❖
Если Диггори и удивлен гламурным нарядом Регулуса, когда тот приветствует его у двери, он вообще ничего не говорит. И он также ничего не говорит, когда Регулус заставляет его сесть на заднем крыльце, а не в гостиной или кабинете Джеймса. — Какой красивый вид у тебя здесь, Регулус, — посмеиваясь, говорит Амос, принюхавшись к запаху гардений, жасминa и роз, смешивающихся в воздухе. После этого в груди Регулуса растет пузырь гордости, и это немного ослабляет его беспокойство. Правда в том, что Регулусу нужен какой-то комфорт, чтобы пересидеть это собрание, не вырывая все волосы и не плача, как ребенок, и именно поэтому они здесь. Не слишком ли поздно признаться Диггори, что он не понимает и половины того, что происходит с компанией? Она функционирует и приносит прибыль, что, в общем-то, неплохо, считает Регулус, но прошло всего пятнадцать минут, а Амос уже бросает ему в лицо всякие странные термины, с которыми он не привык разбираться самостоятельно. Люциус и иногда даже Белла помогали ему, но теперь за них не спрячешься, и поэтому он проводит большую часть утра, разговаривая с Амосом и делая вид, что все прекрасно понимает, хотя на самом деле единственное, о чем он мечтает, это заснуть под лианами глицинии, как Нокс. В какой-то момент Джеймс приносит им поднос с печеньем, к большому облегчению Регулуса, и после этого он, кажется, находит очень забавным подглядывать через стекло и время от времени показывать Регулусу средний палец. Он кашляет в холодный кофе, пытаясь скрыть свой смех, а Диггори бросает на него странный взгляд, явно заметив, что внимание Регулуса сосредоточено где-то в другом месте. — Итак, у нас есть план, — плавно подхватывает Регулус, или, по крайней мере, он так думает. Диггори кивает: — На самом деле, это главная причина, по которой мне понадобилось поговорить с тобой лично, и это потому, что наши главные инженеры недавно разработали надежный план действий, который сделает «Блэк Индастриз» пионером в области крупномасштабной зеленой энергетики в Британии. Это довольно авантюрный план, если можно так выразиться, и некоторые наши акционеры настроены несколько скептически, но я искренне верю, что это выглядит… Это выглядит как куча работы для него, решил Регулус. И он уже ненавидит всё. Через три часа Регулус уже не может задавать вопросы, и ему все труднее и труднее делать заметки в блокноте, который Амос любезно предоставил ему, поэтому, когда он передает Регулусу документы, которые должны быть подписаны им раз и навсегда, тот не может не выдохнуть с облегчением. — Регулус, я… нам нужно обсудить еще кое-что, — говорит Амос спустя некоторое время, его тон находится где-то между мрачным и извиняющимся. — Как бы мы ни держали остальных членов вашей семьи в курсе всего, что происходит в компании, они все еще находятся под следствием, — Регулус знает это, он не имбецил. — Как твой представитель, это единственное что я могу сделать, видишь ли. Многие люди отчаянно хотят поговорить с тобой… — Нет, — просто говорит Регулус, не поднимая глаз, пока его подпись скользит по бумаге. — Я понимаю, что это должно быть очень тяжело для такого молодого человека, как ты, — осторожно говорит Диггори. — Но уверяю тебя, я могу организовать встречи в обстановке строжайшей секретности… — Беллатрисе грозит очень большой срок, Амос, и ее должность оставит зияющую дыру в компании, — вздыхает Регулус, наконец-то оторвав взгляд от документов. — На ее место требуется достойный преемник, на которого будет возложена огромная ответственность, ты не находишь? Диггори несколько раз моргает, ошеломленный, а затем кивает: — Да, конечно. Она была внушительным старшим операционным директором, я думаю. Сила, с которой нужно считаться. — У Люциуса слишком грязные руки, чтобы прикоснуться к креслу старшего операционного директора, даже если бы он вышел раньше, а маме грозит что-то около тридцати лет, может, пятнадцать, если ей так повезет, — трагически продолжает он. — И я, конечно же, займу ее место. Так что, когда это дерьмовое шоу закончится, мне понадобится новый главный операционный