❖
Им не требуется много времени, чтобы закончить оценивать тесты, поэтому, когда они заканчивают, Питер готовит им большую миску попкорна, и в итоге они смотрят «Багровый пик», который Регулус не предложил только потому, что хотел поглазеть на Тома Хиддлстона, Питер, о чем ты говоришь? Дождь только усиливается, когда Питер предлагает им выйти на улицу покурить, и Регулус встает на ноги еще до того, как Питер закончил говорить. — Эта погода чертовски подходит для выпивки, — ворчит Регулус, после того как они некоторое время болтали ни о чем важном. — О, да ладно, сколько тебе осталось-то? Пять? Да, пять месяцев до холодной пинты Гиннесса, — усмехается Питер и зубами берет из пачки еще одну сигарету. — Это единственное, чего я хочу от жизни на данный момент, — мечтательно говорит Регулус. — Выпивки. Питер усмехается, закатывая глаза. — Скоро, Рег. Очень скоро. Регулус как раз собирается сказать что-то о том, что было его последней выпивкой, когда в его голове появляется другая мысль. — Разве у тебя не назначено свидание сегодня вечером? — спрашивает он, затягиваясь дымом. — Конечно, с тобой, — шутит Питер, но затем опускает голову на спинку стула. — У меня было свидание, но знаешь, что я узнал? — спрашивает он, явно не ожидая ответа. — Сучка замужем, приятель. Регулус корчит гримасу. — Черт, извини. — Не, не стоит, — отмахивается от него Питер. — Я тут подумал, и думаю, что на некоторое время прекращу ходить на свидания. Что, кстати, не может считаться свиданием, если каждое свидание превращается в случайный секс. Регулус наклонил голову в сторону. — Я думал, тебе нравится случайный секс. Питер пожимает плечами, затягиваясь сигаретой. — По правде говоря, нравится, но это становится скучновато, понимаешь? — объясняет он. — Секс без обязательств работает до тех пор, пока ты не начинаешь жаждать чего-то большего, а мне это уже не подходит. — Я не могу сказать, что понимаю, но поверю тебе на слово, приятель, — говорит ему Регулус. — Для меня секс на одну ночь и выход для прессы — это одно и то же. И я даже не заинтересован в первом, если быть честным. — Так ты никогда этого не делал? — интересуется Питер, любопытствуя. Регулус покачал головой, слегка усмехаясь. — Нет, представляешь? Брови Питера едва достигают линии волос. — Ты хочешь сказать, что единственные люди, с которыми ты когда-либо спал, это Барти и Джеймс? Медленно, Регулус кивает. — Я думал, ты знаешь, — говорит он. — Но да, только Барти и Джеймс. Я думаю, что мне действительно нужно иметь эмоциональную связь с кем-то, прежде чем я захочу заняться с ним сексом. Да, некоторые люди сексуальны, и я могу это оценить, но я не чувствую такого влечения, пока у меня не появятся чувства, если в этом есть какой-то смысл. — О, так ты деми, да? — Ага, да. Питер кивает пару раз, пожимая плечами. — В твоих словах есть смысл, — говорит он. — Так ты ни с кем не трахался после Барти? — Мы трахались несколько раз после расставания, — смутно припоминает Регулус. — Но это было около года назад. Изо рта Питера вырывается струйка дыма, и он весело смеется. — Не хило Джеймс тебя так легко заводит, — говорит он. — О, забудь. Он заставляет тебя волноваться, потому что он — это он, не так ли? Закатив глаза, Регулус готовится к тому, что сейчас произойдет. — Мы серьёзно собираемся снова завести этот разговор? — Какой разговор? — Разговор, в котором ты говоришь мне, что мы с Джеймсом влюблены и это лишь вопрос времени, когда до нас это дойдёт? — говорит он, недоумевая. — Уже приелось, Петтигрю, так что оставь это. — Ну, я был прав в первый раз, не так ли? — указывает Питер. — Да, ты был прав, и мне было шестнадцать, — ехидничает он. Питер устало хихикает и качает головой. — Наблюдать за тем, как все это разворачивается, одновременно и уморительно, и самое разочаровывающее из всего, что я когда-либо испытывал, — выдохнул он. — Я искренне не могу понять, как кто-то такой чертовски умный может так