when you were mine

      Никогда в своих самых смелых мечтах Регулус не думал, что снова наденет кольцо обещания.       Он часто смотрел на него и часами погружался в свои страдания, но редко доставал его из маленькой бархатной коробочки, не говоря уже о том, чтобы надеть. Память о той ночи, когда Джеймс подарил ему это кольцо, была слишком чиста, чтобы Регулус мог запятнать ее своим прикосновением.       Но он надел его сегодня.       Именно Джеймс затронул эту тему однажды ночью, когда они лежали в постели вместе, сцепив пальцы на подушке, которую они делили.       — Могу я спросить тебя кое о чем? — прошептал Джеймс, обожающие глаза задержались на губах Регулуса.       — Все, о чём захочешь, — ответил Регулус, все еще пытаясь отдышаться.       — У тебя все еще сохранилось то кольцо обещания, которое я тебе подарил?       — Конечно, сохранилось, mon amour, — он поцеловал тыльную сторону руки Джеймса. — Это одна из моих самых дорогих вещей.       — А какие другие?       — Гарри, Драко, Нокс, ты, Сириус…       Джеймс нахмурил брови.       — Должен ли я беспокоиться, что мы с твоим братом заняли место после твоего кота?              — Не глупи, — сказал ему Регулус. — Вообще-то ты стоишь после Питера и моих пластинок Fall Out Boy.       У Джеймса отвисла челюсть, и Регулус разразился смехом, наклонившись, чтобы сцеловать нанесенное оскорбление с его губ.       — Почему ты спросил о кольце?       — Я не знаю, — Джеймс пожал плечами. — Наверное, я просто подумал, что ты от него избавился.       — Мне бы и в голову не пришло так поступить, — заверил его Регулус.       — Оно у тебя с собой? — спросил он, и Регулус кивнул. — Ты не мог бы сходить за ним? Пожалуйста?       Регулус встал с кровати, не забыв надеть одну из футболок Джеймса, прежде чем выйти в коридор, потому что меньше всего он хотел травмировать Гарри, если тот случайно зайдет в ванную, и пошел за кольцом в свою старую спальню.       Они договорились, что Регулус сохранит эту комнату на случай, если им когда-нибудь понадобится пространство на ночь, но Регулус не может представить себе, как можно спать без тепла тела Джеймса, прижатого к его телу, без их ног, сплетенных вместе, и рук, цепляющихся друг за друга даже во сне.       Конечно, при их расположении во сне очень трудно встать посреди ночи, чтобы сходить в туалет или выпить стакан воды, но Регулус считает, что за сон с любимым человеком нужно платить небольшую цену.       Он скользнул обратно под одеяло и зажал кольцо между ними, не зная, что именно Джеймс собирается с ним делать.       Джеймс взял его, несколько мгновений размышлял над ним и сказал:       — Закрой глаза и протяни мне свою руку.       Регулус хихикнул под нос и сделал то, что ему было сказано.       Мгновение спустя он почувствовал, как что-то маленькое и холодное скользит по его пальцу. Открыв глаза, он увидел, что Джеймс целует его костяшки пальцев, как тогда, много лет назад, под цветущей глицинией.       — Я думаю, нам пора построить что-то, что останется с нами на всю жизнь, — сказал ему Джеймс.       В ту ночь Регулус так крепко целовал Джеймса, что на следующее утро оба проснулись с испещренными отметинами губами.       Он улыбается, маленькое серебряное сердечко его кольца зажато между зубами.       Это больше не обещание, это реальность. Их реальность.       И Регулуса недавно поразило осознание того, что их реальность перевернется на 180°, как только закончится его арест, особенно учитывая, что его мать только что умерла, и Регулус не совсем уверен в том, как ее смерть повлияет на отношение к нему общества в долгосрочной перспективе. А вот это уже повод для беспокойства.       И, кстати, туда ей и дорога. Регулус действительно не может поверить, что мать умерла от обширного инфаркта, хотя практически доказано, что у неё-то сердца не было. Да, поправляет себя Регулус, потому что теперь она мертва. Мертва и похоронена рядом с мужем, которого она никогда не любила, и братом, при виде которого она ухмылялась.       А раз ее не стало, Регулуса больше ничто не могло удерживать в этой компании.       Регулус разговаривал с дядей Альфардом спустя неделю или около того после похорон. Он не смог прилететь в Лондон, потому что за день до смерти матери ему сделали операцию на почках, и у них состоялся самый долгий разговор за последние годы.       