директор. Кто-то преданный делу и умный, но, прежде всего, верный. Этим человеком будешь ты, если, и только если ты будешь держать меня как можно дальше от Блэк Индастриз, пока я не смогу выйти на свободу. Регулус возвращает ему стопку бумаг и протягивает руку. — Мы договорились, Амос? Амос быстро кивает и пожимает ему руку. Регулус крепко пожимает ее, и на его губах появляется ухмылка. — Отныне Минерва будет моим адвокатом, — сообщает он Диггори. — Оформи документы как можно скорее, будь добр. И Сириус уже заплатил ей, как я понял, но все равно организуй очень щедрую премию за ее услуги. — Конечно, — говорит Амос. — Должен признаться, эта женщина пугает меня до полусмерти, но, Боже, я восхищаюсь ею. — Я думаю, что это здоровое отношение к ней, — говорит Регулус, когда они поднимаются со своих мест. — Ты уже говорил с моей матерью? — Я ходил к ней вчера, — говорит он просто, без подробностей. — Она передала мне какое-нибудь сообщение? Амос качает головой. — Никакого, парень. Ты хочешь, чтобы я спросил ее, если… — Нет, — быстро вмешивается Регулус. Он не может решить, чувствует ли он облегчение или беспокойство по этому поводу, но так будет лучше, считает он. Они идут к двери в тишине, но Регулус не упускает из виду, как Джеймс облокачивается на кухонную стойку, когда они проходят мимо. Придурок. — Выходи, Джеймс Бонд, — окликает его Регулус, как только Амос уходит. Джеймс медленно поднимается: — Я кое-что уронил. — Свое достоинство? — недоумевает Регулус. Джеймс только закатывает на это глаза: — Что ты собираешься делать? — спрашивает он Регулуса, не очень недоброжелательно, но его голос и не совсем радушен. — Вздремнуть перед обедом, а что? — невинно отвечает он. Джеймс вздыхает. — С компанией, Регулус. Какая веселая тема для разговора, которая ни к чему хорошему их не приведет. — Занять место матери, как только я выйду, разумеется, — говорит ему Регулус. — Значит, ты собираешься стать генеральным директором, — произносит он медленно, как будто эти слова слишком грязны для его языка, чтобы произнести их. Регулусу ни капли не нравится его тон. — Это мой долг, Джеймс. — Это не твой долг, — говорит ему Джеймс, как будто это так просто. И, возможно, для него это так просто, потому что он не понимает, какой долг связан с его именем, с кровью, текущей по его венам. Сириус прекрасно понимал это и умыл руки, но это не значит, что Регулус сделает то же самое, даже если мысль о том, что его домашний арест закончится и начнется настоящая жизнь, вызывает у него мурашки по коже. — Но это так, — возражает он, раскрасневшись. Этот разговор глупый. — У меня нет вариантов, если ты не заметил. — Ты всегда можешь продать все это, — предлагает Джеймс. Почему бы ему просто не пойти вперед и не ударить Регулуса по лицу? — Продать наследие моей семьи? — насмехается он. — Поколения, стоившие работы и усилий, идут коту под хвост? Я бы не продал ни за что на свете, Джеймс. Ни за что на свете. Джеймс медленно вздохнул. — Но это и не твой долг — брать на себя такую ответственность, Регулус. Тебе двадцать три года, ты должен наслаждаться жизнью, а не думать о продолжении наследия своей семьи. Что-то бурлит в нутре Регулуса, что-то горькое и ужасное, от чего ему хочется разрыдаться. — Чем я должен наслаждаться? — шипит он, подходя ближе к Джеймсу. — Единственное, что у меня будет, когда я выйду из этого дома, это эта чертова компания, Джеймс. Больше ничего. Джеймс смотрит на него так, что он чувствует себя глупо. — У тебя есть мы. — У меня есть вы только потому, что я застрял здесь, — заявляет он. В чертах Джеймса промелькнуло что-то близкое к обиде, и глаза Регулуса начали слезиться. Нет, нет, нет. Он не собирается плакать. Он не собирается плакать из-за этого разговора, стоя перед Джеймсом в чертовой футболке Fall Out Boy и с болью в сердце. — Ты действительно в это веришь? — шепчет он и делает шаг назад. — Это такая чушь, Регулус. Это не временное соглашение для нас. Мы не думали, что ты снова отвернешься от нас. Слова глубоко вонзаются в раны, которые Регулус считал давно зажившими, и