плохо игнорировать вопиющие знаки судьбы. — Я думал, ты не веришь в судьбу, — пробормотал Регулус. — Учитывая некоторые странные события, произошедшие в последнее время, Регулус, мой дорогой друг, я решил, что будет разумно изменить свое мнение, — говорит он шутливым тоном, но его слова не кажутся шуткой. — Случившееся заставило меня понять, что есть вещи, которые обязательно произойдут, даже если мы попытаемся бороться с ними. — Между нами ничего не должно произойти, — простонал он, как ему кажется, в сотый раз. — Рег, — говорит ему Питер, наклоняясь немного вперед. — Вы созданы друг для друга, почему ты не понимаешь этого? Или, может быть, ты это понимаешь, и именно это тебя пугает. — Я не напуган, — хмурится Регулус. — Значит, ты это видишь, — воркует Питер, снисходительный ублюдок. — Ты бежал от этого годами, а теперь это произошло, и ты не можешь от этого отвернуться. Ты не можешь отказаться от Джеймса. — Почему все так говорят? — почти скулит он. — Почему все думают, что я не могу отказаться от него? — Потому что ты не можешь, — говорит ему Питер с простотой, которая вызывает в Регулусе первобытное желание бросить вызов. — Я уже сделал это однажды, помнишь? Тень пересекает глаза Питера, и он говорит: — Ну, это не повторится. — Да? — спрашивает Регулус, высоко подняв бровь. — И как ты собираешься убедиться в этом? Питер одаривает его широкой, милой улыбкой. — Конечно же, усадив тебя здесь на восемь месяцев. Регулус нахмурился. — Что ты имеешь в виду? — Как ты думаешь, кому Сириус позвонил первым, чтобы спросить, можешь ли ты остаться в их доме? — интересуется он, не обращая внимания. — Но так получилось, что у меня не хватило места для тебя, разве это не прискорбно? — Но у тебя же есть комната Гарри… — Каким-то образом, он был достаточно отчаянным, чтобы не задавать лишних вопросов. Это блять просто невероятно. — Почему ты говоришь мне об этом только сейчас? — интересуется он, его голос на октаву или две выше, чем был до этого. — Потому что это беспокоит тебя. Регулус закатывает глаза. — И почему я вообще тебя терплю? Питер улыбается, не раскаиваясь. — Потому что ты меня любишь. — Отвали, — отмахивается от него Регулус, вытряхивая сигарету из пепельницы. — И прекрати это дело с Джеймсом, ладно? Ты все воспринимаешь неправильно. — Я просто хочу сказать, — начинает Питер, наклоняясь немного вперед, — жизнь не дает вторых шансов, но с тобой это произошло. Есть люди, которые лежат на смертном одре и жалеют, что им не дали возможности исправить ошибки, которые они совершили в молодости… — Уйти не было ошибкой, Питер. — Не было? — недоверчиво спросил он. — А если нет, то сделать это снова было бы самой большой ошибкой, которую ты мог бы совершить, разве ты не понимаешь? — Почему ты так злишься из-за этого? — ворчит Регулус. Питер проводит руками по лицу, и кажется, что он хочет удариться головой о стену. Возможно, Регулус должен сделать это за него, думает он. Взаимовыгодное соглашение, если подумать. — Я злюсь, потому что люблю тебя, Рег. Ты мой лучший друг, и я не хочу, чтобы ты снова потерял Джеймса! — Питер почти кричит, и это все. Регулус достиг предела своего терпения. Но Питер тоже его теряет. — Я не могу потерять его, если у меня его вообще нет! — Регулус не может не кричать на него. — И даже если бы я хотел заполучить его снова, а я этого не хочу, он никогда не захочет меня вернуть. Я причинил ему слишком много боли, Питер, ты знаешь это. Питер долго смотрит на него, и что-то темное поселяется в его глазах, когда он прикуривает очередную сигарету. — Знаешь что? Ты прав. — Почему у Регулуса возникло ощущение, что этот разговор повернул не в лучшую сторону? — Он был уничтожен, когда ты ушел. Регулус сжимает челюсть. — Даже блять не смей… — Он напивался как проклятый и беспробудно спал, и Ремусу пришлось вытаскивать его через множество мрачных моментов… — Питер, прекрати. — В то время как я делал все возможное, чтобы