Любить солнце, дарить звёзды

Лань Чжань просыпается на два часа позже обычного, и первое, что он видит — смс от Сиченя: «Как дела?». Пишет быстрый ответ: «Нам нужно ещё время». Лучший брат на свете не использует смайлики и каомодзи, но понимающая улыбка так и видится за словами: «В кино вышел новый мультик, а-Яо хотел сходить. Позвоню, когда мы освободимся». Это хорошее утро субботы. Вэй Ин всё ещё спит, и Лань Чжань может вечно смотреть на его спокойное расслабленное лицо. Рассеянные редкие лучи ноябрьского солнца едва ли освещают его силуэт, но глаз всё равно не отвести. Хочется целовать каждый миллиметр, каждую морщинку и каждый изгиб, однако Ванцзи сдерживается: нельзя нарушить этот хрупкий драгоценный сон. Он любуется ещё почти четверть часа, прежде чем встаёт, кормит кроликов и отправляется готовить завтрак. Тот, впрочем, приходится убрать в контейнер, потому что Вэй Ин не просыпается ни к девяти, ни к десяти, ни к одиннадцати. Уже за полдень, когда он, укутанный в одеяло, как в мантию, вползает на кухню: — Доброе, — с широким зевком говорит он, — что на завтрак? Утыкается носом в шею Лань Чжаню и оплетает его руками и одеялом. — Ты так вкусно пахнешь. Ванцзи прерывисто выдыхает и откладывает нож, которым нарезает овощи для лапши, вытирает руки о полотенце. Вэй Ин редко бывает таким — полностью расслабленным, игривым, искренним. Хочется насладиться моментом, пока он не проснулся окончательно. Накрыв его ладони своими прямо поверх одеяла, Лань Чжань нежно отвечает: — Доброе утро. Ты выспался? Тихий смех щекочет шею: — Кажется, будто я проспал часов двадцать. Такое забытое чувство, я словно большая подтаявшая зефирка. — Мгм, — с удовольствием принимая метафору, кивает Лань Чжань. — На самом деле, ты спал только около тринадцати часов. Улыбка Вэй Ина ощущается кожей, которую тот неторопливо целует. А потом он вскидывается: — Подожди, сколько?! Который час, Лань Чжань? А-Юаню надо в школу! Почему не прозвенел будильник? Боже, а Облачные глубины, я отстаю от графика!.. Он отстраняется, шагает назад, путается в одеяле и чуть не падает, но Ванцзи, разумеется, его ловит и помогает удержаться на ногах. — Сегодня суббота, Вэй Ин. А-Юань в кино с Сиченем. И Облачные глубины подождут. Тот наконец выдыхает, и короткая дрожь пробегает по его телу. Ни следа расслабленной лености, но Лань Чжань обещает себе, что однажды они к этому придут. — Я вчера позорился, да? — скривив губы в горькой улыбке, спрашивает Вэй Ин, не пытаясь выбраться из удерживающих его рук. — Нет. Я благодарен тебе за откровенность, — решительно возражает Ванцзи. — Садись за стол, я разогрею завтрак. Вэй Ин не спорит и усаживается на стул прямо в одеяле, нервно в него кутаясь. Он следит за движениями любимого, и постепенно лицо его становится спокойнее. — Я не отказываюсь от своих слов, — замечает он. Лань Чжань чувствует, как уголки губ поднимаются в мягкой улыбке. О, небеса, неужели это происходит. Он разогревает оладьи, достаёт йогурт и шоколадную пасту, моет клубнику и снова красиво сервирует всё это на тарелке, пока кофе-машина делает свою работу. Затем устанавливает это всё перед Вэй Ином и понимает, что тот всё время любовался им. — Прежде всего: ты хороший отец и замечательно воспитываешь сына. Ты не будешь один что бы ни случилось. Мы справимся вместе. Вэй Ин краснеет: — Ох, это… Неожиданное начало, — он нервно смеётся и заправляет волосы за ухо. — Спасибо. Это… мне… очень приятно услышать это. Лань Чжань серьёзно кивает. — И ты действительно готов принять мою помощь целиком? — Я сделаю всё, что ты скажешь, — уверенно отвечает Вэй Ин, глядя ему в глаза. Потом снова коротко хихикает. — Ну… по крайней мере, постараюсь. Налив себе чай, Ванцзи усаживается рядом с ним и несколько минут наблюдает, с каким аппетитом тот ест. Три оладушка спустя, он говорит: — Увольняйся из кофейни. Вэй Ин сглатывает, закусывает губу и смотрит в тарелку, явно борясь с собой. — Контракт с Облачными глубинами заканчивается