К удивлению Регулуса, дядя Альфард, казалось, был очень рад поговорить с ним.       После нескольких неохотных проявлений заботы и ласки Регулус упомянул о возможности продать Паркинсонам большую часть, если не все свои акции «Блэк Индастриз». Тот словно ударил его по лицу, потому что тут же предложил купить у него все по цене, от которой у Регулуса немного закружилась голова.       С долями Регулуса и Сириуса он будет очень, очень близок к тому, чтобы стать главным акционером компании, и хотя маловероятно, что Беллатриса согласится передать ему свои акции, Регулус предложил попробовать поговорить с ней, как только появится возможность нанести ей визит.       — Только Блэк превратит звонок о смерти близкого члена семьи в деловую сделку, — вздохнул Джеймс, когда Регулус положил трубку, но в его тоне не было осуждения. Он понимает, что все, что делает Регулус, делается ради их семьи, и что он торопится разорвать все связи с компанией, которая чуть не стоила ему свободы.       Он закатывает глаза, когда вспоминает это дурацкое название, которое СМИ дают им уже более века, — Империя Блэков.       Теперь это не такая уж и империя, не так ли? Не тогда, когда все сидят в тюрьме, отреклись или сдохли.       Все, кроме него.       Регулус — последний из них, кто может продолжить род и, возможно, вернуть честь семьи, но Регулус скорее отрежет себе язык и проглотит его целиком, чем продолжит это проклятое наследие, о котором его мать никогда не затыкалась, спасибо ей большое.       Тем не менее, Регулус немного лицемерит, потому что он рад, что деньги и престиж, связанные с его именем, принесут огромную пользу Гарри, когда он вырастет. У него будут все ресурсы и свобода делать все, что ему заблагорассудится, а если у них появятся еще дети, то и они тоже.       Регулус улыбается при мысли об этом.       Он не переставал размышлять о возможности иметь еще детей с того момента, как Джеймс упомянул об этом. Пока еще слишком рано строить какие-либо планы, он это прекрасно знает, но от этой мысли у него в животе все трепещет.       Джеймс сам виноват в этом, считает Регулус, потому что он выглядит слишком уж драгоценным, когда проводит время с Гарри и Драко, как это было до того, как он вскочил с дивана и судорожно попросил Сириуса и Регулуса присмотреть за детьми, пока он будет звонить по работе.       Регулус еще не настолько смел, чтобы попросить показать ему детские фотографии Гарри, но когда-нибудь он это сделает. Пока же он может мечтать о том, как Джеймс прижимает ребенка к груди, целует его в лоб и передает Регулусу, чтобы тот спел колыбельную…       — Я не скучал по тому, — размышляет Сириус, вырывая Регулуса из его задумчивости. Регулус хмурится в замешательстве. — как ты, таращишься в никуда и грезишь о вашем с Джеймсом хэппи-эндом, думая, что никто этого не замечает.       Регулус рычит на него.       — Мне все равно, замечаешь ли ты, потому что ты для меня буквально никто.       — Я вытащил тебя из тюрьмы, неблагодарная ты скотина.       — И я врежу тебе, если ты будешь меня доставать.       Сириус закатывает глаза, но на его губах играет игривая ухмылка.       — Ты ведь не просто грезил о нем, правда? — спрашивает он. — Ты думал о чем-то другом.       — Я ни о чем не думал.       — Есть одна жалкая вещь, которую ты делаешь, когда глубоко задумываешься, — говорит ему Сириус. — Ты наклоняешь голову в сторону и жуешь внутренний уголок губы. Это чертовски раздражает.       — Это не я так делаю, — размышляет Регулус. — А ты.       — Иногда ты забываешь, что мы вышли из одной семьи, Реджи, — говорит он. — Теперь выкладывай.       Регулус откидывается на спинку стула, скрещивая руки на груди.       — Ты будешь смеяться надо мной.              — Я буду смеяться над тобой, только если то, что ты скажешь, будет отстойным, обещаю.       — В прямом смысле отвали.       — О, да ладно, просто скажи мне! — настаивает Сириус.       Регулус качает головой.       — Отвали. От. Меня.       — Пожалуйста.       — Нет.       — Пожалуйста.       — Нет.       — Пожа-а-а-а-а-а-а-а-алуйста…       — Хорошо! — восклицает Регулус. — Черт, вот же надоел.       Сириус усмехается, занимая место на противоположной стороне стола.       — А ты — проклятие моего существования. Ну, а теперь выкладывай.       Регулус глубоко вдыхает.       Он пожалеет, что рассказал, не так ли?       — На днях мы с Джеймсом говорили о возможности завести еще одного или двух детей в будущем, — наконец говорит он монотонным голосом. — Не нужно говорить мне, что еще слишком рано и что мы ведем себя нелепо, мы прекрасно понимаем это, но в последнее время это не выходит у меня из головы, вот и все.       Сириус пожимает плечами, похоже, его это не беспокоит.       — Я имею в виду, Гарри уже называет тебя папой…       — Потому что я его папа, — прервал его Регулус.       — Извини, — говорит Сириус. — Ты теперь отец Гарри, и логичным следующим шагом будет то, что вы двое должны поговорить о браке и детях как можно скорее. Кстати, это очень странно говорить о моем младшем брате, — он коротко рассмеялся. — Иногда мне трудно поверить, что ты уже взрослый. Настоящий взрослый, у которого была настоящая работа, помолвка и даже тюрьма.       Регулус закатывает глаза.       — Да закройся, ты всего на год старше меня.       — Вообще-то, на полтора года.       — На год и пять месяцев.       — Ну ты и дрянь, — размышляет Сириус.       Регулус махнул на него рукой с неопределенным жестом.       — Ты думаешь, это возможно? Думаешь, у нас получится это сделать?       Сириус немедленно кивает, опираясь предплечьями на стол.       — Конечно, возможно. Я не думаю, что в вашем конкретном случае усыновление столь уж реально, но суррогатное материнство всегда наготове.       — Да, я так и сказал Джеймсу, — говорит Регулус. — Планируете ли вы с Ремусом когда-нибудь завести детей?              Что-то странное происходит с лицом Сириуса, как только эти слова покидают рот Регулуса. Теперь он выглядит как ребенок, которого поймали за чем-то, чего он не должен был делать.       — Я имею в виду, — Сириус прочистил горло, поднял руку, чтобы поправить ожерелье-ошейник. — Мы говорили об этом раньше. Хотя я не уверен, что мы когда-нибудь до этого дойдем.       Регулус хмурится.       — Неужели Ремус не хочет?       — Нет, он хочет, — поспешил заверить его Сириус. — Мы оба хотим. Просто тут немного всё сложно, вот и все.       — Что сложно? — спрашивает он. — Между вами точно все в порядке?       — Я уже говорил тебе однажды и скажу еще раз: мы не разведемся, — усмехается он, или, по крайней мере, пытается, потому что звук выходит довольно натянутым и неловким.       Да, Регулус считает это чушью.       — Ты ведешь себя странно уже несколько месяцев, и я начинаю серьезно беспокоиться, так что все, я больше не дам тебе покоя, — Регулус наклоняется вперед. — Скажи мне, что происходит, пока я не взял дело в свои руки.       Сириус презрительно хмурится на него.       — Давай, пошли за мной частного сыщика, ты, маленький засранец. Давай, блять, посылай, — шипит он.       — Я не буду этого делать, если ты расскажешь мне, что происходит, — решает Регулус.       — Отстань от меня, я уже сказал тебе, что ничего не происходит.       — Я знаю, что что-то происходит, сучья ты задница, так скажи мне, что это!       — Нет, иди нахер, — отмахнулся Сириус.       — Скажи мне!       — Или что? Ты скажешь Циссе, что я вредничаю?       — Да! Скажи мне!       — Ты не можешь вынуждать меня рассказывать тебе мои секреты!       Регулус торжествующе улыбается.       — А я думал, что никаких секретов нет.       Сириус одаривает его самым грязным зловещим взглядом в истории человечества, но прежде чем Регулус успевает порадоваться своей победе, Сириус протягивает руку и предлагает ему свой мизинец.       О.       С замиранием сердца Регулус протягивает руку через стол и соединяет их мизинцы вместе.              — Об этом никто не знает, — говорит ему Сириус, — так что поклянись мне, что никому не расскажешь, даже Джеймсу. Клянёшься?       Регулус кивает, во рту пересохло.       — Я клянусь.       Сириус тяжело выдыхает.       — Мы с Ремусом пытались усыновить ребенка из Кардиффа в течение последнего года или около того, — объясняет он. — Мы даже отремонтировали дом и покрасили его комнату, потому что мы были в неописуемом восторге от того, чтобы забрать его домой, — с его губ срывается угрюмый смех. — Социальный работник был уверен, что процесс не займет больше нескольких месяцев, но когда произошел твой арест, процесс затянулся, и он продолжает затягиваться по самым глупым причинам. Это гребаное видео, которое просочилось в сеть — я думал, что усыновление было прервано подчистую, когда это случилось, — Сириус облизывает губы, взгляд устремлен куда-то на стол между ними. — После этого мне пришлось пройти через всевозможные тесты и проверки, чтобы убедиться, что я подхожу на роль родителя, но сейчас все выглядит не слишком хорошо. Всякий раз, когда мы едем в Уэльс, мы обязательно проводим время с Тедди, и каждый раз он непременно спрашивает нас, не пора ли забрать его домой, и нам всегда приходится говорить ему, что нужно потерпеть, что мы работаем над этим, но мы так устали терпеть, Редж. Мы так чертовски устали.       Ну, блять.       Регулус не ожидал, что Сириус скажет что-то подобное.       Но опять же, чего он ожидал?       Ему почти хочется рассмеяться над собственным идиотизмом, но он этого не делает. Он слишком занят тем, что снова и снова воспроизводит в уме имя Тедди, пока буквы не укореняются в его сознании.       Тедди.       — Так вот что случилось, когда ты вернулся из Уэльса в разбитом состоянии? — спрашивает Регулус, представляя себе брата, рыдающего у него на руках, ясно, как день, когда это случилось. — Вам отказали?       Сириус покорно кивает.       — Что-то вроде этого, да. Через пару недель мы поговорили с МакГонагалл, и она порекомендовала нам адвоката по усыновлению. Она сказала, что он лучший в Англии, и он считает, что у нас очень хорошие шансы забрать Тедди домой к концу года, — Сириус глубоко вздохнул, не встречаясь взглядом с Регулусом. — Так что мы ждем новостей. Надеюсь, хороших новостей. Не думаю, что сейчас я смогу вынести еще больше плохих новостей.              Регулусу приходится напоминать себе, что нужно дышать.       Жизнь чертовски несправедлива, не так ли?       Вот Регулус, получающий все, чего он когда-либо хотел, и даже больше. Тем временем Сириус молча страдающий из-за этого усыновления, и жизнь Нарциссы разрывающаяся по швам.       Это несправедливо, и Регулус не может поверить, что он был настолько эгоистичен, что не замечал этого раньше.       Но разве не этим занимались Нарцисса, Сириус и даже Беллатриса с самого детства? Ограждали его абсолютно от всего? А теперь он настолько привык, что они думают в первую очередь о нем, что не может сделать то же самое для них.       Почти стыдно осознавать, насколько невежественным он был всю свою жизнь.       — Почему ты не сказал мне раньше? — глупо удивляется он.       Сириус опускает руку на стол, одаривая Регулуса мягкой улыбкой.       — У тебя и так было достаточно забот. Я не хотел тебя перегружать.       Регулус скрежещет зубами, в его груди быстро растет пузырь гнева.       — Ты тупоголовый засранец, — размышляет он. — Я был заперт здесь почти шесть месяцев, не делая абсолютно ничего, кроме как гоняясь за Гарри, заказывая всякую хрень, которую я видел в тиктоке, и снова сходясь со своим бывшим. Ничем не занимаясь. Буквально ничем. Я не ребенок, Сириус. Сейчас моя очередь быть рядом с тобой, когда я тебе нужен. Ты больше не должен проходить через дерьмо в одиночку ради меня.       Сириус смотрит на него несколько мгновений, зажав нижнюю губу между зубами, и качает головой в сторону.       — Ты действительно вырос, а? — с нежностью спрашивает он. — И меня не было рядом, чтобы увидеть, как это происходит.       — Но теперь-то ты здесь, — говорит ему Регулус. — Вот что важно, идиот.       Сириус пинает его под столом.       — Прекрати оскорблять меня, дрянь.       Регулус пинает его в ответ.       — Мудак.       Сириус отодвигает свой стул подальше от Регулуса, закатывая глаза.       — Пожалуйста, пожалуйста, не говори Джеймсу ни слова об этом, — говорит он. — Я обожаю его, но я не хочу, чтобы он волновался из-за пустяков. У меня сердце разорвется, если нам придется сказать ему, что усыновление не состоялось. Или Питеру, если уж на то пошло. Я даже не знаю, почему я тебе сказал.       — Возможно, потому что тебе нужно было выговориться, — предполагает Регулус, но он не может побороть радость, наполняющую его тело.       Я все еще нужен тебе, хочет он сказать. Я всё ещё нужен тебе так же сильно, как и ты мне.       