when you were mine

      В жизни Джеймса есть несколько вещей, которые он ненавидит больше, чем когда его встречи занимают больше времени, чем ожидалось, даже если на них присутствует обед и кофе. Одна из них — его редактор, вносящая изменения в его книгу, как будто это она провела бесчисленные бессонные ночи, доводя до совершенства мельчайшие детали.       После этого он пошел в спортзал в надежде выплеснуть разочарование, что оказалось безрезультатно.       Просто глупо, как одиноко он чувствовал себя, бродя по проходам продуктового магазина без Регулуса, который по видеосвязи подсказывал ему, что он хочет, но Джеймс не собирался прерывать его встречу с Амосом, проводимую раз в полнедели, чтобы спросить его, какой замороженный горошек он предпочитает, только потому, что он скучал по звуку его голоса, доносящемуся через AirPods.       Он подъезжает к подъездной дорожке, тяжело выдыхая, и вскоре входная дверь открывается, и выходит Регулус, спешащий вниз по ступенькам крыльца.       — Ты принес мое мороженое с брауни? — быстро спрашивает Регулус, похлопывая по кузову его машины в знак того, что Джеймс должен отпереть багажник.       Джеймс закатывает глаза.       — Ты имеешь в виду наше мороженое?       Регулус смотрит на него.       — Тронешь его — и ты труп, — шипит он, открывая багажник. — Ты ведь не забыл про клубнику, верно?       — Как бы я посмел.       Джеймс берет два самых тяжелых пакета, передает Регулусу самый легкий, который как раз полон хлеба, и предлагает ему вернуться в дом.       — А печенье, которое любит Гарри? — спрашивает Регулус. — Ты купил две коробки, как я тебя просил?       Джеймс не может сдержать усмешку, которая срывается с его губ.       — Ты хотел, чтобы я купил две коробки только потому, что ты всегда съедаешь одну из них, когда собираешь ему обед, не так ли?       — Я нахожу твое обвинение абсурдным, Поттер, — насмехается он. — Но неужели ты…       — Я купил три, — обрывает его Джеймс, пинком закрывая за собой входную дверь.       — Вот это оперативность, — говорит Регулус, довольный.       Джеймс улыбается, хотя Регулус его не видит.       У него очень хорошее настроение, похоже, с самого дня рождения, и Джеймс, честно говоря, боится сделать что-нибудь, что может его испортить.       И дело даже не в нем самом, потому что он может справиться с его сердитыми взглядами и молчанием, а просто потому, что Регулус заслуживает того, чтобы быть в хорошем настроении, напевая нежные песни Тейлор Свифт, когда он по утрам копошится на кухне, потягивая свой чай и делая французские тосты с улыбкой на лице.       — О, Амос оставил кое-что для тебя, — говорит Регулус и поднимается на барную стойку, чтобы взять что-то со шкафа на противоположной стороне.       — Очередной чек, который мне не нужен?       — Еще лучше.       Джеймс мог бы выйти из кухни и достать то, что ищет Регулус, но он этого не сделает, и знаете почему?       Потому что вид Регулуса, выпячивающего его красивую задницу зависшую между ним, очень приятен.       Но потом Регулус выгибает спину особым образом, и Джеймс краснеет до кончиков ушей и отворачивается, потому что это просто непристойно соблазнительно, и образ, формирующийся в его извращенном мозгу, просто, во всех смыслах, неправильный.       Вау.       Джеймс не может вспомнить, когда в последний раз ему было так стыдно за свой стояк.       — Нашел! — восклицает Регулус, спрыгивая обратно, и Джеймс быстро подтягивает к себе пакет с продуктами, чтобы прикрыть промежность.       Ему определенно не нужно, чтобы Регулус высмеивал его за это в течение следующих десяти лет.       Не подозревая о грешных мыслях Джеймса, Регулус протягивает ему шикарную черную коробочку с белой ленточкой сверху.       — Шоколадные трюфели, — объясняет он, когда Джеймс берет ее у него. — Я отправил такие всем, кто не оклеветал меня публично, на мой день рождения, но Амос подбросил твои, потому что забыл добавить тебя в список.       — Это здорово, спасибо, — говорит он. — Но разве люди не должны дарить тебе что-то на день рождения, а не наоборот?       Регулус пожимает плечами.       — Это традиция.       Джеймс немного хмурится, глядя на надпись на обратной стороне коробки.       — Тут на швейцарском?       Регулус кивает.       — Их нужно обмакнуть в абсент и поджечь.       — Поджечь? — спрашивает он, озадаченный. — В смысле, как это поджечь их?       — Да, как огненный шар. Раздуваешь огонь и засовываешь их в рот, — продолжает он непринужденно. — Немного жжет, но ты привыкаешь. Хотя, предупреждаю, в первый раз у тебя может появиться волдырь или даже несколько волдырей.       Какого черта?       Джеймс несколько секунд пялится на коробку, затем поворачивается и смотрит на то, как Регулус достает табурет из-под раковины, чтобы начать складывать закуски и сладости на верхних полках, где Гарри не может до них дотянуться.       — Ты прикалываешься, да?       Регулус разражается фыркающим смехом и поворачивается, чтобы поиздеваться над ним.       — Видел бы ты свое лицо, — бесстыдно смеется он. — Это просто дорогие шоколадные конфеты, Джеймс.       Джеймс должен чувствовать себя оскорбленным, но он этого не делает.       Он бы позволил Регулусу вывести его из себя тысячу раз, лишь бы снова и снова слышать этот заливистый поросячий смех.       Ему всегда, всегда нравился этот звук, не только потому, что это самая милая вещь в этом мире, но и потому, что он кажется таким необычным, исходящим от Регулуса.       Поэтому Джеймс тоже смеется, качая головой.       — Я же серьезно повелся, говнюк, — говорит он Регулусу. — Как прошла ваша встреча?       — Как всегда, слишком скучно, — говорит он, пожимая плечами. — А что насчет твоей?       Джеймс делает глубокий вдох и протягивает Регулусу пакет с жевательными мармеладками, до которых тот не мог достать.       — Ужасно, — простонал он. — Мы должны были просмотреть изменения, которые внес мой редактор, верно? Но мне пришлось отправить все обратно.       Регулус хмурится.       — Правда? Почему?       — Я действительно считаю, что она не понимает замысла моей истории, понимаешь? И она слишком, слишком много вольностей в ней допустила. Получился просто бардак, даже Сэм и Бобби были недовольны, и из-за этого Бобби придется заняться редактированием вместо нее.       — Твоему парню Бобби?       Джеймсу приходится сдерживать смех.       — Да, моему парню Бобби, — на что Регулус так быстро вскидывает голову, что Джеймс боится, как бы он не свалился с табурета. — Я просто шучу, Рег. Почему ты его так ненавидишь?       — Я не ненавижу его, — бормочет Регулус, опираясь на плечо Джеймса, чтобы тот мог сойти. — Я просто… мне не нравится его голос.       — Его голос? — удивляется Джеймс, недоумевая. — Что не так с его голосом?       — О, с его голосом все в порядке, — говорит Регулус высокопарным, сладким тоном, который заставляет Джеймса прыснуть со смеху. Заметив это, Регулус продолжает. — Значит, ему придется её отредактировать?       — Таков план, и он должен закончить ее к концу июля, если мы хотим выпустить ее к декабрю, потому что это самое подходящее время для публикации книги, — объясняет Джеймс. — О, как раз вспомнил: ты нашел время проверить черновик, который я тебе скинул?       Регулус усмехается.       — Проверить? — спрашивает он. — Я его трижды перечитал. Это такая книга, которую нужно читать два раза, потому что ты вбросил кучу чертовски гениальных деталей, которые замечаешь только при втором прочтении. То есть, я знал, что река как-то важна, что она притягивает души проклятых…       — Они не совсем проклятые…       — Большинство из них — да, — отмахнулся он от Джеймса. — Но я не понимал до самого конца, что это была настоящая смерть. Типа, Смерть с большой буквы С, как сущность. И персонажи — не позволяй мне даже начинать насколько они просто такие… Как тебе удалось вплести столько деталей об их жизни в их речь и их вещи?       Джеймс пожимает плечами, смущенно улыбаясь.       — Честно говоря, понятия не имею.       — Ну, это было чертовски потрясающе, — говорит он, не обращая внимания. — Но при третьем перечитывании я заметил большую дыру в сюжете.       — Где? — спрашивает он.       — В гробовщике.       — А что с ним?       — Почему он не упал сразу? — спрашивает Регулус. — Я имею в виду, что повар упал в реку в самом начале, потому что кто-то пытался вернуть его обратно и потерпел неудачу, верно?       — Верно.       — Так как же гробовщик остался жив, если он упал с лестницы в его доме, а там была только его кошка? — задается он вопросом. — Как долго кто-то может жить без посторонней помощи, если его мозг был поврежден настолько серьезно, что он впал в кому? И я понимаю, что хронология путешествий не линейная, верно? Но у нее должен быть какой-то логический порядок, не так ли? Так почему же он не упал в самом начале?       Джеймс открывает и закрывает рот, и один раз кивает.       — Я даже не заметил этого, гробовщик — такой маленький персонаж, как ты вообще уловил это?       Регулус пожимает плечами.       — Потому что я придирчивый сукин сын? — предполагает он. — В любом случае, я придумал, как спасти эту сцену, не переписывая ее полностью, но это твоя история, ты можешь исправить ее, как захочешь.       — Я с удовольствием выслушаю все, что ты придумал, — говорит ему Джеймс.       — Мы обсудим это после того, как ты загрузишь вещи в стиралку, — приговаривает Регулус. — Я делал это в прошлый раз, теперь твоя очередь.       Джеймс даже не спорит с ним, потому что на самом деле сейчас его очередь, и он обходит спальни, чтобы собрать корзины с бельем.       Он бросает их в стиральную машину по цветам, и пока все не закончено, он убирается на кухне и моет посуду, пока Регулус пылесосит дом.       Только когда Джеймс начинает разделять одежду, он замечает маленький голубой цветок, пришитый на заднем кармане джинсов Гарри.       На его губах появляется улыбка.       Он идет стучать в дверь спальни Регулуса, держа в корзине свою чистую одежду и сложенные сверху джинсы Гарри.                   — Входи, — доносится от Регулуса изнутри.       Джеймс открывает дверь и застает его сидящим на кровати и просматривающим документы, которые, должно быть, оставил для него Амос.       — Эй, Рег. Это ты сделал? — спрашивает Джеймс, причем не безразлично, и показывает ему джинсы.       Регулус хмурится на мгновение, пока не понимает, о чем говорит Джеймс, и прикусывает губу.       — О, — бормочет он. — Гарри проколол в них дырку, когда мы бегали по двору на мой день рождения, и я подумал, что они будут выглядеть мило с цветком. Это глупо, я знаю, я должен был сначала спросить тебя…       — Ты делал это в старших классах, — вспоминает Джеймс, ставя корзину Регулуса рядом с кроватью. — Помню, ты посмотрел на YouTube видео о том, как вышить цветы, и потащил меня в Хогсмид, чтобы я купил гораздо больше материалов, чем тебе было нужно.       Регулус наклоняет голову в сторону.       — Ты помнишь?       Джеймс старается, чтобы его усмешка была не горькой, а легкой, но ему это не совсем удается.       — Как бы я забыл? — говорит он Регулусу. — После этого повсюду появлялись случайные цветы, в конце концов. Это было очень мило, на самом деле.       Это было мило, пока ему не пришлось избавиться от всего, к чему Регулус вышил свои цветочки, когда исчез из их жизни.       Ремусу пришлось помочь ему отцепить разноцветные нитки от одежды, постельного белья, но некоторые вещи он просто выбросил, например, старое одеяло, на котором Регулус тренировался.       Держаться за одеяло было слишком больно, так зачем мучить себя?       Регулус извиняюще улыбается.       — Когда мы вспоминаем прошлое, — начинает он говорить после нескольких минут молчания, — я думаю, мы склонны забывать о том, какими мы были на самом деле. То есть, да, это было мило, весело и все такое, но ты был слишком безрассуден.       Джеймс насмехается, притворяясь обиженным.       — О, так это я был проблемой? Мы притворяемся, что ты не был ревнивым ублюдком?       Регулус вытаращился на него.       — Я не ревновал!       — Разве ты не помнишь, как ты завелся, когда у нас был межшкольный спортивный турнир с Шармбатоном и Дурмстрангом? — спрашивает Джеймс, поднимая бровь, и опускается на кровать рядом с Регулусом. — Ты даже не позволил мне одному сходить в эту чертову ванную…       — Я не виноват, что эти красивые ублюдки везде за тобой ходили! — хрипит он, ударяя Джеймса по руке открытой ладонью. — Но не смей забывать, что случилось, когда Влад пытался пригласить меня на Святочный бал.       