***
30 марта.
Началась весна. Вернее календарная весна началась уже давно, но настоящей весной запахло только сегодня. На деревьях ещё толком не показались налитые почки, а местами продолжали лежать грязные сугробы. Зато в безлюдных аллеях можно было уловить пение потихоньку возвращающихся птиц. Световой день увеличился в разы, и улица будто окрасилась яркими цветами после белоснежной и скучной зимы. Стало теплее, но это повлекло за собой и не самые приятные последствия в виде частых дождей и глубоких луж, украшающих чуть ли не каждый уголок города. Одним словом, максимально противоречивое время года. Весна… Все так и мечтают поскорее искупаться в тёплых лучах солнца и подышать лёгким цветочно-травянистым ароматом, который бывает исключительно в это время года. О весне пишут стихи и сочиняют песни, вдохновлённые режиссёры снимают душевные фильмы, а простой люд медленно вываливается из своих берлог, в которых они спасались от жестокой зимы. Что поделать, ведь это самое романтическое время года! Но никто не думает об отвратительном запахе сырой земли и гниющих листьев, что сохранились под толщей снега ещё с осени, о слякоти, по которой едва ли возможно идти, о серых мартовских пейзажах. Ларри никогда не смог бы дать точного ответа на вопрос, нравится ли ему весна. Предвкушение тепла и спокойствия, безусловно, радовало, но отсутствие каких-либо красок в первые недели удручало. Ларри было вновь сорвался и закурил, но, к счастью, в тот момент ему позвонил Сал. Мыслей о сигаретах больше не появилось. Поэтому когда сегодня по пути в детский сад Ларри заметил множество ещё не набухших почек на деревьях, несказанно обрадовался. Это означало, что совсем скоро всё зацветёт и запахнет, а улицы наконец вернут всю свою должную яркость. Это означало, что весна наступила по-настоящему. — Добрый вечер, мистер Фишер. — с дружеской издёвкой произнёс Ларри. — Добрый, мистер Джонсон. — поддержал его Сал, зло сверкнув голубыми глазами из-под ресниц. Сал сидел на низеньком заборчике, вид с которого позволял следить за всей площадкой одновременно. Он весь дрожал, пряча красные пальцы в рукава джинсовки. Под бровью у него красовалось фиолетовое пятнышко, а на скуле — что-то блестящее. Голубые волосы — отчего-то слегка волнистые — взмывали в воздух от каждого порыва прохладного ветра. Все эти детали почти невозможно было заметить, не выискивая их намеренно. Но Ларри считал себя вполне внимательным и такие мелочи отмечал сразу же. — Замёрз? — спросил Ларри, садясь рядом. Уже спустя несколько секунд ему пришлось пожалеть о совершённом действии: его рост всячески мешал принять удобную позу на столь низком заборе. Сал медленно кивнул, устремив внимание на двух мальчиков, раскапывающих землю непонятно откуда взявшимися палками. — Весна обманчива: днём может быть совсем тепло, а вот вечером… как сейчас. — угрюмо подытожил Ларри, рассматривая профиль Сала. Тот был слишком сосредоточен и не замечал пристального взгляда. — Я знаю, просто не думал, что сегодня может быть настолько холодно. Ларри бегло осмотрел площадку, но Меган не увидел. Осмотрел ещё раз и ещё, убеждаясь, что её точно нет на улице. Словно прочитав его мысли, Сал сказал: — Меган с подругами играет на веранде, так что тебя, наверное, даже и не заметила. — Эх, — недовольно вздохнул Ларри. — Это надолго. — Ага. Но ты, по обыкновению, никуда не торопишься, так что подождёшь? — В точку! — растягивая ноги ради какого-никакого удобства, согласился он. Ларри попытался завести ненавязчивый разговор, но попытка оказалась тщетной: Сал явно был не в том расположении духа, чтобы вести какую-либо беседу. Оставалось только молчать, чтоб не действовать тому на нервы. Ларри рассматривал сероватое небо в поисках пробивающихся сквозь тучи