жгут их. — А что, если я этого хочу? — спрашивает Регулус, делая свой голос достаточно резким, чтобы прорваться сквозь бредни Джеймса. — Что, если я хочу вернуться к своей настоящей жизни, а не оставаться в этом театре, который мы затеяли? Что, если я поблагодарю вас всех за столь теплый прием, а потом уйду? Ты не выбирал это, Джеймс. Я не выбирал этого. Жизнь просто подкинула меня, и у тебя не было другого выбора, кроме как поймать меня, пока я не упал. Разочарование оседает во взгляде Джеймса, жгучее и пульсирующее. — Потерять тебя во второй раз не может быть больнее, чем в первый, — заключает он после некоторого молчания. В его голосе звучит нотка, от которой кровь Регулуса закипает, а слезы начинают наворачиваться. Неверие, доля веселья, а под всем этим — вызов. Брось меня снова, — громко и четко произносят его глаза, — я тебя умоляю.❖
На этот раз молчание длится не дольше нескольких дней, и именно Регулус держит дистанцию. Это приводит его в ярость. Недоверчивость Джеймса и тот факт, что он плакал из-за этой глупой фразы, которая ничего не должна была значить. Джеймс попытался удержать его, когда тот отошел, взбешенный и униженный, но Регулус чуть не вывихнул ему запястье, вырывая его из своей хватки. Неужели Джеймс действительно думает, что он не сможет уйти? Что он не сможет собрать свои вещи и никогда не оглядываться назад, как только этот чертов монитор отключат? Потому что он сможет. Он сможет притвориться, что ничего не произошло, и вернуться к прежней жизни, не задавая вопросов. Потерять тебя во второй раз не может быть больнее, чем в первый, сказал Джеймс, этот неисправимый изувер. Регулус скрежещет зубами при воспоминании об этом, бросает документы, которые он пересматривал, на край кровати, но они переваливаются через край и рассыпаются по полу. Он хрипит. Им больше нечего терять. Нечего. Их больше нет, совсем нет. В июне пятнадцатого года Регулус решает, что ненавидит Джеймса. Нет, он действительно ненавидит его. Он ненавидит искру озорства в его глазах, когда он смеется, так же как ненавидит то, как он выглядит, когда пишет, весь сосредоточенный и красивый, время от времени приподнимая очки, когда его пальцы перебегают с клавиши на клавишу, и его лукавая ухмылка растет. Ему также не нравится, когда он застает Джеймса танцующим в гостиной, когда тот наводит порядок, потому что Джеймс чертовски здорово танцует, и Регулус до сих пор помнит, каково было танцевать с ним на тех ужасно шумных гриффиндорских вечеринках. И ему совершенно не нравится, что он стучится в дверь его спальни в полночь. Придурок. — Войдите, — почти шипит Регулус, отшатываясь еще дальше в кровать. Дверь открывается, но никто не появляется с другой стороны — о, нет, на самом деле это не так; Гарри находится по ту сторону, одетый в свою лягушечью пижаму. Регулусу просто нужно опустить взгляд почти на целый метр, чтобы найти его. Регулус тут же садится, расплываясь в доброй, не совсем фальшивой улыбке. — Привет, милый, — говорит он. — Что ты делаешь так поздно? Не говоря ни слова, Гарри входит в комнату и запрыгивает на кровать. Он кладет свою крошечную головку с кудряшками на руку Регулуса и вздыхает: — Я не могу заснуть. — Ты съел слишком много шоколадных конфет дяди Ремуса? — спрашивает Регулус, слегка обвиняюще, обхватывая Гарри руками так, что он сидит на коленях у Регулуса. Гарри смотрит на него своими лучшими щенячьими глазами, и Регулус не в первый раз вспоминает, насколько он похож на Джеймса. — Я съел только одну, — уверяет его Гарри, скрещивая руки на груди. Регулус насупил брови: — Только одну? — Одну, — повторяет он, но в нем слишком много Джеймса, чтобы он мог ему поверить, и Регулус прятался в своей комнате, когда они пришли ужинать, так что он не видел, сколько на самом деле значит одна. Регулус может только вздыхать и закатывать глаза на мальчика: — Хочешь, я останусь с тобой, пока ты не заснешь? Гарри осторожно кивает, и Регулус побуждает его спрыгнуть обратно на пол и следует за ним в его комнату. Он помогает Гарри забраться под простыни, а затем садится