Любить солнце, дарить звёзды

Вэй Ин пишет снова в конце недели и предлагает провести время втроём на пикнике у озере. В этот момент Лань Чжань моет посуду, но, краем глаза заметив уведомление, намеренно выпускает тарелку из рук и, наскоро вытерев их полотенцем, пишет ответ. Ведь кто знает, что Вэй Усянь успеет надумать за лишние минуты задержки. Тарелка — лишь малая цена за возможность провести вечер с ним. Тот предлагает время и место встречи («Вэй Ин, я могу забрать вас из дома. Мы почти соседи. Мне удобно»), сетуя на недостаток эмодзи на старом телефоне, тысячу раз уточняет, не нарушает ли никаких планов, но в конце концов даже соглашается с тем, чтобы Лань Чжань принёс что-то из еды. Ванцзи останавливает себя, когда добавляет в список двадцать первый пункт. По размышлении он решает, что не будет обижать мужчину, предполагая недостаток продуктов на встрече. Поэтому просто покупает фрукты и очаровательные капкейки со сладкими шапками из взбитых сливок и ягод. Вэй Усянь и а-Юань слегка опаздывают, но Ванцзи готов к этому: он запомнил, как ребёнок говорил «папа часто не успевает». — Привет, Лань Чжань! — улыбается Вэй Ин прямо от подъезда, и не машет рукой только потому, что они обе у него заняты. — Лань-гэгэ! — для кого-то, воспитанного в духе «все незнакомцы опасны», ребёнок здоровается восхитительно легко. — Ты привёз кроликов? Ванцзи взволнованно смотрит на Вэй Усяня. Неужели он упустил это? — А-Юань, поздоровайся с господином Ланем как следует, — мягко журит отец, подмигивая мужчине. — И я же говорил тебе, что кроликов нельзя брать на улицу. — Здравствуйте, господин Лань, — обиженно произносит мальчик даже без тени приветливости. — Я не возражаю против Лань-гэгэ, — с красными ушами признаёт Ванцзи, пока забирает вещи из рук Вэй Усяня и тихо сообщает ему, — если бы ты сказал раньше, я мог бы подготовиться и взять их. Лицо Вэй Ина удивлённо вытягивается: — Что, правда? Я думал, они типа хомячков, ни шагу из клетки. Пока Ванцзи вполголоса поясняет ему правила транспортировки и выгула кроликов, тот аккуратно укладывает рюкзак в багажник, проверяет, надёжно ли закрыт термос и небрежно бросает туда же подушку. А-Юань тем временем деловито сжимает в руках подушку поменьше и отказывается отдать рюкзачок со своей спины. — Ты не сможешь сесть в кресло вместе с ним, — уговаривает отец. — Но что если я забуду его? — возражает ребёнок. — Я присмотрю за ним. — Папа! Ты забываешь всё! Тот обиженно насупливается и бормочет: — Это было-то всего один раз. — Я присмотрю за ним, — вмешивается Ванцзи, и ребёнок оценивающе рассматривает его. Лань Чжань даже ощущает некоторую нервозность, которая напоминает ему отчётный концерт в консерватории когда-то. — Хорошо, — кивает мальчик, позволяя снять рюкзачок со своей спины. Ванцзи мысленно объявляет наблюдение за плюшевым бегемотом на молнии одной из главных миссий вечера. Вэй Ин, кажется, понимает это по его лицу, потому что вдруг заливисто смеётся. — Он не хрустальный, — шепотом подсказывает он, подмигнув. Ванцзи серьёзно возражает: — ...но важен для него. В глазах Вэй Ина мелькает что-то вроде удовлетворения, когда он слышит это, и его улыбка становится очень тёплой. Ох, Лань Чжань едва не забыл, как сильно ему на самом деле нравится этот человек. Они шумно забираются на заднее сиденье, и Ванцзи трогается с места. А-Юань торжественно смотрит в окно и комментирует всё, что видит. Лишь на светофоре, не удержав себя от искушения слегка повернуться, Лань Чжань видит, как крепко мальчик сжимает руку отца, пока тот рассказывает что-то о знаке, рядом с которым они остановились. Ребёнок выжил в аварии, которая унесла жизнь его матери и оставила его без дяди. Было бы глупо думать, что раз он не помнит подробностей, то совсем не боится ездить. Через десять минут пробки весёлый разговор смолкает: — Ох, ну наконец-то, — улыбается Вэй Ин чуть устало. — Я думал, молоко с мёдом более действенные успокоительные для второклашек. — Ты поил его перед выходом? — Он слишком нервничает, если долго сидит в машине, поэтому нужно было подготовиться. Он только сначала такой весёлый и всем подряд интересуется. А потом у него начинает болеть спина, руки, ноги, голова, живот, он желает пить, есть и в туалет, а потом начинаются слёзы, которых он не понимает. С молоком проще. Прости, что… взял его с собой на… свидание? Сердце Ванцзи колотится, даже если выражение лица Вэй Ина неуверенное. — Я сам согласился на это свидание, — подтверждает он довольно. Спутник с облегчением улыбается и переводит взгляд на пробку впереди. — Я не предполагал, что будет так много машин. Сегодня же среда. — Там авария, — пролистав карты чуть вперёд, понимает Ванцзи, — скоро проедем. — О, ладно. Они молчат несколько минут, а потом Вэй Ин не выдерживает: — Я был в шоке от гонорара! За полгода работы и шесть картин! Невероятно! Лань Чжань чувствует удовлетворение от его восторга и ещё раз хмыкает. — Мне уже показали стены и сказали, что я могу брать туда а-Юаня, если он будет вести себя спокойно. Конечно, он будет! Он самый спокойный и послушный ребёнок на свете! Даже не верится, что мой, — добавляет он себе под нос, а потом снова говорит громче. — А ещё они согласились купить краски, которые я сказал! Поверить не могу, даже торговаться не стали. — Мгм. Гусу Лань платит профессионалам и доверяет им. — Да, конечно, но я-то!.. – Вэй Ин осекается. — В смысле, у меня же нет ни диплома, ни какого-нибудь удостоверения, мне просто поверили! — Сичень изучил твоё портфолио, возможно, связался с кем-то из твоих бывших нанимателей и остался доволен. Этого достаточно. — Это всё равно невероятно. Спасибо. Это… ты не представляешь, как много это для меня значит. — Я только дал твои контакты, остальное — твоя заслуга. — То есть, ты… — он мнётся и теребит плюшевого бегемота, — меня взяли не из-за тебя? — Я не мог бы повлиять на результат, даже если бы захотел. Я только ищу. Решения принимает брат. — Ох, это… — его плечи расслабляются, и он улыбается спокойнее, — это хорошо. Ванцзи борется с собой несколько секунд, но в конце концов сдаётся: — Ты уволишься с остальных работ теперь? Вэй Ин смотрит на него удивлённо: — Нет-нет, что ты. Конечно нет. — Почему? — он позволяет удивлению проскользнуть в голос. Нервный смешок с заднего сиденья предвосхищает ответ: — А вдруг я не справлюсь? А если я что-то испорчу, и меня выгонят? А если а-Юань или я заболеем, и я не уложусь в дедлайн? Я видел пункты о неустойке. Мне всё ещё нужны запасные варианты. — Вэй Ин… Ванцзи не хотел нагрузить его четвёртой работой, он хотел дать ему только одну! Смысл был в этом! — Это не обсуждается, Лань Чжань, — собеседник продолжает неловко улыбаться, но в голосе его слышна сталь. — Я не могу разбрасываться работой так, словно у меня есть выбор. Контракт всего на полгода. Гонорар огромный, это круто, да. Но мне всё ещё нужно здраво оценивать свои возможности. Я закончу роспись в этом здании и снова окажусь не у дел, а необходимость покупать а-Юаню еду и одежду никуда не денется. Ему в университет через десять лет, а я за пять накопил меньше четверти! Я не могу рассчитывать только на его наследство от матери. Да и кто знает, хватит ли его. К тому же мне всё ещё надо оплачивать счета Вэнь Нина из больницы. И при этом никто не торопится брать на работу одинокого человека с маленьким ребёнком, так что я не имею права просто отказываться от тех, кто сделал для меня исключение. «Если ты угробишь себя такими нагрузками, твоему сыну явно легче не станет, — раздражённо думает Лань Чжань, — И где тут здравые оценки?» — Гусу Лань постоянно нужны художники. — Но никто не гарантирует, что им всегда буду нужен