«Draco dormiens nunquam titillandus».
Это был девиз Хогвартса с момента его основания, выбитый на колонне прямо под большим щитом с гербами четырех домов.
Джеймс всегда считал, что это странный выбор девиза, что-то более подходящее для фантастического, причудливого института, а не для шикарной школы, расположенной в средневековом замке, предназначенном для молодых аристократов.
Что, кстати, подразумевает, что и он, и Ремус учились там на стипендии, верно?
Верно.
Никогда не щекочи спящего дракона.
Другими словами, не наебывай того, кто может наебать тебя.
Регулус не может его наебать, он не дракон.
Маленький кот с серьезными проблемами в поведении и полным пренебрежением к своим реальным размерам, может быть, но уж точно не дракон.
Он вздыхает.
— Рег, — шепчет он, тыкая в его плечо указательным пальцем.
Регулус даже не шевелится.
— Рег, — повторяет Джеймс, на этот раз громче. — Реееег, проснись.
Он подходит к другой стороне кровати и пытается попытать счастья, тряся Регулуса с этой стороны.
Ничего.
Он чувствует себя мерзавцем, стоя здесь и глядя на Регулуса, который спит, небрежно закинув ногу на подушку.
Это приятное зрелище, Джеймс не собирается этого отрицать, но что действительно привлекает его внимание, помимо задницы Регулуса, плотно обтянутой черными боксерами, так это татуировка на его пояснице, которую Джеймс не видел раньше.
Что это?
Прекрасно зная, что Регулус не проснется, Джеймс задирает рубашку еще немного вверх.
Света, проникающего через дверь, достаточно, чтобы он смог разглядеть тонкие контуры красиво нарисованных планет и звезд, спускающихся по позвоночнику.
А ещё это очень, очень сексуально.
Регулус имел обыкновение выглядеть богоподобно, стоя на локтях и коленях, красиво выгнув спину, и нетрудно представить, как бы выглядела эта татуировка в таком положении…
Черт, теперь он ведет себя мерзко.
Черт, черт, черт.
— Рег, проснись, — говорит он, тряся Регулуса еще сильнее.
Это вызывает у него только стон и легкое пошатывание.
Он знает, что последует за этим, и с ужасом думает об этом, но ему нужно, чтобы Регулус проснулся сейчас.
Сделав глубокий вдох, Джеймс готовится к худшему.
— Регулус! — громко кричит он, и этого достаточно, чтобы разбудить его.
Регулус мечется по кровати, как испуганный кот, и издает удивленный вскрик, когда видит Джеймса, стоящего сбоку от него.
Смятение в его глазах быстро переходит в гнев, а его голос тяжел от сна, когда он произносит:
— Что, черт возьми, с тобой не так?
Джеймс даже не успевает открыть рот, как Регулус хватает подушку и начинает бить его ею по голове.
— Эй! — восклицает Джеймс, пытаясь уйти с дороги, но в этом мире нет ничего более злобного, чем Регулус, которого только что разбудили.
И как бы Джеймс ни пытался уклониться, Регулус продолжает атаку, гоняясь за Джеймсом по комнате с подушкой и нанося удары куда попало.
Джеймсу каким-то образом удается схватить подушку и вырвать ее из рук Регулуса, но это не останавливает его, потому что Регулус быстро переходит к тому, что без устали шлепает руками по Джеймсу, проклиная его под нос.
— Какого хрена ты разбудил меня вот так? — требует он и быстрым движением бьет Джеймса под колено, заставляя его упасть на пол. — Ты, блять, напугал меня!
Возможно, Джеймс не рассчитал, насколько жестоким может стать Регулус, если дать ему достаточный повод.
— Подожди, Рег, прекрати, — умоляет он, закрывая лицо руками, пока Регулус не ударил его еще одной подушкой. — Мне нужна твоя помощь!
Регулус замирает на мгновение, тяжело выдыхая, но он все еще держит подушку высоко поднятой.
— Который час? — требует он.
Джеймс вздыхает.
— Четыре тридцать утра.
— Четыре тридцать утра? — хрипит Регулус и бьет Джеймса подушкой по животу.