солнечных лучей, мальчиков, бросивших идею копать промёрзшую после зимы землю палками, собственные ботинки с налипшей на них грязью, но в итоге всё равно вернулся к бледному лицу Сала. Сейчас Ларри смог разглядеть ещё и синяки у него под глазами. Сал выглядел уставшим как никогда, а его улыбка потеряла все краски, вновь став натянутой. Оно и неудивительно, ведь следить за толпой детей, так и норовящих куда-то убежать, что-то сломать или подраться с кем-то, — неимоверно сложная задача. Ларри хотелось как-то взбодрить его, правда, в голову не приходило ничего толкового. Словно почувствовав, что его наглым образом изучают, Сал повернул голову вбок: — Что? — слегка приподняв брови, спросил он. — Да так, ничего. Просто у тебя тут, — поддавшись секундному порыву, Ларри чуть наклонился вперёд, стирая тот самый фиолетовый мазок большим пальцем. Он так и привлекал внимание, словно выбивающийся из общей картины штрих, словно элемент, портящий настоящий шедевр. Если говорить простым языком, то до ужаса сильно мозолил глаза. — Пятнышко. — пока Сал не опомнился, Ларри стёр с его лица и блёстки. Сал тихо выдохнул, глядя на смущённого Ларри. Щёки Сала так и остались бледными, не покраснев даже на тон, в отличие от Ларри. — А, это. — неопределённо махнув рукой, Фишер закатил глаза. — Джин и Мэри было скучно, вот они и решили сделать мне макияж. Даже чёртовы косички заплели, — указывая на волнистые волосы, пожаловался он. — Я замучался их расплетать. — А ты как добренький дядя воспитатель согласился. Если будешь потакать детям во всех их хотелках, то они с большой вероятностью вырастут избалованными. — Ну-у, моя задача — следить, чтобы эти дети не переубивали друг друга и самих себя заодно, научить их коммуницировать с ровесниками и по возможности раскрыть их интересы. Всё остальное — ваши проблемы. — под «вашими проблемами» он имел в виду проблему родителей в развитии личностных и нравственных качеств в своём чаде. Ни один мускул не дёрнул на лице Ларри, пока он продолжал следить за серьёзным лицом Сала. А потом в момент звонко рассмеялся. — Что-то не так? — Нет-нет! — сквозь слёзы отрицал Ларри. — Просто ты такой серьёзный! Сал демонстративно отвернулся от него, буркнув в ответ что-то невнятное. Немного успокоившись, Ларри опустил голову на плечо Сала, чуть не упав с забора. Пришлось обхватить того руками со спины, чтобы уж точно не повалиться в грязь. — Ну прости-и. Будь серьёзным сколько хочешь, я не возражаю. Но Сал ничего не ответил. Лишь расслабился, позволяя и дальше обнимать себя. Возможно, это потому что так было теплее, но Ларри хотелось думать, будто Салу нравится, когда он его обнимает. По крайней мере ему самому это нравилось. — Сал? — так и уткнувшись своей макушкой в чужую шею, протянул Джонсон. Ему внезапно пришла прекрасная идея, как позволить Салу отдохнуть от работы, пускай и ненадолго.— Хочешь сходить куда-нибудь после работы? — Только если по дороге домой ты потащишь меня на руках. Я слишком устану, Ларри. — А если в кино пойдём? Чего там уставать? Наоборот, отдохнёшь. Сверху послышался шумный выдох: — Не хочу. Там ничего интересного сейчас не показывают. — Можем у меня что-нибудь по твоему желанию посмотреть. И никуда идти после не придётся: у меня переночуешь. Сал, кажется, усмехнулся, хотя больше было похоже на пресечённый приступ хохота. — Мне придётся рано встать, а ведь это помешает твоему излюбленному сну до обеда. — Да похер. — Ларри сам себе удивлялся: как же он восхитительно красноречив сегодня. — Значит, пришло время восстановливать режим. — пусть он это и сказал, на деле выполнять уж точно не собирался. — Раз тебе похер, — Сал на секунду задумался. — Тогда встреть меня через пару часов, я как раз здесь и в группе приберусь. Ларри незаметно для себя стиснул Сала сильнее, от счастья сомкнув руки в прочный замок. Увы, долго такие хорошие моменты длиться не могут и обязательно найдётся что-то — в нашем случае кто-то — что испортит абсолютно всё. Так произошло и сейчас, когда рядом с площадкой показалась родительница одного из воспитанников Сала. Ларри с большой неохотой оторвался от него, вновь стараясь принять наиболее удобное сидячее положение. Если вдруг поползут слухи про воспитателя и отца кого-нибудь из детей, то это никому не доставит приятных эмоций.***
