❖
Ночь быстро приближается, когда Бобби решает уйти, не без жалобного мяуканья Нокса, поэтому Бобби идет целовать его во все пушистое лицо, прежде чем уйти. — Я обещаю, что когда-нибудь украду тебя, — шепчет он коту. Он машет Джеймсу на прощание из машины, и когда Джеймс закрывает за ним дверь, Регулус уже наполовину спустился по лестнице, выглядя скучающим до безумия и более чем немного взбешенным. — Он очень обидчив, правда? — ехидничает Регулус, поднимая Нокса с пола, чтобы осмотреть его вблизи. — Он дружелюбный, — устало протянул Джеймс. — А где Гарри? — Я оставил его раскрашивать жирафов, — говорит он, следуя за Джеймсом на кухню. Регулус возвращается на свое место на стойке, одаривая Джеймса полуприкрытым взглядом, который находится где-то между «пошел ты» и «накорми меня» и немного напоминает взгляд «да пошел я нахуй», который Джеймс часто получал в свое время. В холодильнике оставалась пицца с прошлой ночи, поэтому он разогревает ее, а затем предлагает Регулусу большой кусок на тарелке. Регулус берет его с довольной улыбкой. — Ты не будешь голоден к ужину, — предупреждает Джеймс. — О, мы уже поужинали. Я сделал нам несколько бутербродов. — Несмотря на то, что я просил тебя остаться наверху? Регулус полностью игнорирует его, предпочитая откусить один гигантский кусок от своей еды. Он издает греховный звук, когда начинает жевать, глаза закатываются к затылку, и Джеймсу приходится сесть, потому что его колени только что совершили странное движение, которое ему не очень нравится. — Он милый, — небрежно комментирует Регулус, сделав глоток воды из чашки Джеймса. Джеймс ехидно ухмыляется. — Я не думал, что он в твоем вкусе, но опять же, ты всегда меня удивляешь. Регулус всегда был больше склонен к высоким и мускулистым, а не к мягким и милым, как Бобби. — Он не в моем вкусе, — говорит он, как будто сама мысль об этом оскорбляет его. Джеймс пожимает плечами. — Почему? Ты сам сказал, что он милый. Регулус ворчит на него. — Черт возьми, да трахни ты его уже. — Только не с тобой в доме, не получится, — отвечает он, и разве не приятно время от времени лишать Регулуса дара речи? Джеймсу очень нравится, как Регулус, похоже, захлебывается сыром и томатным соусом, но при этом умудряется уничижительно усмехаться над Джеймсом. С какой стати он так ненавидит Бобби? — Я просто шучу, Рег. Бобби помолвлен. Регулус прищурил глаза на Джеймса. — Пардон? — Он собирается выйти замуж в марте следующего года, — говорит он. — Его партнер, Роджер, врач. Вообще-то, он один из врачей Ремуса. На лице Регулуса появляется румянец, который заставляет Джеймса сдерживать смех. — Рад за него, — пробормотал Регулус. — Расскажи мне о книге. Она уже готова? Джеймс чувствует, как его лицо загорается, когда Регулус говорит это, и слова вылетают из его рта прежде, чем он успевает их остановить. Он рассказывает Регулусу о каждой мелочи, которую они прорабатывали, и о том, что книга выглядит именно так, как Джеймс представлял ее с самого начала, с иллюстрациями и всем остальным. Регулус позволяет ему говорить, не перебивая, задавая вопросы только тогда, когда считает их уместными, и Джеймс удивляется тому, что Регулус, кажется, взволнован не меньше, чем он. Он выглядит особенно взволнованным, когда Джеймс говорит ему, что он сможет прочитать готовый продукт позже, и показывает ему USB, который Бобби дал ему перед отъездом. — … так что да, она должна выйти шестого декабря, — заканчивает он, и ему кажется, что он говорит уже шесть часов подряд, но Регулус все еще внимательно слушает каждое его слово. Это глупо, Джеймс знает, что это глупо, но это напоминает ему, как его мама рассказывала его отцу о семейных сплетнях целыми днями, а он просто слушал, даже если не знал и половины людей, вовлеченных в это, или почему все это так важно. — Значит, все оформлено официально? — спрашивает Регулус. Джеймс не кивает и не качает головой. — На следующей неделе мне нужно подписать