❖
Джеймс должен быть смущен, действительно должен. Ему должно быть противно от мысли, что Регулус, его бывший парень и человек, в которого он сейчас влюблен по уши, смотрит прямо на его утренний стояк. О, и у него самого от этого встает, Джеймс почти забыл об этой части. Но давайте будем честными, он уже давно перестал смущаться. Они уже видели друг друга голыми, не так ли? Кстати, то, что они видели друг друга голыми, кажется, сильно преуменьшено. Прошли годы с тех пор, как ему в последний раз довелось раздеть Регулуса Блэка, но он все еще помнит все его родинки, веснушки и шрамы, как буквы своего собственного имени. Он помнит, как укус внутренней стороны бедра Регулуса приводил его в исступление, ощущение его члена на языке Джеймса и вкус его спермы… Джеймс вздрагивает. Этим мыслям место в уединении его спальни, а не посреди чертова продуктового магазина. За последние полчаса он пытался позвонить Регулусу по видеосвязи не менее четырех раз, чтобы спросить его о туалетной бумаге и выборе хлопьев, но Регулус ни разу не взял трубку. Вместо этого он отправил Джеймсу список вместе с отрывистым сообщением. реджи 10:30 утра я собираюсь принять ванну, не раздражай меня. Джеймс наклоняется ближе, чтобы проверить срок годности на упаковке сыра, и задается вопросом: что Регулус делает в ванной? Он… он трогает себя? Это ведь возможно, не так ли? Джеймс подносит руку к карману, сосредоточенно покусывая внутреннюю сторону щеки, как он делал с тех пор, как спустился по лестнице и обнаружил, что Регулус разговаривает с Ноксом тихим голосом. — Ты разговариваешь с котом? — спросил Джеймс, и Регулус подпрыгнул так высоко, что Нокс выпал из его рук. Нокс громко мяукнул, глядя на своего хозяина в полном предательстве. — Ты что, не умеешь стучать? — Регулус застонал, схватил салфетку рядом с раковиной, чтобы бросить ее в Джеймса. Промахнулся. Джеймс нахмурился в замешательстве. — Здесь нет двери, Рег. Регулус прищурил глаза на Джеймса и шипел: — Завтрак готов. Сейчас, думая об этом, Джеймс сдерживает усмешку. Он заставил Регулуса нервничать, да? Джеймс мог бы послать ему сообщение, просто чтобы убедиться, что у него все в порядке. Хм. О, какого черта. Джеймс разблокировывает свой телефон и набирает текст так быстро, как только может, нажимая «отправить», прежде чем успеет пожалеть об этом.Джеймс 10:45 утра
веселишься?
Регулус ни за что не ответит, думает он, кладя пару дынь в тележку. Вот только он это делает. Джеймс достает свой телефон и морщит лоб, когда видит, что Регулус прикрепил картинку к своему сообщению. Он открывает ее, не задумываясь, и быстро понимает, что не должен был этого делать. Этот человек убьет меня. Джеймс бросается к пустынному проходу с собачьим кормом, прежде чем снова разблокировать свой телефон. Регулус в ванной, это ясно по одной фотографии, сверкающая темно-синяя вода покрывает все, кроме его голых ног. реджи 10:48 интересно стало? Ответ — да. Да, Джеймсу очень интересно, веселится ли Регулус. Вообще-то, Джеймс предпочел бы, чтобы он физически присутствовал, чтобы убедиться, что Регулус веселится. Верно. Хорошо. Все в порядке. Джеймс кладет телефон обратно в карман, делает два шага вперед, а затем снова поднимает телефон, чтобы еще целую минуту смотреть на фотографию, впитывая каждый контур мокрых бедер Регулуса, букет цветов на его правой ноге, слова «tonight belongs to me», написанные чернилами над его левым коленом, то, как он почти может различить очертания чего-то еще под темной водой… Джеймс готов отдать руку и ногу, чтобы сесть на край этой ванны и найти рукой то, до чего не могут дотянуться его глаза. Время для прыжка веры. Джеймс 10:49 милая картинка Может быть, одну стоя?реджи 10:50
Может, если бы ты помыл холодильник, как я тебя просил.