Ларри залез с ногами на диван, откинув голову на его спинку. Сал сидел на другом конце этого дивана и выбирал, что же посмотреть. Он был подозрительно молчалив, так что лезть к нему совсем не хотелось. Раньше Ларри с большей вероятностью подумал бы, что он просто не хочет с ним разговаривать, но сейчас не сомневался в том, что тот просто не в настроении. Разница небольшая, но она всё-таки есть. Оставалось молча сидеть, наблюдая за тем, как каналы переключаются один за другим, и ритмично хрустеть чипсами. Сал впервые был в квартире у Ларри, в честь чего он даже убрался. Правда, поверхностно, скинув весь крупный мусор и лежащие не на своих местах вещи в спальню. Он сам редко бывал там в бодрствующем состоянии, проводя всё время либо в рабочей комнате, либо в гостиной. Потому-то по ту сторону межкомнатной двери царил настоящий бардак, который язык не повернётся назвать творческим: у выхода валялся старый изрисованный ещё в старшей школе мольберт, на подоконнике покоилась троица холстов различного размера, а за неимением стола в спальне несколько книг английских классиков, стопка древних, как сама Земля, скетчбуков и моток изоленты заняли своё достойное место на полу прямо посередине помещения. Про шкаф, на котором кухонным ножом было выцарапано множество символов в порыве скуки, лучше вообще не вспоминать. И это всего лишь маленькая часть того, что можно увидеть в спальне. За все три года, что Ларри принадлежит эта квартира, он ни разу не проводил генеральную уборку, ограничиваясь периодическим мытьём полов и посуды. После частичного переноса хлама в спальню лучше стало не намного. Несмотря на свои старания, Ларри понимал, что даже близко не стоит с Салом, чью квартиру можно было назвать образцово-показательной в плане чистоты и порядка. Тем не менее Сал никак не отреагировал на слишком резкий диссонанс между своей и ларриной квартирой. Ну, не прям уж никак. Отметил, что в прихожей над зеркалом красиво висит «гирлянда» из колоды карт. На это Ларри лишь смущённо кивнул, вспоминая, как однажды его прокрастинация дошла до того уровня, что он, заместо работы, нацепил ненужные ему карты на леску и, не найдя подходящего для них места, повесил на первое попавшееся зеркало. Сал наконец-то нашёл подходящий фильм и придвинулся ближе, чтобы тоже иметь доступ к пачке чипсов. Картинка то и дело сменялась с одной на другую, Ларри едва ли мог уследить за ней. В голове царила мешанина из мыслей, так что возможности внимательно смотреть фильм не предоставлялось. Интересно, о чём думает Сал? Почему он выглядит несколько тревожно и, возможно, даже нервно? Его определённо что-то гложет, но вот как узнать, что именно, раз он не стремится говорить об этом вслух? Вопросы крутились красочной каруселью, возникая друг за другом яркими вспышками так, что невозможно было успеть разобраться хотя бы с одним из них. Тем временем сюжет фильма плавно перетекал к развязке. На экране как раз застыла напряжённая сцена, в которой участвовали все главные герои (только те, кто выжил; как Ларри заметил, двое из них уже никогда не смогут встретить заслуженный счастливый финал) и антагонист. Последний как раз вёл пламенный монолог, несмотря на кровоточащую рану в теле. Ларри