Любить солнце, дарить звёзды

Для второго свидания Лань Чжань тактически выбирает парк аттракционов и не менее тактически приглашает туда не только Вэй Ина с сыном, но и Сиченя с семьёй. — Ты хочешь, — с большими паузами поясняет сам себе Хуань-гэ, — чтобы мы с а-Яо и а-И… пошли с тобой… на свидание? Ванцзи невозмутимо отвечает: — Мгм. — Я не понимаю. Зачем? — как бы его ни удивляла просьба, в глазах брата пляшут чертята, и Лань Чжань готов выслушивать насмешки месяцами, если всё это позволит ему в конце концов выйти замуж за Вэй Усяня. — Стратегия, — отвечает он коротко, потому что знает, что Сичень не хочет прямого и ясного ответа, а желает додумать столько, сколько успеет. Хуань-гэ вскидывает брови и выглядит так, как обычно выглядит при дяде, когда очень хочет рассмеяться, но не может себе этого позволить. «Ну же, давай, шути. Ты ведь не станешь слушать всерьёз, пока не повеселишься как следует», — с долей смиренного раздражения думает Ванцзи. — Я знаю, что у тебя давно никого не было, диди, — качает головой брат, — но ты ведь не мог действительно забыть, что делать на свиданиях? Лань Чжань закатывает глаза, что может позволить себе только рядом с братом. Но всё же не в силах сдержать крохотную улыбку. — Я помню, — сообщает он со всей серьёзностью, на которую сейчас способен, — поцелуи и секс входят в программу. Со временем. Сичень уже не в том возрасте и состоянии души, чтобы давиться воздухом, встречая подобную откровенность в младшем брате, но брови его не опускаются ни на миллиметр. Поэтому Лань Чжань продолжает: — Его сыну семь. Вэй Ин стесняется оставлять ребёнка на соседку ради развлечений. Хуань-гэ наконец всё понимает и разражается громким искренним смехом, который Ванцзи так обожает в нём. Мягкий и тёплый Сичень даже смеётся так, словно возвращает тебя домой. — Ты намереваешься использовать нас как нянек для сына своего парня! Вот это стратегия, Чжань-ди, браво! Мои планы по слияниям корпораций и рядом не стояли! Мэн Яо тянется к этому смеху, как цветок к солнцу, и скоро оказывается в гостиной, смотря на мужа с такой теплотой и нежностью, что Ванцзи снова прощает ему шестнадцать месяцев нервотрёпки, которые тот когда-то устроил обоим Ланям. — Что случилось? — А-Яо, что ты думаешь о ещё одном ребёнке? — улыбаясь, словно хули-цзин, спрашивает Сичень. Его супруг растерянно открывает рот, но не бледнеет, а скорее, смущается. — Я собирался поговорить с тобой об этом на выходных… Улыбка слетает с лица брата так стремительно, что теперь очередь Ванцзи тактично прикрывать смешок кулаком. Он делает вид, что кашляет, после чего встаёт и идёт к выходу, на ходу бросая: — Не планируйте ничего на вечер субботы.

