и помогали, то с едва ли желанием – скорее, из чувства жалости. Всё это побуждало подростка чувствовать ненужность и ещё глубже толкало в состояние отчаяния. И некому было пожаловаться – кроме Мародёров, парня никто не воспринимал всерьёз, да и те делали это лишь из чувства долга. Ощущение дружбы… А чувовали ли они его вообще? Казалось, что между Питером и остальными всегда зияла огромная пропасть, что больно делала только ему одному. В этот раз это настолько осточертело, что видя, как Люпин с поджатыми губами уничтожал следы его оплошности, парень впервые подумал: что если… Сделать им больно? Мелочью, не сильно навредив, просто, чтобы они поняли хотя бы малую долю того, что Петтигрю выносил каждый день?.. Он закрыл глаза и тёплое желание… Почувствовать это… Не напугало – наоборот… Он так сильно пожелал ощутить это, что почувствовал радость – их презрение и пренебрежение было всему виной. Парень будто поверил в эту идею, поверил так, что всё стало на свои места, точнее, выставило его победителем: зачем стараться идти вперёд, если можно сделать так, чтобы споткнулись другие? Зачем добиваться внимания, если можно испортить его тем, кто не достоин его? Он всё это время не понимал ни восторгов публики по поводу квиддича, ни то, почему за Сириусом с его пустой головой гонялись толпы поклонниц… Даже Люпин, что не был так ярок, как остальные, нашёл девушку, проявившую интерес к заучке. Чем он был хуже их? Когда наступил конец урока, Люпин первым выбежал из кабинета, будто помогать Питеру было чем-то мерзким, будто звонок спас его от… позора. Петтигрю нахмурился. Если им действительно так не хотелось с ним дружить, почему нельзя об этом сказать вслух? Он чувствовал обиду, что всё сильнее разгоралась в груди, парень принял решение: во что бы это ни вылилось, причинить кому-то из них боль, но знал – вряд ли способен на такое… Вот если подставить… Он желал этого! Всё так перемешалось внутри, желало найти выход в омерзительном поступке. Случай не заставил себя долго ждать. Студенты вышли из кабинета, снова оставив его одного. На некоторое время. Питер совсем не хотел задерживаться у профессора Слизнорта, да, разбил одну из колб, но как будто это делает только он! Не хотелось ничего решать, ни о чём – думать: всё было итак понятно… Приводя кабинет в порядок, парень вдруг услышал разговор, доносящийся из коридора, что был явно по душу мародёров. Краем уха уловив название своей компании, он осторожно подошёл ближе к проёму двери и прислушался. Голос явно был знаком. Да это же слизеринцы! Страшно… – Надеюсь, что нас никто не услышит, да и если услышит, то ему явно не сдобровать. – Забини усмехнулся, разговаривая со своими друзьями. – Как всем известно, у нас есть одно запланированное дело, которое поручил нам Лорд, и Вы должны сделать всё, чтобы сегодня всё получилось, ясно? – парни явно согласились с ним, когда предводитель заломил шею, разминаясь перед запланированным делом. Питер увидел, как к ребятам, озираясь по сторонам, подходила… Диана?! Ничего не понимая, парень притих, осознавая, что его вполне может выдать дыхание… Превратиться в анимагическую форму ему как-то не пришло в голову. Это было весьма быстрым выводом – девушка направилась к одному из профессоров, чтобы сдать задолженность. Флитвик только забрал работу, уже механически желая ей отдохнуть – все профессора уже устали оттого, что она либо пропускала занятия, либо просыпала их. Диана вышла из кабинета и решила наконец чуть отоспаться, провожая хмурого мужчину взглядом. Видеть таким профессора Заклинаний удавалось немногим. Девушка разозлилась: и что ему всё не довольствоваться? На два лагеря не работает, любовь… Чёрт с ней, повидал, наверное… И всё же – недоволен! Пусть заберёт хотя бы часть её работы, тогда бы на него посмотрела. « –Что за мысли? – одёрнула себя девушка и увидела, что ей перегрождает путь Забини. – А, значит, порядок. Ну взбучку эмоциям она не давала очень давно, может, и поможет. » Всё пошло не по плану обоих: к парню подошла какая-то девушка из Слизерина, обнявшая его за шею и будто не замечающая напряжения парня. Арбенина рассмеялась: нет, надо было начинать пить тонизирующие зелья! Видеть, как она явно срывает