отвлекать Сириуса, чтобы он не заметил, что, помимо всего, что ты с ним делал, ты также встречался с Джеймсом в течение двух лет, скрывал это от него, а затем оставил его мертвым изнутри… — Хватит! Но Питер, похоже, еще не закончил, и Регулус не может сделать ничего другого, кроме как еще больше откинуться на своем стуле и рычать на него, пока он продолжает говорить. — Ты не можешь себе представить, сколько раз нам с Ремусом приходилось вытаскивать его из пабов и вечеринок в полукоматозном состоянии, и сколько раз мне приходилось делать вид, что я не слышал, как он просил нас позвонить тебе после этого. Единственное, чего он хотел, это вернуть тебя, Регулус, больше всего на свете, и единственная причина, по которой я верю, что он не наделал глупостей, это то, что появился Гарри, и ему пришлось вырастить из себя мужчину, чтобы вырастить его… — Я сказал тебе никогда ничего не рассказывать мне об этом! — кричит на него Регулус. — Почему ты говоришь это мне? — Потому что ты должен понять, что такая любовь бывает раз в жизни! — говорит Питер с недоверчивым смехом. — Но ты, должно быть, уже знаешь об этом, не так ли? Ты порвал с Барти, потому что никогда не полюбишь его так, как любил Джеймса, но это неудивительно, учитывая тот факт, что ты… — Хватит! — Регулус срывается. — Не говори этого, Питер, пожалуйста… — Почему ты не хочешь, чтобы я это сказал? — спрашивает он. — Потому что это больно — признаться кому-то, кроме себя, как сильно ты его любил? Ты не можешь обманывать себя, и ты не можешь обманывать меня. Та любовь, которая у вас была, не та любовь, которая обращается в ничто… — Она не обратилась в ничто, — возражает он в отчаянии. — Я должен был перерасти это, иначе я собирался провести остаток своей жизни, живя в боли! — То, что у вас двоих было, — говорит Питер, разводя руками. — Ты не можешь быть настолько слепым, чтобы не видеть этого, Рег, так что, пожалуйста, не лги мне, когда я тебя так чертовски хорошо читаю. — И что я должен с этим делать? — спрашивает его Регулус. — Скажи мне, если ты так хорошо меня читаешь, какого хрена я должен с этим делать? — Это саркастический вопрос или ты действительно настолько охуенно туп? — удивляется Питер, глядя на него с абсолютным недоверием. — Потому что я могу точно сказать тебе, что делать… — звонок телефона прерывает его на полуслове, и он вздыхает. — Дай мне ответить, а потом мы сможем вернуться к крикам друг на друга, да? — бормочет он, и Регулус кивает. Как раздражает. А ведь все только начиналось. — Алло? — говорит Питер, поднося телефон к уху. — Да, это я, Петтигрю, — говорит он со скучающим выражением лица, но оно быстро меняется на что-то совершенно другое. — Простите? — лицо Питера приобретает очень бледный оттенок белого, и он крепче сжимает телефонную трубку. — Как он? — спрашивает он, поднимаясь на ноги. — Да, да, я понимаю. Я уже еду. Спасибо. Он опускает телефон с пустым взглядом, и то, как он смотрит на Регулуса, заставляет его выпрямить спину. Что-то серьезно не так, да? — Что случилось? — спрашивает Регулус, вставая со стула. — Это Ремус? Питер качает головой, быстрыми шагами направляясь обратно в дом. — Нет, это не он, это… Джеймс только что попал в аварию, какой-то несчастный случай, — говорит он, как будто сам не может в это поверить. — Мне нужно срочно ехать в больницу, сейчас же. Регулус моргает. Эта смесь слов не имеет никакого чертова смысла, думает он, бездумно следуя за Питером по пятам до самого вестибюля. У Джеймса не было несчастного случая. Его просто не было. Он не мог. — Что… — произносит он, но останавливает себя, когда понимает, что из его уст ничего не вышло. — Что значит несчастный случай? Питер хватает свои ботинки со стороны двери. — Я не знаю точно, что произошло, — говорит он, начиная надевать их. — Единственное, что они мне сказали, это то, что он попал в аварию, и им нужно, чтобы кто-то срочно приехал туда… Черт, Рег, ты в порядке? Регулус