через два месяца. — Да. — И я буду без работы совсем. — Когда ты был в отпуске последний раз? Он со смешком закатывает глаза: — Никогда? Это слишком большая роскошь для кого-то с моими счетами. — Тебе нужен отдых. Закончишь роспись и будешь свободен. Сможешь спокойно подумать о новом художественном контракте или возвращении в науку. Вэй Ин смотрит устало и без улыбки, раздумывая и теребя пальцами вилку на столе. Делает глоток кофе, облизывает губы и кивает: — Ладно. Я обещал тебя послушать, хорошо. В конце концов, я уверен, что даже если ты меня бросишь, то не… не позволишь нам оказаться на улице в то время, пока я буду искать новую работу. Лань Чжаню не нравится версия об их возможном расставании, но ему достаточно проявленного доверия, чтобы не развивать эту тему. Хотя он всё равно замечает: — Не брошу. Вэй Ин ярко и нежно улыбается в ответ и не спорит, а кладёт в рот ещё один кусочек оладушка. Ванцзи следит за его действиями несколько минут, прежде чем продолжает: — Переезжайте ко мне. — Кажется, я согласился ещё вчера, нет? — удивлённо хихикает Усянь, краснея. — Но вообще, разве твой дядя не… — Дядя не имеет права решать. Постукивая пальцами левой руки по столу, Вэй Ин качает головой и смотрит в тарелку. Его скулы всё ещё розовые, а улыбка кажется искренней. — Ты… правда этого хочешь? В смысле, если дело только в помощи, то не надо. Тебе придётся видеть нас каждое утро и каждый вечер, а-Юань везде раскидает игрушки и постоянно будет требовать внимания. Мы займём все твои шкафы, будем громко говорить и смеяться, и периодически устраивать какие-нибудь очень неопрятные игры… Сейчас тебе есть, куда уйти, чтобы отдохнуть от нашей суеты, но если мы переедем, это будет… — Идеально, — отвечает Ванцзи и улыбается, когда Вэй Ин удивлённо смотрит на него. Тот усмехается, снова качает головой и отправляет в рот клубнику в шоколадной пасте. — Тогда ты сам напросился. — Ты ведь тоже этого хочешь? — на всякий случай уточняет Лань Чжань. Потому что помощь помощью, но нельзя принуждать его к этому шагу. Вэй Ин смотрит ему прямо в глаза: — Хочу. Я люблю тебя, твой дом и то, как ты относишься к моему сыну. Я чувствую себя в безопасности и уюте рядом с тобой. Я хочу жить с тобой и… кхм, — он кладёт в рот ещё кусок оладушка, но сердце Лань Чжаня сбивается с ритма при мысли о том, что он хотел сказать дальше. — Так что я перееду. Ты поможешь с вещами? — Конечно. У а-Юаня есть счёт в банке? Вэй Ин вскидывает брови: — Да, я ведь коплю на его университет. — Я тоже хочу делать туда вклады. Его лицо вытягивается в удивлении: — Эм? Это внезапное желание, но кто я такой, чтобы отказывать в деньгах для сына, — он краснеет от неловкости и не может удержать смешок, прежде чем отпивает кофе. Лань Чжань легко объясняет это решение: он не может просто отдавать деньги Вэй Ину так, чтобы тот не чувствовал себя обязанным или не смущался крупных сумм. Но он может помогать ему копить на университет, так что сам Вэй Ин будет тратить свою зарплату на другие нужды и меньше переживать за обеспеченное будущее сына. Тем не менее, озвучивать это он не собирается, потому что Усянь умный мальчик и наверняка со временем поймёт сам. — Тридцать процентов оставшегося гонорара за роспись Облачных глубин ты потратишь на себя. Вэй Ин давится клубникой. — Это, — он откашливается и пытается снова, — это огромная сумма! — Не такая уж и огромная, — возражает Лань Чжань. — Мне ничего не нужно! На что мне тратить такие деньги? Ты купил мне несколько новых вещей и почти всегда покупаешь продукты. Что ещё мне надо? — Тридцать процентов. — Хотя бы десять! — Тридцать. — Лань Чжань! Ладно, пятнадцать, но мне всё равно нечего покупать, зачем мне столько денег? — Тридцать. — Ты что, не умеешь торговаться? Я повышаю свою ставку, значит ты должен понижать! — Двадцать девять, — кивает Лань Чжань серьёзно. Вэй Ин воет и закрывает лицо руками: — Мне не нужно столько! Двадцать, и это моё последнее слово! — Тридцать. — Ты