Я забыл добавить замороженные ягоды в список.
у нас закончились <3
❖
Джеймс держит себя в руках. Это так, ясно? Он держится. И он не думает о Регулусе, нет. Он взрослый человек и забирает своего ребенка с футбола, вот что он делает. Гарри замечает его, как только ступает на поле, и не ждет ни секунды, прежде чем броситься прямо в распростертые объятия Джеймса. Джеймс хихикает, прижимает его к своему бедру и целует в щеку. — Тебе было весело, Хаз? Гарри охотно кивает. — Я забил дважды! — говорит он, а затем обвиняюще показывает на Рона. — А он забил в наши собственные ворота! — Я перепутал! — жалуется Рон, подходя к ним с хмурым лицом. — И это нормально, — говорит Джеймс своему сыну и наклоняется, чтобы подхватить Рона другой рукой, — ведь мы учимся на своих ошибках, верно? Гарри ворчит, закатывая глаза. Да, это все Регулус. — Можно Гарри останется на выходные? — интересуется Рон и прислоняет голову к плечу Джеймса. — Зачем? — Билл возвращается из Эгита, — говорит ему Гарри. — Мы будем смотреть кино! Джеймс поджимает губы. — Ты уверен, что не приглашаешь себя, Хаз? — Он не приглашает! — жалуется Рон, выглядя довольно несчастным. — Мама! — кричит он, достаточно громко, чтобы у Джеймса лопнула левая барабанная перепонка. — Ма-аа-а-а-аа-а-ам! Джеймс оборачивается, чтобы увидеть Молли, спешащую в поле с Джинни на бедре и близнецами, дергающими за обе стороны ее юбки. — Прекрати, — говорит она Фреду — Джорджу? Нет, нет, у Джорджа веснушки расположены немного по-другому, это Фред. — Я не собираюсь давать тебе баллончик с краской, ты что, с ума сошел? — Но мама… — Я сказала нет, — сквозь стиснутые зубы произносит Молли и поворачивается, чтобы улыбнуться Джеймсу. — Я вижу, Рон нашел тебя, дорогой. Джеймс кивает, похлопывая Рона по руке, чтобы заставить его хихикать. — Определенно нашел, — говорит он ей. — Выглядишь как всегда прекрасно, Молли. Она машет ему рукой, хихикая, но прежде чем она успевает сказать хоть слово, Джордж, как коала, обхватывает одну из ног Джеймса. Фред следует его примеру и претендует на другую. — Фред, Джордж, — рыдает Молли, — оставьте Джеймса в покое прямо сейчас… — Все в порядке, — быстро заверяет ее Джеймс. — Рон только что сказал мне, что Билл возвращается из Египта. Это фантастика. Она кивает, улыбаясь от уха до уха. — Правда, только на пару недель. И он привезёт с собой Флер, свою девушку, представляешь? Дети просто в восторге. — Я хочу познакомиться с Флёль, — бормочет Джинни, очевидно, полусонная. — Она посто пелесть. Сердце Джеймса тает всякий раз, когда она открывает рот. Регулус бы полюбил Джинни. — Правда? — интересуется Джеймс, и Джинни охотно кивает. — Она фанцузенка! — Француженка, — поправляет ее Джордж. — Учись говорить, Джиневра. Гарри хмурится. — Это было не очень мило, — ворчит он, и Джордж цокает языком. — Фред! — восклицает Молли. — Я не Фред! — О, ради всего святого, — бормочет она. — Любимые, не могли бы вы пойти поиграть немного? Мне нужно поговорить с Джеймсом. Поговорить? Это слово заставляет его нервничать. Фред усмехается. — Мы любим поговорить. — Поговорить по-взрослому. Джеймс опускает Гарри и Рона обратно на землю и ждет, пока все, кроме Джинни, не убегут. Джинни хватается за Джеймса руками и расплывается в довольной улыбке, когда Джеймс берет ее на руки и крепко целует в щеку. — Погляди-ка на себя такую красивую со своими милыми маленькими заколочками, — воркует Джеймс, тыкая мизинцем в ее ямочку. — Они новые? Джинни с нетерпением кивает, пиная свои крошечные красные конверсы вверх-вниз. — Да! Они