Весь воздух выбивается из легких Джеймса.
— У меня есть веская причина! — произносит он, задыхаясь. — Из-за всего происходящего я совсем забыл о благотворительной распродаже в школе Гарри, а мне нужно испечь сотню кексов до десяти утра.
Регулус роняет подушку и смотрит на него.
— Сто кексов? И ты говоришь мне об этом только сейчас, говнюк?
— Я говорил тебе две недели назад, — говорит Джеймс, вставая на ноги. — Я даже купил все ингредиенты, но я забыл что ярмарка запланирована на сегодня.
— Сколько денег им нужно? — спрашивает Регулус, скрещивая руки на груди. — Я могу попросить Амоса выписать чек, скажем, долларов на триста, и проблема решена.
— Трехсот недостаточно, чтобы покрыть продажу, Рег.
— Трехсот недостаточно? — удивляется он, растерянно нахмурившись. — Ну, а как насчет пятисот? Сколько вообще можно заработать на продаже этого чертова дошкольного учреждения?
Осознание обрушивается на Джеймса прежде, чем он успевает сказать что-то еще.
Они просто смотрят друг на друга в течение нескольких секунд, пока рот Регулуса не принимает форму буквы «О».
— О, ты имел в виду
тысяч…
— Нет, нет, я не это имел в виду.
— Верно.
Регулус медленно кивает и расцепляет руки, поворачиваясь и глядя на дверь с поджатыми губами.
— Как-то я забыл, насколько ты на самом деле страшно богат, — нарушает молчание Джеймс, почесывая затылок. Он даже не хочет представлять, что бы сказали другие родители, если бы вместо кексов он пришел на распродажу с чеком на пятьсот тысяч фунтов. — Но деньги не главное, понятно? Речь идет о том, чтобы научить наших детей важности благотворительности.
— Но деньги — это смысл благотворительности, — возражает Регулус.
— Нет, смысл в том, чтобы преподать им урок.
Регулус закатывает глаза достаточно сильно, чтобы Джеймс задумался, не сможет ли один из них выскочить и подпрыгнуть на ковре.
— Итак, позволь мне прояснить ситуацию, единственная причина, по которой дошкольное учреждение Гарри жертвует на благотворительность, заключается в том, чтобы использовать менее удачливых в качестве урока для ваших очень удачливых детей? — интересуется он, проталкиваясь мимо Джеймса по пути из комнаты, и его слова заставляют Джеймса нахмуриться. Раньше он не думал об этом в таком ключе. — Речь должна идти о деньгах, потому что именно деньги помогают людям, а не дети, играющие с песком, пока соседские мамаши глазеют на тебя.
— Они не глазеют на меня…
— Ты останешься до конца мероприятия?
— Ну, они же попросили меня.
Регулус насмехается.
— Ну, конечно, они попросят.
— И что это значит?
— Да ладно, Поттер, — усмехается он, когда они идут на кухню. — Ты сексуален, знаменит и достаточно умен, чтобы самостоятельно решать математические задачи.
— Я сексуальный? — бормочет Джеймс, великолепно красноречиво.
Регулус ухмыляется ему.
— Если бы ты не был сексуальным, я бы и дважды на тебя не взглянул пока мы учились в школе.
Джеймс усмехается.
— А я-то думал, что покорил тебя своим обаянием.
— Ты слишком много на себя берешь, — отмахнулся от него Регулус. — А сейчас, я очень надеюсь, что у нас есть все необходимые ингредиенты, иначе мы в полной заднице.
И похоже, что они есть, благодаря Джеймсу и его склонности покупать оптом, хотя кексы должны быть ванильными, а не шоколадными, но Джеймс считает, что это лучше, чем прийти с пустыми руками, да и яиц почти не хватает, но Регулус уверяет его, что это не проблема.
— Разве тебе не нужен рецепт? — спрашивает он Регулуса, когда они собирают все необходимое на столе рядом с раковиной.
Регулус насмешливо смотрит на него.
— Ты шутишь? — спрашивает он, похоже, искренне обидевшись. — Я могу процитировать рецепт Эффи во сне, Поттер. Я готовил его для Драко по крайней мере раз в неделю, это его самое любимое блюдо.