план слизеринца было даже забавно. Забини тут же оттолкнул её. Арбенина посмотрела на свои ногти. – Эй, красотка! – Диана положила руки в карманы и наклонила голову в бок, обращая на себя внимание студентки. – Может, стоит подумать, как к тебе обращаются недостойные? Или тебя всё вполне устраивает? Так хочется быть… Подстилкой? Мало… Вероятно. Ты же можешь и получше отношения найти. – О, Диана, ты даже сама не представляешь, как облегчаешь мне работу! – рассмеялся парень. – Мне поручили тебя проверить, дорогуша, а ты ещё и стала провоцировать! Становится всё интереснее, я даже понимаю, что в тебе нашла мадам Лестрейндж! О-о-о, да! Дерзость, непревзойденно-тошнотворный вкус. Девушки, реально?! А Воробьёва, как запасной вариант используешь, про запас? Или вы с Дубцовой чередуете? – её скулы заходили ходуном. Слизеринка подошла к ней впритык, тут же выбив девушку из колеи. – Боже, эта растерянность… Господи, а Алексей вообще знает? – блестели издевательски глаза парня. – Знаешь, даже рад, что напасть на тебя, Дианочка, поручили мне. Такую самоумеренную проверить напрочность… Любо-дорого! – Не надо ко мне подходить, я не в том состоянии. – но он будто не слышал. Питер притаился за углом, не зная, что делать в этой ситуации. – П-пожалуйста. – Страх. Самое сильное, первобытное чувство… Слаще, когда женский. А мне говорили, что ты бесстрашная, Арбенина. Идёшь сдавать работу? А как успехи с мадам Лестрейндж, Пожирательница Смерти? Крыса, выходи уже из угла! – парень магией выбил кого-то к ним. Диана обомлела – Питера… Сюда! – Твой дружок... На самом деле, жалкое создание. – Диана только закусила губу. Не защитила. Снова – Питер нахмурился и обиделся, хотя и понимал, что ей сейчас нелегко, но он же вроде бы её друг! – Питер, а ты понимаешь, о чём здесь речь? Тебе поведать? – слизеринец усмехнулся, когда его сокурсница магией поставила уже и так плюнувшую на всё девушку на колени. – Можешь убрать палочку, Петтигрю, все и так знают, что ты ничтожество в плане магии. – он быстро подошёл к девушке и оголил ее руку, снимая маскирующие чары – действительно у девушки метка пожирателей смерти. Питер нахмурился. Диана поняла, что попала и отвернулась. Смотреть на друга не хотелось. Хотелось провалиться сквозь землю, но не видеть его разочарования… Но если ответить глубже… То, чего она действительно боялась: он расскажет и остальным, и Лёшке. Парень продолжал. – Диана, есть, что сказать? Или ты хочешь, чтобы он всем всё рассказал? Тебе… Не с-т-р-а-ш-н-о? – ей хотелось завыть от безысходности и страха. Да, стало страшно! Ей всё это время – страшно. Из глаз потекли слёзы. Снова. Эти горячие, солёные слёзы, которые раздражают кожу лица. Слизеринцы только улыбаются, понимая, что добились нужного эффекта. – Слабая ты. Таких только на низкий уровень. Эмоции надо всё же сильнее тренировать, до встречи. Хотя я бы многое сделал с тобой, но явно не сегодня. – студент заржал и ушел, взяв с собой свою подружку. Диану затрясло ещё больше, чем до встречи с профессором. Слёзы ушли. Осталось боль, страх и жуткое желание испариться. Вместе с этим букетом пришел ещё один нужный для любого цветок – безразличие, что спасает всегда. – Петтигрю, ты, конечно, прости меня, но мне придется это сделать, да и тренировка всё-таки не бывает лишней. – она встала на ноги и усмехнулась. – Ты трус и мне жаль, что ребята этого не видят, но я не люблю разочаровывать никого, а это… Сделаю для своего же блага. Прости, но крыса, что прячется за углом – явно не лучшее, чем я хочу себя окружить. С этого дня твоя жизнь изменится, Питер ты, ой, как упал в моих глазах, дружочек, не в свою пользу упал. – девушка наклонила голову на бок. – Империо. – быстро запретив говорить ему всё, что он только что узнал, девушка впервые обрадовалась, что ей уже семнадцать лет, да и мать по-любому отмажет от министерства – благодать. – А теперь ты всё помнишь так, как будто просил меня списать работу по трансфигурации. – увидев, что он наконец вернулся в реальность, девушка выдохнула – не так уж это и было сложно. Иногда иметь друзей очень даже полезно – особенно крыс, для тренировок. Наверное, именно поэтому именно их используют для опытов в лабораториях, да и