синие, потому что синий — мой любимый цвет! — Синий — очень красивый цвет, и он тебе очень идет. Джинни хихикает, прикрывая рот руками. — А что мы говорим, когда кто-то делает нам комплимент? — подсказывает Молли. — Спасибо, — пробормотала она, глядя на Джеймса своими ярко-голубыми глазами. — Всегда пожалуйста, дорогая, — усмехается он, а затем поворачивается к Молли. — Все в порядке? — О, да, вполне, — быстро заверяет она его и на мгновение прикусывает нижнюю губу. — Я полюбопытничаю немного, ладно? — Джеймс кивает. — Ты с кем-нибудь встречаешься в данный момент? Может быть, с неким дядей Реджи? Джеймс усмехается, глядя на свои кроссовки. Джеймс никогда не рассказывал Молли и Артуру о Регулусе, по крайней мере, напрямую, но они вполне способны сложить два и два, Джеймс это прекрасно понимает. Сириусу и в голову не придет заставлять их подписывать соглашение о неразглашении, не смотря на то, как он наслаждается своими сплетнями с Молли, когда ему приходится забирать Гарри из их дома. — Нет, — уверяет он ее. — Почему ты так думаешь? Молли пожимает плечами. — Гарри много говорит о своем дяде Реджи и обо всем, что они делают вместе, — говорит она. — Гарри обожает его, позволь мне сказать тебе это. И я не могла не задаться вопросом, есть ли в этом что-то большее, чем кажется на первый взгляд. Джеймс не может не улыбнуться при этих словах. — Я знаю, — выдыхает он. — Я знаю, и Рег тоже его обожает. Но мы не вместе. Молли прищуривает глаза на него на пару секунд, а затем кивает. — Ничего, если Гарри останется у нас в пятницу? — спрашивает она. — Мы хотим сводить детей в кино, может быть, в зоопарк, — Молли только произносит последнюю фразу, чтобы не возбуждать Джинни заранее. — Не хочу давить на тебя, но дети никогда не простят тебе, если ты откажешься. Джеймс поворачивается и смотрит на Гарри, который учит Рона бить ногами так, как Джеймс учил его, и усмехается. Было бы забавно, если бы он однажды дал им всем настоящий урок, думает он. Дети, наверное, были бы в восторге. Но только не Перси. Перси попытался бы прочитать братьям и сестрам лекцию о том, что они теряют время на игры, когда могли бы заняться чем-то другим. Рон снова пинает мяч, попадая им Джорджу в живот, и Гарри тут же бросается обнимать Рона, который смеется и победно кричит. — Ты же знаешь, что всегда можешь одолжить маленького гремлина, — говорит Джеймс Молли, и лишь мгновение спустя понимает, что именно так Регулус называет Гарри. Он прикусывает губу, чтобы скрыть улыбку. Регулус вернулся. Регулус вернулся и снова занимает каждый уголок его жизни. Все, что он думал, что потерял навсегда — шутки Регулуса, его смех, его заботливые слова, его пристальный взгляд, его назойливость и командование Джеймсом — все вернулось. От осознания этого Джеймс немного задыхается. Молли бросает на него любопытный взгляд. — Мне нужно идти, — говорит он с извиняющейся улыбкой, — у меня продукты в багажнике. Это правда, но не вся. Правда в том, что Джеймс испытывает внезапное и глубоко непреодолимое желание существовать рядом с Регулусом Блэком без всякой причины.❖