чертову тонну документов, но на данный момент все уже официально, — говорит он. — К тому времени у меня должна быть новая машина, так что я поеду в офис, и тебе не придется больше видеть Бобби. — О, забудь об этом, я так рад за тебя, — усмехается Регулус, и прежде чем Джеймс успевает это осознать, его обнимают. Джеймс обхватывает талию Регулуса, и он не может сдержать ни смешок, который срывается с его губ, ни то, как его тело расслабляется, прижимаясь к телу Регулуса. А поскольку Регулус сидит, скрестив ноги, на барной стойке, Джеймсу не нужно приседать до его роста, но ему очень хочется, чтобы так и было. — Давай, мы можем отпраздновать это событие, съев нездоровое количество мороженого и посмотрев любой фильм, который ты захочешь, — говорит ему Регулус, опустив руки в стороны, но при этом он прижимает палец к губам Джеймса. — Кроме «Парка Юрского периода». Джеймс вздыхает. Регулус не может быть на сто процентов идеальным, не так ли? — Что-нибудь из Марвел? — предлагает Джеймс. Глаза Регулуса блестят, когда он спрыгивает на ноги. — Да, пожалуйста. Желательно, чтобы в нем снимались Крис Хемсворт или Себастьян Стэн. Джеймс жалеет, что вообще заговорил об этом. Они направляются в гостиную с горой мороженого и закусок, которые были некогда позабыты в шкафу, и когда они садятся, Регулус кладет свое колено прямо на ногу Джеймса. Как Регулус ожидает, что он будет уделять внимание фильму, если они так сидят? — Что ты хочешь посмотреть? — спрашивает Регулус, включая телевизор. Изображение, представшее перед ними, заставило хорошее настроение Регулуса угаснуть прямо на глазах Джеймса всего за секунду. Это какое-то шоу сплетен о знаменитостях, которое Джеймсу никогда не нравилось, и там показывают старую семейную фотографию Ориона, Вальбурги, Сириуса и Регулуса перед роскошным камином. Регулус откинулся на спинку дивана, испустив дрожащий вздох. — 30 копеек говорят, что сейчас время очернить имя Регулуса, — бормочет он, увеличивая громкость. — Твое любимое время дня, — пытается пошутить Джеймс, подталкивая его в бок. — … появилась информация из очень надежного источника», — говорят ведущие. — То, что мы сейчас увидим, — это видео, на котором очень подробно показаны травматические события, через которые пришлось пройти братьям Блэк по вине их матери, Вальбурги Блэк. Зрителям рекомендуется соблюдать осторожность. Маленький прямоугольник в углу экрана становится все больше и больше, пока не поглощает весь экран. Это видео с камер наблюдения из поместья Блэков.__________________________________________
Джеймс не был там почти десять лет, но за милю мог узнать блестящий черный мраморный пол в фойе и великолепную люстру из ста тысяч кристаллов, которая заставила Джеймса почувствовать себя ничтожным в первый и последний раз в жизни, когда он вошел в эти двери. На часах 3:46 утра, когда Сириус входит в поместье. Джеймс не знает почему, но по его позвоночнику пробегает дрожь. — Что это? Он смотрит на Регулуса и видит, что тот стал белым как простыня. Регулус ничего не говорит, так как Вальбурга спускается по лестнице, за ней бежит маленький Регулус и пытается схватить ее за руку, что ему удается довольно хорошо. Уже одного этого достаточно, чтобы Регулус стал одним из самых храбрых мужчин, которых Джеймс когда-либо встречал. Однако она вырывается из его хватки и наносит ему удар прямо по лицу, от которого он отшатывается назад. Орион пытается удержать Регулуса, но Регулус отталкивает его в сторону. Сириус ускоряет шаг, чтобы добраться до нее, при этом он бешено размахивает руками, приближаясь все ближе и ближе к матери, похоже, в ярости от того, что она только что ударила Регулуса. Только тогда Джеймс понимает, что в ее руке трость, которую раньше закрывала ее широкая юбка. Регулус вдыхает воздух. — Джеймс, — произносит он, одной из своих тонких рук крепко хватаясь за рубашку Джеймса. Его сердце бешено колотится. — Я выключаю это… — Не надо. И