там ещё очень много факторов, среди которых и количество… Точно – таких, как сокурсник, предостаточно. Диана сказала ему или в гостиную, и что ей нужно отдохнуть. Проводив парня презрительным взглядом, она направилась в комнату, и взяв вещи, приняла душ, который смыл тяжёлые мысли и её состояние – постарался, как мог. *** На трансфигурацию девушка боялась идти. Её и так посчитали слабой, не стоило, чтобы ещё раз… Вдруг ей безумно захотелось, чтобы всё происходящее стало сном и её отношения с мародёрами стали такими же, как до принятия метки. Но девушка понимала, что ребята не простят, если узнают. Она вздохнула, когда друзья семи решили объявиться, напугав идущую по коридору блондинку, что стала бояться собственной тени и любого громкого шороха в пределах слуха. – Джеймс и Ёлочка, вы к профессору МакГонагалл? – она пришла в себя, откинула рукой чёлку и залихватски улыбнулась, будто единственное, что осталось в жизни – это веселить толпу, скрывая своё настоящее лицо. – Не изображай из себя Арлекино, Дина, – Ёлка протянула к ней руки, но блондинка лишь несознанно схватилась за палочку. Девушка перестала хмуриться, когда быстро приложила руку к губам, вгляделась в испуганное лицо подруги. – Господи, что с тобой делают занятия?! Хватит, Диана, не бойся нас, пожалуйста, мы никогда не причиним тебе боли, слышишь? – осторожно и боязно девушка сделала пару шагов вперёд и присмотрелась к запёкшейся крови на губе подруги. Сглотнула, взяла подбородок в руки, повернула лицо влево и вправо. Ди стало плохо от этого: тут же вспоминались занятия и жест Беллатрикс. Тогда, на первом занятии. Безумный смех. Но сейчас всё это стало особенным. Странно. – Диан, ты мне можешь сказать, почему у тебя разбита губа? Девушка опустила глаза, судорожно стараясь придумать хотя бы какое-то объяснение. – Ладно, хотя бы намекни, мы уже всё, что могли, узнали. Я даже расписание твоих прогулов составила, чтобы понять, но ничего! Ровным счётом. – Диана убрала руку подруги, сделала пару шагов назад, и, совершенно не представляя, что делать, улыбнулась, отмахиваясь от них, так не кстати увидевших губу, на заживление которой она почему-то плюнула. Стараясь соврать, что упала, девушка улыбнулась, желая перевести всё в шутку, чтобы не напрягать друзей, но тут её резко и не совсем осторожно перехватыватил Воробьёв… Только не это! Зачем, если она всё это время держалась?! Парень крепко взял за плечи, которые любил обнимать раньше, в их спокойной жизни, чтобы понять, что же происходит с его любимой девушкой. Обеспокоенность Воробьёва, как ни парадоксально, ударила в цель, и даже Дубцова, наблюдая за ними, отошла к Блэку, прекрасно понимая, какого эффекта хочет добиться Лёша. Да и… Они действительно не плохо смотрятся вместе… У неё были чувства к этому парню, но Сириус стал для неё уже чем-то неотьемлемо-важным и он это чувствовал, но был умным, предоставляя Ирке вить из себя верёвки, оставляя любой ответственный момент за собой, что просто драконило девушку и вообще: что произошло и когда? Почему ей так удобно в объятиях другого парня, неужели её сердце смог излечить и вернуть на место Сириус Орион Блэк?! Девушка заулыбалась и только стала спиной к его лицу, на что парень тут же отреагировал, загребая девушку в свои объятия и вдыхая тонкий запах волос, что кружил ему голову. Диана, краем глаза наблюдавшая за ними, к радости Воробьёва, наконец заулыбалась. – Поскольку ты, Динечка, – произнёс это очень нежно, не представляя, какое тепло пробудил в её душе, – нам ничего не можешь объяснить толком, мне, увы, придется перейти к секретному плану твоего спасения. Диана от неожиданности даже вытянула лицо, где-то в закоулках сознания вспоминая, как мастерски Лёха выводил её из равновесия также, как и сейчас, только на шоу. Руки парня осторожно легли на плечи девушки, а его внимательный взгляд ни на миг не оторвался от едва приоткрытых и искусанных от переживаний губ. Лёшка лишь чуть сильнее прижал её к себе, стараясь не начать давить расспросами, но понимал, что сильно боится, что очень-очень переживает… Переживает за Дианку, пугающую замкнутостью, загруженностью, тем, что это очень важная работа, которой сейчас отдается девушка. И… Вспоминая