безжалостный изверг! Клянусь, я ничего не смогу выдумать на такую сумму! — Тридцать. — Да что ты заладил? Дались тебе эти тридцать? Лань Чжань самодовольно ухмыляется: — Я сказал наугад. Но с каждой секундой мне кажется это всё лучшей идеей. Тридцать. — Двадцать один, ну? Чуть больше одной пятой, мне хватит, правда! Лечение Вэнь Нина, учёба а-Юаня, скоро Новый год, Лань Чжань! — Двадцать пять. — ЛАДНО! Самодовольства в ухмылке становится так много, что Вэй Ин прищуривается: — Ты с самого начала собирался сказать это, правда? — Мхм, — отпивая чай с аристократической невозмутимостью, признаёт Ванцзи. — Я умею торговаться. — Бессердечный! Я думал, ты скажешь, на чём я могу экономить, а ты просто!.. Вычеркнул четверть моих доходов из семейного бюджета! Что ещё ты хочешь изменить в моей жизни? Мой имидж, мой стиль, мне сделать пластику? Он говорит громко и возмущённо, но улыбается будто бы с предвкушением и активно машет руками, а это никогда не бывает его индикаторами настоящего расстройства. Лань Чжань улыбается тоже. — Вэй Ин идеален. Тот давится воздухом и отчаянно краснеет, пыхтя от смущения: — Говорю же, изверг! Как можно так поступать с моим бедным сердцем! Лань Чжань не в силах бороться со счастливой улыбкой от вида его ребячества. Чтобы занять руки, он поднимается и уносит грязную посуду, с лёгким раздражением глядя на брошенные овощи: те так неуместно лежат посреди столешницы, напоминая о незаконченных делах, как будто не могут сами себя дорезать и запрыгнуть в сковороду! Вэй Ин настигает его со спины и льнёт ближе, запуская руки под чужую футболку. — Так, ну а что о моих обязанностях? — он говорит низким тихим голосом прямо ему на ухо. — Посуду ты не дал мне убрать, значит… Хочешь чего-то иного за свою щедрость? Кусает мочку, проводит языком по раковине и уже не прячется за тёплым тяжёлым одеялом, а стоит на прохладной кухне в одних только пижамных штанах. — Хочу, — выдыхает Лань Чжань, зная, что вопрос задан не всерьёз. А если и есть в нём доля истинных страхов, то они поработают над ними чуть-чуть позже. — Ты не будешь скрывать от меня любые счета, которые тебе приходят, и мы будем оплачивать их вместе. — Что?! — высоко вскрикивает Вэй Ин, отчего в ухе немного звенит. — Лань-эргэгэ, тебе что, надоела богатая жизнь?! — С милым рай и в шалаше, — с напускным безразличием пожимает плечами Ванцзи, после чего стремительно разворачивается к нему и меняет их местами. Вэй Ин шокировано выдыхает, когда его задницу сминают любимые пальцы, а потом начинает смеяться, чуть запрокинув голову. — Ты просто бесподобен! Самый бесподобный мужчина на свете! — Ты бесподобен, — молниеносно возражает Лань Чжань, прежде чем Вэй Ин подаётся вперёд и целует его в губы. Не так как обычно — с усталой нежностью и нуждой в ласке, а напористо и ярко, словно кровь ему заменило шампанское. Любимым жестом запускает пальцы в волосы Лань Чжаня, прижимается всем телом ближе и ближе, так что кажется отличной идеей посадить его на столешницу, чтобы устроиться между разведённых ног. Вэй Ин с готовностью позволяет это, обхватывая Ванцзи лодыжками за талию. Его кожа всё ещё тёплая после сна, Лань Чжань почти теряет голову от того, как приятно водить по ней пальцами. — У меня под задницей морковка, — хихикает Вэй Ин внезапно. — Это конечно очень возбуждает, но давай лучше пойдём в спальню. Ванцзи краснеет от всего сразу и сдвигает его на себя, удерживая на весу. Тот лишь охает: — Твои руки — это нечто. — Вэй Ин… — Перестань! Я хочу восхищаться тобой, а не краснеть от твоих комплиментов, — смущённо пряча лицо в изгибе его шеи, бормочет Усянь с улыбкой. — Ничего не могу с собой поделать. Я тоже хочу восхищаться тобой. Вэй Ин стонет и целует его в край челюсти, Лань Чжань скользит пальцем по заднему шву на его штанах и с некоторой неловкостью чувствует, как из-за влажного пятна, оставшегося после морковки, возбуждается только сильнее. Как бы сильно Ванцзи ни хотел отнести его в спальню на руках, реализовать