Оу.
Все, что Джеймс мог сказать в ответ, в этот момент умерло на его языке, и вместо этого узел завязался поперек его горла.
Регулус завязывает волосы в низкий пучок, совершенно не обращая внимания на то, как это единственное предложение заставило сердце Джеймса бешено заколотиться в груди, потому что
он помнит.
Даже спустя столько лет он помнит рецепт мамы Джеймса слово в слово, потому что произносит его под нос, когда отмеряет ингредиенты для первой порции, и даже добавляет щепотку корицы, которую она обычно добавляла для удачи.
Руки Джеймса все еще немного дрожат, когда он предлагает им по чашке чая и несколько сэндвичей, и как только он закончил с ними, он переходит к глазури, потому что она должна долго остывать.
— Это не миксер, тебе нужно правильно держать чашу, — говорит ему Регулус.
— Я держу ее правильно.
— Нет, не держишь, — говорит он на выдохе. — Держи ее крепче или ты сейчас всё…
Или он потеряет контроль над миской и отправит большой комок глазури прямо на лицо Регулуса, как он только что сделал.
Регулус вздохнул, одарив Джеймса чрезвычайно терпеливым взглядом и смахнув глазурь с его левого глаза тыльной стороной ладони.
— Так ты обычно ведешь себя по-взрослому? — интересуется он, в его словах сквозит искреннее беспокойство.
Джеймс сдерживает смех.
— Не так, это точно.
Регулус высунул язык, чтобы попробовать немного глазури с верхней губы и сказал:
— Нужно побольше сахара. И ванильного экстракта.
Джеймс делает шаг ближе к Регулусу и смахивает немного глазури с кончика его носа, чтобы он мог попробовать ее.
В конце концов, сахар все-таки нужен.
Он без слов кивает, прежде чем провести салфеткой по лицу Регулуса, чтобы вытереть его.
Регулус хихикает, выхватывает салфетку из рук Джеймса и бьет его ею по лицу.
— Я сейчас засну на плите, если ты не включишь My Chemical Romance, — предупреждает он Джеймса.
— Revenge — будет нормально? — интересуется Джеймс, доставая свой телефон.
— Revenge всегда более чем нормально, — быстро отвечает Регулус.
Конечно, это все еще его любимый альбом, думает Джеймс, усмехаясь.
— Рег, — говорит он, поднимая телефон в режиме selfie. — Улыбочку для наших друзей.
Регулус закатывает глаза, но высовывает язык и показывает в камеру средний палец, заставляя Джеймса рассмеяться, когда он делает снимок.
Он отправляет его в групповой чат вместе с эмодзи кекса и zzz.
|
угадайте, кто забыл заказать сотню е б у ч и х кексов для распродажи в школе гарри?
Неудивительно, что Сириус почти сразу же начинает печатать.
|
сохраните немного для нас, пожалуйста<3
|
где побольше глазури
Регулус нажимает кнопку записи на телефоне Джеймса и подходит ближе, чтобы прошипеть:
— Я не буду сохранять тебе
ни-хе-ра.
— Продолжай помешивать, дрочила, — усмехается Джеймс, отталкивая его. — Мы так не закончим вовремя.
— Конечно, блять, закончим, — ехидничает Регулус с презрительным взглядом.
Через пару часов Джеймс уверен, что они все-таки закончат вовремя. Все идет гораздо легче, чем он думал.
Из них получилась чертовски хорошая команда, они легко уравновешивают друг друга, перемещаясь по кухне и не мешая друг другу.
В какой-то момент Регулус оставляет Джеймса за печью и обедом Гарри, чтобы самому заняться его подготовкой к школе.
Еще не было и семи тридцати, когда Регулус спускается по лестнице с Гарри, одетым в его любимую футболку с Человеком-пауком и шорты, которые Джеймс
точно не помнит, чтобы покупал для него.
—
Добое уто, Папочка! — радостно говорит Гарри, подбегая к ногам Джеймса.
Усмехаясь, Джеймс поднимает его за руки и кружит.