я. Лань Чжань глубоко и медленно вздыхает, чтобы не сказать лишнего. У них первое свидание, он не имеет права лезть в чужую семью со своими требованиями. Можно подождать до тех пор, пока его слова обретут вес для Вэй Ина, и попытаться снова. — Почему ты тогда решился на встречу? Ведь он говорил про нехватку времени, но, если того больше не стало, что заставило его согласиться? — Я не буду брать заказы со стороны, — как будто это сильно меняет дело, объясняет тот. — И смогу проводить время с а-Юанем в Облачных глубинах, пока буду рисовать. Так что… А вообще ты просто мне слишком понравился, чтобы я не попытался, — хихикает он, от смущения глядя в окно. — Но если ты устанешь от вечно занятого меня, то я пой… — Не устану. Лань Чжань не устал искать его все эти месяцы в парке, чтобы просто наблюдать издалека, не устал ждать у телефона всю неделю, не устал сносить любопытные братские взгляды. От Вэй Ина устать невозможно. Усянь хихикает и отвлекается на телефон, где агрессивно что-то строчит, а потом выключает его и недовольно вздыхает, но быстро берёт себя в руки. Лань Чжань предполагает, что там очередные рабочие разборки, однако не позволяет себе как-то это прокомментировать. Он напоминает себе о терпении, ведь поспешность и настойчивость могут сыграть против него. — Так, ты расскажешь что-то о себе? — снова подаёт голос спутник. — Не могу же только я жаловаться, твоя очередь! Строго говоря, большую часть информации о нём выдал а-Юань, но Лань Чжань решает не быть мелочным и придержать замечание при себе. — Я архитектор, — послушно начинает он, хотя не знает, что говорить дальше. Такие беседы всегда тяжело ему даются. Вэй Ин молчит, и в отражении зеркала заднего вида его лицо выглядит так, словно он ожидает продолжения. Ох, кто тут ещё от кого устанет. Вопреки его страхам, собеседник, кажется, понимает, в чём проблема. — Это семейная компания? Вы специально назвали её своей фамилией? А Гусу — это же в Китае, кажется, область, да? — Компания семейная, брат согласился возглавить её после смерти отца, но в полное владение вступил недавно. Все наши предки родом из Гусу, казалось правильным выбрать такое название. — Так твой брат правда глава корпорации! — присвистывает Вэй Ин. — И он что, всегда лично собеседует художников? — Только после скандала весной. Нас подвели прежние подрядчики. Он хорошо разбирается в людях, поэтому теперь для этого проекта взял на себя многие подобные вопросы. — Я загуглил, жилой комплекс Облачные Глубины повторяется в каждом городе присутствия вашей компании! Это типа фишка такая? — Мгм. Дядино желание, — Лань Чжань плавно въезжает на свободное парковочное место. Отсюда до озера идти совсем недалеко. — И роспись на этажах главного здания везде есть? — Мгм. В каждом городе разная. — Я так и догадался, потому что мне только объяснили общую концепцию и сказали предоставить эскизы через две недели, — отмахивается он, расстегивая ремешки на кресле сына, пока Лань Чжань глушит мотор. — А-Юань, Редисочка, мы приехали. Он целует ребёнка в нос, и Ванцзи испытывает острый почти до боли приступ нежности. А ещё страстное желание так же чмокнуть самого Вэй Ина. Прав был дядя: если Лань влюбился, пути назад нет. Какое же сладкое проклятье. Они вместе вытаскивают собранные вещи и несут их к озеру, когда поблизости раздаётся собачий лай. А-Юань мгновенно прижимает к себе подушку и хватает отца освободившейся ладонью за руку. Короткое мгновение Лань Чжань думает, что мальчик боится собак, а потом поднимает взгляд на Вэй Ина. Тот бледный и будто бы заледеневший, а напуганный взгляд устремлён в направлении лая. Вся его напускная бодрость вдруг исчезает, позволяя увидеть истинную степень усталости, которую он ловко скрывает в остальное время. — Пап, она далеко, — деловито говорит ребёнок. — Да, да, она далеко, — нервно