Знает ли Регулус хотя бы о том, что делает с Джеймсом, когда он так нежно ведет себя рядом с Гарри? Есть много, много причин, почему он любит Регулуса, и это только одна из них, то, как Регулус берет Гарри на руки, кружит его и усаживает на стойку, чтобы расспросить о его дне. Гарри, кажется, светится рядом с ним совсем по-другому, чем со своими дядями, но это, вероятно, из-за того, что они ежедневно проводят вместе много времени. Регулус внимательно слушает, задает вопросы и радуется, когда Гарри говорит ему, что он выиграл не раз, а дважды. — Ты такой талантливый малыш! — Регулус воркует и осыпает лицо Гарри поцелуями. — Ты перенял это от своего отца, ты знал об этом? — Да! — восклицает Гарри. — Он был капитаном! Регулус кивает. — И он был блестящим капитаном, — говорит он Гарри. — Я всегда болел за него, даже если мы были на разных факультетах. В изгибе улыбки Регулуса чувствуется несомненная теплота, ностальгия, которая больше не окрашена болью, и от этого Джеймсу хочется наклониться и поцеловать его до потери сознания. И Регулус говорит правду. Он больше заботился о Джеймсе, чем о любом глупом соперничестве домов, которое Дамблдор пытался вбить в их мозги, чтобы заставить студентов соревноваться друг с другом. Регулус был немного раздражен, когда Гриффиндор выигрывал у Слизерина, и более чем немного самодоволен, когда они не выигрывали, но независимо от результата, они всегда оказывались вовлеченными в свой собственный частный праздник. Они так далеко ушли со времен учебы в Хогвартсе, когда были молоды и невинны и думали, что у них впереди вся жизнь, чтобы жить в любви, как им заблагорассудится, а реальность решила поставить их на место. Уже не в первый раз Джеймс задается вопросом, почему жизнь решила дать им второй шанс. Шанс залечить свои раны вместе, пофлиртовать, как подростки, и влюбиться заново. — Хочешь, я помогу тебе умыться? — Регулус спрашивает Гарри. — Я позабочусь об этом, — вмешивается Джеймс, — ты только что принял ванну, он испачкает тебя. Регулус смотрит на него, приподняв бровь, и Джеймс чувствует, как его собственное лицо становится теплее. — Почему вы так странно смотрите друг на друга? — спрашивает Гарри. Регулус подавился смехом. — Пойдем, вымоем тебя, — говорит Джеймс своему сыну, прежде чем Регулус успевает сказать что-то, чего ему, вероятно, не следовало бы говорить. Джеймс помогает Гарри быстро принять ванну, затем сам принимает душ, и к тому времени, как он спускается обратно, Гарри сидит в гостиной и смотрит «Холодное сердце». Опять. Джеймс готов умереть за своего ребенка без раздумий, действительно готов. Но это не значит, что он хочет подвергнуться этой пытке прямо сейчас, поэтому он молча бежит на кухню, пока Гарри не заметил его и не пригласил посмотреть мультик вместе с ним. Опять. — Нужна помощь? — спрашивает он Регулуса, который, кажется, сосредоточенно складывает чашки с пудингом в холодильник. Вместо того чтобы посмотреть на его лицо, взгляд Регулуса падает прямо на промежность Джеймса. — Осторожнее там, — говорит он бесстрастно, — я не хочу, чтобы ты выколол мне глаз. Джеймс вздыхает. — Почему я вообще ожидал, что ты это так оставишь? Регулус пожимает плечами. — Потому что ты слишком веришь в меня, я полагаю, — насмехается он. — По правде говоря, я польщен, Поттер. — Польщен? — Разве ты не моё имя бормотал во сне? — интересуется он, ухмыляясь. Ох. О, черт. Он действительно это делал? Джеймс слегка нахмурил брови, и Регулус кивнул. — Да, бормотал, — хихикает он. — Это хоть был приятный сон? Скорее всего - да, если он так тебя взбудоражил. У Джеймса сейчас есть два варианта, насколько он может судить: играть в эту игру или отступить. И Юфимия Поттер не воспитывала слабака. — Это был приятный сон, да. Он ведь даже тебя заставил взбодриться, не так ли? — Джеймс скрестил руки на груди. — Достаточно взбодриться, чтобы послать мне нюдсы, когда я был в продуктовом магазине. То, как лицо Регулуса становится ярко-красным, доставляет