— Готов к распродаже, Хаз?
Гарри подпрыгивает, когда Джеймс ставит его обратно на землю, и кивает.
— Папа Мионы собирается испечь тонну шоколадного печенья! — объявляет он. — А мама Рона принесет брауни! Ее брауни такие
охрененно вкусные!
— Гарри! — скандально восклицают Джеймс и Регулус, и Гарри хихикает, пряча лицо за руками.
Регулусу приходится прикрыть рот, чтобы Гарри не видел, как он смеется, а Джеймс плотно сжимает губы, протягивая ему шоколадное молоко.
— Выпей это до прихода дяди Хвостика, — говорит он сыну, безуспешно пытаясь скрыть свое веселье, и Регулус пихает его локтем в бок.
Джеймс сделал бы ему замечание, если бы у него было время и если бы Регулус не был рядом, чтобы предотвратить это.
Остается надеяться, что в школе такого не случится.
Через несколько минут к дому подъезжает машина Питера, и он несколько раз сигналит, чтобы они выходили.
Джеймс помогает Гарри забраться в его маленькое автокресло и быстрыми пальцами застегивает ремни, а Регулус передает Питеру пару кексов в контейнере Tupperware.
— Оооо, завтрак, — радуется Питер, быстро открывая крышку. — Готов, Хаз?
— Готов!
Питер бросает на Джеймса очень осуждающий взгляд снизу вверх.
— Вы двое отчаянно нуждаетесь в душе, — говорит он им. — Желательно совместном.
— Что?
— Я сказал, что вам двоим отчаянно нужен душ, — повторяет он, на этот раз медленнее, — желательно…
— Ешь свой кекс и проваливай, — вмешивается Регулус, прежде чем он успевает закончить предложение.
Питер одаривает их обоих ехидной ухмылкой, когда уезжает, и Джеймсу не хочется признавать это, но он прав.
Не в том, что они вместе принимали душ, конечно, но они действительно покрыты мукой и сахаром, а лицо Регулуса все еще перемазано глазурью.
Джеймс оставляет Регулуса украшать кексы, пока сам принимает самый быстрый душ в своей жизни, и к тому времени, когда он возвращается, Регулус уже заканчивает упаковывать кексы в какие-то контейнеры, которые Джеймс не узнал с первого взгляда.
— Я нашел их в кладовке, — быстро объясняет он. — Эффи использовала их, когда приносила кексы в салон.
Удивительно, что он об этом вспомнил, потому что до этого момента Джеймс даже не думал о том, как он собирается доставить их в школу.
Каждый из них схватил по половине контейнеров и быстро начал относить их в машину Джеймса.
— По дороге в школу мне придется купить несколько отдельных формочек, ты не знаешь, где я могу их найти? — спрашивает он Регулуса.
— Может быть, в пекарне? Надо было заказать их на Amazon, — говорит Регулус, открывая заднюю дверь. Он облизывает губы и смотрит на Джеймса очень странным взглядом, прежде чем снова заговорить. — Какой-то парень
Бобби позвонил, когда ты был в душе.
— Ты поднял мой телефон? — спрашивает Джеймс, на мгновение останавливая свои движения.
Регулус бросает на него очень грязный взгляд.
— Не похоже, чтобы твой
парень узнал меня по чертову телефону, Джеймс, отвянь.
Джеймс делает глубокий вдох:
— Он не мой парень, он помощник моего издателя, — объясняет он. — Что он хотел?
—
Бобби хочет, чтобы ты перезвонил ему,
пожалуйста, — сообщает ему Регулус насмешливо-сладким голосом.
— Почему ты так говоришь? — спрашивает его Джеймс. — Это же Бобби.
Джеймс едва успевает заметить, как Регулус переводит взгляд на него, прежде чем бесшумно направляется обратно в дом.
И, похоже, он намного умнее Джеймса, потому что он возвращается с несколькими подушками из гостиной, чтобы расставить их вокруг контейнеров.
— Что ты хочешь, чтобы я принес на обед? — спрашивает Джеймс, как только они заканчивают укладывать сто двадцать кексов, потому что Регулус был уверен, что ста долбаных кексов недостаточно, на заднее сиденье.
