when you were mine

      Регулус — некомпетентный идиот.       Большой, бесполезный, некомпетентный идиот, потому что иначе зачем бы он пошел и выставил себя в таком свете перед Джеймсом?       Не похоже, что Джеймс собирался смотреть ему в глаза и говорить правду, так почему же Регулус позволил этому моменту уязвимости разрушить все его душевное спокойствие?       Как он уже успел сказать, идиот.       Регулус не должен был ничего говорить — черт, он вообще не должен был подслушивать их разговор.       Но все произошло так просто.       Он сходил в туалет, прежде чем направиться в свою комнату, когда услышал слабые голоса Джеймса и Сириуса, проникающие через окно, поэтому единственное, что он посчитал логичным, это осторожно открыть его и перелезть через раковину, стараясь не дать им знать о своем присутствии…       Он подслушивал, ясно?       По правде говоря, он так волновался за Ремуса, что ему просто необходимо было услышать, что с ним все в порядке.       И когда он услышал достаточно и уже собирался уходить, Сириус начал разглагольствовать о том, как сильно он любит своего мужа, да так, что у него чуть слезы на глаза не навернулись, и что-то внутри Регулуса просто рухнуло.       Одна только мысль о том, что существовала хоть малейшая возможность того, что Регулус лишил Сириуса света его жизни, была достаточной, чтобы выбить воздух из его легких.       Вот почему он позволил себе так безответственно высказываться.       Так как же он может винить Джеймса за то, что тот спрашивал то, что не должен был спрашивать, когда Регулус был достаточно груб, чтобы сказать то, что вообще не должен был говорить?       Такова история о том, как их мирное сосуществование пошло прахом, и они закончили вот так, игнорируя друг друга, что уже само по себе странно, потому что Джеймс не привык игнорировать кого-то, когда он зол или даже разочарован. Возможно, это единственное, что изменилось в нем за эти годы. Как великолепно.       Но не только их маленькая ссора портит ему настроение: состояние сада и заднего двора настолько ужасно, что преследует его в кошмарах.       И вот, после целого дня, в течение которого они не вымолвили ни слова друг другу и ели разогретую еду на пустой кухне, Регулус решает, что ему настолько скучно, что он начнет восстанавливать задний двор.       И это не из-за извечного чувства собственности, которое только сейчас всплыло после стольких лет, это действительно не так.       Регулус не настолько властен над неодушевленными предметами или местами… Но это его задний двор. Он посадил половину кустов роз, которые так катастрофически погибли, и гардений, которые едва держатся за жизнь, он выбрал разрушенные ныне горшки, в которых раньше росли пышные, пестрые герани, и он просыпался на заре, чтобы посмотреть, как в конце лета распускаются жасмины. Но, что более важно, он пообещал Монти, что позаботиться об этом саде, — и о его сыне, но давайте не будем об этом, — а потом он всего этого не сделал.       При мысли о том, что не только его, но и работа Флимонта пойдет насмарку, поскольку Джеймс Поттер может быть компетентен только в одном деле за раз, в глубине его желудка растет и крепнет пузырь ужаса.       Поэтому, выпив клубнично-банановый смузи, в котором, возможно, было слишком много сахара, Регулус впервые за несколько месяцев надевает джинсовые шорты и футболку, которую не жалко испачкать, и берет на себя смелость достать ключи от сарая с книжной полки, где Джеймс любит прятать их от Гарри.       По крайней мере, Джеймс подвозит Гарри в школу, и никто не увидит, как Регулус карабкается наверх к чертовым ключам. Вот это было бы унизительно.       Когда Джеймс открыл ему сарай на прошлой неделе и предупредил, что там почти ничего не осталось, он не соврал, и его слова пронеслись в голове Регулуса, когда он дернул деревянную дверь с такой силой, что сам попятился назад, когда она поддалась.       Ни семян, ни мешков с землей,и лишь пара инструментов, которыми можно пользоваться, не делая предварительно прививку от столбняка.       У Флимонта случился бы припадок, увидь он такое положение дел.       Регулус не удержался и пнул землю ногой.       — Будь ты проклят, Джеймс.       И поскольку Флимонт научил его, как именно следует обращаться с садом, Регулус собирается обращаться с ним правильно, даже если у него нет всего необходимого для этого.       Работы будет много, он это прекрасно понимает, но это не похоже на то, что в ближайшее время у него запланирована вереница встреч и никакого отпуска, так что он мог бы использовать свое время для чего-то продуктивного, а не для просмотра новостных каналов и чтения книг, которые он уже читал десять раз. Регулус превратит это место в то, чем оно было раньше.       — Пусть так, но хоть что-то, — говорит Регулус Ноксу, копаясь в ржавых инструментах, пока не находит приличные на вид ножницы. — Мы никогда не сможем достичь уровня мастерства Флимонта. Помнишь его? Он подстригал кусты, чтобы они были похожи на уток и кроликов, когда ты был совсем маленьким котенком.       