~

Чего Лань Чжань не учёл в этом плане, так это того, что Сичень — наниматель Вэй Ина, и тот, напуганный перспективой неформальной встречи, окунётся в рисование эскизов и сдаст их аж на восемь дней раньше срока, чтобы успеть закончить с правками и приступить к росписи как можно скорее. Однако субботнее свидание, состоявшееся почти через две недели после первого, искупает все эти труды. Вэй Ин поначалу нервно шутит, скрывая неловкость и смущение, но потом общество двух детей и способного к переговорам Яо помогает ему, наконец, расслабиться в присутствии начальника. — В этом и был твой план, да? — спрашивает Вэй Ин спустя десяток детских каруселей, когда они с Ванцзи оказываются вдвоём в кабинке колеса обозрения. Сичень с мужем и детьми поехали в отдельной, куда ещё двое взрослых «не поместились», поэтому романтичный вечерний свет и городские огни тут только для них. — Мгм. Он тихо хихикает и двигается ближе, переплетая их руки. — Надеюсь, за эти двадцать минут а-Юань не успеет соскучиться. — Ты уже соскучился, — понимает Лань Чжань. Вэй Ин смущённо посмеивается: — Я редко расстаюсь с ним надолго вне работы. Да ещё и в подобном месте это… пугает. Но нет, ты не думай, что я без него и пяти минут не могу, — он трёт шею свободной рукой, так что Ванцзи ему не верит. — Но нам правда нужно немного больше времени вместе. Извиняющаяся улыбка выползает на его губы, и Лань Чжань намерен смотреть на них до тех пор, пока не получит прямую просьбу этого не делать. Но вместо ворчания Вэй Усянь подаётся вперёд и целует спутника: мягко, сладко, но очень пылко. — Я правильно тебя понял, Лань-эргэгэ? — самодовольно ухмыляется он, прервавшись на вдох. — Мгм. Он приближается снова: целует уже настойчивее, кусая чужие губы, позволяя языку пойти дальше, исследуя то, что и так не успел забыть с прошлого раза. Тяжело дышит, напирая, и у Ванцзи кружится голова от восторга, от ощущения жаркого влажного рта, от губ, что сминают его собственные. Вэй Ин путается пальцами в волосах спутника, Лань Чжань кладёт одну ладонь на его талию, а другой оглаживает гибкую, сильную спину, прижимая к себе. — Если мы, — в следующую паузу выдыхает Вэй Ин, — возьмём ещё один круг, это будет слишком странно? — Мгм, — только и может ответить Лань Чжань, представляя, как на него посмотрит Сичень в этот момент. — Я не понял, это был соглашающийся «мгм» или «мгм» типа «что-за-фигню-ты-несёшь»? Ради этого вопроса Усянь даже отодвигается, чтобы заглянуть в глаза спутнику. Значит, он всерьёз спрашивает. — Брат поймёт, — хочет поддержать его затею Ванцзи, но, кажется, его слова производят другой эффект. Вэй Ин хихикает и утыкается носом в его шею: — И правда. Он осторожно касается губами ложбинки ключицы. Ванцзи поворачивает голову так, чтобы поцеловать хрящик его уха, удачно оказавшийся рядом. Вэй Ин снова хихикает и оставляет ещё один поцелуй где-то на шее партнёра. Лань Чжань ведёт себя не более благоразумно. К моменту, когда приходит время покидать кабинку, они оба щеголяют красными зацелованными губами и очевидно счастливы, даже если некоторое время после Ванцзи приходится уделить мыслям о мёртвых кроликах и семейных правилах Лань. — Папа! Было так красиво, правда? Весь город в огоньках! Вэй Ин, который явно только в этот момент осознаёт, что забыл посмотреть по сторонам, удивлённо моргает, а потом расплывается в довольной улыбке: — Потрясающе красиво! Весь день бы катался. Лань Сичень понимающе усмехается, гладя на них обоих, а Мэн Яо ласково закатывает глаза. В следующий раз они остаются вдвоём, когда дети отправляются кататься на паровозике по всему парку, а взрослые могут присесть за столиком в небольшом уличном кафетерии рядом. Сичень и Мэн Яо даже не пытаются составить им компанию, поэтому Лань Чжань мысленно выбирает подарок брату за поразительную тактичность. Впрочем, на их с Вэй Ином свадьбе тот наверняка включит сегодняшний день в длинный и увлекательный тост, сказать который его обяжут положением. — Твой брат просто само очарование, — хихикает Вэй Ин, когда Лань Чжань ставит перед ним чашку кофе