понял, что ему осталось недолго: его убьёт либо положительный персонаж, либо он сам умрёт от кровопотери. Но речь его действительно брала за душу, раз сумела отвлечь Ларри от круговорота собственных мыслей. Джонсон слабо вздрогнул, когда почувствовал мягкий удар в плечо. Опустив взгляд, он увидел перед собой голубую макушку. Сал сидел, скрестив ноги и положив голову на чужое плечо, будто сидел так всегда. Ларри на мгновение затаил дыхание, испугавшись, что Сал может заметить его ускоренное сердцебиение. Но с такого расстояния ведь нельзя почувствовать ритмы удара сердца, верно? Ну, по крайней мере Ларри попытался себя успокоить. Прошла минута. Потом две, три, четыре и так далее. Но никто из мужчин так и не пошевелился. У Ларри затекла спина, но он хотел, чтобы Сал продолжал лежать на нём. Он вообще много чего хотел, но в сложившихся реалиях мог позволить себе довольствоваться только тем, что имеется на данный момент. Из телевизора заиграла приятная мелодия, начали показывать кадры со счастливыми героями и их реакцией на победу. Чёрт, Ларри пропустил самую развязку. Хотя на самом деле он не то чтобы жалел, ведь даже не помнил, с чего всё началось. — Ларри? — кажется, это первое слово Сала за последние полтора часа. С одной стороны это льстило, а с другой — заставляло беспокоиться. — Что? — Зачем пялишься на меня? Только после этого вопроса Ларри осознал, что и вправду наглым образом рассматривает макушку Сала. Скорее всего, это продолжалось довольно долгое время, раз Сал обратил на это внимание. К слову об этом… Как он вообще понял, что на него глазеют? Глаз на затылке у него вроде бы нет… — Как ты узнал? — Потому что я тоже на тебя пялюсь. — со смешком указав на ближайшее к телевизору окно, ответил Сал. На улице уже стемнело, так что оно отражало происходящее в квартире. Получив в ответ до смешного удивлённое выражение лица Ларри, Фишер в одно движение выпрямил спину, выключив телевизор: начались титры. Он широко улыбался, но, несмотря на это, от него так и исходила атмосфера непрекращающегося волнения. Он явно пытался это скрыть, но получалось так себе. — Как тебе фильм? — склонив голову набок, спросил Сал, словно готов был рассмеяться в любой момент. — Ну, нормальный. — не нашёлся с ответом Ларри. Сал всё-таки не удержался и прыснул со смеху: — Не пытайся сделать вид, будто смотрел его. Ты же чуть ли не всё время на меня глазел. — понаблюдав за медленно краснеющими щеками Ларри, что так и пытался каким-либо образом аргументировать своё внимание к его персоне, он добавил куда более серьёзным тоном: — Я знаю, ты хочешь у меня что-то спросить. Вперёд! Ларри неуверенно поёрзал. Вопросы действительно были, вернее их была тьма-тьмущая. Но что именно спрашивать? Сал ведь ожидает услышать нечто конкретное, в этом можно не сомневаться. Не хотелось бы нечаянно спросить что-то не то. — Хм, — в целях растягивания времени он медленно почесал нос и поправил растрепавшийся хвост, какой часто заплетал дома для удобства. На ум пришло множество возможных вопросов, но вслух Ларри высказал лишь один, который собирал в себя сразу несколько: — Что с тобой сегодня? Я имею в виду… ты подозрительно молчаливый. Сал склонил голову ещё сильнее. Голубые пряди касались его предплечья, скрывая заслоном небольшую часть лица. Едва затуманенные зрачки забегали, рассматривая Ларри всё более детально, отмечая то, что не замечали раньше. Румянец коснулся бледной кожи, вскоре бесследно исчезнув. Ларри открывшаяся картина показалась настолько соблазнительной (это слово ведь уместно звучит?), что он машинально начал запоминать различные мелочи, не осознавая того. — Ты сегодня тоже не особо разговорчив. Ларри желал выкрикнуть в ответ, что это совсем не так, что он просто не хотел действовать