Однако те кусты высажены на улице вдоль дороги, а он не настолько смел, чтобы решиться пойти туда средь бела дня, поэтому для начала он решает очистить близлежащие деревья от их отмерших веток и сучьев, которые мешают им расти в принципе, не говоря уже о том, чтобы давать урожай апельсинов и лаймов.       — Ты быстро вернёшь свои плоды, — говорит он одному дереву, поглаживая его кору, — обещаю.       Расправившись с этим, он также избавляется от множества клубней, которые когда-то были пионами, и искренне удивляется, что кусты роз ненавидят Джеймса настолько, что умирают сами по себе.       Это не особо хрупкие растения, так как же ему удалось убить их все?       Разбитые горшки тоже оказываются в мусорном ведре, потому что ему не нужны куски измельченной керамики, валяющиеся повсюду, ведь Гарри может пораниться во время игры.       И он бы очень хотел избавиться от всего газона, потому что тот просто ужасен, но ничто не говорит о том, что Джеймс купит ему новый, поэтому он оставит всё как есть до тех пор, пока не уговорит Сириуса купить ему все необходимое.       Пока что уборка кажется ему достаточно хлопотным занятием, чтобы даже начать беспокоиться о траве, и этого также достаточно, чтобы отвлечься от всего, что не связано с предстоящей работой и восхитительными лучами солнца, которые заставляют его кожу покалывать после стольких месяцев, проведенных в том темном, холодном месте.       Вообще-то Регулусу следовало бы намазаться солнцезащитным кремом, но пока что он решил не беспокоиться об этом, к тому же он считает, что ему не помешает витамин D или что там еще дает солнце.       Регулус берёт тяжелые мусорные мешки, собираясь отнести их к контейнеру, и замирает, обнаружив Джеймса, который пристально за ним наблюдает.       Как долго он так стоит?       И почему он так смотрит на Регулуса?       Регулус делает глубокий вдох.       Он перегнул палку?       А к черту, что с того, что он перегнул палку?       Он не может выйти на улицу, не может выпить, не может выкурить ни одного чертова косяка, так что он будет ходить в сад, нравится это Джеймсу или нет, и он может попытаться остановить его, но это не закончится хорошо…       Джеймс смотрит на татуировки на его ногах.       Хм.       Как-то неловко.       На задворках сознания всплывает воспоминание: туманный смех, его рука, держащая руку Джеймса, когда игла проходит по его коже…       Регулус заталкивает воспоминание обратно так глубоко, что у него почти кружится голова.       — Ты не завтракал, — наконец говорит ему Джеймс, скрестив руки на груди.       Регулус стискивает зубы.       Это действительно бесит, как такое простое предложение может избавить Регулуса от беспокойства, которое завязалось узлом у основания его горла.       — Я выпил смузи.       — Это не завтрак.       — Я пропустил ту часть, где это тебя касается.       Однако Джеймс, похоже, не испытывает желания тратить силы на пререкания.       Вместо этого он одаривает его своим фирменным взглядом и пренебрежительным взмахом руки, когда разворачивается.       — Я оставил тебе сэндвич. Хочешь — ешь, не хочешь — не ешь, меня это не касается.       Регулус только подавляет желание сказать ему, чтобы он засунул его себе в задницу, потому что, по правде говоря, он голоден, а когда он проводит достаточно много времени с пустым желудком, его голова начинает кружиться.       Поэтому он ест свой сэндвич, пока идет наверх, чтобы принять заслуженный душ, раздраженный тем, что Джеймс может сделать чертов сэндвич с жареным сыром таким вкусным.       И слава богу, что Гарри обедает вместе с ними, потому что атмосфера не такая напряженная, когда Гарри заполняет тишину вопросами и случайными, не связанными друг с другом историями.       — Дядя Реджи, — говорит Гарри, сделав большой глоток лимонада. Регулус любит этого мальчишку, правда любит, но если ему придется еще раз услышать, почему тот считает свою учительницу ведьмой… — Что это у тебя на лодыжке?       Регулус нахмурился.       Что у него на лодыжке?       Наверное, жук?       И только когда его взгляд падает на монитор, до него доходит, что никто так и не объяснил Гарри, какого черта Регулус тут делает. И он не знает, как именно ему соврать.       — Это сложная штука, Хаз. Хочешь, чтобы я тебе объяснил? — спрашивает Джеймс.       Гарри кивает.       — Да, пожалуйста.       — Дядя Реджи сделал кое-что плохое. А взрослые, которые делают определенные плохие вещи, попадают в тюрьму, ты знаешь, что такое тюрьма? — и снова Гарри кивает. — Так вот, вместо того чтобы сидеть в тюрьме, они дали ему возможность быть здесь, в нашем доме. И эта маленькая штучка должна следить за тем, чтобы он не ушел, пока ему не разрешат.       Регулус считает, что сейчас не самый подходящий момент объяснять Джеймсу очень четкую и ясную разницу между тюрьмой и СИЗО, поэтому он держит рот на замке.       — Что сделал дядя Реджи?       — Можно, я объясню тебе это, когда ты немного подрастешь? — предлагает Джеймс.       — Хорошо, — соглашается Гарри. — А я то думал, что дядя Реджи не захотел забирать меня со школы.       Сердце Регулуса слегка щемит, когда он слышит это.       — Я с удовольствием заберу тебя со школы, Хаз, — заверил он его. — Когда мне разрешат выходить на улицу, я обещаю, что однажды заберу тебя и отвезу в Макдональдс, хорошо?       Гарри широко улыбается и снова кивает.       — Да! А потом мы можем пойти в парк, и ты сможешь катать меня на качелях!       Регулус хихикает.       — Конечно, милый. А до тех пор я могу продолжать играть с тобой в видеоигры и смотреть фильмы.       — Да! — радостно соглашается Гарри. — Дядя Реджи, а тебе не жалко было делать плохие вещи? Когда я поступаю плохо, папочка говорит, что это нормально, пока я об этом сожалею.       Если выражение лица Гарри не было достаточным доказательством того, что он в полной мере сын Джеймса, то вот это доказывает, что генетика — штука серьезная. Регулус смотрит на Джеймса в поисках помощи, но Джеймс смотрит на него поверх очков с ехидной ухмылкой и злорадным блеском в темных глазах.       Значит, это на его совести. Хорошо. Никакого давления.       Дерьмо.       У него сейчас два варианта: а) он может аппелировать к своим собственным словам и сказать Гарри, что очень сожалеет обо всем, что он сделал, и б) он может начать нести бред о проблемах этики и хрупком, но требующем компромисса социальном контексте морали четырехлетнему — нет — почти пятилетнему — ребенку.       — Я уверен, что он действительно сожалеет, Хаз, — вмешивается Джеймс, не глядя на него. Он слишком занят насмешками над Регулусом для этого. — А теперь доедай свои наггетсы, пока я не съел их за тебя.       О, значит Джеймс не изменился, приятно слышать.       И вот так, Джеймс растоптал все его хорошее настроение, да еще и умудрился так просто объяснить Гарри их ситуацию.       Кстати, что это вообще было? Быть честным с детьми.       У его родителей была строгая политика быть откровенными с Сириусом и с ним, только если они угрожали или шантажировали их, не то чтобы они были образцовыми родителями, но все же Регулусу странно видеть, как Джеймс разбивает такие сложные вопросы на кусочки и преподносит их Гарри так, что их очень легко понять, но в то же время они соответствуют действительности.       Больше они не разговаривают до конца дня.       И Регулус почти хотел бы, чтобы они вернулись к тому, как Джеймс нервно бормочет всякий раз, когда Регулус смотрит в его сторону.       Почти.       Регулус просто не очень хорошо переносит молчание.       Он жаждет постоянного общения с другим взрослым, особенно с таким, как Джеймс, который не боится его резкости; ему нужна уверенность в том, что рядом постоянно есть человек, которого можно доставать, пока ему не станет скучно, или пока он не будет достаточно раздражен, чтобы уйти самому.       Но это их новая норма, похоже, и не факт, что она изменится в ближайшее время, потому что Джеймс проводит следующие пару дней, спокойно игнорируя его в любой час, который не является завтраком, обедом или ужином.       И даже тогда они разговаривают друг с другом только в том случае, если хотят взять картофельное пюре, или если настала их очередь мыть посуду, или если Джеймс в настроении сделать какое-нибудь язвительное замечание. Даже когда Сириус и Ремус звонят Гарри по видеосвязи и обещают взять его к себе на выходные, единственное, что делает Джеймс, когда Сириус спрашивает про брата, это поворачивает камеру в его сторону, пока тот не скажет что-нибудь.       — Я еще не сбежал, — говорит Регулус, делая руками танцевальные движения. — Юху!       Ну, по крайней мере, у него есть Гарри.       Ему кажется несколько странным, как Гарри активно и постоянно обращается к нему за помощью и поддержкой. Всего две недели назад Регулус был совершенно незнаком Гарри, может быть, существовал только как имя в рассказе или лицо на фотографии, но теперь он для него дядя Реджи, как и для Драко.       И Регулус любит проводить время с Гарри, даже когда это заставляет его сильно скучать по Драко.       Он отдал бы все на свете, чтобы снова иметь возможность обнять своего крестника.       Но Гарри не дает ему много времени и пространства для размышлений, во всяком случае, не тогда, когда он назначил Регулуса своим личным репетитором домашних заданий.       — Твой дядя Реджи отлично разбирается в цифрах, Хаз, — сказал Джеймс Гарри однажды, после того как Регулус закончил объяснять ему все тонкости сложения однозначных чисел. — Он точно знает, как обращаться с действительно большими суммами, понимаешь? Это его специальность.       — Правда? — удивляется Гарри, глядя на него во все глаза.       Регулус хочет ударить Джеймса стулом, но не делает этого, потому что считает, что колкости гораздо предпочтительнее молчания.       С этим он может работать.       