кивает мужчина, но обе руки оказываются крепко сжатыми и ласковое прикосновение маленькой ладошки ситуацию не исправляют. — Редисочка, встань за мной, пожалуйста. — Пап, она мне ничего не сделает, не все собаки злые. — А-Юань, пожалуйста. Мальчик закатывает глаза и делает малюсенький шаг, чтобы как будто бы оказаться за отцом. Лань Чжань восхищён: даже полностью в ужасе этот замечательный мужчина в первую очередь думает о ребёнке, а не о собственном страхе. Собачий лай движется в их сторону, и Вэй Ин делает героическую попытку дёрнуть рукой, чтобы прикрыть сына, и Ванцзи произносит: — Это пекинес. — Это исчадье ада. — Папа боится даже очень маленьких собак, — объясняет а-Юань. — У моих одноклассников есть собаки, и я с ними играл — они хорошие. Но папу сильно укусили, когда он был маленьким, и он боится всех-всех теперь. Я видел шрамы! Лань Чжань хочет знать, что за детство было у этого мужчины, потому что пока даже ему, прежде считавшему своё детство нерадостным, оно кажется очень печальным. — Редисочка, перестань, — слабо просит Усянь, зажмурившись, пока пекинес шоколадным облачком летит навстречу. Лань Чжань становится перед ними, и пёс проносится мимо, возбуждённо тявкая. Вэй Ин выдыхает, но Ванцзи видит, что по его телу проходит короткая дрожь. — Когда люди научатся держать их на поводке, — ворчит Усянь без вопроса. — Она ушла. — Да-да, ушла. Я опять разыграл сцену, простите, я пытаюсь бороться, но это уже прогресс! Когда я был подростком, то забирался на ближайшее дерево и кричал во всё горло! Он смеётся, явно пытаясь замаскировать смущение и нервозность. Лань Чжаню хочется взять его за руку или обнять, но он несёт коробку капкейков, а Усянь — свои пакеты для посиделок. — Твоя мама, кстати, — продолжает Вэй Ин, бросив взгляд на сына и делая бодрый шаг в сторону озера, — всегда закатывала глаза и говорила, что запрёт меня в собачьем приюте в качестве шоковой терапии. Он хихикает, а Лань Чжань переглядывается с насупленным ребёнком, который озвучивает вывод, пришедший в голову им обоим: — Моя мама была злой? — Что? Ох, конечно нет! — спохватывается родитель, ускоряя шаг, — Она просто очень умело такой притворялась. Я всегда считал, что они с Цзян Чэном могли бы стать отличной… Он прерывается на полуслове, мимолётно мрачнеет, и проглатывает окончание фразы, переходя к следующей. — В любом случае, она никогда бы не дала меня в обиду. Даже разрешала мне брать себя за руку, когда мы встречали собак. А она терпеть не могла держаться за руки! — Пап, — не позволил себя обмануть мальчик, — а кто такой Цзян Чэн? Ты никогда раньше не… — О, замечательное место для пикника, как считаете? — нервно перебивает его отец, указывая на небольшую площадку под деревом. Учитывая время дня, действительно большое везение, что такое местечко ещё свободно. А-Юань недовольно что-то бурчит в сторону подушки, но Лань Чжань слишком далеко, чтобы разобрать слова, а Вэй Ин предпочитает не услышать их. Мужчина сгружает вещи под дерево, активно копошится в рюкзаке и вынимает большое видавшее виды одеяло. Ванцзи, наверное, не стал бы использовать такое даже в качестве лежанки для собаки, но оправдывает себя тем, что у него невероятно высокие стандарты к предметам интерьера дома. Да и потом, это же покрывало для уличных посиделок, ему ведь полагается быть пошарпанным? — Оно чистое, клянусь, — по-своему трактует его взгляд Вэй Ин. — Просто другие пледы дома слишком хорошие, чтобы использовать их на пикнике, но если тебе не нравится, мы можем просто… — Всё в порядке. В подтверждение своих слов Лань Чжань опускается на одеяло и принимается выкладывать взятые с собой угощения. Вэй Ин бросает очередной любопытный взгляд на коробку с капкейками, но ничего не спрашивает. Зато а-Юань не видит ничего предосудительного в том, чтобы сунуть в неё