Сириус выглядит так, будто собирается что-то сказать, но вместо этого он хмурится и выпрямляется в своем кресле.       — Ты слышишь это? — спрашивает он.       Регулус хмурится.       — Я ничего не слышу.       — Именно.       Они смотрят друг на друга, не мигая, всего две секунды, прежде чем вскочить на ноги и побежать в гостиную, но детей нет там, где они их оставили.       Сердце Регулуса учащенно забилось.       Без слов они разбегаются в разные стороны, Сириус направляется к лестнице, а Регулус — на задний двор, но он быстро понимает, что дети не могли выйти на улицу, не пройдя мимо них.       Постойте… что, если они вышли через переднюю дверь?       С сердцем, грозящим выпрыгнуть из груди, Регулус смотрит на мигающий зеленый огонек на своем наручном мониторе и в долю секунды принимает решение, что он побежит по дороге, если понадобится. Сириус ведь сможет найти способ снова вытащить его из Азкабана, верно?       Но как только он выходит в холодный октябрьский ветерок, голос Сириуса заставляет его остановиться на месте.       — Регулус! — кричит он. — Они в кабинете!       Его душа тут же возвращается в тело.       Слава богу.       Регулус вбегает в кабинет Джеймса и обнаруживает Сириуса, стоящего на коленях на полу рядом с Драко, потирающего щеку большим пальцем, в то время как Гарри собирает маркеры, разбросанные вокруг их ног.       — Что вы здесь делаете? — спрашивает Регулус, стараясь не выдать паники в своих словах. — Хаз, ты же знаешь, что не должен ходить в кабинет папы один.       Гарри немного дуется.       — Извини, папа. Мы хотели сделать папочке сюрприз.       — Картиной? — произносит он, и только тогда видит ее. Белая стена на противоположной стороне стола Джеймса уже совсем не белая, потому что Гарри и Драко превратили ее в красочный коллаж из различных животных и цветов.       О, нет.       Нет.       — Все в порядке, Реджи, — спокойно говорит ему Сириус. — Ты же знаешь, Джеймс не будет против.       Логически рассуждая, Регулус знает это, но в его грудной клетке стало слишком тесно.       Ему нужно убрать это, пока Джеймс не спустился.       — Редж.       Джеймс держит здесь тряпочку для протирания пыли, верно? А водостойкие маркеры можно вывести с одежды с помощью небольшого количества очистителя, так что, возможно, то же самое можно сделать и со смываемыми маркерами.       — Редж, подойди сюда, пожалуйста.       Не похоже, что Джеймс не заметит, если только Регулус не сделает действительно хорошую работу по вытиранию беспорядка и сокрытию улик…       Что-то коснулось его руки, и Регулус испуганно посмотрел вниз.       Это его сын, смотрящий на него обеспокоенными глазами.       Регулус стирает с лица тревогу и опускается на колени рядом с ним, слабо улыбаясь.       — Посмотри на себя, любимый, — размышляет он. — У тебя на лице сплошные звезды.       Гарри хихикает.       — Они розовые, потому что ты любишь розовый! А у Драко — фиолетовые, потому что мы потеряли розовый маркер!       Регулус не может удержаться, чтобы не поцеловать его в щеку, а потом ещё и Драко.       — Почему ты дрожишь? — спрашивает его Драко.       Это очень хороший вопрос. Почему он дрожит?       Регулус знает Джеймса, знает, что он не будет возражать против испорченных маркеров, вторжения в его кабинет или разрушенной стены, но что-то внутри него кричит, чтобы он взял фланель и начал оттираться.       — Ему просто холодно, милый, — говорит ему Сириус. — А теперь, почему бы вам не пойти с нами в ванную, чтобы мы могли привести вас в порядок?       Драко только успевает нахмуриться и покачать головой, когда плохо скрываемый вздох заставляет их обернуться.       — Папочка! — радостно восклицает Гарри и подбегает к нему, чуть не споткнувшись о карандаш. Джеймс подхватывает Гарри на руки, прежде чем тот успевает перевернуться, и подносит его к своему бедру. — Смотри, мы сделали тебе катину!       Регулус задерживает дыхание.       — И она очень красивая, милый, — говорит ему Джеймс.       Гарри может не заметить усталости в его тоне, но Регулус улавливает ее за секунду.       — Я нарисовал цветы, а Гарри нарисовал кошек, — гордо заявляет Драко.       Сириус забавно улыбается, взъерошивая его волосы.       — Вы двое однажды станете художниками, как и я.       Гарри с отвращением качает головой.       — Я знаю, знаю, — вздыхает Регулус. — Ты хочешь быть трофейным мужем, как твой дядя Луни.       Сириус ухмыляется от уха до уха, потому что, конечно же, так и есть.       — Я рад, что мой лунный луч прокладывает путь для будущих поколений трофейных супругов.       — Так и есть, — усмехается Джеймс. — Кем ты хочешь стать, когда вырастешь, Драко?       Не пропустив ни одной секунды, Драко отвечает:              — Я хочу быть знаменитым.       Регулус не может не рассмеяться над легкостью его ответа.       Что-то подсказывает ему, что Драко будет нетрудно с этим справиться.       Если он хочет стать непобейби, кто они такие, чтобы останавливать его?       — Ладно, я быстро приведу этих двоих в порядок, чтобы мы могли отправляться уже, — говорит им Сириус. — Ремус ждет нас, и мы не хотим злить дядю Лунатика, верно?       Серьезно покачав головами, дети безропотно следуют за Сириусом из кабинета.       Нарцисса уехала во Францию на несколько дней, чтобы оформить кое-какие документы, поэтому они присматривали за Драко вместо нее. Сириус и Ремус предложили сводить детей в театр сегодня вечером, а завтра они собираются погулять с Роном и близнецами.       Регулус сначала хотел возразить, но Джеймс не очень-то незаметно пнул его под столом, и Регулус тут же закрыл рот. Отвращение, написанное на лице брата, будет преследовать его в кошмарах следующие несколько недель, это он точно знает.       — Ты не злишься из-за своей стены? — спрашивает он, обхватывая руками талию Джеймса.       — Вовсе нет, — заверяет Джеймс и целует его в лоб. — Мне не в первый раз приходится закрашивать такую. Мы даже можем превратить ее в стену с меловой доской, чтобы они могли разрушать ее так часто, как им захочется.       Регулус отстраняется от Джеймса настолько, чтобы встретиться с ним взглядом.       — Правда?       — Конечно, — усмехается он. — Уверен, это была бы хорошая идея.       — Я тоже так думаю, — говорит Регулус. — Ты в порядке, mon amour? Какой-то ты усталый.       Джеймс пожимает плечами.       — У нас просто проблемы с дистрибьюторами в Штатах, они просят большую долю, чем мы устанавливали вначале. Это не очень срочно, и мы вполне можем прийти к соглашению до того, как начнем рассылать копии, но Сэм хочет, чтобы я завтра зашел к ней в офис. Я не уверен, сколько времени это займет, и мне жаль, потому что я знаю, что мы планировали остаться дома и…       — Джейми, — мягко вмешивается Регулус. — Не беспокойся обо мне. Просто обязательно напиши мне, когда будешь возвращаться домой, чтобы я мог приготовить что-нибудь поесть.       Джеймс выдыхает вздох облегчения.       — Я тебя совсем не заслуживаю, — шепчет он, подперев подбородок Регулуса костяшкой пальца.       Регулус потирает кончики их носов, ухмыляясь.       — Да, действительно не заслуживаешь.

❖

      Сириус уже ушел с детьми, когда Регулус закончил доставать маркеры и мелки из-под мебели в кабинете Джеймса.       Джеймс принимает душ наверху, и Регулус немного жалеет, что принял ванну утром, иначе они могли бы сделать это вместе, когда Сириус и дети уйдут. И как бы ни было заманчиво просто раздеться и прыгнуть в душ вместе с Джеймсом, Регулус отказывается начать мыть волосы так часто. Ни один член не стоит секущихся кончиков, даже член Джеймса.       Регулус запихивает замороженную пиццу в духовку, молча извиняясь перед Эффи за то, что так оскорбил ее кухню.       — У нас закончилась ветчина, — сообщает он Ноксу. — Хочешь измельченную курицу? — Нокс бросает на него недовольный взгляд, но Регулус все равно кладет немного курицы в его миску, потому что не хочет, чтобы посреди ночи его разбудил этот клубок ненависти с лишним весом, царапающийся в их дверь и мяукающий во всю мощь своих легких.       Регулус также следит за тем, чтобы менять воду и смахивать листья глицинии с его спины.       Он часто задается вопросом, почему Нокс так сильно привязан к этому дереву, но Питер говорит, что это, должно быть, потому, что именно там Джеймс нашел его тогда, много лет назад.       Они никогда не знали, откуда он взялся и как попал к ним на задний двор, но Джеймс нашел его одним дождливым утром за несколько недель до смерти Эффи и Монти и отдал Регулусу. Может быть, поэтому он любит проводить целые полдни, лежа под его тенью, катаясь по траве и царапая кору.       