Помимо домашней работы и Mario Kart, Гарри также любит сидеть и играть со своими грузовиками, когда Регулус работает над его, повторимся, его садом, задавая всевозможные вопросы о том, что он делает, и в итоге Регулус учит его, как пересаживать несколько растений, которые еще можно спасти.       Однажды, сразу после обеда, Джеймс решает, что Регулус достоин посидеть с его ребенком некоторое время.       Какая честь!       — Я ухожу, — объявляет он. — Тебе что-нибудь нужно?       — Нет, — отвечает Регулус, не отрывая взгляда от старой поваренной книги, которую он листает.       Он нашел коробку с ними в шкафу, который открыл ключами, украденными одолженными у Джеймса, но он не может делать ничего другого, кроме как разглядывать картинки. Говорить на панджаби, к сожалению, не входит в число его многочисленных талантов.       И, возможно, он мог бы попросить Джеймса перевести кое-что из этого для него, но он не станет этого делать, не в ближайшие миллион лет.       — Ты не против немного присмотреть за Гарри?       — Я бы предпочел отгрызть себе ногу.       Со своего места на диване Гарри хмыкает.       — Дядя Реджи ведет себя как сука, — жалуется он в ответ. Его маленький лоб нахмурен, но он начинает тут же ухмыляться, когда Регулус высовывает язык и посылает ему язвительный взгляд.       — Гарри, будь добр к своему дяде Реджи, хорошо? Я скоро вернусь.       Гарри торжественно кивает и только слегка хнычет, когда Джеймс взъерошивает его волосы и крепко целует его на выходе.       — А где мой поцелуй, — интересуется Регулус, все еще не поднимая глаз от своей книги.       — Я скажу тебе, где найти твой поцелуй, — бормочет Джеймс, закрывая дверь.       Ну, по крайней мере, они снова разговаривают. Это ведь должно что-то значить, правда?       Они не то чтобы вежливы друг с другом, но вроде как разговаривают.       Регулус не беспокоит Гарри, пока тот просматривает «Disney+», а довольствуется тем, что пролистывает большую часть книг в коробке, пока его глаза не начинают уставать, но все же он не останавливается. Он боится, что скука убьет его, если он остановится.       К счастью для него, машина Питера останавливается на парковке, и он сам выходит из нее, держа в руках нечто, похожее на какое-то жарко́е, но вполне может оказаться, что и тушеное мясо. Питер входит без стука.       А что, если кто-то голый и дрочит на диване? Вот что стало бы травмой для бедного маленького Питера.       — Это я, — говорит он громко и тут же появляется в поле зрения Регулуса, держа в руках пустую кастрюлю, которую Джеймс одолжил ему несколько дней назад, чтобы приготовить какое-то блюдо для семейной встречи.       — Дядя Хвостик! — радостно говорит Гарри и бежит обнимать Питера.       Питер задыхается от смеха, когда Гарри прижимается к нему своим маленьким телом, и отставляет кастрюлю в сторону, чтобы как следует обнять и закружить племянника.       — Привет, приятель, — он наклоняется, чтобы несколько раз чмокнуть его в макушку. — Что ты делаешь?       — Я смотрю «Холодное сердце»! — говорит Гарри, сияя.       Опять, думает Регулус, уже в третий раз за неделю. Возможно, именно поэтому Джеймс ушел. Возможно, он никогда не вернется.       — А где твой папа?       — Не знаю, спроси у дяди Реджи.       После этого он прыгает обратно на свое место на диване, слишком обеспокоенный довольно нездоровыми и плохо развитыми отношениями Ганса и Анны, чтобы заботиться о чем-то еще.       — Сегодня меня никто не поцелует или что? — вздыхает Регулус.       Питер не жалуется, и вместо этого удерживает его за одну щеку, чтобы прижать поцелуй к другой.       Регулус хитро улыбается ему и встает со своего места, чтобы они могли направиться на кухню.       — Намного, намного лучше, спасибо. И отвечая на твой вопрос, Джеймс не сказал, куда он идет, он просто ушел.       Питер идет ставить пустую кастрюлю на место, а Регулус недостойно радуется, что он не единственный, кому приходится забираться на столы, чтобы добраться до высоких полок в шкафах.       — Он, наверное, пошел навестить Сириуса и Ремуса, — говорит ему Питер, спрыгивая обратно на пол. — Я заходил к ним вчера вечером занести немного еды, чтобы Ремусу не пришлось продолжать есть тот ужас, которым его кормит Сириус, и я написал Джеймсу на случай, если он захочет пойти, но он прочитал мое сообщение в чертову полночь.       Регулус не очень удивлен, учитывая, что Джеймс провел последние несколько дней, приклеившись к своему ноутбуку, и, судя по тому, что он узнал, подглядывая за его телефонными разговорами, это как-то связано с его предстоящей книгой.              — Кстати говоря, как там Ремус? — интересуется Регулус. — Лучше стало?       — Намного лучше, вообще-то, — говорит Питер, кивая. — Я хотел зайти раньше, но решил, что лучше дать им немного времени, особенно Сириусу. По словам Ремуса, он был преданной личной сиделкой, что очень трогательно, но я думаю, что Сириусу нужно заботиться о себе больше, чем о Ремусе, если в этом есть какой-то смысл.       Регулус фыркнул.       — Это похоже на него.       Знакомая улыбка дергает уголок рта Питера, он несколько секунд изучает Регулуса, пока, наконец, не спрашивает:       — А что у вас, неприятности в раю?       