эту затею не решается: он, конечно, иногда посещает зал, так что может удерживать взрослого мужчину на весу некоторое время, но идти в подобном положении ему всё ещё не под силу, даже если этот мужчина значительно похудел из-за стресса. Особенно, когда они оба возбуждены до такой степени, что от желания подгибаются колени. Вэй Ин тянет его на себя, как только встаёт на ноги. Врезается настойчивым улыбающимся поцелуем, хотя сам же бормочет позже, что улыбка мешает. Шарит руками по спине Лань Чжаня, сминает футболку, жарко дышит ртом в чужой рот, языком оглаживая каждый его миллиметр. Ванцзи с трудом отрывается от него, чтобы выдохнуть: «Спальня», — и подтолкнуть в нужном направлении. Вэй Ин сплетает свои пальцы с его с настойчивостью хищника, хватающего добычу, и с силой тянет за собой. До кровати они не доходят: Вэй Ин опирается на стену возле комода, чтобы отдышаться, и Лань Чжань вспоминает, что в последний визит а-Юаня убрал смазку как раз туда, чтобы ребёнок не добрался и не задал неудобных вопросов. Он прижимает Усяня к стене поцелуем, пока рукой не глядя расшвыривает вещи в ящике, чтобы наконец найти нужный тюбик. — Что ты там ищешь? — шепчет Вэй Ин в перерывах между попытками вылизать его рот. — Тебе меня мало? — Никогда, — немедленно возражает Ванцзи, даже если знает, что вопрос игривый и не серьёзный. Смазку он наконец находит и собирается бросить через плечо на кровать, но Вэй Ин удерживает его руку. — Давай… начнём здесь, — шепчет он, отводя взгляд, пока его скулы краснеют. Он абсолютно не стесняется своего тела, сколь бы худым и уставшим оно ни было, но не способен без смущения говорить о собственных слабостях. То, что время от времени он решается на что-то новое, заставляет Лань Чжаня расширять собственные представления о том, как сильно можно восхищаться одним и тем же человеком. — Если хочешь, — соглашается он и щёлкает крышкой, пока Вэй Ин поддевает резинку штанов и позволяет им соскользнуть на пол. Обнять руками упругие половинки, подхватить правую ногу, обвившую талию, коснуться смазанными пальцами входа и увлечь новым поцелуем получается так естественно, словно никак иначе и быть не могло. Ласково поглаживая указательным пальцем между ягодицами, второй рукой он удерживает партнёра в его неустойчивом положении, наслаждаясь шелковистостью обнажённой кожи. Вэй Ин жмётся ближе: грудью притираясь к его футболке, сочащимся членом пачкая его штаны. Разрывает поцелуй, откидывает голову назад, позволяя оставить кусающие поцелуи на шее, и стонет на грани всхлипа, громко и свободно. Лань Чжань так любит его. — Умф, — выдыхает Вэй Ин, закусывая губу, когда первая фаланга оказывается внутри. Жмурится и дёргает бёдрами навстречу. — Не молчи, — просит Лань Чжань в его шею, — будь громким, расслабься. — Я весь твой. Всё, что угодно, всё, о чём попросишь. В сумбурном шёпоте столько доверия, столько принятия, что невозможно не прижаться к нему сильнее и не вдавить в стену, надеясь сквозь кожу и ткань передать всю накопившуюся внутри нежность. Когда весь палец оказывается внутри, Вэй Ин стонет громко, не смыкая губ, а словно освобождая себя с каждым звуком. Кажется, это освобождает и самого Лань Чжаня. Вэй Ин так сильно сминает футболку партнёра, что ворот душит. Но чтобы снять её, нужно отпустить, убрать руки с него и из него, а это кажется выше сил их обоих. Усянь жмурится от удовольствия и поцелуев, наощупь пробираясь к нижнему краю футболки и наконец касаясь кожи. Хватает чужие бока, сжимает их почти до боли, когда внутри него оказывается ещё один палец. Каждый новый его стон, каждый новый всхлип и бессмысленные «ах» и «уфм» придают смысл существованию Ванцзи. Кажется, даже собственное возбуждение меркнет перед одним только удовольствием наблюдать эту картину. Вэй Ин толкается навстречу так, словно ему больше и не надо. Лань Чжань вдруг хочет посмотреть, как это будет, если тот кончит от одних только пальцев и поцелуев, но откладывает на другой