Джеймсу нездоровое удовлетворение. — Это были не нюдсы, — обиженно буркнул он. — Я должен сказать тебе, что мои нюдсы намного лучше, чем одна эта фотка. Джеймс прекрасно это знает, да. Во время первого года обучения в университете у Регулуса была довольно опасная привычка присылать ему самые соблазнительные фотографии в середине урока, просто чтобы помучить его. — Ты прав, — считает Джеймс. — В следующий раз ты сможешь сделать это гораздо лучше. — Какой же ты жадный ублюдок, — ехидничает Регулус, но невозможно не заметить, как забавно кривится уголок его рта. — Жадный ублюдок, которому я приснился во сне. Джеймс усмехается, делая шаг ближе к нему. — Это похоже на старые времена, понимаешь? — Как это? — спрашивает Регулус. — Потому что ты просто не можешь вытащить мой член изо рта. Румянец на щеках Регулуса сползает вниз по шее и вверх к ушам, и он открывает рот, чтобы что-то сказать, но из него не выходит ни звука, и он снова закрывает его. Джеймс поднимает на него дерзкую бровь. С губ Регулуса срывается смех. — Как же я тебя ненавижу, — произносит он, прикрывая рот тыльной стороной ладони. Чего бы Джеймс не сделал, чтобы почувствовать раскаты смеха Регулуса у себя во рту. Джеймс не идиот, он заметил, что Регулус смотрит на него так же, как тогда, но это ничего не значит, если Регулус прямо не заявит, что именно этого он хочет — что Джеймс и есть то, чего он хочет. Пока этого не произошло, единственное, что Джеймс может сделать, это максимально использовать то, что у них есть. Гарри выглядывает из дверного проема, вырывая его из размышлений. — Папа, — говорит он, — можно мне перекусить? — Ну, уже почти время обеда, Хаз, если подождешь еще несколько минут… — Не ты, папочка! — ворчит Гарри. — Я разговаривал с папой! Из всех случаев, когда Гарри говорил что-то такое, от чего Джеймс терял дар речи, этот заслуживает медали. Регулус и Джеймс обмениваются широко раскрытыми глазами, а затем снова смотрят на Гарри. Вскинув руки вверх в самом драматическом жесте, который Джеймс видел у пятилетнего ребенка, не считая Драко, Гарри вздыхает: — Я голоден, можно мне перекусить, пожалуйста? Да, Гарри, именно это, отсутствие «пожалуйста» в этом предложении, заставило их обоих замереть в шоке. — К-конечно, — бормочет Регулус и быстро идет за чашкой йогурта и ложкой для Гарри. — Спасибо, — радостно говорит Гарри, прежде чем повернуться на пятках и направиться обратно в гостиную, как будто он только что не бросил гранату прямо посреди кухни. Папа. Регулус поворачивается к Джеймсу, с совершенно белым лицом. Джеймс не знает, что ему сказать. Он не ожидал, что Гарри скажет это с такой уверенностью. — Прости, — бормочет Регулус после нескольких мгновений молчания. — Прости, клянусь, я не… я не хотел, чтобы он думал, что я… — Рег, — быстро прерывает его Джеймс и кладет руки на плечи Регулуса. — Дыши, пожалуйста. Все в порядке. — Ты злишься на меня? — пробормотал он, прикусив нижнюю губу. — Я не хочу, чтобы ты на меня злился. Джеймс мягко подводит Регулуса к стулу и садится напротив него. — Я клянусь, я не злюсь на тебя. Регулус сглатывает, кивая. — Хорошо, — шепчет он. — Что нам теперь делать? Как сказать ему, что я не его… не его отец? Джеймс не знает ответа на этот вопрос. У него нет справочника, который он мог бы открыть, чтобы узнать, что делать, когда твой ребенок называет твоего бывшего парня папой, а ты втайне рад этому, потому что хочешь состариться вместе с ним. — Я понятия не имею, — вздыхает Джеймс. — А ты? Регулус качает головой. — Я тоже. — Тебя это