нос. — ОГО! — выдаёт он так громко, что на них оборачиваются соседи. — Сегодня какой-то праздник? Кончики ушей Лань Чжаня вспыхивают от внимания вокруг, а Вэй Ин решает, что может посмотреть, раз уж сын всё равно открыл коробку. Его глаза расширяются от удивления: — Поддерживаю а-Юаня, — бормочет он. В детстве Лань Чжаня сладости тоже не были чем-то повседневным — родители блюли принципы здорового питания, дядя не любил десерты и не считал нужным угощать ими кого-либо, а с другими родственниками они с Сиченем почти не виделись. Возможно, именно поэтому сейчас оба младших Ланя не могут не скупать все красивые пирожные в зоне видимости. Ванцзи, правда, быстро понял, что не способен есть столько сладкого, сколько хотят его глаза, зато Хуань-гэ до сих пор использует ребёнка, чтобы прикрывать двойные порции, которые поглощает. Как при всём при этом они с сыном ещё не заработали диабет остаётся для Ванцзи загадкой, но он списывает такое везение на благоразумие брата и его мужа. Хотя иногда, когда у Сиченя загораются глаза при виде очередной сахарной горы, Лань Чжань всё же считает, что Мэн Яо играет бОльшую роль в здоровье супруга и Цзинъи, чем кажется на первый взгляд. Однако тот факт, что для Вэй Ина и его сына красивые капкейки — тоже атрибуты праздника, почему-то всё равно больно колет где-то внутри. — Я просто хотел сделать свой вклад, — отвечает Лань Чжань. Вэй Ин как-то неуверенно укладывает рядом с коробкой свой ланчбокс и пакеты с закусками. — Эм… я взял только немного курицы и сэндвичи, — сконфуженно объясняет он, покраснев. — Я сам готовил, так что если ты… ну, не хочешь… — Я хочу, — перебивает Лань Чжань, не в силах смотреть на произведённый капкейками эффект. — Ты принёс еду, я принёс десерт. Это честно. Плечи спутника чуть расслабляются, и он мягко напоминает сыну, что сначала сэндвичи, потом сладости. Вопреки ожиданиям а-Юань кивает и аккуратно усаживается на покрывало. В чём подвох Ванцзи понимает секундой позже, когда Усянь смеётся: — Что, вот так сразу за еду? А как же «папа, смотри, утки» или «папа, давай поиграем в мяч»? Я ещё никогда не видел, чтобы ты был так заинтересован в бутербродах! А-Юань ни капли не теряется от подначек: — Папа, я голоден. Вэй Ин заливисто смеётся, открывая салфетки, и Лань Чжань не может отвести взгляда от его улыбки. — Запрещённый приём, Редисочка! Мальчик послушно вытирает руки салфетками, взрослые следуют его примеру, пока Вэй Ин театрально причитает о том, как легко манипулировать его сыном с помощью кексов. — Так, тут у нас курица в панировке, а тут просто жареная — панировки не хватило с прошлого раза. Эти сэндвичи с ветчиной, а эти с курицей. Они без лука, но с морковкой, потому что а-Юань в последнее время полюбил морковку и просит добавлять её везде. Острого нет, ведь а-Юань острое не любит, так что… — Папа, ты тараторишь, — снова деловито напоминает ребёнок с набитым ртом, и Вэй Ин выдыхает, сделав паузу. — Не говори, пока не прожуёшь, — журит он ласково. Мальчик отстранённо кивает, явно очень занятый попытками быстро затолкать бутерброд в рот. Вэй Ин смеётся над его потугами и пытается угомонить, напомнив, что кексы от него не убегут. «Я буду драться, если кто-то посмеет их у тебя отобрать», — шутит он, бросая мимолётный, наигранно суровый взгляд на Лань Чжаня. (Ванцзи умирает от очарования этим мужчиной). Лишь когда темп еды а-Юаня становится приемлемым, Вэй Ин берётся за свой сэндвич. — Ты любишь острое? — уточняет Ванцзи, замечающий, как часто спутник делает на этом акцент. — М? Да, я люблю. Раньше даже участвовал в конкурсах на поедание острой пищи, — хмыкает тот, прожевав свой кусок. Затем он откладывает бутерброд, наливает им троим чай из термоса в пластиковые походные стаканчики и возвращается к еде. — Но сейчас, когда блюда общие, редко получается готовить так, как