и сэндвич. Увидев еду, он слегка краснеет. — О? Я же брал бутерброды. — Ты отдал их Цзинъи и а-Юаню. — Ну, я и брал их детям, — его живот урчит при этих словах так возмутительно громко, что заставляет хозяина спрятать лицо в ладонях. — Сделай вид, что ты этого не слышал. — Нет, — отрезает Ванцзи. — Ешь. Что-то проворчав себе под нос и оставаясь поразительно красным, Вэй Ин принимается за еду и кофе. Чтобы его не смущать, Ванцзи тоже обращается к своему напитку и морковным палочкам. Вокруг слышится детский смех и громкие родительские голоса, музыка каруселей накладывается одна на другую, поскрипывают открываемые витрины кафетерия. В жёлтом свете ламп под брезентовым навесом жизнь кажется такой лёгкой и сладкой. Ароматы сахарной ваты, сэндвичей и газировки сменяют друг друга лёгкими порывами ветра, спутник с аппетитом уплетает свой ланч, когда Лань Чжань, к собственному удивлению, устаёт от молчания. — А у тебя, — начинает он осторожно, боясь быть излишне бестактным, — нет семьи, которая могла бы помочь с ребёнком? Вэй Ин замирает и с очевидным усилием проглатывает то, что было у него во рту, запивая это кофе. Ванцзи жалеет, что затронул эту тему и испортил атмосферу. — Прости. Можешь не отвечать. — Моя семья не знает об а-Юане, — всё-таки говорит Усянь. — Я не рассказывал им, потому что Вэнь Цин… Скажем так, если бы мы с ней любили друг друга, то нас могли бы считать Ромео и Джульеттой. Он расстроенно хмыкает и ведёт плечами, снова откусывая бутерброд, так что Лань Чжань по крайней мере рад, что не испортил ему аппетит. Значит, его семья была не в ладах с семьёй женщины, что родила ему сына. Это звучит так сложно. — На самом деле да, у меня есть семья. Приёмная, если совсем уж честно. Родители, брат и сестра. Даже племянник, если всё прошло хорошо, — он задумчиво жуёт и пьёт кофе, словно пытаясь расслабиться и отвлечься от истории, которую рассказывает. — Я говорил тебе, что с наукой не сложилось из-за моего ухода в важный день? Так вот, то исследование… было для компании моей семьи. Я теперь, вроде как, предатель. О, Лань Чжань хорошо понимает, как некоторые люди ставят интересы бизнеса выше близких. Слишком хорошо. — Ты не… следишь за их жизнью? — Сначала следил, но… — он на мгновение прикрывает глаза и снова выглядит измотанным до предела, когда пытается побороть внезапно нахлынувшую тоску. — Я скучаю по ним, понимаешь? И видеть в инстаграме или на вейбо… мало. Лучше вообще никак. Ванцзи кивает и накрывает своей ладонью его свободную руку. Вэй Ин нежно улыбается, глядя на переплетение их пальцев, ещё не в состоянии снова надеть маску беспечности. — А у неё из семьи был только брат. В смысле, орава ещё тётушек и дядюшек, даже тупые кузены, но она не общалась с ними, потому что… Короче, она тоже терпеть не могла Вэней и жаждала сменить фамилию. Жаль, что не успела, — он молчит ещё минуту, всё ещё глядя на их руки и думая о чём-то, а потом резко возвращается к разговору. — И вот её семейку (кроме а-Нина, он солнышко) я бы точно на пушечный выстрел к а-Юаню не подпустил! — Мэн Яо… тоже говорит так о нашей семье, — признаётся Ванцзи, чтобы наконец увести разговор от тяжёлой для собеседника темы. Он спросит ещё раз когда-нибудь потом. Когда они будут окружены уютом его квартиры и ласковым полумраком. — Серьёзно, что ли?! И при этом он вышел за Лань Сиченя? Крохотная улыбка изгибает губы Лань Чжаня: — Мы солидарны с ним в этом. Цзинъи общается разве что с нашим дядей. — Ого. Мощная же у вас родня, — нервно хихикает Вэй Ин, делая глоток кофе и всё ещё не расцепляя рук. — Они… — …источник всех моральных травм, которые только можно вообразить, — вмешивается Мэн Яо, подходя к их столику. — Пойдёмте, детей скоро забирать, а косточки старшим Ланям мы можем и вместе перемыть. — Сплетни запрещены, — беспомощно напоминает Сичень и при этом выглядит полностью готовым ловить каждое слово. — Вот вы и молчите. А я введу Вэй Усяня в курс дела. И Лань Чжаню остаётся только идти рядом, держать Вэй Ина за руку, и кивать в нужных местах, стараясь не выглядеть слишком довольным.