беспокоит? — Что? — Что Гарри называет тебя так, — объясняет Джеймс. — Если тебя это беспокоит, тогда нам нужно что-то делать. Регулус смотрит вниз на свои руки, нога беспокойно подпрыгивает. — А что, если меня это не беспокоит? Джеймс тепло улыбается ему. — Тогда нам просто нужно разобраться с этим, я думаю. Однажды Питер говорил с ним об этом, вспоминает Джеймс. Дети, пережившие отказ, легко привязываются к родителям. Он не помнит всего остального, что говорил ему Питер, но он единственный из них, кто обладает профессиональными знаниями в этом вопросе. Джеймсу, вероятно, стоит проконсультироваться с ним позже. Дело сложное и деликатное, он это прекрасно знает, но он также знает, что им нужно сохранять спокойствие и говорить об этом с холодной головой, потому что на карту поставлено благополучие и эмоции Гарри. Но Джеймса успокаивает то, что Регулус любит Гарри больше самой жизни и сделает все, что в его силах, чтобы Гарри был счастлив. Они могут и будут решать это вместе. Регулус выдыхает. — Ты думаешь, мы делаем что-то не так? — спрашивает он, не поднимая глаз от своих рук. Он снова смотрит на свой шрам, замечает Джеймс. — Я пришел сюда, влез в вашу жизнь и начал вести себя как чертов родитель по отношению к твоему ребенку. Возможно, мне не следовало этого делать. Возможно, мне следовало держаться в стороне и не лезть в твои дела. У тебя и так было достаточно забот без моего появления здесь и усугубления ситуации. Джеймс наклонился вперед на своем стуле. — Ты не выбирал это, Джеймс. Я не выбирал это. Жизнь просто бросила меня, и у тебя не было другого выбора, кроме как поймать меня, пока я не упал, — вот что сказал ему Регулус через несколько недель после домашнего ареста. Его слова были острыми и ядовитыми, но теперь это не так; они тусклые и горькие, слова человека, у которого закончились силы для борьбы. Услышав, что человек, которого Джеймс любит, говорит так, его сердце разрывается пополам. Джеймс берет руку Регулуса между своими, поглаживая шрам большим пальцем. — Ты хоть представляешь, как я скучал по тебе? — горячо шепчет он. — Ты оставил пустоту после себя в моей жизни, Регулус, и я не смог бы заполнить ее и за сто лет. Я не могу быть более благодарным за то, что ты вернулся. Ты не осложнение, и никогда им не станешь. Ты — все, чего не хватало. И Джеймса не волнует, что Регулус наткнется на невысказанные истины, рассыпанные между его словами, потому что он научился делать то же самое. Потому что, даже если бы он это сделал, Джеймс не смог бы подобрать слов, чтобы объяснить Регулусу, как сильно он хотел бы, чтобы у него была лестница, достаточно высокая, чтобы достать до небес, поймать любую звезду, которую захочет Регулус, и спустить ее вниз, чтобы положить на ладонь. — Ты это не серьезно, Джеймс, — говорит Регулус. — Ты просто говоришь это, чтобы мне стало легче. Джеймс мягко улыбается ему. — Если бы ты только знал, что ты значишь для меня, для Гарри, — говорит он Регулусу. — Мы бы тебя ни за что не поменяли. Без слов, Регулус поворачивает его руку, чтобы переплести их пальцы. Они по-прежнему идеально сочетаются друг с другом, думает Джеймс, глядя на мехенди, которое он нарисовал всего несколько дней назад, и на острые кончики ногтей Регулуса, нежно впивающиеся в его кожу. — Я никогда не думал, что это возможно, — шепчет Регулус. — Вернуться, я имею в виду. Тем более быть так близко к Гарри или… или всё это. Тот день в больнице — я думал, что это был мой единственный шанс увидеть его, поговорить с ним. Джеймс слегка нахмурился. — Что