— Суши, — быстро отвечает Регулус.
— Как обычно?
Регулус кивает.
— Осторожнее с кексами по дороге в школу, ты не сможешь их продать, если они размажутся по всему твоему заднему сиденью, — предупреждает он. — Хотя, возможно, некоторые
мамочки на распродаже не откажутся помочь тебе с уборкой, если ты их
вежливо попросишь.
Джеймс смеется, открывая дверь на водительское сиденье.
— Я не услада для глаз всей распродажи, — повторяет он.
— Да ну? — Регулус поднимает на него бровь, скрестив руки на груди.
— Сильно ревнуешь? — Джеймс ухмыляется. — Может быть, в следующем году ты сможешь пойти со мной и сам попробовать себя в роли услады для глаз.
Регулус насмехается.
— Вообще-то, отвали, Поттер.
— Что? — надулся он. — Я говорю серьезно. Если бы ты был там, мы бы продали все за полчаса.
— Ага, прессе, — отнекивается Регулус. — Езжай, ты опоздаешь.
— Я приберусь на кухне, когда вернусь.
— Я и не собирался делать это сам, — с ухмылкой заверяет его Регулус.
Джеймс смотрит на Регулуса через зеркало заднего вида, когда тот уезжает, стоя с Ноксом, прижавшимся к его груди, как ни в чем не бывало, и его живот слегка вздрагивает.
Это именно то, о чем он мечтал, когда был моложе.
Джеймс — семейный человек, он всегда им был, поэтому всякий раз, когда он представлял, на что будет похожа их совместная жизнь, он представлял туманные утра, проведенные на кухне, и нескольких детей, которых они могли бы баловать.
С его губ слетает горькая усмешка.
Бессмысленно вспоминать об этом сейчас, не так ли?
Совершенно бессмысленно, потому что те юношеские мечты превратились в пыль под тяжестью прошедших лет.
❖
Когда Джеймс возвращается домой, на кухне все еще беспорядок, как он и ожидал, но когда он идет вернуть подушки на место, то обнаруживает Регулуса крепко спящим на диване.
Джеймс подходит к нему осторожными, бесшумными шагами, и не может сдержать улыбку, которая появляется на его губах.
Локоны Регулуса разметались, некоторые из них трепещут при каждом выдохе, а его руки крепко прижимают подушку к телу.
Солнце творит чудеса с его кожей, думает Джеймс, потому что его щеки покрываются крошечными карамельными крапинками, а по рукам и ногам тоже бегут какие-то пятна.
Он выглядит таким красивым, таким ангельским, его румяные губы слегка приоткрыты и…
— Папочка! — Гарри кричит ему вслед, входя в гостиную.
Джеймс быстро поворачивается и смотрит на него, прикладывая палец к губам.
Гарри закрывает рот обеими руками, глаза расширяются.
— Тебе что-то нужно, Хаз? — спрашивает он едва ли не шепотом, быстро выпроваживая Гарри из гостиной.
— Я голодный, — шепчет Гарри.
— Ну, ты можешь перекусить чего-нибудь, пока я убираю на кухне, — говорит ему Джеймс.
— Разве ты не голоден, Папочка? — интересуется Гарри.
— Неа.
И он не просто голоден,
он умирает с голоду, но он предпочел бы подождать, пока Регулус проснется, чтобы они могли поесть вместе, и поэтому он довольствуется тем, что съест еще один чертов кекс, пока Регулус не встанет.
Джеймс убирается так тихо, как только может, и уже почти четыре часа дня, когда он, наконец, моет последнюю чертову ложку.
Он клянется, что в этот момент мог бы съесть целую лошадь, и начинает задумываться, не стоит ли рискнуть конечностью и разбудить Регулуса.
Джеймс все еще раздумывает над выбором, когда вспоминает о Бобби, и решает, что лучше позвонить ему сейчас, пока он совсем не забыл об этом.
— Привет, — приветствует его Бобби, щебеча, как всегда, когда он берет трубку. — Все еще слишком занят для меня, Джеймс?