не в порядке. Мир расплывается, дышать трудно, лицо онемело, и Джеймс только что попал в аварию. Питер держит его одной рукой за талию, другой за руку, и только тогда Регулус понимает, что его колени подгибаются под ним. — Уходи, быстро, — выдыхает он, отбиваясь от рук Питера, и вместо этого прислоняется к стене. — Я просто… я не… пожалуйста, уходи сейчас же, пока я не схватил твои гребаные ключи и не поехал туда сам. Джеймсу нельзя лежать там одному, на больничной койке… Он закрывает глаза. Регулус никогда не испытывал желания выбежать из этого дома за то время, что он в нем жил. Конечно, временами он бывал подавлен, но он может пройти двести пятьдесят метров вокруг дома, так что когда это случается, он обычно выходит на небольшую прогулку, а когда возвращается в дом, все в порядке. Но сейчас у Регулуса нет никаких сомнений: своевременная отправка в больницу стоит того, чтобы вернуться в Азкабан. Он может отбыть остаток срока в гребаном карцере, если это означает разговор с ним и… — Выбрось это из головы, — резко предупреждает его Питер, доставая ключи из миски. — Ты не поедешь в больницу, понял? Регулус покорно кивает и открывает перед ним дверь. — Позвони мне, как только узнаешь что-то новое, — говорит он, и Питер быстро кивает, не оглядываясь на него, а бежит к своей машине, полностью промокнув при этом. — И будь осторожен! Он не знает, что бы он делал с собой, если бы Питер тоже попал в аварию. С бешено колотящимся сердцем в груди он смотрит на исчезающую вдалеке заднюю часть машины Питера. Все еще дрожа, Регулус возвращается в дом. И стены обрушиваются вокруг него.❖
Сидеть спокойно, пока Питер едет в больницу, оказалось очень и очень непросто. Возможно, это одна из самых трудных вещей, которые Регулус когда-либо делал. Он пытался позвонить Сириусу и Ремусу снова и снова, но безрезультатно; телефон Ремуса сразу же попадает на голосовую почту, а телефон Сириуса, вероятно, находится в режиме без звука, и он даже не думает, что у кого-то, кроме Джеймса Поттера, есть стационарный телефон в наше время, так что его возможности сильно ограничены. После того, как Регулус прошагал по дому по ощущениям двенадцать часов, но на самом деле прошло не больше пары часов, он направляется в спальню Джеймса, а не в свою собственную, с телефоном в руке, и ложится поверх грязных черных простыней, потому что Джеймс, конечно же, даже не потрудился застелить постель перед тем, как уйти сегодня. Пахнет Джеймсом, думает Регулус. Что же получается, это единственное, что у него от него останется? Куча простыней и подушек, которые все еще пахнут его одеколоном. О, боже, кому придется сказать Гарри, если Джеймс… Регулус резко садится на кровати, задыхаясь, и вскарабкивается на ноги, словно матрас обжигает его кожу. На выходе он чуть не спотыкается о собственные ноги, но продолжает идти быстрым шагом, пока не доходит до кухни, где наливает себе стакан воды. Выпить ее оказывается целой проблемой, потому что, как только он делает глоток, его желудок резко переворачивается внутри него, и ему приходится сделать глубокий вдох, чтобы его не стошнило по всей раковине. Он как раз собирается выйти на улицу, чтобы подышать свежим воздухом, когда раздается звонок Питера. Сердце Регулуса замирает на мгновение, когда он берет трубку, и слова вырываются из его горла прежде, чем он успевает их остановить. — Как он? Питер испустил разочарованный вздох. — Я пытался выпытать у медсестер информацию, но никто ничего не знает, приятель. Очевидно, произошла какая-то большая авария, и в скорой полный бардак. Приезжает куча машин скорой помощи, и я не знаю… прошу прощения! Мне нужна информация о Джеймсе Поттере, — говорит он, откладывая телефон. — Да, Поттере. Наступает тишина, и звук сирены, отдаленный на заднем плане, не дает Регулусу больше ничего понять. — Она ничего не знает, — говорит Регулус, пораженный, через несколько секунд. — Она говорит, что попытается