мне нравится. А по две порции нет времени. Да и потом… а-Юаню нужно больше, я никогда не знаю, какую долю всего он съест, поэтому делить как-то не сподручно. Иногда мы покупаем острый соус, который я добавляю в свою тарелку! «Ты взрослый мужчина, — хочет сказать Лань Чжань, — семилетнему ребёнку не может быть нужно больше еды, чем тебе». Но он не произносит этого вслух, потому что не считает себя вправе поучать опытного родителя своей моралью. Он просто позаботится о том, чтобы впредь у них обоих было достаточно еды, чтобы каждый мог получить то, что хочет. — Я тоже не люблю острое, — признаётся он вместо этого. Лицо Вэй Ина горестно вытягивается: — Ну вот! Что за компания язвенников и трезвенников! — Мгм, — подтверждает Ванцзи, забавляясь от выбранных спутником слов, — я и не пью. Вэй Усянь тяжело стонет, поднимая лицо к нему в очевидном упрёке: — Да что ж это такое! А-Юань тем временем заканчивает со своими бутербродами и заготовленными кусочками курицы (в основном, съедает всё, что в панировке, оставив парочку кусочков для взрослых) и, прихватив самый красивый, на его взгляд, кекс, уносится к озеру, заприметив там лебедей. Вэй Ин смеётся ему во след, провожая столь нежной и полной любви улыбкой, что сердце Ванцзи сжимается от восхищения. — А раньше ему подавай игры и истории, — замечает Усянь со смешком. — Хотя сегодня тут много детей, может, нам повезёт, и он решит поиграть с ними. Вэй Ин подхватывает один из оставшихся кусочков панированной курицы, и Лань Чжань сразу же придвигает к нему второй: — Я наелся, — на всякий случай добавляет он, чтобы спутник не подумал отказаться в его пользу. Судя по тому, что обычная курица ещё до сих пор не тронута никем из этой маленькой семьи, Ванцзи делает вывод, что панировку любит не один только ребёнок. — Ты съел всего пару бутербродов, — укоризненно качает головой Вэй Ин, жуя свою порцию. Лань Чжань возражает только потому, что не хочет обидеть кулинарные навыки спутника: — И курицу из другого контейнера. Вэй Ин смотрит на него смеющимся взглядом и несильно толкает плечом, всё-таки перехватывая последний кусочек: — Очень по-рыцарски, знаешь. Они сидят рядом, наблюдая, как а-Юань носится по берегу, измазанный во взбитых сливках с кекса. Мальчик легко знакомится с ещё парой детей постарше, и они что-то с жаром обсуждают. Ребята скидывают с себя одежду и отправляются купаться, тогда как а-Юань ответственно возвращается к отцу и спрашивает разрешения. Вэй Ин умилённо позволяет, стерев взбитые сливки с его носа и взяв с сына слово, что тот не поплывёт далеко. А-Юань уносится купаться, а Лань Чжань переводит удивлённый взгляд на его отца: — Он не слишком мал, чтобы находиться в воде одному? — Он хорошо плавает и очень ответственно относится к безопасности, — кивает Вэй Ин. — И я тоже хорошо плаваю и быстро бегаю, если вдруг что. Ох, Лань Чжань не сомневается, что предельная скорость Усяня при угрозе жизни его сына близка к космической. — Я не умею плавать, — сконфуженно признаётся он. Вэй Ин смотрит на него страшными глазами: — Да ладно?! — Мы редко отдыхали на природе в детстве. И это всегда были официальные встречи, так что носить купальный костюм считалось неприемлемым. — «Купальный костюм», — весело фыркает Вэй Ин. Лань Чжань кивает с миниатюрной улыбкой только потому, что сдерживать её становится просто невозможно от близости Усяня. — И почему не научился сейчас? Ну знаешь, бассейн, инструктор. Ты же явно можешь себе позволить. Ванцзи смущённо прочищает горло, надеясь, что уши краснеют не слишком явно, и признаётся: — Неловко. Вэй Ин заливисто хохочет, так что а-Юань в озере оборачивается к ним, будто бы пытаясь взглядом оценить обстановку. Что бы он ни видел, его это явно удовлетворяет, так что он возвращается к игре. — Тогда нам определённо нужно устроить и более уединённое свидание, чтобы я мог побыть твоим инструктором! — заявляет Вэй Ин и немедленно краснеет, запоздало осознавая, что сказал. — В смысле… Лань Чжань решает, что это подходящий момент, чтобы прикоснуться к нему, и переплетает их пальцы на покрывале. — Я не возражаю. Вэй Ин опускает взгляд на их руки, шумно сглатывает, и мягко улыбается, всё ещё очень красный: — О, это… Мхм. Хорошо, — и прислоняется своим плечом к плечу Лань Чжаня. Ванцзи чувствует себя таким счастливым.