рядом с ним, скрестив ноги под его телом. — Дядя Реджи, — говорит Гарри, глядя на него своими ярко-зелеными глазами. — Ты знаешь, где моя мама? В мозгу Регулуса на секунду произошло короткое замыкание. Возможно, это была не лучшая его идея. — Я… я не знаю, Хаз, — кротко произносит он. — Прости, я никогда не встречал ее раньше. Но из того, что я о ней слышал, она очень занятой человек. Гарри вздыхает: — Так говорит мой папочка, но все постоянно заняты, и у них есть время для меня, — пробормотал он. — Как ты думаешь, она просто забыла обо мне? Может, поэтому она больше не приходит. Регулус вздрагивает. Черт возьми. — Она не забыла о тебе, — говорит он Гарри самым мягким голосом, на который только способен. — Откуда ты это знаешь? — удивляется Гарри. — Ты сказал, что не знаешь ее. Регулус опускается на кровать, и они ложатся рядом друг с другом. Гарри сейчас такой маленький, думает Регулус, но, судя по его генетике, через десять лет он будет выше его. Какого роста будет Драко? Возможно, совсем невысоким, если он будет брать пример с Блэков. Но если он возьмет в дальнейшем черту Малфоев или Розье, он тоже будет невероятно высоким. — Ну, Гарри, я не знаю ее, но я знаю, что мамы никогда не забывают своих детей, — просто говорит он. — И если в ближайшее время ее не будет, ты можешь поиграть со мной. Я, наверное, не такой веселый, как она, но мое предложение навсегда остается в силе. Гарри усмехается, слегка покачивая головой. Возможно, одна из лучших вещей, которые он получил от Джеймса, — это маленькая ямочка, которая образуется на его левой щёчке, когда он улыбается или смеётся. — Не, мне больше нравится, когда ты играешь со мной, — говорит он Регулусу. — Ей не нравятся ни Lego, ни Mario Kart, и «Мстители» ей тоже не нравятся. Она говорит, что они слишком жестокие и на них мало распрары. И она всегда ходит слишком быстро и часто тащит меня за собой. Когда ты прогуливаешься, ты всегда ждешь меня, дядя Реджи. Регулусу приходится сделать глубокий вдох, чтобы успокоиться настолько, чтобы продолжить этот разговор. И без того ужасный образ Лили становится еще более ужасным, чем больше он о ней слышит. — Может быть, когда ты станешь старше, ты многое поймешь, детка, — медленно произносит он. Это детский лепет, означающий «когда ты достигнешь половой зрелости, я так обгажу твою мать, что ты даже не представляешь». — А когда я вырасту, ты разрешишь мне пить пиво? — взволнованно спрашивает Гарри. — Папочка говорит, что я не могу пить пиво, пока мне не исполнится восемнадцать. Регулус сдерживает самый большой закат глаз в своей жизни. Если верить его памяти, Джеймсу было пятнадцать, когда они с Сириусом впервые протащили бутылку конфискованного виски из кабинета Филча и в итоге провалили экзамен по математике. — Я заключу с тобой сделку, а? — шепчет он, наклоняясь к нему. — Если ты завтра победишь меня в Smash Bros, я разрешу тебе пить пиво в шестнадцать. Гарри охотно кивает и хихикает. Регулус тоже хихикает. — Я люблю тебя, дядя Реджи. Сердце Регулуса сразу же теплеет. — И я тебя тоже люблю, Хаз. А теперь поспи, ладно? Утром у тебя школа. После этого Гарри не сразу засыпает, а когда засыпает, Регулус в полной тишине выкрадывается из комнаты, не забыв перед уходом включить ночник «Щит Капитана Америки» Гарри. Снаружи его ждет Джеймс, скрестив руки на груди: — В шестнадцать? Серьёзно? — Он же в Хогвартсе учиться будет? — интересуется Регулус, проходя рядом с ним и не удостаивая его более чем пренебрежительным взглядом. Джеймс облегченно вздыхает, как будто ожидая, что Регулус оставит его разговаривать со стеной, как он делал последние несколько дней. Но теперь ему скучно, он не чувствует себя таким униженным, и он решил, что ему не помешает немного поговорить. Однако это не значит, что он больше не хочет проткнуть ногу Джеймса раскаленной кочергой. — Думаю, да, — пробурчал Джеймс, все еще немного ошеломленный. — В таком случае, в шестнадцать лет он напьётся за всех нас до бесчувствия. — Спасибо, Регулус. Как отцу мне очень приятно это слышать. — О, отвали, — отмахнулся он от