~

Время уже близится к десяти, когда они решают, что развлечений достаточно. Дети дремлют на руках у отцов, прижимая выпрошенные игрушки к груди. В воротах парка Сичень прокашливается и тихо замечает: — Мы можем забрать а-Юаня переночевать у нас, если хотите. В прежние времена Лань Чжань мог бы покраснеть или смутиться, но ему уже за тридцать. Он готов признать, что хочет продолжить вечер с другим интересным ему взрослым в более интимной обстановке, и предложение брата кажется ему весьма своевременным. Однако Вэй Ин будто бы пугается и слегка бледнеет: — Оу? Спасибо, конечно, но… Боюсь, я пока не готов. Не готов ко времени наедине или к тому, чтобы доверить сына постороннему, — понять не удаётся, но Сичень и Яо просто кивают и вежливо прощаются, уходя к своей машине. Вэй Ин поворачивается к нему, кривя губы в неловкой улыбке. — Прости? В этом состоял твой план? — Нет, — сразу отрицает Ванцзи, потому что не может допустить подобного заблуждения. — Брат предложил сам. Вэй Ин покрепче перехватывает посапывающего сына, кивает и опускает глаза в землю, кусая губы, пока они идут к автомобилю Ванцзи. Пристегнув, и заново убаюкав ненадолго проснувшегося ребёнка, он начинает: — Наверное, я должен предупредить. Насчёт эм… того, на что намекал твой брат. — Ты ничего не должен. Вэй Ин хихикает, чуть расслабляясь, хотя всё ещё заметно нервничает. — Спасибо, конечно, но это важно. — Мгм, — раз важно, то он не станет возражать. Заводит машину, запускает кондиционер и кладёт руку на рычаг переключения передач, но Вэй Ин тянется вперёд и накрывает её ладонью. — Нет, погоди. Ванцзи послушно расслабляет хватку и убирает ноги с педалей. Внутри него растёт тревога от серьёзности ситуации и того, какая холодная ладонь у его спутника. — В общем. Ты спрашивал, почему я такой параноик с а-Юанем. Ну, типа «никуда ни с кем не ходи» каждые пять минут… «Не так часто», — мысленно поправляет Лань Чжань, но на всякий случай поворачивает руку ладонью вверх и переплетает пальцы с его. Вэй Ин медленно выдыхает и слабо улыбается. — Короче, когда я был примерно в его возрасте, я пошёл за незнакомцем и… Ну, теперь зайти дальше поцелуев мне… трудно. Я ещё ни разу не заходил, на самом деле. В смысле, добровольно, знаешь. Это странно, от того, у кого есть сын, правда? Но вот. Да. Мне жаль… Прости. Эм. Теперь можем ехать. Пока он нервно хихикает, сердце Ванцзи заполошно колотится в горле, каждым ударом причиняя боль. Это совсем не то, чего он ожидал от завершения сегодняшнего дня. И это совсем не то, что он видел за всеми этими осторожными напоминаниями ребёнку. Лань Чжаню не нужны подробные объяснения, чтобы слышать «нет» партнёра и двигаться в удобном для того темпе. Ему не нужно знать о травмах Вэй Ина, чтобы ждать его так долго, как тому захочется, но теперь… теперь необходимость следить за собой приобрела просто космические масштабы. Лань Чжань сжимает руку спутника сильнее и тяжело дышит, чувствуя, как боль от осознания правды ворочается в груди. — Это не значит, что у нас совсем ничего не будет, — видимо, заволновавшись ещё сильнее из-за затянувшегося молчания, торопливо добавляет Вэй Ин. — Прошло много лет и психотерапия, клянусь, я справлюсь с этим, к тому же я доверяю тебе, очень сильно, правда! Даже слишком сильно для такого короткого знакомства! Просто мне нужно время… возможно, немного больше времени, чем твоим предыдущим партнёрам! Только… если ты не хочешь ждать, то мы… — Вэй Ин, — хрипло перебивает Лань Чжань, едва проталкивая слова сквозь