when you were mine

      За последние несколько недель в доме Джеймса побывало множество людей — от Нарциссы и близнецов до целой армии юристов и других сотрудников компании, которые, казалось, хотели быть где угодно, только не в крошечном офисе Джеймса.       И каким бы напряженным это не оказалось, Джеймсу очень нравилось видеть, как Регулус заставляет всех снимать обувь, прежде чем войти в дом. Джеймс не прочь хандрить в конце каждого собрания, он понимает, что не у всех есть такие же обычаи, как у него, но все равно забавно наблюдать, как замешательство переходит в дискомфорт, когда они понимают, что Регулус не шутит.       Еще одним напряженным моментом были попытки развлечь Гарри и Драко. Им быстро наскучило сидеть дома, и понятно почему, поэтому Джеймс водил их в парк, в кинотеатр, даже за продуктами с Пандорой, что, кстати, оказалось огромной ошибкой. Она чуть не купила им по набору ножей каждому, если бы Джеймс не обратил на это внимание.       Разве плохо, что Джеймс втайне надеется, что у них с Питером никогда не будет детей? Потому что он надеется. Против Пандоры нельзя ничего сказать, она замечательная, но она также проживает там, где никто, кроме ее брата, не может ее достать. Единственный раз, когда Регулус попросил ее рассказать Гарри сказку на ночь, она начала с вопроса, смотрел ли он когда-нибудь «Молчание ягнят».       Шокирует то, что Эван гораздо лучше нее ладит с детьми. Конечно, он позволяет им делать с ним все, что они хотят, например, накладывать макияж, но он также умеет собирать наборы Lego лучше и быстрее, чем кто-либо другой.       Амброзия научила Гарри всего пяти словам на испанском языке, но когда Джеймс спросил, об их значении, она улыбнулась и сказала, чтобы тот особо не напрягался. Джеймс же подозревает, что это какие-то ругательства. Тем не менее, она и Эван предложили себя в качестве периодических нянек, и Джеймс думает, что когда-нибудь они примут это предложение.       Пандора, кстати, тоже предложила присмотреть за Гарри, как только они захотят, и Джеймс еще никогда не видел, чтобы группа взрослых выглядела более ужасающей.       Хорошая новость заключается в том, что у них есть много желающих посидеть с Гарри, когда придет время. Ремус считает, что важно, чтобы они время от времени оставались наедине без Гарри, и Джеймс думает, что он, возможно, прав.       Джеймс любит их сына больше жизни, но он не может отрицать, что ему хочется брать Регулуса на свидания и иногда устраивать ночные рандеву на выходные. Они заслужили это, после всего, через что им пришлось пройти. Они заслуживают того, чтобы наверстать упущенные годы.       У Регулуса есть целый список того, что он хочет сделать, когда освободится, который он произносит по крайней мере раз в день, причем без всякого намерения. Джеймс, вероятно, снова услышит его сегодня вечером, когда вернется домой, и будет внимательно слушать, потому что знает, как Регулусу не терпится вновь интегрироваться в общество.       Ну а пока Регулус остался дома с Нарциссой и Амосом, улаживая последние детали продажи, а Джеймс проводит время со своими друзьями в доме Сириуса так, как им не удавалось уже несколько месяцев. Драко и Гарри смотрят фильм в гостиной, деля большую миску попкорна, которую приготовил для них Сириус.       Джеймс немного волнуется, потому что в последний раз, когда Гарри ел попкорн, его вырвало на середине тренировки по футболу, но Джеймс надеется, что это было из-за беготни и прыжков, или это может быть связано с тем, что Фред приколол их с Роном съесть немного травы.       — А тебе разве не нужно быть с ними и разговаривать с Диггори? — Питер спрашивает Сириуса. — Ты ведь тоже продаешь свои акции, нет разве?       Сириус пренебрежительно пожимает плечами.       — Да мне плевать, что они делают с моими акциями, они попросту мне не нужны.       — Что ты планируешь делать с деньгами? — интересуется Джеймс. — Я слышал, что сумма будет восьмизначной.       Глаза Питера широко раскрываются.       — Восьмизначная сумма? — прохрипел он. — Черт, приятель. Да ты после этого станешь по-настоящему богатым.       — Я уже достаточно богат, — надулся Сириус. — Но отвечая на твой вопрос, мы положим деньги в сберегательный счет, на всякий случай.       — На случай чего?       Сириус закатывает глаза.       — Не слишком ли ты любопытный сегодня? — спрашивает он, забавляясь. — На тот случай, если мы состаримся и нам понадобится поместить себя в дом престарелых, - Ремус корчит гримасу, откинувшись на спинку стула.       — Уф, даже не смей, — размышляет он. — Нам по двадцать пять, я даже не хочу думать о старости прямо сейчас.       — Ну, Сириусу почти двадцать шесть, — замечает Джеймс. — С прискорбием сообщаю тебе, что мы уже стареем.       — На днях мне приснился странный сон, — говорит Сириус. — Мы все были старыми, но мы снова были в Хогвартсе. Это было так странно. Все было по-прежнему, но мы были очень, очень старыми.       — Джеймс все еще был секси? — спрашивает Ремус.       Сириус делает рукой движение «так себе».       — Не, смотря что для тебя секси.       — Кстати, о странных снах, — вклинивается Питер, — на днях мне приснился какой-то долбаный безумный сон. Во-первых, Джеймс был белым. Не смотри на меня так, Сохатый, я знаю, это ужасно. Но хочешь знать, что еще хуже? Ты был женат на Лили.       Сириус захлебываясь кофе, прижал тыльную сторону ладони ко рту.       — Пардон? — смеется он. — Этот был женат на Лили? Лили Эванс?       Питер кивает.       — Мало того, я их как-то убил, свалил вину на тебя и инсценировал свою смерть.       — Вот это звучит как настоящий кошмар, приятель, — говорит ему Джеймс, медленно кивая. — А что случилось с Ремусом? Он тоже умер?       — Хуже, — Питер наклонился вперед, опираясь на локти. — Он женился на ребенке Энди.       — Ребенок Энди? — прохрипел Ремус. — Она даже детей не хочет.       Питер пожимает плечами и тянется за своей кружкой.       — Говорю тебе, там всё было до чертиков странно. А еще Грюм убил Эвана, а Дора взорвала себя несколько лет спустя.       — Грюм? Инспектор Реджа по надзору? — Джеймс усмехается.       — Он самый, — Питер кивает. — О, и Редж утонул, но никто об этом не знал.       — Да, подтверждается, — рассуждает Сириус. — Он не смог бы плавать даже для спасения своей гребаной жизни.       — Он говорит, что Эван научил его, когда они ездили в Грецию, — говорит им Джеймс, — но я думаю, что он просто научился держаться на плаву.       — Мы можем вернуться к тому, что я женился на ребенке Энди? — Ремус вмешивается, поднимая руку. — Что-то я совсем запутался, с Сириусом-то что случилось?       — Он попал в магическую тюрьму, — объясняет Питер. — И он смог выбраться оттуда, потому что превратился в собаку.       Джеймс удивленно поднимает брови.       — Значит, Редж утонул, Сириус попал в волшебную тюрьму, Ремус женился на ребенке Энди, Лили и я умерли, а где ты был во время всего этого?       — Это самая больная часть, — говорит он. — Я был крысой. Буквально крысой. Какой-то рыжий ребенок носил меня в кармане, я почти уверен, что это был тот прыгучий друг Гарри с тысячей братьев и сестер.       — Рон? — спрашивает Джеймс, и Питер кивает.       — Да точно, Рон!       — А что случилось с Гарри?       — Я не помню, — отвечает Питер, — но я помню, что у меня была металлическая рука. Это было весело.       — Ты бы мог написать всё это дерьмо и стать автором, как Сохатик, — говорит ему Сириус.       Питер усмехается, качая головой.       — Да, нет. Ты же знаешь, быть публичной фигурой — это не мое.       — Тогда выбери себе какой-нибудь псевдоним, — решает Ремус, потирая пальцами левую руку. Он делает это с тех пор, как Джеймс видел его в последний раз, но он говорит, что все в порядке, просто проклятый артрит снова стал сукой.       Сириус снимает все свои кольца, кроме обручального, и берет руку Ремуса, чтобы начать ее массировать. Ремус не протестует, он лишь благодарно улыбается Сириусу.       — Джоан, — объявляет Питер. — В честь первой женщины, которой я позволил себя привязать.       Джеймс разражается громким смехом, который заставляет Драко повернуть голову и нахмуриться.       — Прости, — говорит он Драко и снова поворачивается к своим друзьям. — Джоан? Правда?       — Я думаю, что это довольно звучное имя, — говорит Сириус. — Я поддерживаю тебя в твоей писательской карьере, даже если ты оставишь меня гнить в тюрьме.       — В волшебной тюрьме, — поправляет его Ремус.       — Простите, да, в волшебной тюрьме, — повторяет он. — Только не делай меня натуралом, ладно? Делай с этими двумя все, что хочешь, но, пожалуйста, не делай меня натуралом или цисгендером. Я бы этого не вынес. Моя единственная подкупающая черта — это то, что я педик.       Ремус склоняет голову в его сторону.       — У тебя есть еще несколько подкупающих черт.       — Да? — Джеймс надулся. — Назови хоть одну.       Ремус на мгновение хмыкает, смотрит на Сириуса, щелкает языком и говорит:       — Неважно, я ошибся.       С поджатыми губами Сириус пытается пнуть его под столом, но вместо этого пинает Питера, а тот, не теряя времени, хватает Сириуса за лодыжку и тянет за ногу.       Джеймс не может удержаться от смеха, когда Сириус соскальзывает со стула и с недостойным воплем приземляется на задницу.       Как же он скучал по этим моментам с ними.       Они не постарели, Джеймс знает, что не постарели, но они так далеко ушли от тех детей, которые бегали по Хогвартсу со своей дурацкой картой и контрабандным спиртным. Кажется, будто это только вчера они строили крепость из одеял, зажигали свечки и протыкали большие пальцы канцелярским ножом, чтобы скрепить свой очень серьезный, очень почетный кровавый пакт.       Сколько времени прошло с тех пор, как они произносили «Торжественно клянусь, что замышляю только шалость» тихим шепотом, спрятавшись там, где их не должно было быть? Джеймс уже не помнит, как им пришли в голову эти слова, но он помнит, как много они для них значили. У Сириуса они вытатуированы на руке, вместе с цепочкой небольших отпечатков следов ботинок, которые ведут к двери их старого общежития.       А теперь они сидят в доме Сириуса и Ремуса, его ребенок сидит прямо за ними и смотрит телевизор, парень, которого он думал, что потерял навсегда, ждет его возвращения домой, через несколько недель у него вечеринка по случаю выхода его третьей книги — когда все это произошло?       Ремус иногда выглядит таким усталым, его редко можно увидеть идущим без трости, но его смех звучит так же, как и в семнадцать; Сириус со временем собирает все больше татуировок, и у него, наверное, случился бы инсульт, если бы Джеймс сказал ему, что заметил седой волос у него на затылке, когда он наклонился, чтобы взять ключи пару часов назад; у Питера появляются морщины стоит ему широко улыбнуться, и теперь он хочет засыпать после четвертой кружки пива, когда раньше он напивался до бесчувствия.       Каким Джеймс выглядит для них? Что они видят в нем? Бороду, которой у него не было в пятнадцать лет? Очки, которые с каждым годом становятся все толще и толще? Ребенка, которого он никогда не планировал заводить, но которого они все равно растили все вместе?       — Время действительно пролетело, не так ли? — комментирует он, когда Сириус отползает назад на свой стул.       — Так и есть, — Ремус кивает, фантом улыбки все еще задерживается на его губах. — Посмотри на нас, мы женаты, у нас дети, работа…       — У тебя нет работы, — перебивает его Питер. — Так, к слову.       Сириус отмахивается от него.       — Выглядеть великолепно — вот его работа.       — Разве не я держу все ваши финансы под контролем? — Ремус поднимает бровь. — Разве я не занимаюсь твоими налогами каждый год без ошибок? Да, я так и думал.       Джеймс смеется, закатывая глаза.       — Да, хорошо, твоя степень по бизнесу пригодилась.       — Давайте вернемся к тому, что Джеймс был слащавым и говорил, как сильно любит нас, — говорит Питер и бьет Джеймса локтем под ребра. — Давай, продолжай, мы слушаем.       — Я этого не говорил, — замечает Джеймс. — Меня охватила ностальгия, вот и все.       Сириус подпирает подбородок кулаком.       — На прошлой неделе я просматривал свой старый ноутбук и нашел кучу фотографий и видео из Хогсмида, — говорит он им. — Мы выглядели такими маленькими на этих фотках, я действительно думал, что нам было лет по тринадцать, но Ремус сказал, что нам было шестнадцать. Чертовых шестнадцать. Но мы выглядели как младенцы.       — Это действительно заставляет задуматься, — говорит Ремус. — Мы лучшие друзья уже четырнадцать лет, можете в это поверить? Четырнадцать чертовых лет.       — Четырнадцать? — спрашивает Питер, брови устремляются к линии волос. — Черт возьми, думаю, ты прав. И мы прожили под одной крышей в той или иной форме десять или одиннадцать лет, не так ли?       Джеймс улыбается, в его животе поселилось тоскливое чувство.       — Да, прожили, — говорит он. — Я рад, что вы не бросили меня после всех тех ночей, когда Гарри не давал вам спать. Или после того, как его слишком часто тошнило на вас.       — Разве мы могли? — удивляется Сириус. — Он же наш мальчик, Сохатый. У него должны быть наши фамилии и все такое, но мы были достаточно добры, чтобы позволить тебе записать только свою.       — Кроме того, мы с тобой связаны на всю жизнь, — говорит Питер Джеймсу. — Все те случаи, когда нам приходилось убегать из общежития посреди ночи и спать в общей комнате, потому что эти двое начинали издавать странные звуки, очень сблизили нас.       — Если честно, — вмешался Сириус, — по утрам мы всегда находили вас уютно устроившимися.       — Да, потому что в общей комнате всегда было чертовски холодно, — усмехается Джеймс.       Плечи Ремуса трясутся от смеха, прежде чем он говорит им:       — Наверное, сейчас подходящее время признаться, что мы никогда, ни разу ничего не делали тогда, когда вы двое были в комнате. Иногда Сириус просто переживал эмоциональный срыв, и его всхлипывания могли показаться подозрительными, а иногда мы просто хотели освободить комнату для себя, и это казалось самым простым способом избавиться от вас.       Ради всего святого…       Джеймс сузил на них глаза.       — Ебать, вы серьезно?       — Не сейчас, но я, вероятно, займусь этим позже, — отвечает он, не теряя ни секунды. Сириус бросает на него очень грязный взгляд, но Ремус даже не вздрагивает. — Но да, серьёзно.       Питер наклоняется вперед, неверие проступает на его лице.       — Так вы хотите сказать, что мы разбивали лагерь в общей комнате на целые выходные только потому, что вы хотели, чтобы комната была полностью в вашем распоряжении?       Сириус кивает, не раскаиваясь.       — Да.       Питер делает глубокий вдох.       — Вот ты гребаная сука.       — А Джеймс врал мне в лицо лет десять, что нового? — Сириус делает неопределенный жест рукой, потянувшись за своей кружкой.       Ладно, теперь это просто грубо.       — Иди на хуй, ты победил, — пробормотал он, отворачиваясь.       — Нет, ты победил, ты трахаешься с его братом.       — Ремус! — восклицает Сириус, и Джеймс не может не рассмеяться над его шоком.       — Знаешь что? — спрашивает он. — Да, я победил, я трахаю его брата.       Сириус хлопает ладонью по столу.       — Не останавливайся, Поттер, — шипит он. — Продолжай, давай.       Когда Джеймс открывает рот, чтобы возразить, его внимание привлекает звук приближающихся шагов Гарри.       — Папочка, — говорит Гарри. — Можно нам чипсов?       Джеймс улыбается своему сыну и тянет его за руку. Гарри без раздумий отвечает и позволяет Джеймсу обнять себя.       — Вы уже доели попкорн?       Гарри кивает.       — Можно нам чипсы, пожалуйста?       — Я не знаю, — говорит ему Джеймс, — почему бы тебе не спросить у своих дядей?       Гарри поворачивается к Ремусу с милой улыбочкой на личике.              — Можно? Пожалуйста?       — Конечно, можно, Хаз, — говорит он и достает свою трость. Сириус пытается встать, но Ремус жестом велит ему сесть обратно, и Сириус в раздражении опускается на стул.       Ремус роется в шкафу, переставляет несколько вещей, но потом закрывает его.       — Когда мы в последний раз заказывали продукты?       — Я не могу вспомнить, — отвечает Сириус. — Пару недель назад, наверное?       — Ну, кажется, у нас закончились снэки, — размышляет он. — Я быстренько сбегаю в магазин и возьму кое-что для детей. Кому-нибудь что-нибудь нужно?       — Тебе не нужно идти, Лунатик…       — Я хочу M&M's! — восклицает Драко.       — Мы можем пойти с тобой? — быстро спрашивает Гарри, отталкивая руки Джеймса от себя.       Ауч?       — Конечно! — говорит ему Ремус. — Возьмите свои куртки и наденьте обувь, а я пойду захвачу бумажник.       — Я пойду с тобой, — говорит Питер, быстро поднимаясь со стула. — Мне нужно размять ноги. Что является кодом для «ты не сможешь справиться с ними двумя один, но я не собираюсь говорить это вслух и рисковать тем, что ты сломаешь мне коленные чашечки этой тростью».       Дети вытаскивают их на улицу всего через пару минут, крича что-то про «Скиттлз» и «Мальтизерс», и когда за ними закрывается дверь, в доме воцаряется тишина.       Дом Сириуса намного просторнее, чем дом Джеймса, и намного современнее. Пол здесь мраморный, а не деревянный, потолок гораздо выше, а по всей гостиной на разной высоте висят геометрические светильники. Тем не менее, цветовая гамма теплая и уютная, все светильники золотистые, а на диванах очень приятно лежать.       Сириус уже давно говорил Джеймсу, что хотел бы купить другой дом с одним этажом, чтобы Ремусу было легче передвигаться, но Ремус отказывается, чтобы они когда-нибудь оставили это место. Они с Сириусом сами украсили его, превратили в такой дом, поэтому Джеймс не может винить его за то, что он держится за него. Сириус считает, что это лишь вопрос времени, когда им придется переехать в другое место, и они все знают, что Ремус устроит священный припадок, как только это случится.       Джеймс не думает, что Регулус захочет переехать, но в последнее время Джеймс подумывает о ремонте. Может быть, стоит заменить полы, перекрасить стены, обновить кухню и гостиную. Его родители часто говорили о том, чтобы благоустроить дом, но не могли себе этого позволить.       Регулус сказал, что хотел бы расширить задний двор и переделать переднее и заднее крыльцо. Дерево ветшает, и они опасаются, что дети могут свалиться с перил и пораниться при этом.       — Ты опять предаешься воспоминаниям? — спрашивает Сириус, его голос мягкий и любопытный.       Джеймс чувствует, как его щеки теплеют.       — Не совсем, просто думаю о том, как мы с Реджем говорили о перестройке дома.       Сириус улыбается, закидывая ногу на ногу.              — О, правда? Как интересно!       — Да, но я думаю, что мы подождем до следующего года, пока все не устаканится, — говорит ему Джеймс. — У нас нет времени и сил заниматься этим сейчас, но Эван порекомендовал нам строительного подрядчика, который, по его словам, очень хорош, и мы заполнили доску Pinterest идеями.       Сириус раздраженно закатывает глаза, но его рот украшает задорная ухмылка, когда он говорит:       — Кстати, всегда пожалуйста.       Джеймс хмурится.       — За что?       — За то, что запихнул Регулуса обратно в твой дом, — он цепляет мизинцем тонкую цепочку на шее. — Ты еще не поблагодарил меня, и я думаю, что с твоей стороны это довольно невоспитанно.       — Ты специально это сделал? — интересуется Джеймс, искоса поглядывая на Сириуса.       — Такая мысль приходила мне в голову, — признается он. — Это было не совсем намеренно, но я решил, что не помешает попробовать. Я не лгал, когда говорил тебе, что он не мог оставаться со мной или Питером, но во мне теплилась глупая надежда, что… — Сириус прервал себя, покачав головой. — Забудь об этом, это тупо.       — Твои чувства не тупые, Падс. — Джеймс подталкивает его коленом. — Что такое?       Сириус пожимает плечами.       — Я думал, что если и есть в мире человек, который может вернуть мне брата, то это ты. И я был прав. Я не знаю, как ты это сделал, но ты вернул его, Джеймс. Он такой же, как и тогда. Ну, не такой же, он не такой раздражающий маленький сорванец, но он тот человек, в которого, как я всегда надеялся, он вырастет.       Джеймс облизывает губы, наклонив голову в сторону.       — А если бы ничего не вышло?       — Тогда я хотя бы попробовал бы, — отвечает он. — Но это сработало, и это единственное, что имеет для меня значение.       — Даже если мы тебе противны? — спрашивает Джеймс, забавляясь.       — Вы мне не противны, не совсем, я в основном просто шучу, — признается он. — Это так странно, но я чувствую, что все наконец-то встало на свои места.       — Я тоже, — размышляет Джеймс. — Как будто все так, как и должно было быть, — он на мгновение смотрит на Сириуса, нижняя губа зажата между зубами, и делает глубокий вдох. — Ты действительно простил нас за то, что мы тебе лгали?       Глаза Сириуса сверкают чем-то неизвестным Джеймсу. В них есть боль, но также и понимание.       — Вы достаточно искупили свою вину, тебе не кажется? — интересуется он. — Честно говоря, Джеймс, мы слишком стары, чтобы держать обиду друг на друга. Последнее, чего я хочу, это разрушить все, что у нас есть сейчас, из-за того, что произошло много лет назад. Это мама разрушила мою жизнь, и она уже умерла, я не собираюсь заниматься ее работой сейчас.       — Хорошо, — говорит Джеймс, но чувство вины все еще когтями впивается в его легкие. Это хорошо, считает он, и он не надеется, что это пройдет в ближайшее время. — Кстати, о твоей умершей матери, — продолжает он, — ты решил, что будешь делать с поместьем?       — Пока нет, — отвечает Сириус, не заботясь об этом, — но я проголосовал за то, чтобы навсегда закрыть его двери и дать ему сгнить. Мне все равно, сколько оно стоит, никто не должен там жить, особенно наши дети. Я даже спросил Энди, хочет ли она его, и она так смеялась, что у меня чуть не лопнула барабанная перепонка.       — Значит, ты снова с ней разговариваешь?       — Вроде того? — Сириус слегка скорчил гримасу. — Я все еще не простил ее за то, что она сказала о Редже, но мы работаем над этим. Очевидно, она хочет поговорить с Циссой, но пока не знает, как это сделать, поэтому я дал ей номер Циссы и надеялся на лучшее. Больше всего я переживаю за Реджа. Они так ненавидят друг друга, приятель. Я не знаю, будут ли они когда-нибудь снова разговаривать. Черт, я даже не знаю, разговаривали ли они вообще. В последний раз, когда они виделись, Редж угрожал ей, что наймет кого-нибудь, чтобы сжечь ее дом, если она будет продолжать быть огромной гребаной пиздой или что-то в этом роде. Ему тогда семнадцать было.       Джеймс лишь слегка вздрагивает.       — Ну, сейчас ему двадцать четыре, я уверен, что с тех пор он переменил свое мнение.       — Или он нашел надежного наемника для выполнения работы, — насмехается Сириус. — Кстати, я все еще жду, когда ты меня поблагодаришь.       — Спасибо, что возобновил мою сексуальную жизнь, Сириус, — наконец говорит он, его губы кривятся в уголках. — Я твой большой должник.       Черты лица Сириуса медленно, но верно переходят в отвращение, и он отодвигает стул.       — Сейчас вернусь, — размышляет он.       Сдерживая смех, Джеймс спрашивает:       — Куда ты идешь?       — Позвоню МакГонагалл и узнаю, не поздно ли перевести Регулуса в другое место.       Джеймс поднимает плечи.       — Я не против немного проехаться ради супружеского визита.       — Буквально сгинь да в аду.

      ❖

      Несколько часов спустя Джеймс входит в дом с Гарри, который крепко спит, прижавшись к нему, руки бессильно обвились вокруг его шеи.       Регулус подходит к ним с мягкой улыбкой на губах, как он всегда делал, и встает на носочки, чтобы поцеловать Джеймса, затем Гарри.       На улице начинается дождь, и хорошо, что Джеймс решил вернуться домой именно сейчас. С тех пор как он попал в аварию, ему невыносима мысль о том, чтобы снова садиться за руль в таких условиях.       — Бедняжка, — шепчет Регулус, проводя пальцами по волосам Гарри. Его ногти окрашены в темно-бордовый цвет, как и у Джеймса. В последнее время Регулус взял за правило красить их ногти в один цвет, что, по мнению Нарциссы, является самым убогим из того, что они когда-либо делали, но это только потому, что она не видела, как они кормят друг друга ложками мороженого после ужина. — Он, должно быть, вымотался.       — Мне пришлось нести его в машину, — тихо усмехается Джеймс и предлагает Регулусу следовать за ним вверх по лестнице.       Как бы им не хотелось будить Гарри, им придется немного повозиться, чтобы вытащить Гарри из джинсов и переодеть его в пушистые пижамы, и Джеймс считает, что если он сможет провести ночь без чистки зубов, то ничего страшного не будет.       