сообщить мне какую-нибудь информацию через несколько минут, но они сейчас слишком заняты, чтобы сказать мне, умирает ли Джеймс или… Вся кровь Регулуса приливает к его ногам, как только он слышит эти слова. — Пожалуйста, заткнись, — шипит он. — Я не смог связаться с Сириусом или Ремусом, а ты? — Я даже не пытался, но они ставят свои телефоны на беззвучный режим, когда идут к врачу, может быть, они просто забыли включить звук, — туманно объясняет он. — Боги, по крайней мере, Гарри проводит ночь у Уизли. Регулус закрывает глаза и позволяет себе упасть на спинку дивана. — Что, если он действительно пострадал, Питер? Что, если с ним случилось что-то действительно плохое? Питер молчит несколько секунд. — Знаешь что? Я знаю наверняка, что можно сделать. Я позвоню тебе, когда получу какие-нибудь новости. Он вешает трубку без лишних слов, и Регулус не может сделать ничего другого, кроме как закрыть лицо рукой, чтобы скрыть слезы от всего мира, даже если никто не видит, как он плачет над Джеймсом, мать его, Поттером, словно ему снова восемнадцать.❖
Уже почти полночь, когда фары Питера светят сквозь занавески гостиной, а Регулус бежит к двери и распахивает ее, прежде чем они успевают постучать. А прямо там, медленно поднимаясь по ступенькам, стоит Джеймс, которого накрывает легкий моросящий дождь. Мир вокруг Регулуса делает забавную вещь, и он хватается за дверной проем, чтобы не потерять равновесие от того, как его тело начинает гудеть от чего-то странного, но не совсем неизвестного, как только взгляд Джеймса падает на него. Его лоб заклеен кровавой повязкой, а лицо приобрело неистовый красный оттенок, который завтра, скорее всего, станет фиолетово-черным, но он жив. Джеймс жив, и он дышит, и он смотрит на Регулуса в полном замешательстве, и на его ушибленной губе играет крошечная улыбка, и Регулус бросается вперед, чтобы обнять его, даже не задумываясь об этом. Джеймс с легкостью ловит его, его сильные руки тут же обвиваются вокруг талии Регулуса, притягивая его ближе. Регулус вздрагивает, закрывая глаза. — Я в порядке, Рег, — шепчет Джеймс. Возможно, его сознание что-то накручивает, но по тому, как Джеймс обнимает его, кажется, что Джеймс так же рад видеть его, как и Регулус. — Почему ты не позвонил раньше? — спрашивает он у Питера, открывая глаза, чтобы посмотреть на своего друга, не отпуская Джеймса. — Твое сообщение «все хорошо, мы скоро вернемся домой» — полный отстой. Питер вздыхает, похлопывая его по плечу. — Извини, я хотел позвонить тебе, чтобы сообщить последние новости, но я немного запутался в этом деле, во врачах, анализах и прочем, — объясняет он. — Хорошая новость в том, что Джеймс Поттер c нами ещё надолго. Регулус надувается, наконец-то отталкивая себя от Джеймса. Но не потому, что он этого хочет. — Но не стой там! — хмурится он, хватая Джеймса за руку, чтобы протащить его до самого дивана. — Ты должен сесть и рассказать мне, как именно это произошло. Когда они проходят мимо зеркала, он замечает забавные взгляды, которыми Питер и Джеймс обмениваются за его спиной. Ублюдки. — Я собираюсь приготовить нам чашку чая и что-нибудь поесть, — говорит им Питер, уже направляясь на кухню. Джеймс делает страдальческое выражение лица, когда садится, а у Регулуса перехватывает дыхание. — Что случилось? — быстро спрашивает он. — Тебе что-нибудь нужно? Покачав головой, Джеймс усмехается. — Я в порядке, просто немного болит, — говорит он. — Действие обезболивающих начинает ослабевать. Регулуса охватывает новая волна тошноты, и он садится рядом с Джеймсом. — Как это случилось? — спрашивает он с трудом. Джеймс не отвечает сразу. Вместо этого он откидывает волосы с лица Регулуса. — Ты в порядке? — Расскажи мне, как это случилось, — напрягается Регулус и пытается с силой сглотнуть комок в горле. Сюрприз, сюрприз, он не может. Джеймс делает глубокий вдох. — Я возвращался обратно и пересекал этот перекресток в пятнадцати минутах