сдавленное горло. Усянь замолкает, а его рука вздрагивает в ладони спутника. — Вэй Ин, — повторяет Ванцзи, подбирая слова. — Я люблю тебя. Позади раздаётся прерывистый выдох и сухой всхлип, так что Лань Чжань берёт себя в руки и оборачивается к нему. — Только… второе свидание, — лепечет Усянь с растерянной улыбкой. Его глаза подозрительно покрасневшие, но в них не видно слёз, что уже не может не радовать. Ванцзи кивает. — Так устроена наша семья. Я люблю тебя. И буду ждать столько, сколько понадобится. — Даже если… — Сколько угодно. А-Юань сонно ворочается в кресле, и отцу приходится обратить на него внимание, чтобы погладить свободной рукой по голове и что-то тихонечко прошептать, убаюкивая. Лань Чжань чуть сильнее сжимает его пальцы своими, и Усянь снова смотрит на него. На его губах играет рассеянная лёгкая улыбка, когда он слегка их покусывает. — Спасибо. И прости, что испортил вечер своими откровениями. — Ты ничего не испортил. Для меня честь быть достойным твоих откровений. — Ох, Лань Чжань, — хихикает он, глядя прямо в глаза и явно расслабляясь, — ты слишком милый! Как можно быть таким милым рыцарем, это несправедливо! Уголок губ Ванцзи изгибается в улыбке. Затем, повинуясь внутреннему порыву, он поднимает их руки и целует каждый его палец по отдельности. Вэй Ин заливается краской и облизывает губы одновременно. — Беру свои слова обратно, ты не рыцарь, ты демон. Очень милый и очень горячий демон! — Демоны горячие, потому что в Диюе жарко? — сонно причмокивая, спрашивает а-Юань, не открывая глаз. Вэй Ин резко выдергивает руку и всем телом поворачивается к сыну, пока Ванцзи с удивлением отмечает, что семилетний ребёнок использовал китайское, а не распространённое в Америке название ада. — Именно! Именно так, Редисочка. Мальчик открывает глаза, окончательно просыпаясь, и Лань Чжань возвращает своё внимание машине. Он снимает парковочный режим и трогается, пока Вэй Ин воркует с полусонным ребёнком, стараясь не перебить ему настрой на ночь. Тем вечером Лань Чжань задерживается на чай, пока Вэй Ин снова убаюкивает сына, а потом они несколько [десятков] минут целуются на кухне. Касаясь губами щёк, глаз и висков Усяня, Ванцзи плавится от нежности к этому потрясающему мужчине, и не позволяет своим рукам зайти дальше простых поглаживаний спины и поясницы. Даже если сам Вэй Ин льнёт к нему ближе с каждым выдохом и переходит поцелуями на скулы и шею. — Я… мне в кофейню к семи, — шепчет Усянь, наконец, отрываясь от своего занятия, чтобы сделать вдох поглубже. Лань Чжань проглатывает очередное «увольняйся» и последний раз целует его под ухом. — Я отвезу тебя. Вэй Ин хихикает и смотрит на него со смешинками в глазах: — Встанешь в такую рань, чтобы побыть моим таксистом? — Мгм. — Это несправедливо. Завтра воскресенье. — У меня свободный график. И я встаю в пять. Почти священный ужас читается в чужом взгляде в этот момент. — В пять утра? Просто так? — Режим с детства. Вэй Ин громко фыркает и сам себе закрывает рот, потому что боится разбудить сына. — Я понимаю, почему Мэн Яо не подпускает вашу семейку к Цзинъи. — Мгм. Если а-И ездит к дяде, Мэн Яо потом с пристрастием допрашивает сына, не заставляли ли его просыпаться раньше восьми. Дядя не хочет стать одним из тех дядюшек, которых а-И знает только по фото, так что не настаивает. Сдавленно хихикая, Вэй Ин кладёт голову на плечо собеседника и вздыхает. — Спасибо за вечер, Лань Чжань. Потрясающее вышло свидание. — Я тоже хорошо провёл время, — крепче обнимая его, соглашается Ванцзи.