это, он все же не мог спросить: а кто же они сейчас друг другу? Друзья или враги?.. Он хотел быть для неё самым дорогим человеком, без условностей, без штампов, хотел знать, что она тоже любит его, но девушка лишь отшучивалась, говорила про « всё равно целуешься, как дедушка». Даже здесь прозвучало это, словно удар под дых и кислород. Так могда только она! Дать надежду, толком не объяснив её значение. Всё же решается и задаёт. Тянуть больно. – Дин, а мы встречаемся? Ну мы же уже целовались! – улыбается, ерошит волосы на своей голове и смотрит так трогательно и задорно, что она не может отвести глаза, не может спрятать дрожь оттого, насколько он близко… Но настолько же далеко нужно оттолкнуть его сейчас, чтобы не было и мысли о продолжении?! Теперь она просто не имеет на это права. По разные стороны баррикад встречаться невозможно. Как-то холодно становится на душе. Ну почему он не может понять?! Да, потому что она не объясняет. Разбивать то, о чём мечтаешь всем сердцем, сложнее всего. Катастрофически не хватает свежего воздуха. В висках пульсирует. Кажется, она даже забывает, что умеет и нужно дышать. Нужно. Почему же она всем нужна?.. – Пожалуйста, дай мне время. Да, мы целовались, но я сейчас не в состоянии встречаться. – его сердце ноет так, будто она слышит его. Внутри всё разбивается, в этот момент он просто хочет закричать от того, как же сильно больно. Она просто играет что ли? Жестоко! – Арбенина, пожалуйста, не целуй людей, когда ещё не уверена в своих истинных чувствах. – она видит, как быстро угасает искра в глазах парня, как она сменяется болью и в итоге – злостью. Парень разворачивается и уходит. Диана чувствует, как ком застревает в горле, как тоска начинает таранить мозг, и как же сильно хочется плакать, как в детстве, по-настоящему, потому, что там, глубоко внутри, она ещё осталась девонкой, которой пришлось рано повзрослеть… Но так будет правильно. Только девушка планирует зайти в кабинет, потому что Игорь напоминает, что скоро начнётся урок а делать всё равно ничего не остаётся, как её руку обхватывает другая – Воробьёва, ещё раз. Она поворачивается, уже готовая повторить сказанное и замирает на месте: парень улыбается! Да ему даже пьедестал поставить мало за быструю смену настроения и эмоций! Он притягивает её к себе и девушка, уже готовая повысить голос и возмутиться, чувствует, как он быстро, будто читая её мысли, наклоняется ещё раз к уху, обжигает дыханием и задаёт вопрос, что моментально выбивает из колеи. Только теперь, скорее всего, ещё дальше: – Дианочка, пошли в сладкое королевство? – она смеётся громко и так по-детски, что он не может не улыбнуться в ответ. Ребята смотрят на происходящее и напоминают, что скоро начнётся занятие, но Воробьёв говорит, что сегодня их не будет и берет её за руку. Почему-то становится спокойнее. Ей очень надоело чувствовать боль и тем более – не хочется причинять её человеку, которого она любит! Она смотрит, как быстро ведёт к выходу Лёшка, и поплотнее кутается в мантию, что так вовремя взяли они с собой на урок. Ребята, минуя пару профессоров, идущих по своим делам, доходят до гобелена и, радуясь тому, что никто их не поймал, спускаются к лестнице, выдыхая только в маленьком коридорчике, так давно найденном мародёрами и так кстати оказавшимся в их воспоминаниях «занесенной» заменой мыслей после передачи и их появления в Хогвартсе. Интересно, а сам Дамблдор знал, что ещё может находиться в думасборе? И вообще, как там могли оказаться эти воспоминания? Мародёры ещё не знали их, чтобы так «помочь», так что узнавать было безполезно… А может, это мысли двух «миров» так приятно удивили четверку жюри прекрасного шоу? Но думать об этом совсем не хотелось, когда впереди шёл Лёша, который уверенно вёл её по темному коридору, чья рука крепко обхватила её руку и чей запах, часто описываемый ею, охватывает её мысли, чувства и так приятно-нежно ударяет в нос. Опять игра слов! Вышли на улицу. Морозный воздух принялся приятно показывать лица и шеи, снег под ногами заскрипел, так чутко напоминая детство, Лёшка тут же наклонился к нему и взял снежок в руки. Девушка не отставала, но… Парень, совершенно не наблюдая за её быстро принятой