Возможно ли, чтобы чьи-то глаза выскочили, если закатить их слишком резко? Кажется, что да.       — Можно и так сказать, — вздыхает Регулус. — У нас была небольшая ссора.       Питер не преминул насмешливо хмыкнуть.       — И что это должно означать?       — Только то, что меня удивляет, что это не произошло раньше. Мне любопытно, как вы умудрились ещё так долго продержаться.       — Ха-ха, — Регулус откидывается на спинку стула, скрещивая руки на груди. — Честно говоря, между нами больше нет ничего, и глупо притворяться, что это не так. Не говорить ничего — неловко, говорить что-то — неуместно, и все это глупо. Я не знаю, почему я вообще думал, что мы можем мирно сосуществовать.       На этот раз глаза Питера смягчились.       — Ты хочешь поговорить об этом?       — Не очень.       Питер знает, что лучше не настаивать, поэтому и не настаивает.       — Ты уже думал о том, что будешь делать, когда выберешься отсюда?       Регулус пожимает плечами.       — Мне придется придумать что-нибудь для компании, — говорит он, и дрожь пробегает по его позвоночнику. — Беллатриса и моя мать, вероятно, больше не увидят свет, а самое меньшее, на что может рассчитывать Люциус, — это шесть лет. Так что на мне будет лежать ответственность за реструктуризацию всего этого и…       — Позволь мне перефразировать, — вмешивается Питер. И слава богу, потому что от одних мыслей об этом у Регулуса начинается учащенное сердцебиение. Он слишком молод для этого. — Куда ты планируешь пойти?       Вот это вопрос, который сразу вызывает у него отвращение.       — Сириус хочет, чтобы я остался с ними на некоторое время, но я не хочу этого делать. Это как-то неправильно, — признается он. — К тому времени я уже должен быть готов переехать обратно в Мэнор.       — Но ты действительно хочешь туда вернуться? — Питер спрашивает Регулуса тоном, который не оставляет места для споров. — В смысле, у меня нет икры на завтрак и «Порше» на подъездной дорожке, но если ты хочешь, ты можешь оставаться со мной столько, сколько тебе нужно.       Одна бровь Регулуса приподнялась.       — Я только две недели как вышел из Азкабана, а ты уже просишь меня переехать к тебе, — мурлычет он. — Как авантюрно с твоей стороны, Питер.       — Что я могу сказать? —мечтательно вздыхает Питер. — Мне всегда были по душе уголовники. Угроза быть ограбленным посреди ночи опасным преступником просто заводит меня, понимаешь?       Регулус не может удержаться от фыркающего смеха, который срывается с его губ.        — О, да иди ты в жопу.       — Конечно, красавчик.       Регулус снова смеется, опираясь локтями на стол так, что в Мэноре он бы получил пощечину.       — Какие ужасно трансфобные истории ты собрал для меня на этой неделе? — мечтательно спрашивает он.       Питер щелкает языком.       — К сожалению, никаких. Но я поймал учительницу рисования…       — Ту, что мучается с разводом?       — Да, точно — и футбольного тренера, трахающихся в учительской.       Регулус охнул, его глаза широко раскрылись.       — Серьёзно?       Питер делает отвратительное выражение лица и кивает.       — Это был догги-стайл, пока она разговаривала по телефону со своим адвокатом, ты можешь в это поверить?       — Ты должен был присоединиться к ним, раз тебе так нравится опасность.       — Она же древнейшая, Рег.             — Вам, натуралам, нравится всякая странная хрень.       — Нет, цисгендерные натуралы любят странную хрень, — уточняет Питер. — Мне нравятся мои женщины, как мне нравится мой кофе.       — Горячие?       — Не столетней выдержки.       — Справедливо, — соглашается Регулус, озадаченный. — Тогда ублажи меня. Кто мажет маслом твою печеньку?       Питер смотрит на него с отвращением.       — Еще раз так сформулируешь, и я наполню все твои ботинки майонезом, — предупреждает он Регулуса. — Но отвечая на твой вопрос, к счастью, никто. В обозримом будущем я завязал со свиданиями.       — А как насчет Эрин? Она симпатичная.       Питер пожимает плечами.       — Да, она симпатичная, но она так же не в моем вкусе.       — И почему же?       Питер делает длинный вдох, прежде чем начать разглагольствовать о том, как прошло их ужасное свидание на прошлой неделе, а Регулус просто слушает.       Ему нравится это, говорить обо всем и обо всех, кроме тюрьмы и адвокатов, будущего и прошлого, и всего того, что состарило его за пределы разумного для двадцатитрехлетнего человека.       Он наслаждается настоящим, жизнью других людей, задним двором, который он ремонтирует, звуком телевизора на заднем плане, мягкой шерстью своей кошки, каждый раз обтирающейся об его ноги. И ему нужно наслаждаться всем, за что он может ухватиться, прежде чем ему придется столкнуться с реальностью, которая ждет его за пределами этого пузыря стабильности, который жизнь создала против его собственного желания.       Поэтому он некоторое время смеется и подшучивает над неудачной личной жизнью Питера, а Питер даже не пытается перевести разговор на жизнь Регулуса.       Это помогает ему почувствовать себя человеком, когда кто-то говорит с ним, не вымеряя и не высчитывая каждое слово.       Регулус так рад, что кто-то все еще знает его таким.