ты имеешь в виду под больницей? Это единственное слово, кажется, разрушило чары, под которыми находился Регулус. Он разрывает их руки, глаза расширяются. — Я этого не говорил, — говорит Регулус, но его челюсть дрожит, чего Джеймс не замечает. — Ты сказал, — настаивает Джеймс. — Ты сказал… — Я ничего не говорил. Но он сказал. Больница. Тот день в больнице. — Регулус, — медленно произносит он, — о чем ты говорил? Регулус поджимает губы, дрожа, и отшатывается еще дальше в свое кресло. — Ни о чем, — шипит он, или пытается шипеть, по крайней мере, потому что его голос срывается на полуслове, а ресницы трепещут. — Ничего, Джеймс, я ничего не имел в виду… — Рег, пожалуйста, — произносит Джеймс. — Что ты имел в виду… — Я ходил к Гарри, — прервал его Регулус, и Джеймс ожидал гнева, а не отчаяния, которое теперь капало из каждого слова Регулуса. — Я пришел к нему сразу после его рождения, потому что… потому что я слышал, что у него… у него была та штука, название которой я не могу вспомнить, и мне нужно было увидеть его, поэтому Эван и Эми помогли мне пробраться в реанимацию и… я держал его за руку и говорил с ним, потому что мне было больно, а тебя там не было, и Гарри…— он резко вдыхает, по его щеке течет шальная слеза. Нет. Это… это невозможно, потому что кто-то всегда был с Гарри, кроме… Кроме того случая, когда ему позвонили из приемной и сказали, что что-то не так с бумагами, которые он подал, отвлекли его на несколько минут, а потом сказали, что все улажено. Это был Регулус, верно? Регулус, дергающий за ниточки из тени, как истинный наследник Блэков, которым он был и остается, назначая своих друзей помочь ему пробраться в чертову реанимацию, чтобы увидеть сына Джеймса. — Почему ты не сказал об этом раньше? — осмеливается спросить он, и быстро становится ясно, что это худшее, что он мог сказать, потому что лицо Регулуса искажается, а его верхняя губа опускается в хмурое выражение. — Потому что это больно, Джеймс, — произносит он, щеки окрашиваются в тревожный красный цвет, — чертовски больно вспоминать, как мне было больно, как Эвану пришлось перекинуть меня через плечо и унести оттуда, потому что я отказывался двигаться, как я увидел тебя на долю секунды и сломался, потому что ты был так близко и в то же время так далеко… Так близко и в то же время так далеко. Что бы сделал Джеймс, если бы увидел там Регулуса? Джеймс сглатывает. Размышления не принесут ему ничего хорошего, не тогда, когда единственное, чего он хочет, это притянуть Регулуса поближе и оградить его от всего мира, от их прошлого, от самого себя. — Рег, я… Регулус качает головой, вставая со своего места, и дрожащей рукой вытирает слезы с лица. — Не заставляй меня снова говорить об этом, — выдавливает он из себя. — Ты многого не понимаешь, Джеймс. Джеймс поднимается на ноги и делает шаг ближе, но Регулус делает два шага назад. Он сделал это снова, не так ли? Слишком много и слишком быстро, и все же на этот раз что-то кажется другим. Не ярость заставляет Регулуса отшатнуться и с трудом перевести дыхание; единственное, что Джеймс видит в нем, — это острые углы из их прошлого, проникающие сквозь кожу и ранящие его снова и снова. Что остается делать Джеймсу, если Регулус не позволяет ему даже приблизиться? — Прости, — шепчет он, но Регулус качает головой, фыркая. — Не извиняйся, Джейми, — говорит он. — Я тот, кому нужно просить прощения. Прежде чем Джеймс успевает спросить, за что, Регулус разворачивается и оставляет Джеймса одного, растерянного, с дико колотящимся сердцем в груди.