Джеймс закатывает глаза так сильно, что на мгновение ему кажется, что он вернулся в то время.       — Влад? — язвит он. — Ты все еще помнишь его имя? Как будто у него был шанс против меня.       — О, отвали, Поттер, ты устроил пожар, чтобы включить дымовую сигнализацию, только чтобы вывести нас из учебного зала, — обвиняет его Регулус, как и тогда, но в тот раз он пронзительно кричал и промок от разбрызгивателей, сработавших прямо над его головой.       Джеймс хмыкает, кивает и слегка толкает Регулуса в бок.       — Подростковый я был немного властным, ясно? Я ничего не мог с собой поделать, — соглашается Джеймс. — Но ты был таким же плохим, как и я.       Регулус закатывает глаза, но все равно кивает.       — Ладно, ладно, я был немного слишком собственником, а как же? Я не собирался рисковать тем, что моего парня уведет какой-нибудь французский или русский ублюдок.       — Ну, если хочешь знать, тогда я смотрел на тебя и только на тебя, — смущенно признается Джеймс. — Я не смотрел ни на какого другого французского ублюдка, когда ты был настолько красив.       — Был? — повторяет за ним Регулус, на октаву или две выше, чем раньше, и скрещивает руки на груди. — Так значит теперь на меня отвратительно смотреть, спасибо тебе, блять, большое.       Джеймс смеется, услышав это, и качает головой.       — Ты все еще красив, Рег.       Может быть, даже красивее, думает он, но ловит себя на слове, прежде чем осмеливается произнести это вслух.       Регулус закатывает глаза, но по его лицу ползет недвусмысленный румянец.       Заставлять Регулуса краснеть — это, похоже, то, что Джеймсу удается даже после стольких лет, и это все так же приятно, как и раньше.       — Если тебе станет легче, я как раз собирался отказать Владу, когда ты это сделал, — говорит он. — Я бы ни за что не пошел на Святочный Бал ни с кем, кроме тебя, а если я не мог пойти с тобой, то я собирался пойти один.       — В любом случае, мы вроде как пошли вместе, не так ли? — вспоминает Джеймс. — Это просто не было официальным свиданием. И мы все-таки получили наш танец.       — И пьяный перепихон в пустом классе, — добавляет Регулус, слишком уж услужливо.       — Да, и это тоже.       Нетрудно вспомнить вкус шипучего пунша на губах друг друга, когда они целовались и смеялись, их отчаянные руки дергали упрямые пуговицы…       Регулус смотрит на Джеймса в соучаствующей манере.       — Ты был моим первым, знаешь?       Джеймс дарит ему полуулыбку.       — Я знаю, — бормочет он, и он действительно не может удержаться, если немного краснеет. — Я всегда чувствовал себя особенным из-за этого, и мне было неловко, что я уже сделал это раньше. Почему-то мне до сих пор хочется, чтобы ты тоже был моим первым.       Ударив его по колену, Регулус хмыкает.       — Слава Богу, что я не был твоим первым, иначе мы бы не знали, что куда входит.       Джеймс тоже смеется.       — А ты не думаешь, что мы бы догадались? Немного доверия к подростковым нам, Рег. У нас был Google, — говорит он.       Регулус смотрит вниз на свои носки, плечи ссутулены по бокам.       — В воспоминаниях я кажусь лучше, верно? — горько усмехается он, не поднимая глаз. — Намного, намного лучше.       Джеймс долго смотрит на него.       — Нам всем пришлось вырасти, не так ли? — говорит он. — Это не значит, что ты выглядишь хуже, просто по-другому.       Регулус больше ничего не говорит по этому поводу. Вместо этого он направляется к своему комоду и бормочет:       — Кстати, спасибо за рамки для фото. Мне… мне очень нравится иметь здесь эти фотографии.       Джеймс придвигается ближе, чтобы посмотреть на них, и улыбается при этом.       Первая фотография — Нарцисса и Регулус верхом на паре величественно выглядящих черных лошадей, Нарцисса пытается уклониться, а Регулус скрещивает глаза и морщит нос. Рядом — фотография, на которой Люциус катает Регулуса верхом на свинье, посреди смеха, а Регулус держит в кулаке бутылку шампанского.       Джеймс улыбается, глядя на фотографию, где Регулус держит Драко, кажется, в первый раз, потому что в его глазах отчетливо видны слезы, а позади них — больничный монитор, а на следующей фотографии Регулус прижимает к бедру повзрослевшего Драко, и они смотрят друг на друга с большими, большими улыбками.       