оборонительной реакцией, всё продолжал сминать снег в идеально ровный шар, прищурившись и интригуя блондинку, что все равно оставалась на чеку. – Дин, а хочешь я тебе подарю звёзды? – Лёша поднял глаза, снова завлекая в омуты зрачков, лишая всякой возможности для отступления, в этот раз даже вырубая здравый смысл, потому что когда он так смотрел, она верила во всё и эта эйфория, напрочь лишающая Ди здраво мыслить, настолько охватила, что девушка мягко подошла к нему и взяла парня за руку. – Лёш, не играй мной, пожалуйста. Эйфория – это хорошо, но я боюсь, что мы заиграемся, это враньё. Нет никаких чувств, понимаешь? Я очень тобой дорожу, но делать тебе больно из-за себя – самое последнее, на что готова пойти. – он поднял руку. – не перебивай, иначе могу сбиться. Дело не в тебе, а во мне. Слишком дорогая цена может быть за совершенную дерзость и ты – последний человек, которого я могу втянуть во всё произошедшее. Я не просто так вас отталкиваю, пойми. Для вашего же блага. Сам знаешь, что ненавижу причинять людям боль, впрочем, как и ты сам… Но со своими проблемами мне придётся разобраться самой. – Отчего ты такая упрямая у меня, а? Не буду я в душу лезть, обещаю, но в ответ и сама пообещай, что не станешь забывать команду и нас. Все переживают за то, что ты отстранилась, особенно я, потому что люблю и не хочу видеть страдание и опустошеность. Какой ты была раньше? Как сбивала всё на своём пути? Сейчас тоже прекрасная, но поверь, если поделишься, станет обязательно легче и я очень надеюсь когда-нибудь, после войны быть только рядом и только вместе. Зашли в сладкое королевство и взяли по кружке горячего шоколада. Диана думала, что ему ответить и не находила слов. Впервые в жизни не могла найти их, будто и вовсе не знала ни одного. Он не знал о боли, что ждёт, если ответит взаимностью, знал о той, что к ней испытывал, чувствуя, что она отстраняется очень далеко, но всё равно ждал объяснений, не следующих следом. Выдохнул и спросил очень неожиданно: – Когда я взял тебя за подбородок... Ты испугалась совсем по-другому, будто я тебя ударил или ещё что… – сердце девушки тут же упало вниз. Нельзя же быть настолько внимательным к мелочам, да ещё таким! Это плохо, когда что-то скрываешь, да не что-то, а метку! – Нет, не подумай, я не спрашиваю конкретно. – подняла бровь. – Я же вижу, что тебе сделали очень больно и очень неприятно, верно? Ничего не уточняю, ничего не говорю, только о том, что действительно вижу. Знаю, что не получу ответа. Ну, конечно, кроме « не твоё дело », « не могу сказать » и « держись от меня подальше, Воробьёв». – Кивнула. – Но не смотря на это, я смогу понять, что угодно, даже труп спрячу без расспросов, веришь? Или к Гиганскому кальмару в озеро залезу, лишь бы сделать то, что ты попросишь. – К Гигантскому Кальмару я тебя не пущу, даже если очень захочу, чтобы тебя кто-то сожрал, лишь бы не слышать, как тебе грустно… Сейчас я не могу найти выход, но это не значит, что не пытаюсь. Просто… Боже, это даже Господь не примет, понимаешь? – Значит, я стану твоим богом, дорогая, твоим богом и одновременно с этим демоном-искусителем, что больше нравится? – он не мог не касаться её, не мог позволить себе оставить девушку одну, когда видел, как тяжело ей. Провёл рукой по щеке. Не отстранилась. – Пора издать указ, чтобы к Алексею Воробьёву не подходили такие прекрасные девушки, ни в прошлой, ни в этой жизни. Ты бы какие пункты добавила? – Не касаться этих самых девушек, а то они могут и очень хотят потерять голову, что итак выключается, когда вы, Алексей, находитесь рядом, как сами уже заметили в своем указе. – она сглотнула, желая, чтобы он никогда не опускал руку вниз и продолжал гладить щёку, холод с которой наконец отступил назад. Логика, что ни на есть, женская. Улыбнулась. Вместе зашли в «Сладкое Королевство», уже вполне осознанно махнув на учебу рукой. Арбенина наконец выдохнула и немного расслабилась. Свежий воздух, что был полон ароматами выпечки, тут же разогрел обоих и ребята даже улыбнулись: проводить время вместе с человеком, готовым с тобой кушать, всегда вдвойне приятней. Им было комфортно. А это – самое главное и в дружбе, и в любви. *** Сириус и Ира решили подянуть упущенное