Регулус поднимается по лестнице в надежде успеть пообниматься несколько минут, пока не будет готова пицца. Он верит, что не забудет вынуть ее из духовки до истечения тридцати минут.       Он открывает дверь спальни, но вид, который его встречает, заставляет его застыть на месте.       Блять.       Иногда Регулусу трудно поверить, что Джеймс теперь принадлежит ему.       Как ему посчастливилось заполучить этого человека?       — Хочешь заказать что-нибудь на ужин? — интересуется Джеймс, не поднимая глаз.       Регулус слышит, как он бормочет что-то бессвязное, пока на трясущихся ногах пересекает комнату.       — Можно я тебе отсосу? — вырывается у него, прежде чем он успевает совладать с собственным языком.       Джеймс вскидывает голову, глаза его расширяются.       — Пардон?       — Можно я тебе отсосу?       Уголок рта Джеймса загибается к щеке, когда он отбрасывает телефон в сторону.       — Ты можешь делать со мной все, что захочешь, любимый, — говорит он.       Хорошо, потому что именно это Регулус и собирается делать.       Иногда слов бывает недостаточно, чтобы показать Джеймсу, как сильно он его любит, поэтому Регулус любит использовать разные части своего тела, чтобы донести свою точку зрения.       Он опускается на колени перед Джеймсом, наклоняется вперед, чтобы провести губами по растяжкам на внутренней стороне его бедер, поразительно бледным на фоне смуглой кожи. Регулус любит каждую из них. Медленно целуя, он поднимается вверх, пока не очерчивает ртом форму обтянутого одеждой члена Джеймса.       Его словно заворожили, думает Регулус, стягивая надоевший кусок ткани и небрежно отбрасывая его.       Его дыхание сбивается в горле, когда член Джеймса высвобождается и упирается в дорожку темных волос, спускающуюся к его пупку. На кончике собралась струйка спермы, и Регулус обхватывает головку губами, довольный тем, как Джеймс хрипит и запускает руку в его волосы.       — Блять, Редж, — произносит Джеймс.       Обычно он не стал бы ждать слишком долго, прежде чем начать погружаться в рот Регулуса, сначала медленно, пока не набрал бы такой темп, что Регулусу стало бы трудно дышать, но Джеймс хорошо чувствует желания и потребности Регулуса, а сегодня единственное, чего хочет Регулус, это не торопиться и наслаждаться этим, поэтому Джеймс не торопит его.       Регулус поднимает взгляд и любуется блаженным выражением лица Джеймса, пока Регулус доставляет ему удовольствие, поглаживая руками то, до чего не может дотянуться ртом.       Джеймс выгибает бедра и дергает его за волосы, достаточно, чтобы Регулус понял, что он уже близко.              Давление в животе Регулуса нарастает с каждым звуком, исходящим из приоткрытых губ Джеймса, с каждым осторожным поглаживанием его волос, и когда Джеймс начинает задыхаться, Регулусу приходится сопротивляться желанию засунуть руку в штаны и ласкать себя.       Но он этого не сделает, потому что сейчас важно не это. Это все ради Джеймса, Джеймса, Джеймса…       — Я сейчас кончу, — предупреждает Джеймс, напоминая, что Регулус может отстраниться, если захочет. Он не хочет.       Мгновение спустя Джеймс застывает с запрокинутой назад головой и рукой, удерживающей Регулуса на месте, и свободно изливается в рот Регулуса.       Он проглатывает все до последней капли, причмокивая, пока Джеймс не начинает извиваться от перевозбуждения. Только тогда Регулус отстраняется, вдыхая резкий, дрожащий вздох. Бездумно он вытирает струйки спермы, стекающие по подбородку, тыльной стороной ладони и слизывает их быстрым движением языка.       Вздымая грудь, Джеймс хватает Регулуса за челюсть и медленно притягивает его к себе.       Регулус беспрекословно повинуется молчаливому приказу и усаживается на бедра Джеймса.       — С чего это вдруг? — Джеймс пыхтит.       — Я люблю тебя, — говорит он, прижимая руку к сердцу Джеймса, как будто это все объясняет. И судя по тому, как Джеймс нежно обхватывает обеими руками его талию, возможно, так оно и есть. — Я так сильно тебя люблю.       — Я знаю, что любишь, — Джеймс озорно ухмыляется. — Но я не думаю, что ты понимаешь, как сильно я люблю тебя. Позволишь ли ты мне показать тебе, мой маленький король?       — Пожалуйста, — не может не умолять Регулус, и он не стыдится этого. Для Джеймса он будет умолять до рассвета, а потом еще и еще.       