на нервы. Но внезапное осознание помешало ему связать и двух слов. Он молчал по большей части не из-за этого, а из-за того, что мысли его были заняты несколько другими вещами. Значит, у Сала тоже, раз он ответил подобным образом, намекая на то, что они оба бросили попытки завести разговор? — Это странно, да? — на выдохе произнёс Сал. — Что странно? — он прекрасно знал, что Сал имел в виду, но уточнение вырвалось само по себе. — Наши отношения. — Ларри впервые видел, чтобы на щеках Сала выступил такой яркий пунцовый румянец. Навряд ли это было от смущения: Фишер был слишком спокоен, чтобы смущаться. Мужчины молчали. Между ними повисла тишина. Она не была ни удушающей, ни некомфортной, ни какой-либо другой. Просто глубокая тишина, позволяющая обоим собраться с мыслями, соединить их воедино и высказать вслух. Спустя пару секунд Ларри начал слышать сердцебиение Сала. Тук-тук, тук-тук. Оно успокаивало и тревожило одновременно. Одно Ларри знал точно — в этот момент Сал чувствовал то же самое, что и он сам. Размеренный стук разрушил шумный вдох и шорох: Сал подвинулся чуть ближе, о чём-то задумался, рассматривая свои разодранные до крови пальцы, а после поднял голову и заглянул Ларри в глаза. — Хочу поцеловать тебя. — самым что ни на есть уверенным голосом признался он. Да, именно так и сказал. Ларри не верил своим ушам, не верил, что Сал первый скажет это. Ларри успел продумать, как признается, переборов себя и свои границы; считал, что уже готов для этого. Но Сал его опередил. Наверное, Джонсон был ему благодарен за это. Да вообще за многое, но сейчас не об этом. Не сумев вытащить из себя и слова, Ларри чуть подался вперёд, не желая выпускать покрасневшего Сала из вида. Между ними оставались считанные сантиметры, но никто не решался сделать первый шаг, будто испытывая друг друга на выдержку. В воздухе застыло напряжение. Не в отрицательном смысле этого слова, нет. Напряжение это ощущалось как что-то приторно-сладкое, обволакивающие всего тебя целиком и не желающее отпускать из своих цепких лап. Оно продолжало концентрироваться до тех пор, пока Ларри не сдался: мягко коснулся своими губами чужих, а после отодвинулся на жалкие миллиметры, проверяя реакцию на свои действия. В этот момент напряжение резко схлопнулось, забрав с собой всякие сомнения. А его место заняло совершенно другое чувство — желание большего. На вкус уже не как приторно-сладкая конфета, а как тёмный шоколад с острым перцем. И вкус этот забивал нос так, что становилось тяжело дышать. Грудь то и дело вздымалась вверх, а взгляд перемещался с губ Сала на его глаза, с глаз — на губы. Всё это до тех пор, пока Сал кивком не показал, что требует большего. И тогда Ларри притянул его к себе, вовлекая в новый поцелуй. Со смены атмосферы прошло не больше минуты, но это время показалось настоящей вечностью, что Ларри пытался показать в своём поцелуе. Быть может, он вливал в него не только те эмоции, что испытал за сегодняшний вечер, а всё то, что чувствовал рядом с Салом всегда: с самого его появления в жизни Ларри и до этой секунды. Он не знал. Да и что дало бы это знание? Сал завёл руки за ларрину шею, сцепив их в замок. Он слабо дрожал, но поцелуй не прерывал, наоборот, углубил его, смазано коснувшись своим языком чужих губ. Его растрепавшиеся волосы щекотали лицо, лезли в глаза, тем не менее совсем не отвлекали. Они пахли травяным шампунем и были такими мягкими, будто Сал их только что вымыл. Ларри не удержался и запустил ладонь в голубую копну, пропуская пряди между пальцев. Хотелось зарыться в них носом, вдыхая приятный аромат полной грудью. Сал напоследок неаккуратно чмокнул Ларри в уголок губ и отстранился, глубоко дыша. Его руки продолжали лежать на своём месте, отчего Ларри по-прежнему