по программе и пойти дальше, чтобы быть готовыми ко всему. Пришли в библиотеку. На обуви налипший снег, а щёки красные-красные! Мадам Пинс, недовольно проводила ребят бурчанием себе под нос, что нынче молодежь совсем перестала уважать старших и Ира, развернувшись, почистила им ботинки с помощью магии, убрала пятна, видя как быстро меняется лицо женщины на более мягкое и радостное и извинилась, наконец увидев её улыбку. Сириус решил тоже внести свою лепту в дело и наколдовал букет цветов, торжественно став на одно колено и выдав на одном вздохе, что восхитило девушку и женщину до глубины души: – Мадам Пинс, прошу простить нас за оказанные неудобства и возможное неуважение. Прошу принять букет цветов из рук одного из главных напрочь, как говорит профессор МакГонагалл, испорченных до ужаса сорвиголов школы Хогвартс, хотя всё же мне хочется верить, что в глубине души она нас любит. Женщина покраснела и по-доброму посмотрела на Блэка, махнув рукой, мол, не стоит такого внимания: – Блэк, ты действительно сорвиголова, но зачем букет мне-то? Лучше вон девушке своей подари! – Ира покраснела заорделась. – Ей-то приятней будет, чем мне, зачем нас уже радовать, а она вот какая красивая! – Я настаиваю. – подхватила идею парня девушка. – Мне он ещё успеет подарить, а Вы для нас столько делаете! Мы очень благодарны Вам за то тепло, что дарите, за то, что храните здесь столько знаний для волшебников и следите за порядком. Да, мы не всегда внимательно к этому относимся и может показаться, что не обращаем внимание на Ваш труд, но это не так, Вы удивительная женщина, вот правда, так что мы с Сириусом будем очень рады, если Вы примите букет. Вскоре ребята заняли одно из дальних мест библиотеки, взяв несколько книг для изучения магии и принялись их листать, решая, на чём стоит остановить своё внимание, но учеба совершенно не шла в голову. На самом деле вся их ответственность, куда оба так стремились последнее время совсем утомила, они очень хотели расслабиться и не думать обо всем, что приносил каждый день, что становился серее предыдущего. Новости стали фоновыми, а Сириус то и дело начинал думать о брате, поэтому лежавший напротив кладезь знаний, точнее только малая его часть, не привлекал мысли студента, а наоборот очень его раздражал, но девушка была права: им следовало взяться за ум и начать изучать всё, что пригодится на после боя, если до этого дойдет. На самом деле, он и рад был. Ира тратила много времени, чтобы объяснять ему темы по зельям, которые так или иначе просыпали или прогуливали ребята до её появляния. Джеймс вначале сердился, но потом понял, что действительно пора бы взяться за голову, но Регулус… В последнем их разговоре он вообще заявил, что не будет вовсе с ним общаться, что брат должен поддерживать любой выбор семьи, и что если его простили, то он обязан перейти на сторону Тёмного Лорда, у которого были самые здравые идеи в их обществе на данный момент. – Мне почему-то сейчас так захотелось расскать тебе про библиотеку в моём доме… Знаешь, я очень часто там прятал от Регулуса конфеты в детстве, а потом, когда он просёк фишку, был правда готов меня убить. – девушка улыбнулась и положила руки на стол, удобно расположив голову и слушая его рассказ. – Вальбурга, ну то есть мама, – он впервые улыбнулся, вспоминая её. – Она очень любила обнимать нас, когда мы с Регулусом садились в библиотеке и изучали прошлое рода Блэк… Она очень нас любила, а я поступил по-скотки, когда сбежал к Поттерам. Они классные люди, но, знаешь, семью ничто не заменит, когда я… Помирился с ними, стало проще, но Регулус никогда не сможет понять, почему я осуждаю Волан-де-Морта, да и, возможно, прав будет… Но послушай, я понимаю его идею, но так же я вижу в ней очень много недочётов и несостыковок… Мне совсем не хочется, Регулус не должен слушать человека, который и сам является полукровкой, но он буквально не слышит. Я боюсь, Ир. – Я понимаю тебя и про брата, и про отношения с Вальбургой, она на самом деле, мне кажется, очень умная женщина, тут весь вопрос в том, насколько можно открываться этому новому порядку вещей, вот, в чём я на самом деле вижу проблему, но если выбирать: семья или собственное мнение, лучше