Джеймс не делает этого. Он может только отпрянуть в ожидании, когда Вальбурга поднимает трость, чтобы ударить Сириуса, но Регулус успевает вовремя, и трость бьет его по руке. После этого все становится беспорядочным. Как другу, как бывшему парню, как человеку, которому очень дороги Сириус и Регулус, очень неприятно видеть, как они снова и снова пытаются защитить друг друга от ее гнева, отталкивая друг друга на пол или вставая на пути каждый раз, когда она поднимает трость. Джеймс, Ремус и Питер видели синяки и порезы и держали то одного, то другого, когда они рыдали, больше раз, чем он может сосчитать, и Джеймс знал, что Вальбурга — больная, извращенная женщина, но наблюдать это в таком виде глубоко тревожно, и Джеймс даже не думает, что дышит в этот момент. Видеозапись беззвучна, и Джеймс не может не испытывать благодарности за это. Они доходят до двери, чтобы попытаться открыть ее, но она оказывается запертой, и Джеймс полагает, что Вальбурга сделала так, чтобы кто-то закрыл ее снаружи. Регулус крепче вцепляется в рубашку Джеймса, когда видит, как он падает на пол, а Сириус обхватывает его руками, делая так, чтобы Регулус оказался зажатым между его телом и дверью. Видео заканчивается, превращаясь обратно в маленький прямоугольник с непристойной причудливой анимацией, и его заменяет та самая семейная фотография, которая была раньше.__________________________________________
Джеймс выключает телевизор. Его желудок болезненно ворочается внутри тела, но это ничто по сравнению с тем, как разбивается его сердце, когда он видит Регулуса, дрожащего, как испуганный мальчик, которым он был тогда, и намного, намного меньше, чем он был всего минуту назад. Глаза Регулуса наполняются непролитыми слезами, когда он обращает свой взгляд на Джеймса. Джеймс ничего не говорит. Сказать нечего, а Джеймс хочет заживо содрать с этой женщины кожу. Регулус моргает, и первая слеза падает, за ней следует другая, и еще одна, и еще. Но Джеймс ничего не может с этим поделать, потому что шаги Гарри быстро спускаются по лестнице, и Регулус отчаянно пыхтит, пытаясь вытереть слезы, но они не перестают течь по его щекам. Джеймс быстро поднимается на ноги, чтобы сказать Гарри, чтобы тот вернулся наверх, но уже слишком поздно: Гарри уже увидел Регулуса, и он в ярости. — Папочка! — кричит Гарри. — Ты заставил дядю Реджи плакать! Джеймс обиделся бы, если бы слова Гарри не заставили Регулуса расплыться в улыбке, когда он вытирает слезы тыльной стороной ладони. Гарри бежит, чтобы забраться на колени Регулуса, и бросает на Джеймса очень страшный взгляд. — Что он сделал? — шипит он. Регулус слабо хихикает и прижимает поцелуй к его волосам. — Твой папа — лапочка, Хаз. Он бы никогда не заставил меня плакать. Его слова звучат спокойно, сдержанно, но Джеймс знает, что это все уловка, чтобы Гарри не запаниковал. Совершенно неубежденный, Гарри спрашивает: — Тогда почему ты плачешь? — кладя пухлую ладошку на щеку Регулуса. В глазах Регулуса появляется твердый блеск, что-то трепетное и любящее, чего Джеймс никогда не видел в Лили, но что теперь окрасило Регулуса в прекрасный нежный оттенок. И дело не в том, что Джеймс не верил Регулусу, когда тот говорил, что готов на все ради Гарри, но это никогда не было так очевидно, как сейчас, и Джеймс просто знает, что Регулус прошел бы сквозь огонь и воду ради его сына. От этого осознания у него слезятся глаза. — У взрослых тоже есть чувства, — говорит Регулус Гарри тихим голосом. — Иногда нам бывает грустно, и мы плачем, и это нормально. — Но почему ты грустишь? — удивляется Гарри, его большие глаза расширены от беспокойства. — Я не хочу, чтобы ты грустил, дядя Реджи. — Может, мы расскажем тебе, когда ты немного подрастешь? — Джеймс мягко предлагает, хотя это полностью зависит от Регулуса. Если он хочет никогда не говорить Гарри ни слова о том, что с ним произошло, то Джеймс тоже не скажет. Гарри кивает, хотя и не выглядит счастливым от