❖

      Наступает время обеда, когда Питер собирается уходить.       — Сегодня вечером в школе состоится конкурс талантов, — говорит Питер Регулусу, провожая его до машины. — Они, вероятно, принесут нам на ужин пиццу из духовки, но, плевать, я справлюсь с этим.       Регулус насмехается.       — Получше, чем то, что Сириус готовил для бедного Ремуса, это уж точно.       — Да, даже не знаю, почему он… О! Чуть не забыл! — Питер открывает заднюю дверь своей машины и роется в папках и нескольких коробках, прежде чем достать белую коробку от Apple. Он бесцеремонно вручает ее Регулусу. — Вот, я купил тебе это.       Регулус немного ошарашен, когда принимает ее из его рук.       — Черт, Питер. Спасибо тебе большое, но ты не должен был мне ничего покупать…       — Без проблем, — отмахнулся Питер. — Я подумал, что, если ты собираешься застрять с Джеймсом на следующие несколько месяцев, то у тебя должно быть что-то, кроме заднего двора и Гарри, чтобы ты не лез на стены.       Регулус благодарно обнимает Питера, импульсивно хихикая, когда Питер немного сжимает его в ответ.       — Иногда ты не такой уж большой засранец, Питер.       — А я иногда даже могу смотреть на тебя без рвотных позывов, Рег.       После того как машина исчезает вдали, Регулус не возвращается в дом.       Он даже не может дойти до дороги, она дальше, чем двести пятьдесят метров от порога, но это не мешает ему выйти за ограду. Он не делал этого с тех пор, как приехал, и не потому, что кто-то ему запрещает, а потому, что это напоминает ему, что именно настолько далеко он может уйти без предупреждения, что десять вооруженных полицейских потащат его обратно в Азкабан.       Тем не менее, он делает двести сорок девять длинных шагов в сторону улицы и останавливается там.       Если он что и любит в этом доме, так это уединенность. Ближайший дом находится почти в четырёхстах метрах вниз по дороге, достаточно далеко, чтобы Регулус уверенность в том, что его не заметят.       Сейчас, когда солнце садится, и оранжево-розовое небо создает теплые блески на траве и полевых цветах, все выглядит таким мирным и тихим, даже двигатель подъезжающей издалека машины звучит так…       Черт.       Регулус разворачивается и начинает бежать обратно к дому, едва справляясь с тем, чтобы не спотыкаться о собственные ноги, когда взбегает по лестнице.       Какое непристойное зрелище, должно быть, он представляет собой, пробегая в тапочках вверх по склону в одной лишь длинной футболке и шортах, которые определенно не видны издалека.       Он судорожно закрывает за собой дверь.       Это было близко.       Он ведет себя как параноик, он знает это, но он не может рисковать тем, что кто-то узнает о его местонахождении. От одной мысли об этом у него мурашки по коже.       — Хаз! — позвал он малыша, как только восстановил дыхание. И как только некоторым преступникам удается сохранить жизнь в тюрьме? — Ты уже проголодался? Или хочешь подождать папу?       Гарри выскакивает из ниоткуда при обещании еды, широко улыбаясь.       — Я всегда голоден, — говорит он, и это весь ответ, который нужен Регулусу.       — Тогда я закажу пиццу.       Сорок пять минут спустя Гарри смотрит мультфильм «Город героев» с полным ртом сыра-косички, а Регулус включает свой новенький блестящий iPad.       Регулус не собирается заходить в социальные сети, конечно, он не думает, что ему вообще это позволено, но тем не менее он загружает несколько игр.       Немного персонализировав планшет, он делает самую умную вещь, которая только может прийти ему в голову, и гуглит себя.       Да, конкретно, как идиот.       Спуск в эту ловушку вскоре оказывается ужасной, чудовищной ошибкой.       Там, наверное, тысячи статей о нем самом, Сириусе и его семье в целом.       Обо всем понемногу.       Он находит подробные статьи, обсуждающие его истинное участие в компании по мнению некоторых экспертов, которые не имеют абсолютно никакого понятия, о чем говорят, и множество предположений, сделанных ещё до первого приговора, о том, сколько времени он должен провести за решеткой. Некоторые доходят до пятидесяти лет, как будто он убил и мужа, и любовника в течение одного года, как его горячо любимая кузина.       Есть также множество статей и блогов, изображающих его, ровно как и Сириуса, жертвой ужасного Ориона и ещё более ужасной Вальбурги Блэк, а некоторые другие утверждают, что он не жертва, а искусный манипулятор.       И, тем не менее, что не так с людьми, которые проводят эти, кхм, целеустремленные расследования о том, где он может скрываться? Они все так, так далеки от истины.       Для начала, как он может скрываться во Франции с Нарциссой, если ему даже запрещено покидать эту чертову страну?       — Идиоты, — ворчит он себе под нос.       