него, направляясь на кухню. Он нуждается в полуночном перекусе прямо сейчас, желательно, чтобы Джеймс не наступал ему на пятки, но что поделать? — Видимо, Драко тоже собирается учиться в Хогвартсе. И если они похожи на всех нас, они будут терроризировать Дамблдора до пенсии. Джеймс хмыкает: — Ты думаешь, Дамблдор все еще будет директором школы к тому времени? — А ты нет? — Регулус фыркает. — Они с МакГонагалл будут ходить на все наши похороны в одинаковых нарядах, Джеймс, я тебя уверяю. Джеймс хихикает, недоуменно глядя на Регулуса. Нежно, немного любопытно. — Я представил, — говорит он. — Что ты будешь делать, если Драко окажется в Гриффиндоре? Регулус едва не роняет тарелку с лазаньей, когда эти богомерзкие слова слетают с губ Джеймса. Как Джеймсу удается говорить такие ужасные вещи с абсолютно спокойным лицом? — Что, если Гарри окажется в Слизерине? — отвечает он, запихивая тарелку в микроволновку. Джеймс отрывисто кивает: — Мы позаботимся об этом, когда придет время. Регулус одаривает его ехидной ухмылкой. Они молча ждут, пока еда будет готова, и к тому времени, когда Регулус достает ее, Джеймс уже предлагает ему вилку, но и сам держит одну. Регулус поднимает на него бровь. — Я это приготовил, я это и съем, — замечает Джеймс, ковыряясь вилкой. — Придурок, — бормочет Регулус. — Что-нибудь слышно о той, кого нельзя называть? Джеймс закатывает глаза, проглатывая большой кусок лазаньи. — Пока нет. Я пытался связаться с ее организацией, но лучшее, что они мне предоставили, это очень длинный ответ о конфиденциальности их учителей. Самое большее, что они могли сделать, это попытаться передать ей сообщение, но даже тогда Лили сама решит, захочет ли она общаться с нами в ответ. — Итак, мы вернулись к началу. — Да, — соглашается Джеймс. — Питер тоже пытался выйти на связь, но ему дали такое же дерьмо, как и мне, а я активно отказываюсь от помощи Сириуса, потому что он с таким же успехом может слетать в Индию и притащить ее обратно за волосы. — Я бы не обиделся на него. Джеймс ничего не говорит, и они едят в тишине, пока тарелка не опустеет, а желудки обоих не наполнятся. Джеймс смотрит на него несколько мгновений, в течение которых Регулус делает вид, что не замечает явного желания Джеймса сказать что-то еще. Регулус не хочет, чтобы он что-то говорил в этот момент. — Спи спокойно, Рег, — наконец говорит Джеймс, касаясь рукой плеча Регулуса по пути из кухни. Регулусу приходится сдерживать желание наклониться и откусить ему один из пальцев. Вместо этого он ждет, пока за ним закроется дверь спальни Джеймса, а затем ждет пару минут после этого, чтобы быть уверенным, что Джеймс не застанет его на цыпочках идущим к телефону. Ему приходится набирать номер несколько раз, прежде чем кто-нибудь возьмет трубку. Возможно, ему следовало бы сделать это утром, думает он, но терпение никогда не было и не будет одной из его многочисленных добродетелей. — Амос, — шепчет он. — Это я, Регулус. На другом конце линии Амос слегка прочищает горло: — Все в порядке? — быстро спрашивает он, голос тяжелый от сна. — Мне нужно, чтобы ты кое-что для меня сделал, — говорит он. — И это, ну, немного сложно объяснить, но мне нужно, чтобы это было сделано как можно скорее. — Все, что тебе нужно, Регулус, — говорит ему Амос, теперь немного более настороженный. Регулус на мгновение прикусывает нижнюю губу: — Мне нужно, чтобы ты потянул за все ниточки, за которые нужно потянуть, чтобы найти некую Лили Эванс. Она работает в благотворительной организации, которая дает образование нуждающимся детям, и единственное, что я знаю о ее нынешнем местонахождении, это то, что она где-то в Индии, скорее всего, в Тамил Наду. Амос на мгновение замолчал: — И что нам нужно сделать с этой Лили Эванс? — спросил он, осторожно, покладистым тоном, который Регулус обожает слышать от людей, работающих на него. Давно он не чувствовал покалывания власти по позвоночнику, понимает он, удовлетворение от осознания того, что он может получить все, что пожелает его сердце, всего несколькими словами. По лицу Регулуса расползается улыбка.