этого. — Хорошо, — говорит он. — Я просто… — начинает говорить Регулус и прочищает горло, чтобы его голос не дрожал, но это ему совсем не удается. — Мне просто нужно… выйти ненадолго и… и подышатьсвежимвоздухом. Джеймс готов сделать все, что нужно Регулусу, и если ему нужно выйти, то Джеймс позаботится о том, чтобы он смог это сделать, без вопросов. — Почему бы нам не дать Регулусу немного побыть наедине, милый? — предлагает он. Кивнув, Гарри спрыгивает с колен Регулуса, но когда он это делает, забытая пиала с мороженым падает и проливается на край дивана. Гарри в ужасе закрывает рот рукой и поднимает лицо, чтобы посмотреть на Джеймса. — Прости, папочка, — говорит он, и Джеймс вздыхает, махая на него рукой. — Я не нарочно! Это был несчастный случай, Гарри понимает, что ему нужно быть осторожнее, больше ничего такого в этом нет. — Не беспокойся об этом, Хаз, я все уберу, — говорит он, начиная подниматься со своего места, но как только он это делает, Регулус поднимается на ноги и стоит перед Гарри с закрытыми глазами. Джеймс застывает на месте. Черт. Гарри с любопытством оглядывает ноги Регулуса, но Джеймс быстро предлагает ему подняться в свою комнату, что Гарри и делает без лишних вопросов. Регулус не двигается. Он стоит на месте, ожидая удара, который никогда, никогда не последует, ни от Джеймса, ни от кого-либо другого, пока Джеймс жив, чтобы предотвратить его. Джеймс ненавидит Вальбургу Блэк уже четырнадцать лет, но никогда еще он не ненавидел ее так сильно, как сейчас. — Реджи, — шепчет он, когда уверен, что Гарри их больше не слышит. — Могу я прикоснуться к тебе? Регулус открывает глаза, тяжело выдыхая, и быстро качает головой из стороны в сторону. Ладно, Регулус не хочет, чтобы его трогали, это нормально. О — но он хочет прикоснуться к Джеймсу, потому что он берет обе руки Джеймса и кладет их перед собой, чтобы он мог посмотреть на них, кончики пальцев едва касаются друг друга, хотя бы потому, что руки Регулуса сильно дрожат. — Это просто мороженое, — говорит ему Джеймс. — Ничего такого, из-за чего мы должны злиться. Оно отмывается водой с мылом. Регулус разворачивает свои руки, его взгляд упирается в шрам, идущий по ладони. — Что ты ел сегодня на завтрак? — спрашивает Джеймс, так же, как и тогда. — Яичницу, — почти неразборчиво бормочет Регулус. — Она были вкусной? — интересуется он, и Регулус кивает. — Где сейчас Нокс? — В ванной… в ванной. — Хм, приятно слышать, — говорит он. — Какое твое любимое морское животное? Регулус задумывается на мгновение. — Морской еж. — Тебе нравится острая еда? Регулус качает головой. — Я слишком белый для этого, — бормочет он, и Джеймс слегка улыбается. — Верно, ты слишком белый для этого, — мягко шутит он. — Давай теперь подышим вместе, а? Всего несколько раз. Это поможет нам почувствовать себя лучше. Затем он делает глубокий вдох и медленно выдыхает. Проходит минута или две, прежде чем Регулус ускоряет темп, но когда он наконец делает это, его лицо из абсолютно белого становится тепло-розовым. Это хороший знак? Наверное, да. — Мне жаль, — шепчет Регулус, все еще не поднимая глаз. — Тебе не за что извиняться, — заверяет его Джеймс. — Ты… можешь пойти… пойти проверить… Гарри? — спрашивает он, но это больше похоже на просьбу оставьте меня в покое, чем на что-то еще. — Я приберусь здесь… на диване и… — Почему бы тебе не прогуляться немного? — предлагает Джеймс. — Я позабочусь о диване. Регулус снова кивает, но не двигается с места, пока Джеймс не уходит проведать Гарри. Джеймс смутно слышит, как Регулус передвигается по комнате, пока Джеймс укладывает Гарри, быстро избегая вопросов Гарри простыми ответами, которые Гарри, вероятно, не вспомнит утром, потому что он все равно уже засыпает. Когда Джеймс спускается вниз, входная дверь открыта, и он решает, что Регулус не на заднем дворе, а на крыльце. Джеймс не торопясь убирает мороженое с дивана, не потому что он никуда не спешит, а потому что хочет, чтобы у Регулуса была возможность дышать без него. Пятно легко очищается мокрым кухонным полотенцем, и даже если бы это было не так, Джеймсу было бы наплевать. Дома со временем становятся такими. Пятна, изношенность и все остальное, особенно когда вокруг бегает ребенок с едой, мелками, а иногда и краской. В конце концов, предметы можно привести в порядок, а иногда их нужно заменять, но дети — дети не могут быть очищены от ошибок, которые на них возложили родители.❖