ходьбы отсюда, — вспоминает он. — Видимо, случилось так, что какой-то пьяный придурок врезался в заднюю часть моей машины, потеряв управление или что-то в этом роде. Я помню только, что ударился об окно, а потом вильнул, пока не врезался в другую машину, и следующее, что я помню, это как парамедики вытаскивают меня. — Ты был в отключке? — произносит Регулус. — Нет, я практически все осознавал, но воспоминания немного наложились друг на друга, — объясняет он. — И мне очень жаль, я пытался кому-то позвонить домой, но в скорой была чертова неразбериха, потому что на шоссе произошла авария, и единственное, что они могли для меня сделать, это позвонить в службу спасения. Регулус кивает, озабоченно поджав нижнюю губу. — А что случилось потом? Что они сказали тебе в больнице? — Ну, они наложили мне несколько швов, а потом заставили ждать, потому что все были заняты, но потом Питер вошел в отделение скорой помощи в сопровождении четырех разных врачей, как будто он хозяин этого чертового места, — рассказывает он Регулусу с шутливой улыбкой. — После этого все пошло быстрее. Они засунули меня в этот большой аппарат, чтобы проверить, все ли мои мозги на месте, но в конце концов они сказали, что я просто немного помят и получил сотрясение, но практически цел. — Я полагаю, Питер упомянул имена своих родителей, да? — Скорее всего. — Ага! — кричит Питер из кухни. Регулус пытается рассмеяться, но он не может сделать это, не почувствовав тошноту, поэтому он прекращает попытки. — Итак, у тебя сотрясение мозга, — говорит он, хватая воздух. — В легкой форме, — уточняет Джеймс. — Доктор просто дал мне обезболивающее и сказал не водить машину несколько дней, не то чтобы я мог, в любом случае, потому что моя машина разбита. Следующие пару недель я буду ходить пешком. — Как простолюдин, — сухо шутит Регулус, но он очень, очень рад, что Джеймс не может водить машину, потому что у него может случиться инсульт, если он увидит Джеймса за рулем в ближайшее время. — Кто-нибудь смог дозвониться до Сириуса или Ремуса? — интересуется Джеймс. — Ни один из них не берет трубку, — говорит ему Регулус. — Питер говорит, что они, вероятно, были на приеме у врача и забыли включить звук после этого. — Да, на них это похоже, — рассуждает он. — Я позвоню им утром и скажу, что меня не укладывают в морге. Что-то ужасное скручивается в животе Регулуса, и он быстро закрывает рот. — Мне… мне нужно в туалет, — произносит он, вставая на шаткие ноги. — Рег? — спрашивает его Джеймс, нахмурившись. Регулус сглатывает, пытаясь остановить рвотные позывы, но, возможно, он только усугубляет ситуацию. Питер прекращает рыться в холодильнике и бросает на него обеспокоенный взгляд. — Ты должен… ты должен принять душ, или что-то еще… только не надо… я имею в виду… — он резко вдохнул. Джеймс не успевает и слова сказать, как Регулус бежит наверх, плотно прижимая одну руку ко рту. Регулус едва успевает убрать крышку унитаза с дороги, прежде чем его рвет. Ему требуется позорное количество времени, чтобы собраться с силами и оттолкнуться от пола, чтобы вымыть рот в раковине, и к этому моменту по его лицу текут слезы, потому что это отвратительно, и он в полном замешательстве. Что с ним не так? Ему нужно срочно привести себя в порядок, думает Регулус, брызгая водой на лицо. Кто-то стучит в дверь его спальни, что бесполезно, потому что он оставил ее открытой, когда бросился внутрь, но это, вероятно, Питер, поэтому Регулус выходит из ванной и, не говоря ни слова, садится на край кровати, прижимая полотенце к шее, чтобы холодная вода не стекала по телу. На лице Питера появляется мягкая улыбка, когда он подходит к Регулусу и подносит к его рукам теплую кружку. В нос ударяет запах шоколада, и Регулус очень благодарен, что это не чай, потому что он не думает, что смог бы сейчас выдержать все эти пряности. Закрыв глаза, Регулус делает осторожный глоток, чтобы избавиться от ужасного вкуса, покрывающего