Посреди этого есть одна вещь, от которой его сразу же бросает в дрожь, и это серия из пяти частей, которую какая-то цыпочка-модель выложила на YouTube в начале его заключения под названием «Я ТУСИЛА С РЕГУЛУСОМ БЛЭКОМ ВО ВРЕМЯ НЕДЕЛИ МОДЫ В ПАРИЖЕ».       Регулус втягивается в просмотр раньше, чем успевает остановить себя.       Он действительно помнит ее, и не только из-за ее довольно удручающей походки для Версаче, но и потому, что он умолял ее пройти в VIP-секцию в клубе, чтобы сделать с ним селфи. Остальная часть истории заполнена жуткими изображениями и видео его с Нарциссой, снятыми издалека, а также несколько преувеличенными историями о его присутствии в клубе, хотя некоторые из них на самом деле правдивы, например, как он купил кучу напитков для всех присутствующих.       Он с ужасом понял, что подобных видео больше, начиная от «РЕГУЛУС И СИРИУС БЛЭК — МОИ ДВАЖДЫ ТРОЮРОДНЫЕ КУЗЕНЫ» и заканчивая «РЕГУЛУС БЛЭК ЧУТЬ НЕ ПЕРЕЕХАЛ МЕНЯ СВОИМ МАЗЕРАТИ».       Регулус только на секунду не успел остановиться на перекрестке, ясно? Вот и все. Не нужно снимать об этом семнадцатиминутное видео.       Впрочем, он не так уж сильно возражает против «РЕГУЛУС БЛЭК: КОРОЛЬ ВЕЧНОЙ МОДЫ».       Регулус и до тюрьмы не был так популярен.       Конечно, многие люди знали его и его семью, но они не были так сильно увлечены, и он может только благодарить Вселенную, что ничего подобного не произошло, когда он учился в школе или даже в университете.       После этого он продолжает прокручивать страницу еще некоторое время, пока не натыкается на видео, которое заставляет его остановиться.       Его сердце замирает, когда он нажимает на интервью, которое Барти дал известному светскому репортеру пару месяцев назад.              Разве плохо с его стороны признать, что он активно избегал любых мыслей о Барти в течение хрен знает насколько большого периода времени?       То, как они расторгли помолвку в прошлом году всего за пару месяцев да свадьбы, стало относительно громким скандалом, он это помнит, и даже если, имея весьма вескую и болезненную причину, инициатором всего этого стал Регулус, это не значит, что ему не тоскливо думать о своём бывшем женихе.              Регулус сдерживает улыбку, наблюдая, как Барти говорит о том, что не собирается в ближайшее время начинать политическую карьеру, как его засранец отец, и вместо этого инвестирует в недвижимость, как его мать. Улыбка Барти немного угасает, когда репортер просит его рассказать о позиции в отношении семьи Блэков.       — Похоже, все хотят, чтобы я сделал публичное заявление по этому поводу, но я не могу его вам дать, потому что все, что я скажу, в конечном итоге будет использовано против меня или моего отца, — говорит он репортеру, твердо, но не грубо. Он всегда замечательно отвечал на вопросы интервьюеров таким тоном, который не оставляет места для дальнейшей дискуссии. — Единственное, что я хотел бы прояснить, независимо от того, сколько неприятностей я навлеку на себя, сказав это, это то, что Регулус Блэк всегда пользовался и будет пользоваться моей полной поддержкой. Боюсь, я очень пристрастен в этом вопросе, потому что он занимает особое место в моем сердце. Так что осуждайте меня за это, если хотите, но я надеюсь, что он скоро выйдет на свободу.       На этот раз Регулус не может удержать свои губы от подрагивания.       Он сворачивает видео, прежде чем пуститься в воспоминания, потому что это никому не принесет пользы.       По весьма ироничному совпадению видео Риты Скитер, богом забытой карги, от вида которой содрогается каждый общественный деятель Британии, опубликованное только сегодня утром, всплывает в его ленте.              «АНДРОМЕДА БЛЭК ГОВОРИТ О СВОЕЙ СЕМЬЕ ВПЕРВЫЕ ПОСЛЕ ИХ АРЕСТА»       Ни одна из этих нечестивых женщин никогда не принесет ничего хорошего, считает Регулус.       Андромеда — стерва, это бесспорно, и так было ещё до ее заявления о том, что стать актрисой в Америке — ее истинная страсть в жизни, даже если ее актерские способности никогда не смогут превзойти вес фамилии, которую она, по ее словам, ненавидит, когда дело доходит до кастинга.       Видео не такое скандальное или возмутительное, как думал Регулус; Андромеда разражается тирадой о том, как она надеется, что Вальбурга будет гнить в Азкабане до конца своих дней, в чём Регулус с ней согласен, и что Нарцисса пропадет сама по себе теперь, когда у нее нет Люциуса, чтобы обеспечить ее. Весьма забавно слышать это от тебя.       Что действительно бесит, так это то, что она говорит о Беллатрисе.       — О, Белла, — хихикает она с этим кретинским американским фальшивым смехом, который Регулус так презирает. — Я бы хотела сказать, что желаю ей удачи в суде, но, по правде говоря, я даже не была потрясена, когда ее заперли в Азкабане.       — У меня есть надежда, что она получит высшую меру наказания, — подсказывает Скиттер.       — Меня это нисколько не удивит, — хмыкнула Андромеда. — Ее винтики всегда были немного расшатаны, я считаю. Было бы вполне уместно, если бы ее заперли в больнице Святого Мунго, а не в Азкабане.       