Регулус сидит на увядающей траве переднего двора, когда Джеймс выходит из дома, с его губ свисает угасающая сигарета. Джеймс понимает, что он выглядит сокрушенным. — Могу я побыть с тобой? Регулус кивает. Джеймс больше ничего не говорит, садясь рядом с ним. Он берет сигарету из пачки, лежащей на земле, и улыбается, когда видит потрепанную, старую зажигалку, которой пользуется Регулус. Хогсмид — гласит надпись причудливыми изогнутыми буквами. Джеймс купил ее для него в антикварном магазине, когда они учились в Хогвартсе, просто потому, что Регулусу она нравилась, и он долгое время носил ее с собой повсюду. Джеймс даже не помнил о ее существовании до сих пор. Он кладет зажигалку обратно на землю и докуривает рядом с Регулусом в полной тишине. Он здесь не для того, чтобы разговаривать; он здесь просто для того, чтобы Регулус не оставался один, если он этого не хочет. Любой другой на месте Джеймса, вероятно, подумал бы, что с Регулусом все в порядке, но Джеймс знает, что скрывается за этой нерушимой твердостью. Так его воспитали, напоминает себе Джеймс, — быть несгибаемым и несокрушимым. Но иногда, когда Джеймс смотрит на Регулуса, когда он действительно вглядывается в него, он восхищается, насколько истертыми стали его границы с течением времени, до такой степени, что Джеймс думает, что он мог бы взять несколько нитей от того, кем Регулус был раньше, и Регулус даже не заметил бы этого. Джеймс уже не в первый раз жалеет, что не знает о Регулусе всего, что только можно знать. Но когда Регулус поворачивается, чтобы встретить его взгляд, гордый, сильный и закаленный так, каким он не должен быть в столь раннем возрасте, с его красными глазами и обкусанными красными губами, Джеймс понимает, что он уже знает все, что имеет значение. — Ты можешь уйти, — кривится Регулус, но резкость его слов непристойно выдает дрожь, сотрясающая его тело с головы до ног. — Что бы со мной ни случилось, это больше не твоя проблема. Вот тут-то и становится смешно. Много лет назад Джеймс пообещал Регулусу, что всегда будет заботиться о нем, и среди всех нарушенных обещаний, которые лежат между ними, это одно не должно иметь значения, но оно имеет значение. Для Джеймса. Поэтому ему плевать, куда отправится Регулус и что случится после окончания его домашнего ареста, Регулус был и всегда будет проблемой Джеймса. И Джеймс собирается заботиться о нем до конца их дней на этой земле, даже когда Регулус смотрит на него вот так, рыча, как раненая кошка, готовая наброситься на него с провокацией. Джеймс раскрывает объятия и просто шепчет: — Иди сюда, — не ожидая ничего другого, кроме оскорбления или еще одного презрительного взгляда. Но кажется, что все усилия, которые Регулус приложил, чтобы держать себя в руках, превратились в дым, когда он услышал эти слова, потому что с его губ срывается сдавленное хныканье, и он просто рассыпается в объятиях Джеймса. Регулус растворяется в ничто, когда Джеймс прижимает его к своей груди, всхлипывая и плача, крепко держась за рубашку Джеймса, как и все эти годы до сих пор. Джеймс знает, что на коже Регулуса нет ни одного синяка, ни одной открытой раны, кровоточащей на его одежде, и все же он чувствует необходимость быть настолько нежным, насколько это возможно, прижимать его к себе, как будто он сделан из фарфора. И это не имеет значения, думает Джеймс, если Регулус больше не может быть сильным. Это неважно, потому что у него есть Джеймс, который будет сильным за него.