выбери семью. Ребята долго сидели в библиотеке, рассказывая всё, что помнили из детства, смеялись и расстаивались, когда истории были грустными. Она очень осторожно подходила к теме своего творчества, боясь осуждения, но когда Сириус осторожно провел рукой по волосам девушки и заправил прядь за ухо, попросив прочитать ему какое-то стихотворение или слова её песни, то она не могла больше сопротивляться, хотя и начала едва заметно нервничать, поэтому Блэк взял её руку в свою и принялся слушать слова, что тонко переплетались и удивительно душевно откликались внутри Сириуса. Он был готов слушать её постоянно, как бы сказала Диана: « слушать он умел очень громко », и парень получал от этого наслаждение, которон не сравнилось бы ни с чем искусственно-вызванным, отчего хотелось ещё и ещё, при том без вреда для здоровья, а Ира наконец увидела как бывает, когда тот, благодаря которому сердце стучит, как у кролика, видит настоящую тебя без наигранности, масок и тому подобной чепухи – под ней всегда скрываются удивительные миры. Главное – действительно желать их увидеть, тогда всё сложится. Когда желание касаться и видеть ответную реакцию достигло кульминации, он больше не мог не проявлять её в окружающую действительность, осторожно взял её руку в свою и твёрдо решил доказать – любит без предлогов, без шанса на вылет, наотмашь, какие там ещё слова есть в песнях или рассказах о любви, «в сущности своей одиноковых»? Он любил и был готов кричать на весь мир об этом, но а этот момент весь мир сидел на против, смотря на него большими девичьими глазами по-настоящему утопающих в глазах напротив, его глазах… – Я действительно люблю тебя, люблю до дрожи пальцев, вот, как люблю! Но я не привык это делать, говорить, писать… И в отличие от того же Воробьёва боюсь сделать своей девушке больно, хотя у них с Ли своё представление о любви. – девушка улыбнулась. – Но я, наверное, сейчас слишком переживаю по поводу… Брата, матери, прости, что не уделяю должного внимания, хотя по идее, должен бы… – Слушай, должный ты мой. – Ира провела языком по губам и самостоятельно поцеловала ошарашенного Сириуса, добавив– Вот такое лицо мне нравится больше. – Блек усмехнулся, оценив, – Я правда понимаю все твои переживания по поводу того, что брат всё больше желает перейти на сторону Воландеморта и всячески отталкивает, но я надеюсь, что Вы поймёте друг друга, потому что Вы – братья в конце концов! Да и я жуткий мечтатель – надеюсь, я появилась в твоей жизни не просто для галочки. – Сириус взял её руку и поцеловал. Он очень любил это делать, потому что смущение девушки всегда было не передать словами. Девушка слушала его дальше, не перебивая и понимая как-то по-особенному, насколько Блэк запутался, запрещая себе показывать эмоции вообще кому-либо. Она находилась рядом, но не могла достучаться через ту скорлупку, что окружала сердце парня, но он был ей действительно благодарен за все старания, которые прилагала девушка. Он любил и был любимым. Это и есть, как говорили все писатели и поэты, настоящее счастье в жизни любого из нас. *** Ремус и Джо решили поговорить с профессором Дамблдором, чтобы начать вести в Хогвартсе доп. уроки. Парень и девушка на самом деле очень даже не плохо сблизились за все время, хоть он и старался оттолкнуть её, но она была бы не собой, если бы стала слушать все доводы студента, за голову берущегося от её напора и вспоминавшего себя на первом курсе: она заменила всех твоих друзей, вместе взятых, не сбавляя обороты ни на один день, что его пугало и восхищало до глубины всех невозможных представлений данного дела. Даже парни уже наехали прошлым вечером на него за то, что он просто мучает девушку, поэтому сегодня ребята договорились не поднимать тему чувств, а сосредоточиться на чем-то тотвлечённом. Например, как помочь профессору Миллс в надвигающихся на неё волнах студентов, что просили заниматься с ними дополнительно. Да, она могла завести кружок, но студентов было так много, что в этом деле требовался особый подход, а сил с наплывом последнее время не хватало. Тем более, что её то и дело стали отправлять в Минестерство магии для отчётности о проделанной среди студентов работе и их готовности постоять