~

Когда они едут обратно, Вэй Ин, вконец измотанный и подготовкой, и активными играми, дремлет, прислонившись головой к креслу а-Юаня, а ребёнок сосредоточенно перебирает отцовские пальцы, очевидно, начиная нервничать из-за поездки. — Как зовут твоих новых друзей? — тихо спрашивает Лань Чжань, чтобы отвлечь. — Джо и Кэти, — с готовностью отвечает мальчик полушёпотом. — Все твои друзья американцы? Не то чтобы это важно. Просто разговоры никогда не были сильной стороной Ванцзи, а уж разговоры с детьми — и подавно. — Хм, нет! — мальчик выглядит так, словно его действительно заинтересовал этот вопрос. Он пускается в пространные размышления вслух, во время которых от Лань Чжаня требуется только уместно отвечать «да» и «нет». Вэй Ин просыпается, когда они уже паркуются возле их дома. — О, мы уже приехали, — сонно отмечает он. Ванцзи с неудовольствием отмечает, что после поверхностного сна тот выглядит даже более уставшим, чем до него. — Как прошла дорога? А-Юань довольно перечисляет все сделанные открытия о национальностях своих друзей, напрочь отметая все полученные от Лань Чжаня «нет». Вэй Ин смеётся и поправляет его в нескольких местах, но всё равно чмокает сына в нос и снова надевает маску полного сил человека. Ванцзи чувствует, что руки буквально чешутся от желания замотать его в одеяло и дать отдохнуть в тишине и покое хотя бы сутки напролёт. — Я помогу вам донести вещи, — сообщает он без вопроса, и Вэй Ин, видимо, всё ещё не собравший себя после сна, не возражает решительному тону. Квартира Усяня и а-Юаня выглядит довольно опрятной, но такой маленькой, что Лань Чжань, привыкший к пентхаусу, чувствует внезапную клаустрофобию. И он даже не удивляется, когда видит, что детские вещи повсюду аккуратно сложены, а взрослые по большей части находятся в беспорядке. — Ой, хм, прости, у нас слегка не прибрано. Уборка по субботам, — зачем-то сообщает Вэй Ин, неловко отталкивая барахло с пути. — А-Ин, вот и вы, — раздаётся хриплый голос из-за спины Лань Чжаня, и тот едва не подпрыгивает от неожиданности. Спасибо врождённой выдержке. — Я уж думала, сегодня у тебя выходной. — О, бабушка Лю, здравствуйте, — приветливо улыбается Вэй Ин, но глаза его как-то резко серьёзнеют, теряя лёгкость праздного вечера. — Нет, что вы, я сейчас уйду. — Уйдёшь? — моргает Лань Чжань рассеянно. Вэй Ин бросает на него извиняющийся взгляд, вытряхивая грязную посуду после прогулки в раковину, и засучивает рукава, чтобы помыть её. — Хочешь чаю? Я сейчас… — А-Ин, оставь посуду, я сама приберу, — останавливает его соседка, включая чайник. — Присядь, удели время гостю. — О, нет, мы… В смысле, я уже… А-Юань тем временем деловито раскладывает вещи из плюшевого бегемота по местам, тихонько приговаривая что-то себе под нос. — Куда ты уходишь? — М? — вопросительно моргает Вэй Ин. — На работу, конечно. У меня смена в баре через час. Лань Чжань делает медленный вдох и выдох, потому что вспыхнувшее в груди злое раздражение неуместно в маленьком пространстве чужой квартиры. — Если ты меня подбросишь, то мы можем успеть выпить чаю вместе? — словно извиняясь, предлагает Вэй Ин, но Ванцзи не хочет оставаться здесь, где Усянь будет нервничать из-за несоответствия обстановки, а соседка и а-Юань сновать туда-сюда. — Я подброшу, — соглашается он, однако не позволяет Вэй Ину раскрыть рта, продолжая, — но