боялся, что тот почувствует его волнение, несмотря на то, что этот факт давно стал известным. — Сал, я… — не успев сделать и вздоха, продолжая тяжело дышать, выпалил Ларри. Ему казалось, будто он обязан что-то сказать, как-то оправдаться, хотя первым начал совершенно не он. — Тсс, — ткнув пальцами на губы Ларри, шикнул Сал. Обрывисто сказал: — Не говори ничего. По крайней мере сейчас. Пожалуйста. Ларри кивнул. Губы Сала слегка распухли, да и его, наверное, тоже. Ларри пытался прочесть в глазах напротив призыв хоть к какому-нибудь действию: ему стоит отодвинуться, продолжать сидеть или поцеловать Сала ещё раз? Что от него требуется? К счастью, Фишер взял инициативу в свои руки, прильнув к Ларри с новой силой. От прошлого стеснения не осталось и следа, Сал целовал смело и уверенно так, как обычно целуют с намёком на продолжение. Его руки в мгновение соскользнули с плеч, на этот раз сжав вместо шеи талию, но не задержались там надолго. Ларри чуть не подскочил на месте, когда прохладные пальцы коснулись его разгорячённой кожи под футболкой. Сначала неуверенно дотронулись до поясницы, но не получив сопротивления, а, наоборот, тихий полустон, одобряющий их действия, начали безрасудно блуждать по спине, груди, предплечьям. Ларри несдержанно прикусил губу в попытке приглушить рвущийся стон, на что Сал прошептал что-то невнятное ему на ухо. Кажется, говорил ему не сдерживаться, но Ларри боялся выпустить на волю слишком много эмоций. Трезво мыслить уже не получалось, голова была сполна заполнена Салом, его одурманивающим запахом (или Ларри неосознанно преувеличивал?) и исходящим от него теплом. Ларри казалось, что он плавился под блуждающими по его телу пальцами. Лишь в эту секунду пришло осознание — он давно об этом мечтал, сам того не понимая. Сал вызывал в нём бурю эмоций одним только своим видом, что уж говорить про сложившуюся ситуацию. Хотелось сжать Сала в охапку, расцеловать каждый участок его тела, признаться в любви если не тысячу, то хотя бы сотню раз, сделать всё возможное, чтобы оголить свои чувства, чтобы Сал видел — вот он, Ларри, любящий его настолько, что готов был сделать что угодно, чтобы это доказать. Но сейчас не время для слов, сейчас нужно показать свою любовь действиями.***
Сал спрашивал, странные ли у них отношения, а Ларри не смог дать тогда ответа, даже расплывчатого. Тем не менее сейчас он был уверен в том, что их отношения ни капельки не странные. Да, со стороны это выглядит и вправду необычно. Но для них самих эти отношения были правильными настолько, насколько это возможно. Правильные, потому что дарили расплывающееся по телу тепло и глупую улыбку во все тридцать два. Потому что даже в самые дерьмовые жизненные периоды заставляли чувствовать себя счастливо. Потому что так должно быть. Сал сопел под боком, прижавшись к Ларри всем телом совсем как маленький ребёнок. Так и не скажешь, что тому недавно перевалило за тридцать. В комнате царила почти полная темнота, но проникающий с улицы свет фонарей кое-как её освещал. Ларри сто раз пожалел, что скинул весь мусор в спальню, твёрдо уверенный в том, что Сал здесь не окажется. И что в конечном итоге? Он не просто оказался здесь, так ещё и спит на его кровати! Не то чтобы Ларри был против, наоборот, ему нравилось слышать под боком размеренное умиротворенное дыхание. Но если Сал не заметил царящий беспорядок сейчас (что неудивительно, ведь не каждый рассматривает чужую комнату в то время, как занимается подробным изучением тела хозяина этой самой комнаты), то обязательно заметит его завтра. И тогда Ларри в очередной раз будет смущённо отводить глаза, мол, так и должно быть. Не желая больше грузить себя мыслями о предстоящих событиях, Ларри положил голову на подушку рядом с Салом. Тот уснул