Джеймс одним быстрым движением переворачивает их, занимая место между ног Регулуса и приникая губами к его шее.       Слава Богу, Сириус взял с собой детей, потому что, по крайней мере, Регулусу не нужно беспокоиться о том, чтобы сдерживать свои звуки, когда Джеймс крепко прижимает ладонь к его члену.       Ему наплевать, где окажется его толстовка, когда Джеймс стягивает ее через голову и отбрасывает в сторону, но только не тогда, когда он обнажен под Джеймсом и ждет своей разрядки.       И Джеймс точно знает, как это сделать, как играть с пирсингом на его сосках пальцами и языком, как покусывать его бедра, пока Регулус не начнет извиваться и умолять о большем. Джеймс не спеша дразнит Регулуса, прежде чем накрыть его член своим ртом, но когда он это делает, все тело Регулуса начинает дрожать.       — Не останавливайся, — всхлипывает Регулус. — Не останавливайся, пожалуйста, не останавливайся…       Джеймс отвечает, проводя языком по головке.       Регулус вынужден открыть глаза, чтобы оценить лицо Джеймса между его ног, который так красиво отсасывает ему. Его телефон находится внизу, но он жалеет, что не держит его под рукой, чтобы сделать пару снимков. Джеймс всегда поощряет его, и Регулус бесконечно благодарен ему за это.       Он не может контролировать движения своих бедер, рот Джеймса слишком теплый вокруг него, и он точно знает, как доставить ему удовольствие. Тем не менее, он старается не давить на него. Джеймс обладает не самым лучшим рвотным рефлексом, и Регулус не хочет причинить ему боль.       В любом случае, Регулус долго не протянет.       Когда его зрение начинает расплываться по краям, и он слышит, как его собственная кровь бьется о барабанные перепонки, Регулус пытается предупредить Джеймса, но оргазм настигает его прежде, чем слова успевают сорваться с его губ.       Регулус кончает с протяжным криком, его бедра дрожат на шее Джеймса, электричество пробегает вверх и вниз по позвоночнику, когда Джеймс продолжает сосать его на протяжении всего времени после оргазма.       Это слишком много, слишком много, и в его мозгу едва улавливается, когда Джеймс наконец останавливается.       Мир вокруг него не имеет никакого смысла, между мозгом и ртом больше нет фильтра, и это беспокоит Регулуса, поскольку он уверен, что его губы шевелятся и он пытается что-то сказать, но он не уверен, что именно, потому что его голова словно набита ватой.       Джеймс притягивает его к своей груди, лениво поглаживая его по пояснице.       — Все хорошо, любимый?       Регулус проводит языком по губам и кивает изо всех сил.       — Всё отлично, — лепечет он. — Блять, это было… блять.       Джеймс целует его в лоб.       — Иногда я даже не знаю, что делать с собой, когда ты рядом со мной, — он вытирает слезу, которая, как Регулус не заметил, упала с его глаза, и так и оставляет свою руку, прижатой к щеке Регулуса. — Ты слишком идеален, Регулус. Я просто не могу оторваться от тебя.       — Тогда не отрывайся, — решает Регулус. — Не переставай прикасаться ко мне. Держи меня здесь вечно, делай со мной все, что хочешь, мне все равно.       — Не искушай меня, — бормочет Джеймс. — Я готов отменить все, что мне нужно сделать завтра, чтобы удержать тебя в этой постели весь день.       — А они справятся без тебя? — невинно интересуется он.       Джеймс ухмыляется.       — Точно не знаю, но боюсь, что моя тетя заболела, и я должен навестить ее завтра.       — Я сделаю так, чтобы это стоило твоих усилий, — шепчет Регулус.       — Да?       Регулус кивает.       — Я обещаю, — говорит он, и Джеймс ловит его губы в поцелуе.       Они целуются медленно, голодно, как будто могут каким-то образом поглотить друг друга или готовы умереть, пытаясь это сделать. Регулус даже не знает, сколько времени они проводят так, наслаждаясь близостью, исследуя руками обнаженную кожу друг друга, пока Джеймс не отстраняется, нахмурившись.       — Что-то горит, — размышляет он.       Глаза Регулуса широко раскрываются.       — Пицца!       Он даже не может винить Джеймса за то, что тот завопил от смеха, спрыгивая с кровати и выбегая из комнаты голым, каким мать родила.       — Не парься, Редж! — Джеймс окликает его. — Мы уже поели!       Регулус вряд ли сможет это оспорить, не так ли?