давай выпьем чаю по пути. Взгляд Вэй Ина мечется в сторону а-Юаня, который, разложив пластиковых и плюшевых динозавров в круг, рассказывает им о своих новых друзьях. — Иди, а-Ин, — подначивает его соседка, — мы справимся. — Спасибо, бабушка Лю. Усянь прощается с сыном, который деловито чмокает его в щёку в ответ на папин поцелуй и обещает лечь спать сразу после разговора с динозаврами, ещё раз благодарит бабушку, обещая вернуться к пяти утра, и снова покидает квартиру. Лань Чжань тоже прощается, а затем очень старается не сказать ничего лишнего, пока они идут к машине. — Извини. Наше свидание заканчивается как-то сумбурно, — сжав ладони коленями, бормочет Вэй Ин, когда они отъезжают с парковочного места. В этот раз он занял переднее сиденье, что порадовало бы Ванцзи, если бы не разговор, который они завели. Изо всех сил стараясь не ляпнуть что-то вроде «у тебя есть хорошо оплачиваемая работа, тебе не нужен этот бар», он роняет только веское: — Ничего. Вэй Ин тихо хмыкает: — Злишься на меня? — Я не имею права злиться. Это твоя жизнь и твоя семья. Краем глаза Лань Чжань замечает, как расслабляются плечи спутника, когда он прислоняется к стеклу двери. — Спасибо. Мне… правда неловко, что всё происходит так. Но я предупреждал! Ванцзи только тихо мгмкает в ответ. Они заезжают в кофейню, и Вэй Ин берёт себе американо с тройной порцией эспрессо. Он порывается заплатить, но Лань Чжань успевает первым и добавляет к заказу печенье с шоколадной крошкой, на которое жадно посмотрел спутник. — У нас всё ещё свидание, — объясняет он, когда Усянь открывает рот, чтобы возразить. Тот мило краснеет, и Лань Чжань задумывается над тем, уместно ли будет поцеловать его на первом свидании. В машину они садятся спустя четверть часа и до клуба добираются довольно быстро. Уставший Вэй Ин мало говорит, но охотно отвечает на вопросы о работе. — Спасибо, что подвёз, — бросая вымученный взгляд на служебный вход, произносит он тоскливо. Лань Чжань не знает, что и как сказать дальше, потому что думает лишь о том, что у них есть ещё десять минут на поцелуи, если они начнут прямо сейчас. — Мне понравился вечер. Позволь мне выбрать место следующего свидания, — произносит он вместо этого. Вэй Ин смотрит на него с отчётливым шоком. — О? Правда? Ты хочешь… я думал… — Вэй Ин. Ты тараторишь. Спутник замирает, а потом разражается весёлым смехом: — Спасибо! На самом деле, я думал, что теперь ты понял, что со мной будет непросто, но очень рад, что ты правда хочешь продолжить. Это… Я рад. Он улыбается спокойно и смотрит прямо в глаза, хотя пару раз его взгляд отчётливо съезжает чуть ниже. Лань Чжань решается и двигается чуть вперёд к лицу спутника, явно демонстрируя свои намеренья, но позволяя принять решение. Вэй Ин неуверенно сглатывает и облизывает губы, однако не шевелится. Теперь он уже не отводит взгляд от чужого рта. Лань Чжань двигается ещё ближе и осторожно целует уголок его губ. Усянь чуть улыбается и наконец подаётся навстречу, вовлекая в настоящий поцелуй. Лань Чжань изучает его рот со всей нежностью, на которую способен, лишь однажды мягко прикусывая его нижнюю губу, а Вэй Ин даже решается запустить руки в его волосы. Спустя несколько сладких минут он, наконец, прерывает поцелуй. Его глаза блестят, его губы алеют, пока он даже не пытается выровнять дыхание. — Прекрасный, — шепчет Лань Чжань, не собираясь держать комплименты в себе. Вэй Ин заливается краской, последний раз перебирает пальцами волосы партнёра и бросает ещё один взгляд на его губы. — От прекрасного слышу, — шепчет он в ответ и отодвигается, прочищая горло. — Мне пора. Спасибо за вечер. Я напишу тебе завтра. Лань Чжань кивает с мягкой улыбкой: — И тебе спасибо. Вэй Ин, покраснев донельзя, выходит из машины и скрывается в баре. Лань Чжань признаёт, что окончательно и бесповоротно влюблён.