сразу, как укрылся одеялом, будто ждал момента отхода ко сну больше всего на свете. Оно и понятно, ведь Сал ещё ранним вечером выглядел довольно уставшим, а после столь бурной ночи и подавно. Ларри убрал голубую прядь, мешающую разглядывать лицо спящего, в сторону. Он, в отличие от Сала, никак не мог уснуть, возбуждённый произошедшим. В такие моменты он обычно рисовал, но Сал слишком крепко сжимал его в объятиях, чтобы можно было встать, не потревожив его, да и Ларри не особо стремился покидать тепло цепких объятий. Полуприкрыв веки, Ларри рассматривал черты лица Сала. Он притягивал своей внешностью, вызывая всё большее желание смотреть на него. Возможно, он был самым красивым человеком, которого Ларри только знал. Нет! Он был самым красивым человеком для него. С длинными ресницами и парочкой шрамов на щеке, с обветренными губами и небрежно растущими бровями. Ларри пропустил тот момент, когда его начало клонить в сон. Но когда успел осознать это, веки уже налились свинцом и под собственной тяжестью закрылись, погружая Ларри в расслабленный сон.***
Проснулся Ларри по неизвестной для себя причине. В лицо бил яркий солнечный свет, отчего пришлось перевернуться на другой бок. Вторая половина кровати пустовала. Ларри недовольно протёр глаза, принимая сидячее положение. Кровать негромко скрипнула. — Доброе утро. — Сал стоял неподалёку. Наверняка сам встал только что, о чём свидетельствовало отсутствие одежды на нём, кроме незастёгнутых штанов. Светлая кожа на предплечьях и ключице красовалась едва заметными красноватыми пятнышками. В ответ Ларри, не до конца готовый встречать новый день, зевнул. Почему-то его посетило беспричинное чувство глубокой пустоты, но он старался не подавать вида. — Куда ты? — наскоро оклемавшись, спросил он. — Уже поздно, через два часа нужно быть на работе. — Сал поправлял ремень на штанах и отвечал довольно сухо. — Я могу тебя довезти, у меня есть машина. — с наивной детской надеждой произнёс Ларри. — Не надо. Хочу успеть зайти домой. В спальне повисло тяжёлое молчание. Ларри даже забыл, что страшился реакции Сала на бардак, но в итоге тот всё равно ничего не сказал по этому поводу. Сал натянул на себя водолазку и принялся собирать хвост. Его совсем не беспокоил вчерашний день? Почему он так спокоен? Ларри словил себя на том, что всячески пытался подобрать подходящие слова. А что Сал? Он как будто бы спешил сбежать отсюда поскорее. — Знаешь, как это всё выглядит? — сказал почти шёпотом, боясь, что голос может дрогнуть и выдать мысли с головой. — Знаю. Словно я сбегаю от тебя. — Сал улыбнулся. Сейчас он выглядел ещё красивее, чем вчера. Да вообще чем когда-либо! Ларри захотелось его обнять и никуда не отпускать, но здравый смысл указывал на то, что у него нет никакого права на подобное. — Но это не так. Мне, правда, нужно уйти. Мы поговорим об произошедшем потом, да хоть сегодня вечером, обещаю. И если тебе станет легче от этой мысли, то я ни капельки не жалею об этой ночи. В конце концов, я взрослый человек, способный нести ответственность за свои поступки, не волнуйся. Ларри, безусловно, ему верил, но желание прояснить всё здесь и сейчас никуда не делось. Сал подошёл к кровати, наклонился и с характерным звуком чмокнул Ларри в губы: — До вечера. — и ещё один поцелуй, на этот раз в щёку. Все сомнения разом сошли на нет. Когда Сал покинул пределы квартиры, Ларри «растёкся» по кровати, сжимая соседнюю подушку в объятиях. Как же чертовски приятно было получать взаимность на свои чувства, которые лелеялись в глубине души долгое-долгое время! Понежившись в кровати ещё с десяток минут, Ларри потянулся к телефону. Как раз в этот момент пришло новое сообщение: Сал. 10:44 Ах, да! Чуть не забыл. Думаю, ты заслужил получить мой настоящий номер.