за себя, школу и нравы Волшебного мира. Словом на отсутствие дел женщине принять не приходилось. Пожав плечами, ребята решили пойти с верхушки и вместе завались в кабинет к профессору Дамблдору и по совместительству, как говорил в узких кругах Крутой – самому безполезному человеку школы Хогвартс. Убедились, что его мнение оказалось действительно верным, когда на аргументы старик ответил: – Дорогие мои студенты, пока что не время, школа абсолютно точно находится в безопасности, но я подумаю увеличить программу по Защите. – Вы не имее права так поступать со студентами, которые доверились Вам! – заявил парень, стукнув по столу директора. – Мы пришли в школу для глубокого погружения в материал и главное – получения практики и должного уровня знаний, это прописано в документах школы, если Вы забыли об этом, мистер Дамблдор! Я подниму совсет и тогда на Ваше нагретое толстой задницей место посадят кого-то более адекватного, кого-то, кто понимает угрозу, которая нависла над магическим миром. Если Вы не примите меры, я сделаю всё для этого! Пошевелите хоть одной из извилин, голова иногда нужна ещё и для того, чтобы ей думать, надеюсь, я понятно выразился? – Ещё раз, мистер Люпин, Вы позволите себе в моём кабинете говорить в подобном тоне, и Вы вылетите со школы вместе со своей ликонтропией в два счёта, Вам понятно? – профессор Дамблдор видел, как сильно занервничал студент, что понял – Джо сейчас всё услышала, а значит, ему конец! Стало страшно. – Если Вы это сделаете, то я свяжусь с замом Министерства Магии, который находится со мной в глубоком родстве, грязный, продажный старик, которому ни важны ни школа, ни её студенты. И я сделаю всё, чтобы Ваше место к концу войны занял кто-то более адекватный и умный, так до до встречи, и если понадобится, то в суде. Хотя я очень удивлюсь, если до этого времени Вас никто не уберёт с дороги, как помои, которые вывалились из ведра. И только попробуйте исключить нас с мистером Люпином, потому что Вас просто задавят и правы будут! Профессор Дамблдор только кивнул и сжал кулаки от того, что ему посмели сейчас наговорить, но понимал, что в какой-то степени они даже правы. Это злило. – Я понял Вас. Преподаватель будет. А сейчас покиньте мой кабинет… *** Эмма и Реджина старались не ссориться по пустякам, чтобы не расстраивать Генри, да и сами не очень хотели этого. Наблюдая за ребятами, чьи отношения по-тихоньку налаживались, они понимали – и на их улице сейчас праздник. Они видели друг в друге тело и заботу, радость и то, что люди называют истинной любовью. Последнее время их перестали заботить даже Пожерптели Смерти – хотелось быть рядом друг с другом и совершенно не вникать в происходящее за окнами: когда внутри тебя, в твоей семье и жизни, что ты хочешь видеть вокруг мир и покой, остальное никак не волнует, это давно известный факт, поэтому сейчас они чувовали гармонию, которую не смогли бы променять ни на что другое. Все по-тихоньку выдыхали, даже не смотря на ощущение, что сейчас настало затишье перед бурей… Они знали, что нужно наслаждаться тем, что держишь в руках и старались это делать. Генри объявил, что стал заниматься с мародерами в дуэльном клубе, чему были рады обе мамы и стал больше времени проводить с Крутым в библиотеке, найдя много общих тем с Нарцмссой, рассказав о своих корнях. Да, его напрягало то, что происходило, но мальчишка верил, что никто из его мам не передёт на сторону тёмного лорда, что было весьма зря… К огромному сожалению… На поле для квиддича тоже стало гораздо жарче: Сириус и Джеймс взяв в этот раз в команду Ди и Лёху, что тренировались день и ночь, никак не могли взять в толк, какую лучше преподносить тактику, когда сладкая парочка Гриффиндора витала в облаках и совершенно не слушала обоих, на что оба парня злились ещё больше. Остальная команда уже по привычке слушала их бесконечне споры и не понимала, зачем вообще тут находиться. То, что происходило в стенах Хогвартса дарило ребятам последние глотки более-менее спокойного воздуха, которым все же ещё старалась надышаться Арбенина, всё ещё умудряясь соединять все занятия и всё меньше впадала в состояние « нестояния»… Чему был безусловно рад Воробьев. Рад. До поры до времени.