его язык. — Лучше? — спрашивает Питер, и Регулус кивает. — Спасибо, — шепчет он. — Я… я не знаю, что со мной случилось, я просто… я подумал… черт. Оказывается, сегодня Регулус потерял способность говорить. Блестяще. Питер бесшумно садится рядом с ним и притягивает его к себе, прижимая голову Регулуса к своей шее. — Все в порядке, — шепчет он. Нет, не все в порядке, потому что Джеймс мог погибнуть, а Гарри мог остаться один, и он… Нет, нет, нет. Ему нужно выкинуть этот образ из головы, пока он не свел его с ума. — Выпей до дна, ладно? И съешь это, — говорит ему Питер, когда они отходят друг от друга, и протягивает ему пачку печенья Гарри. И снова Регулус кивает. — Ты заберешь Гарри завтра? — Да, но я не собираюсь привозить его сюда, пока Сириус не узнает об этом. Разумно, думает Регулус, и пытается хотя бы усмехнуться при этой мысли, но от усилий у него саднит горло, поэтому он делает еще один глоток своего напитка. — Веди машину осторожно, хорошо? — прохрипел он, голос все еще слишком слабый. — И напиши мне, когда вернешься домой. Пожалуйста. — Конечно, Рег. — Обещаешь? — Обещаю.❖
Регулусу нужно увидеть Джеймса, ясно? Регулусу нужно увидеть его, чтобы его мир перестал вращаться, как он вращался последние полчаса. Вот почему он сейчас стоит перед дверью спальни Джеймса, костяшки пальцев тревожно бьются о деревянную поверхность. — Входи. И Регулус входит. И картина, представшая перед ним, не заманчива, как это обычно бывает; она сырая и болезненная, и она будет сверлить его мозг долгое, долгое время. Джеймс стоит в нескольких метрах от него в одних трениках, его волосы еще влажные после душа, который он только что принял, и с этой стороны Регулус может видеть его поврежденное плечо и синяки, расходящиеся по бокам левой руки. Ремень безопасности также оставил на нем свой след, пройдя от изгиба шеи до бедра и нижней части живота. Регулусу пришлось напомнить себе, что нужно дышать. — Рег? — спрашивает Джеймс, в его голосе звучит беспокойство. Однако он ничего не говорит, а вместо этого подходит ближе к Джеймсу. — Рег, поговори со мной. Что случилось? Это глупо. Это Регулус должен задавать Джеймсу такие вопросы, а не наоборот. — Я останусь здесь, — говорит Регулус, удивляя этим даже себя. — Ты должен… должен быть под наблюдением после сотрясения мозга, Питер сказал… Питер сказал, что я должен присматривать за тобой. Джеймс немного хмурится, смущенный. — Ты же можешь просто разбудить меня в любое время? Или я могу поставить будильник и… — Я останусь здесь, — поспешно повторил он. — Ты можешь либо принять это и лечь в эту кровать, либо бороться со мной, Поттер. — Хорошо, — Джеймс кивает. — Прости, что напугал тебя, — говорит он, медленно направляясь к Регулусу. — Я не думал, что это так на тебя повлияет. Челюсть Регулуса сжалась. — Неужели ты действительно думал, что можешь пойти и почти умереть, а мне будет наплевать? — шипит он. — Очень мило с твоей стороны, Поттер, не делать таких возмутительных предположений о человеке, который живет с тобой под одной крышей. Джеймс говорит невероятно мягко: — Ты же знаешь, я не это имел в виду. — Тогда что именно ты имел в виду? Джеймс еще больше сужает пространство между ними, и Регулус не может найти в себе силы отступить. — Я не думал, что это сделает тебя таким, — в ушах Регулуса это все еще ничего не значит, но прежде чем он успевает что-то сказать, Джеймс берет обе его руки между своими, и сердце Регулуса слегка замирает. — Конечно, я знал, что ты будешь волноваться. Но ты дрожишь как лист, Рег, и я знаю, что ты побежал в свою комнату, потому что тебя стошнило. Я не думал, что это вызовет у тебя паническую атаку. — Это не паническая атака, — пробормотал он. Глаза Джеймса одновременно и застывают, и смягчаются. — Да, она самая, — шепчет он. — И этот разговор уводит тебя от нее. Регулус облизывает губы, высвобождая свои руки из хватки Джеймса. Без лишних слов он протягивает правую руку