Джеймс усмехается.
— Извини, я был на распродаже в школе Литл Монгрел. Ты позвонил, когда я уже собирался уходить.
— Ну, так мне твой
дружок и сказал, — усмехается он. — В любом случае, я не хочу тебя задерживать. Я просто звоню, чтобы сообщить, что Саманта хочет провести встречу, чтобы мы могли просмотреть изменения, которые внес редактор. В пятницу тебе подойдет?
Нет, пятница для него точно не подходит, потому что это день рождения Регулуса.
Джеймс кривит лицо, хотя Бобби его не видит.
— А как насчет следующего понедельника?
— Сейчас, дай мне секунду… — бормочет он и на секунду задумывается. — Да, понедельник мне подходит. Ровно в десять утра в офисе, хорошо?
— Звучит идеально.
— Значит, у нас свидание, — заявляет Бобби. — Не опаздывай, мне потом нужно успеть на самолет.
— Опоздать на полчаса, договорились.
— Ха-ха, ты такой смешной, — хмыкает он. — Увидимся в понедельник.
— Конечно, Бобс, — говорит Джеймс, прежде чем повесить трубку.
Когда он оборачивается, то видит Регулуса, стоящего на пороге, выглядящего довольно сонным, но с высоко поднятой бровью.
— Свидание? — спрашивает он.
— Ты это слышал?
Регулус рычит на него.
— Если бы он говорил ещё громче, у меня бы лопнули барабанные перепонки, — говорит он. — Я думал, ты сказал, что не ходишь на свидания.
— Я и не хожу, — устало вздыхает Джеймс. — Просто он сам по себе такой, ясно? Он и с Сириусом такой…
— О, так вы все дружите, — говорит Регулус, фальшивая щебетливость окрашивает его голос. — Как это замечательно.
— У нас были общие курсы в университете, — объясняет Джеймс. — Почему ты такой раздражительный? Я принес тебе суши и кое-что с распродажи, разве это не дает мне несколько часов мира?
Все лицо Регулуса озаряется, когда он слышит это.
— Ну вот, почему ты раньше не сказал об этом?
— Может быть, я пытался не подвергнуться новому нападению за то, что разбудил тебя? — предположил он.
Регулус щелкает языком.
— О, заткнись, Поттер, тебе это нравится.
— Ну, знаешь, как в пословице говорится, — насмехается Джеймс. — Нет ничего лучше черепно-мозговой травмы с утра пораньше.
❖
Джеймс и Регулус проводят большую часть дня, работая на своих ноутбуках, сидя по разные стороны дивана и деля одну баночку мороженого, которую они все время пытаются урвать для себя, пока она не станет почти пустой.
В какой-то момент Гарри решает, что ему надоело играть со своим Lego, поэтому он кладет голову на ногу Джеймса и спрашивает его:
— Может, устроим пикник? — затем он поворачивается к Регулусу, одаривая его очаровательной улыбкой. — Пожалуйста?
Губы Джеймса расплываются в широкой ухмылке, и он ерошит волосы своего сына, закрывая ноутбук.
— Конечно, мы можем устроить пикник, Хаз. Мы можем взять остатки кексов, если хочешь.
— А я могу сделать нам сэндвичи с огурцами, — предлагает Регулус, быстро убирая ноутбук.
— Да! — говорит Гарри, высоко подняв кулаки. — Я иду за своими игрушками!
Когда Джеймс убеждается, что Гарри их не слышит, он поворачивается к Регулусу с извиняющейся улыбкой.
— Мне жаль, что он не дает тебе работать, — говорит Джеймс, — ты не обязан ходить с ним, если не хочешь.
Регулус пожимает плечами, отгоняя его беспокойство жестом руки.
— Поверь мне, я бы предпочел провести свои дни, играя с гремлином, а не просматривая финансовые отчеты, — говорит он ему.
— К тому же, Цисси мне очень помогает. Вообще-то, это она отвечает за реструктуризацию.
— Она собирается занять место Люциуса? — интересуется Джеймс.