Потом снова появляется Драко, злобно размазывающий красную помаду по своему пухлому лицу.       Он сразу же узнает Эвана на следующей фотографии, без рубашки, с Регулусом, сидящим у него на плечах на, похоже, музыкальном фестивале. Они выглядят загорелыми и обкуренными, покрытыми блестками и неоновой пудрой. Амброзия стоит рядом с ними, прикуривая то, что может быть либо сигаретой, либо косяком.       А потом Эван и Регулус обнимают хихикающую и со слезами на глазах Пандору на ее выпускном, в их чертах отражается только гордость за нее.       Ни одна из этих фотографий не похожа на те, что показывают в прессе: на каждой из которых — злобные взгляды и насмешливые ухмылки.       Все же эти фотографии — откровенные, счастливые фрагменты радости, которые пережил Регулус.       Джеймс более чем удивлен, когда находит фотографию Сириуса и Регулуса 2012 года, сидящих на лодках в Черном озере. Фотография рядом с этой была сделана после того, как Хогвартс выиграл межшкольный турнир по футболу, и они впятером, плюс Эван, Пандора и Амброзия, кажется, празднуют в общей комнате Рейвенкло, пьяные и раскрасневшиеся от холода на улице.       Есть еще одна фотография, где они впятером сидят у костра, Регулус держит гитару, а рука Джеймса украдкой приближается к его ноге.       На предпоследней фотографии Регулус и Питер пьют пинту пива, и, должно быть, она была сделана в последние несколько месяцев, потому что волосы Питера выглядят немного короче, чем когда они учились в школе.       Последняя фотография почти вызывает слезы на глазах, потому что на ней Регулус сидит между мамой и папой Джеймса, держа на руках малышку Нокса. Оба родителя крепко обнимают его, а Регулус просто сияет.       Джеймс решает, что эта фотография — его самая любимая из всех.       Наконец он поворачивается, чтобы посмотреть на Регулуса, и в его глазах Джеймс находит тоску, которую не может понять.       — Ты думаешь, я чудовище? — шепчет он.       Немного опешив, Джеймс качает головой.       — Может быть, не сейчас, — говорит он. — Но раньше ты точно думал, да?       Джеймс тяжело сглатывает, но не успевает сказать ничего еще, как Регулус продолжает.       — Всем нравится думать, что мы монстры, но это не самое простое дело — улыбаться на интервью и пресс-конференциях, когда вся страна ждет, что ты сорвешься, что хоть слово вылетит из контекста, что твое лицо появится в каждом заголовке и ты скажешь всему миру, что заслуживаешь смерти, — он делает глубокий вдох. — Люциус очень любит лошадей, знаешь? Он разговаривает с ними так, будто они его дети. Орешек — его любимец и… и… и он может оказаться слишком старым для Люциуса, чтобы ездить верхом, когда он выйдет из тюрьмы, — усмехается он, и от осознания этого у него слезятся глаза. — Он ненавидит фильмы ужасов, но все равно смотрит их, потому что мы с Цисси их любим, и он делает вид, что ему не страшно, но мы оба знаем, что он обделывается каждый раз. И он убьет меня, если узнает, что я это сказал, но он чертовски любит мюзиклы. Я думаю, он мог бы перепеть всего «Величайшего шоумена», ох он пропустит так много мюзиклов в ближайшие годы…       Регулус прерывает себя, резко вдохнув и зажав рот рукой.       — Рег… — начинает говорить Джеймс, но слова замирают у него во рту, когда первая слеза падает на щеку Регулуса.       Сердце Джеймса пропустило удар, когда упала следующая слеза, и каждый инстинкт в его теле кричит ему сделать что-нибудь, чтобы Регулусу не было больно, чтобы он больше никогда не чувствовал себя так.       — Драко и Цисси будут очень скучать по нему, — сокрушенно шепчет Регулус. — И я… я тоже буду скучать по нему…       Джеймс молча тянет его в свои объятия, но Регулус отталкивает его.       — Я в порядке, — шипит Регулус, и он должен понимать, что Джеймс знает, что он вовсе не в порядке. — Давай почитаем аннотации к… к твоей книге и… и…       Джеймсу достаточно взглянуть на него, чтобы понять, что Регулус нуждается в том, чтобы его обняли прямо сейчас, ему нужно выпустить все, что он держал внутри.       Джеймс прижимает его ближе, прижимая голову Регулуса к своей шее.       И на этот раз Регулус обнимает его.