вперед и позволяет пальцам нащупать неровную поверхность повязки на лбу Джеймса, а затем провести по боковой поверхности его лица. Джеймс не останавливает его, даже когда Регулус прослеживает путь, который проходит через ключицу и скользит до самого бедра. Поврежденная кожа горячая и шершавая под его пальцами, а следы, вероятно, не исчезнут еще долгое время. И все же от Джеймса захватывает дух. В таком виде, израненный, страдающий от боли и контузии, он просто поражает воображение. — Рег? — Да? — Иди сюда, — говорит Джеймс, раскрывая свои объятия. Регулус шагает в объятия, и все страхи и муки, которые он еще мог испытывать, растворяются, как только он оказывается в теплых тисках Джеймса. Ему даже не важно, что Джеймс сейчас полуобнажен, потому что в этой ситуации нет ни одной вещи, которая могла бы его возбудить. — Не пугай меня так больше никогда, Джейми, пожалуйста, — умоляет он, закрыв глаза и обхватив руками торс Джеймса. — Мне жаль, — шепчет он. — И я так счастлив, что с тобой все в порядке, — шепчет Регулус в ответ. Джеймс больше ничего не говорит, он только притягивает Регулуса еще ближе. А когда он прижимает поцелуем его волосы, Регулус дрожит с головы до ног. Через пару минут Регулус отталкивает себя, глубоко вдыхая. — Спи, — говорит он Джеймсу, дрожа. — Я буду в том кресле, если я тебе понадоблюсь. Ему холодно, почему ему так холодно? Джеймс качает головой. — Кровать достаточно большая для нас обоих, не так ли? Тебе даже не нужно быть рядом со мной, если ты не хочешь. В этом-то и проблема, думает Регулус. Проблема в том, что он хочет быть рядом. Он хочет быть достаточно близко, чтобы знать наверняка, что Джеймс не исчезнет посреди ночи. Он хочет… Чего он хочет? Черт возьми, он хочет всего. Регулус кивает, возможно, немного слишком жестко. — Хорошо, — говорит он, потому что не может заставить себя сказать что-то еще. Он согласился бы на все, о чем бы Джеймс ни попросил его сегодня вечером. На самом деле, это ложь. Регулус согласился бы на любую просьбу Джеймса в любой момент времени, просто сейчас он дает себе возможность признаться в этом. И, возможно, он пожалеет об этом, когда рассветет. Возможно, тень этой мысли будет преследовать его, как призрак, раз уж он наткнулся на нее, сам того не желая, но разве это имеет значение? Быть слабым ради Джеймса — это то, что Регулусу никогда не было чуждо. Он молча забирается под одеяло, и Джеймс выключает свет, прежде чем сделать то же самое. Это странно. Но не то, что он ложится в постель с Джеймсом. Странно ложиться в постель с Джеймсом, когда между ними так много пространства. Для Регулуса просто неестественно лежать на боку и не придвинуться достаточно близко, чтобы Джеймс мог притянуть его в свои объятия, чтобы они могли заснуть, переплетясь друг с другом, и проснуться настолько спутанными, что не знают, где заканчиваются их собственные конечности и начинаются чужие. Регулус невольно вспоминает, как после их расставания он хотел только одного — чтобы ровное сердцебиение Джеймса снова убаюкивало его. Он засыпал с этой мыслью, с этой надеждой, и когда он просыпался утром, был один момент, который он ценил больше всего на свете. Это был тот миг между дремотой и сознанием, когда Вселенная даровала ему малейшую милость, мгновение забвения. Но потом реальность настигала его и выбивала воздух из легких, как сносящий мяч, и Регулус обнаруживал, что отчаянно пытается перевести дыхание. Совершенно не замечая мучительных мыслей Регулуса, Джеймс бросает на него последний взгляд перед тем, как погрузиться в дремоту. Он стоит перед ним в темноте комнаты, и единственный луч холодного лунного света, пробивающийся сквозь щель между шторами, освещает его покрытые синяками черты. И Регулус не спит ни минуты за всю ночь, потому что ему это действительно не нужно. Ему нужно убедиться, что Джеймс не превратится в пыль посреди ночи, вот что ему нужно. С последствиями он разберется утром.