— Возможно, но пока еще ничего не решено. Что она захочет, то и получит, так что они с Амосом разберутся с этим без меня, — он замолкает на мгновение и бросает на Джеймса один из своих оценивающих взглядов, после чего вздыхает.
— Слушай, каждый раз, когда мы говорим о компании, мы в итоге ссоримся, так что я заключу с тобой сделку. Ты можешь спрашивать все, что хочешь, и я буду отвечать, но после этого ты оставишь свое мнение при себе. Ты сможешь с этим жить?
Регулус протягивает ему руку, когда заканчивает говорить, и Джеймс с любопытством смотрит на нее пару секунд.
— Хорошо, — говорит он, наконец.
И рукопожатие Регулуса определенно не такое, как он ожидал.
Его тонкие пальцы крепкие, а взгляд превратился в сталь.
Джеймс слегка вздрагивает, когда замечает, что именно это видели многие бизнесмены и женщины, заключая крупные сделки с Благородным и Древнейшим Домом Блэков.
Тем не менее, трудно представить Регулуса в офисе или конференц-зале, когда он одет в футболку с изображением Розовой Пантеры, и с его пучком едва держащимся на радужной заколке.
Солнце уже садится, когда они начинают собирать свой маленький пикник, но солнечные фонари, которые они установили на боковых линиях сада, включаются с наступлением темноты, освещая задний двор своим теплым светом.
Гарри сидит в нескольких метрах от них, играя с куклой, которую Питер подарил ему на Рождество прошлого года, и его любимым Ти-Рексом.
— Они так злились, что наши кексы раскупаются первыми, — говорит ему Джеймс и откусывает большой кусок от одного из пирожных Молли, которые он припас для них с самого начала.
— Я так рад, что ты положил еще двадцать.
— Это потому, что именно ты продавал их, Джеймс, говорю тебе, — усмехается Регулус. — Готов поспорить, что ты делал свои штучки с руками, чтобы заставить их купить еще.
— Я ничего не делаю руками! — защищается он в миллионный раз за этот день, но это бесполезно. — Я просто делаю что-то, если мои руки сгибаются, то это просто…
— Все, что помогает тебе спать по ночам, — отрезает Регулус, недоумевая. — Помнишь, Эффи принесла их на Святочный Бал в тот раз? Клянусь, Дамблдор снял баллы с Когтеврана в тот вечер только потому, что Флинт стащил последний.
— О, он был так зол, — вспоминает Джеймс, — но это была и вина Помфри. Она однозначно украла в тот раз дюжину для себя и МакГонагалл.
— Вот это я называю крепким браком, — говорит Регулус.
— Хочешь знать, что я слышал?
— Выкладывай, — быстро побуждает он Джеймса.
— Говорят, Минни хочет уйти на пенсию, чтобы вести занятия в Хогвартсе, — говорит он Регулусу, — и, видимо, она также станет Главой Гриффиндора.
Регулус поспешно проглатывает свой сэндвич, глаза его расширяются.
— Черт возьми, — бормочет он. —Вот бедолаги гриффиндорцы.
— Она может быть душкой, и ты это знаешь, — возражает Джеймс.
— Ты так говоришь, потому что не видел ее в суде, — замечает Регулус. —Она просто ужасающая, Джеймс. Я бы ни за что не хотел иметь дело с ней.
— Ну, тогда хорошо, что мы уже давно закончили школу, — рассуждает он. — Еще чаю?
— Да, пожалуйста, — быстро говорит Регулус и прикусывает нижнюю губу. — Эй, Джеймс… — добавляет он, как более тихое послесловие.
Джеймс качает головой в сторону, наполняя кружку Регулуса из «Парка Юрского периода».
Его щеки окрашиваются в розовый цвет, когда Джеймс оглядывается на него.
— Спасибо, что позволил мне исправить двор, — шепчет он.
О.
Джеймс улыбается.
—Нет, спасибо тебе, что исправил его, — говорит он.
— Он выглядит великолепно, Рег. Безумно круто. Я думал, ты собирался сделать что-то вроде минимализма, но это… это действительно прекрасно.
Регулус улыбается ему в ответ, мягко, и пожимает плечами.