Ухмыляясь, как человек, у которого в заднице гигантский фаллоимитатор, Скитер продолжает.       — А что насчет твоего кузена, Регулуса?       Андромеда имеет наглость насмешливо хмыкнуть.       — Боже милостивый, мой кузен? Я отказалась от него, как только он отказался от Сириуса, какой неблагодарный придурок. Мой кузен, Сириус, должен был поступить разумно и оставить его на произвол судьбы, как Регулус поступил с ним. Верх справедливости, я бы сказала.       Да что она знает о верхе справедливости?       Поистине верх справедливости — вот что должно обрушиться на нее за то, что она изрыгала такие нецензурные слова в адрес своих родных сестер.       Белла — клиническая сумасшедшая, это невозможно отмести, она злая, вероломная и еще много других ужасных прилагательных, из-за которых Регулус вырос, презирая ее. Но она любила Андромеду и Нарциссу настолько, что растила их сама, потому что Сигнус был бешеным алкоголиком, а Друэлла — неисправимой шлюхой.       Возможно, Регулус вообще не имеет права осуждать Андромеду, учитывая, что он сделал то же самое с Сириусом все эти годы назад, но именно потому, что он и Андромеда находятся в схожей ситуации, он позволяет себе ненавидеть ее, ее слова и совершенно убогое платье от Alexander Wang, которое она надела.       Он никогда не понимал, почему Сириус так сильно ее любит.       В отличие от той неразберихи, которая обрушилась на них, когда Сириус ушел, для всех было облегчением, когда Андромеда решила отдалиться от семьи.       Сириус непредсказуем и неуважителен, он всегда был необузданным, но он Блэк до мозга костей: умный, уравновешенный, хорошо говорящий и воспитанный от макушки до кончиков ногтей на ногах.       Андромеда не в себе. Она никогда не понимала четкой и ясной разницы между тем, чтобы быть прямолинейной нести чушь, а также разницы между полемикой и проблематикой.       Сириус может скандалить даже во сне, и у него это чертовски хорошо получается.       Регулусу пришлось запереться в туалете, чтобы никто в офисе не услышал, как он хохочет во весь голос, когда Сириус продал картину от стены до стены Паркинсонам, их извечным соперникам, после особенно неприятной публичной ссоры между обеими семьями.       Матриарх, вспоминает он. Величественный, хищный стервятник, злобно разрывающий в клочья гнилую тушу собаки. Любая некультурная свинья могла бы принять ее за картину эпохи Возрождения.       Не проронив ни слова по этому поводу, Сириус заставил всех светских репортеров Британии заполонить своим именем все газеты и журналы.       Андромеде, с другой стороны, не помешал бы урок или два о тонкости.       Вздыхая, Регулус надевает наушники и проводит следующие полтора часа, жуя холодную пиццу под аккомпанемент нового альбома Тейлор Свифт, который он пропустил, сидя в изоляторе. Так продолжается до самого возвращения Джеймса.       — Дом все еще стоит, — говорит он, бросая ключи на подставку.       Гарри громко шикает на него.       Джеймс закатывает глаза на сына, но потом обращает внимание на iPad, лежащий рядом с Регулусом.       — Я не думал, что у тебя это может быть, — говорит он, гораздо тише, чем раньше.       — Это что-то вроде серой зоны, — бормочет Регулус. — Питер купил его мне.       Джеймс отрывисто кивает и пожимает плечами:       — Ну, я бы не советовал тебе гуглить себя.       Потянувшись за iPad, Регулус вздыхает:       — Слишком поздно, — говорит он и показывает ему видео с интервью Андромеды, стоящее на паузе. Он выходит из гостиной только для того, чтобы Гарри снова не зашипел на него, — Сириус видел это?       Джеймс кивает.       — К несчастью для Андромеды, да, — говорит он Регулусу, но прежде чем тот успевает спросить что-нибудь еще по этому поводу, Джеймс продолжает. — Что тебе нужно для твоего проекта на заднем дворе?       А?       Регулусу требуется несколько мгновений, чтобы собраться с мыслями.       — Несколько мешков грунта, семена, возможно, газонные рулоны… — начинает перечислять он и пожимает плечами.       — Что еще?       — Горшки, которые не разбиты, инструменты, которые не ржавые, может быть, шланг без зияющей дыры.       Джеймс кивает.       — Хорошо. Я заеду завтра в B&Q, — просто говорит он и направляется на кухню. — Что ты хочешь на ужин — о, ты заказал пиццу?       Регулус сдерживает ухмылку.       — На тебе что, нет очков? — насмехается он. — Я оставил тебе тарелку на стойке. Я угощаю.       — Как ты за это заплатил? — интересуется Джеймс, высовывая голову из двери, чтобы показать Регулусу своё недовольное лицо.       — Тебе стоит подумать о том, чтобы спрятать свои деньги на неотложные нужды в другом месте, — говорит Регулус, возвращаясь на свое место на диване. — Вот так тебя и ограбят.       — Да, ты, — бормочет Джеймс, но Регулус слышит, как включается микроволновка.       — Не за что, Поттер.       Он злится, что Джеймс снова решил быть вежливым, он действительно в ярости.       Абсолютно возмущен.