Регулус ставит стул перед шкафом Гарри и включает другой ночник рядом с ним, одаривая Джеймса раздраженным взглядом.       С того дня, как Джеймс разрешил Гарри и Драко смотреть «Корпорацию монстров», Гарри до ужаса боится собственного гардеробного шкафа. Достаточно сказать, что Нарцисса все еще не очень жаловала Джеймса в последнее время за это, но Джеймс считает, что это просто дети в наше время слабее, чем были в его время.       — Как прошла встреча с адвокатами? — спрашивает Джеймс у Регулуса, снимая пиджак и бросая его в корзину для белья.       Регулус вздыхает.       — Скучно до ужаса, — говорит он, проходя в ванную. — Они говорят, что документы уже почти готовы. Нам осталось только просмотреть их в последний раз, прежде чем их отправят в офис.       Джеймс снимает брюки и идет за ним.       В последнее время они каждый вечер непременно готовятся ко сну вместе. Они вместе чистят зубы, по очереди умываются, а потом Джеймс позволяет Регулусу намазать его лицо сыворотками и увлажняющими кремами.       Дело не в том, что он не разбирается в уходе за кожей, потому что это не так. Его мама приучила его к этому, когда он был совсем маленьким, но ему нравится, когда Регулус делает это за него. Это расслабляет. Джеймс прислоняется к раковине, закрывая глаза и позволяя Регулусу снять очки, прежде чем приступить к работе.       — У тебя самая приятная кожа на свете, — бормочет Регулус. — И я никогда не видел человека, который бы так хорошо ухаживал за своей бородой, как ты, она такая мягкая.       Джеймс хихикает.       — Да, это потому что я индиец, мы любим ухаживать за собой.       Регулус целует кончик его носа.       — Я знаю, мне просто нравится напоминать тебе, что ты идеален, — говорит он. — Не могу дождаться, чтобы похвастаться тобой, mon amour. Я хочу, чтобы все позеленели от зависти, когда увидят, что у меня самый великолепный, удивительный, милый парень на всем белом свете.       Обхватив руками талию Регулуса, Джеймс задумался, сколько времени пройдет, прежде чем парень станет мужем. Совсем недолго, если Джеймсу есть что сказать по этому поводу.       — А я жду не дождусь, когда смогу водить тебя на свидания, мой маленький король, — говорит ему Джеймс, улыбаясь от уха до уха.       Глаза Регулуса сверкают.       — Куда ты хочешь меня сводить?       — Куда захочешь, — говорит он. — Мы даже можем пойти в Хогсмид, выпить пинту сливочного пива, купить шоколадных лягушек, сделать слащавые фотографии, отправить потом нашим друзьям. Я думаю, там так же красиво, как и раньше, особенно сейчас, когда Рождество на носу.       — Я давно не бывал в Хогсмиде, — усмехается Регулус с некоторым недоверием. — Я бы с удовольствием пошел с тобой снова. Я скучаю по клубничному пирогу у мадам Паддифут. Но перед этим я хочу сходить в продуктовый магазин.       А вот это уже что-то новенькое.       — В продуктовый магазин? — Джеймс нахмурился. — Почему ты хочешь пойти в продуктовый магазин?       — Между тем, как я стал гребаным наследником «Блэк Индастриз», отбыванием срока в Азкабане и месяцами, проведенными здесь, я не ходил в магазин уже много лет, — объясняет он. — Мне надоело заказывать все через интернет.       — Мог бы меня обмануть, — бормочет Джеймс, начиная выталкивать Регулуса из ванной.       Регулус шлепает его по плечу, закатывая глаза.       Джеймс выключает свет и оставляет дверь приоткрытой на случай, если Нокс захочет прокрасться в их спальню посреди ночи, после чего ложится под одеяло рядом с Регулусом.       Молния освещает их спальню своим серебристым светом, а затем раздается грохот грома.       Регулус поглаживает его щеку большим пальцем.              — Все в порядке?       Джеймс кивает, положив нежную руку поверх руки Регулуса.       — Страшно, только если я в машине.       — Я буду возить тебя, когда пойдет дождь, — заверяет его Регулус. — Обещаю.       Джеймс наклоняется вперед так, что кончики их носов соприкасаются, но едва-едва.       — Я бы предпочел, чтобы мы оставались дома, когда идет дождь. Хотя бы на некоторое время.       — Конечно, — шепчет он, когда в ночное небо ударяет еще одна молния, но на этот раз за ней следует громкий крик.       Они едва успевают вскочить на ноги, как в комнату врывается Гарри и с недовольным шумом забирается на их кровать.       Джеймс и Регулус обмениваются растерянным взглядом.       — Что случилось, милый? — спрашивает Джеймс, садясь обратно на кровать, чтобы встретиться с испуганным взглядом Гарри.       Гарри подползает к нему ближе и цепляется за его толстовку, чтобы спастись.       — Мой свет умер! — кричит он.       — Наверное, отключили электричество, — говорит Регулус и быстро идет проверить свет в ванной. Как и ожидалось, там по-прежнему темно.       Джеймс обнимает Гарри и целует его в макушку.       — Все в порядке, Хаз. Это просто гроза ведет себя слегка как сука.       Несмотря на это, Гарри тихонько смеется.       — Ты хочешь спать здесь сегодня? — спрашивает его Регулус. — Здесь более чем достаточно места для нас троих, дорогой.       Гарри серьезно кивает, приподнимается так, чтобы его голова лежала на подушке между ними, и поворачивается лицом к Регулусу.       — Кажется, я напугал Нокса, — бормочет он. — Мне жаль.       Регулус усмехается, целует лоб Гарри и обнимает его одной рукой.       — Все в порядке, солнышко, ты не нарочно. С ним все будет в порядке.       Джеймс позаботился о том, чтобы накрыть их троих одеялом, и закинул руку на талию Регулуса, чтобы они теснее прижались друг к другу.       Гарри не часто спит с ними, но когда он спит, Джеймс любит наслаждаться каждым моментом, насколько это возможно. Однажды он не захочет даже поцеловать их на ночь, поэтому им нужно дорожить этими моментами.       — Почему вы всегда спите вместе? — спрашивает Гарри. — Вы боитесь темноты?       Джеймс качает головой, хотя Гарри его не видит.       — Нет, Хаз, — говорит он. — Иногда пары, которые любят друг друга, любят спать вместе, чтобы обниматься.       — Не для того, чтобы делать детей?       Регулус фыркает так резко, что Джеймс опасается, как бы он не поранился в процессе.       — Просто чтобы обниматься, — утверждает Джеймс. — У нас нет… ну, знаешь…       — У нас нет необходимых частей тела, чтобы сделать ребенка, — закончил за него Регулус.       Гарри всё крутится до тех пор, пока не укладывается на спину.       — Молли говорит, что аис оставляет малышей у двери, когда ты ему очень нравишься, — сообщает он им.       Джеймс поднимает брови.       — Правда? — спрашивает он, и Гарри кивает.              — Что ж, аист видимо очень любит Уизли, не так ли? — размышляет Регулус.       Джеймс бросает на него хмурый взгляд, но понимает что он прав. Молли и Артур, похоже, выполняют миссию по заселению Англии голубоглазыми рыжиками, и хорошо преуспевают в этом.       — Закрывай глазки, маленький гремлин, — говорит он Гарри, взъерошивая его волосы.       Гарри высунул язык и поднял руку, но Регулус быстро схватил ее.       — Я же говорил тебе делать это только с дядей Бродягой, — шипит он добродушно.       — Прости!       Джеймс хмурится.       — Делать что?       — Ничего, — говорят они оба одновременно.       Джеймс вздыхает.       Наверное, будет лучше, если он не будет знать.       — Засыпай, — повторяет он. — Живее.       Гарри вздыхает.       — Спокойной ночи, — протягивает он. — Я люблю вас.       — Я тоже тебя люблю, — говорит ему Джеймс.       — Но я люблю тебя больше, — быстро добавляет Регулус и высовывает язык перед Джеймсом.       Джеймс недовольно морщит нос.       И это, понимает он, та жизнь, которую они обещали друг другу, когда были моложе, но от этого не менее влюбленными.              Разные люди живут разными жизнями, или какой бы ложью Джеймс ни кормил себя все эти годы. Это все чушь, потому что Регулус всегда оставался Регулусом, а Джеймс всегда оставался Джеймсом, и им всегда было предначертано находить друг друга, несмотря ни на что. Они были созданы на этой земле не для того, чтобы бродить в одиночестве, и они не будут.       Все еще держа сына и любовь всей своей жизни одной рукой, Джеймс закрывает глаза и позволяет грозе убаюкать его мирным сном.