— Я думаю, что минимализм — это лень, — говорит он, но Джеймс уже понимает это. — Я люблю, чтобы сады были оживленными и живыми, может быть, немного дикими. А не просто скучные белые горшки с суккулентами.
— Папе бы это понравилось, — шепчет Джеймс, прежде чем успевает остановить себя.
— Я старался, чтобы все выглядело хорошо, понимаешь? Я действительно старался, но я никогда не занимался садоводством, когда он был еще рядом, так что я так и не научился, и теперь я очень жалею об этом. Так что спасибо тебе за то, что почтил его память таким образом.
Регулус потягивает свой чай.
— Флимонта никогда не беспокоило, что ты не интересуешься растениями и цветами, — говорит он Джеймсу, и его слова звучат мягко. — Он любил говорить с тобой о книгах. Это было его любимое занятие, которое вы делали вместе.
С его губ срывается смешок.
— Правда?
Регулус кивает.
— Правда.
— Папа обожал учить тебя садоводству, — признается Джеймс, с тяжестью и теплом в груди. — Он покупал тонны растений и семян до того, как вы с Сириусом приехали сюда, каждый год, только чтобы посадить их вместе с вами. И это также причина, почему они так далеко отодвинули забор. Он хотел иметь больше места для всего, что ты купил на фермерском рынке.
Глаза Регулуса блестят так, что по позвоночнику Джеймса пробегают мурашки.
— Не говори так только для того, чтобы сделать мне приятно…
— Это не так, — заверил его Джеймс. — Они усыновили Сириуса и тебя, как только увидели тебя, Рег. Вы были их двумя другими детьми, и они любили вас как своих.
Регулус отводит от него взгляд, и Джеймс понимает, что это потому, что в уголках его глаз блестят слезы.
— Я тоже любил их, Джеймс. Я любил их очень сильно, — бормочет он. — Я стараюсь не думать о них часто, потому что это больно, но когда я это делаю, я всегда вспоминаю все, что они дали нам, не прося ничего взамен. Где бы они ни были, свет и любовь, которые они подарили этому миру, преобладают. Мне хочется верить, что это их способ продолжать жить.
Глаза Джеймса тоже начинают слезиться, и он усмехается, пытаясь не расплакаться, но прежде чем он успевает сказать что-то еще, Гарри подвигается ближе к ним, и на его милом лице появляется задумчивое выражение.
Джеймс сразу же замечает, что что-то не так.
— Папочка, — говорит он, не глядя ему в глаза. — Как ты думаешь, мама когда-нибудь вернется?
Вот так сердце Джеймса опускается на самое дно.
Он знал, что рано или поздно Гарри обязательно спросит, но это слишком, слишком рано…
Мир вокруг него начинает вращаться, а воздух словно сгущается, как будто неважно, как сильно он пытается дышать, он просто не доходит до легких.
— Как ты думаешь? — осторожно спрашивает он у Гарри.
Подойдет ли это для начала разговора?
Или так он окончательно испортит жизнь своему ребенку?
Гарри качает головой.
— Я не думаю, что она вернется.
Джеймс сглатывает.
— Нет, Хаз. Мне жаль, — с каждым словом, срывающимся с его губ, становится все труднее и труднее дышать, — она не вернется.
Гарри смотрит на него, губы сжаты, глаза быстро краснеют.
— Почему?
Джеймс недостаточно силен, чтобы продолжить этот разговор.
Он недостаточно силен, чтобы дать ответы на вопросы Гарри, чтобы вот так разбить сердце своего сына.
Он открывает рот, чтобы что-то сказать, но ни один звук не проходит через его горло, и ему приходится сглотнуть, чтобы не подавиться собственными словами.
Нет, он недостаточно силен для этого, решает Джеймс.
Но тут происходит нечто странное.
Ободряющий взгляд Регулуса падает на него, и он кладет руку на колено Джеймса.
В этой жизни есть много вещей, которых он не понимает, например, тонкости макроэкономики или понятие небытия, но, прежде всего, он не понимает, как одного этого жеста достаточно, чтобы его легкие наполнились воздухом настолько, что он смог начать говорить.