раз. Когда Вэй Ину станет лучше, когда он будет полон сил, а не просто вдохновлён хорошим сном, когда перестанет принимать таблетки от нервов горстями, — у них появится пространство для экспериментов. А сейчас у них есть только этот раз на двоих, и Лань Чжань не станет от него отказываться. Третий палец он сопровождает глубоким, тягучим, влажным поцелуем, и Вэй Ин всхлипывает, подчиняясь напору. Царапает лопатки любовника короткими ногтями, дёргает ногой на его талии, и расслабляется на выдох. — Хороший мальчик, — шепчет на это Лань Чжань и вдруг видит, как на глазах напротив выступают слёзы. Он замирает мгновенно. — Что-то не так? Вэй Ин качает головой и улыбается с неожиданным облегчением, с ярким неприкрытым счастьем, даже не пытаясь скрыть заплаканное лицо: — Всё так. Мне очень нравится, — а потом смеётся и двигает бёдрами навстречу. Лань Чжань чуть сгибает пальцы внутри него, побуждая крупно вздрогнуть, снова откинуть голову и громко простонать. — Ты хороший, Вэй Ин. Ты самый лучший, — покрывая поцелуями его шею, уверенно и чётко повторяет Лань Чжань. Вэй Ин дрожит и плачет, стонет и задыхается с абсолютно счастливой улыбкой, отвечая на каждое движение. Лань Чжань не может поверить, что это сокровище целиком и полностью вручило себя ему. Он отрывает партнёра от стены, не полностью вынимая пальцы, а лишь слегка сдвигая их внутри, чем вызывает ещё один громкий счастливый стон. Перехватывает его поудобнее и оставшиеся два метра до кровати всё же доносит на руках, опуская на разворошённую простынь. От своей одежды он избавляется почти мгновенно, и наконец может лечь сверху, ощутив грудью чужую грудь, животом — живот. Вэй Ин не торопится раздвигать ноги, отвечая на поцелуй, а потом, отстранившись, смотрит ему в глаза и говорит: — Я хочу по-другому. Лань Чжань приподнимается, позволяя ему перевернуться, и утыкается носом в волосы, пахнущие одним шампунем на двоих. Сердце, кажется, разрывается от любви к этому человеку, что сегодня разрушает последние бастионы самозащиты. Кажется совсем недавно Вэй Ин предупреждал о том, как его пугает эта поза из-за плохих воспоминаний, и о том, что, возможно, никогда не захочет её попробовать, а сейчас предлагает сам, доверяя и эту часть себя без остатка. — Уверен? — В тебе — бесконечно. Лань Чжань покрывает поцелуями его всего: от макушки спускается по шее, затем касается каждого позвонка и заканчивает обеими ягодицами. Приподнимает его бёдра подушкой, устраивается между ног, обильно смазывает себя и накрывает его своим телом, чтобы шептать на ухо и прикусывать мочку, пока очень медленно входит. Он и сам не разбирает, что за нежности бормочет ему. Дорожки слёз на щеках Вэй Ина высыхают, и их так приятно сцеловывать, пока тот улыбается, смотря в сторону. Его тело мягкое и расслабленное, дыхание — чуть заполошное, восторженное. Лань Чжань дожидается, пока партнёр сам двинет бёдрами, давая знак, и лишь после этого позволяет себе немного отстраниться, чтобы было удобнее. С каждым мягким толчком Вэй Ин стонет громче и начинает отпускать комплименты, бессмысленные и даже смешные, но такие трогательные. Лань Ванцзи любит Вэй Усяня. Всей душой, всем сердцем и всем своим телом. Любит чувствовать его кожу под пальцами, любит слышать его удовольствие. Любит чувствовать жар внутри него, любит вкус его поцелуев. Любит его всего, целиком и полностью — таким, какой он есть. Вэй Ин сильнее прогибается, шире раздвигая ноги, чуть упираясь коленями в постель и хватаясь за простыни, чтобы удержаться. Подхватывает темп, ритмично дышит и выглядит так, словно изо всех сил сосредотачивается на ощущениях внутри, наслаждаясь ими. Лань Чжань толкается в него снова и снова, задыхаясь от восторга видеть его таким, чувствовать ответ его тела и знать, что он единственный, кому это позволено. Он подводит себя очень близко к краю, затем рукой соскальзывает по боку Вэй Ина к его животу, спускается ниже и прикасается к его члену. Одного движения достаточно, чтобы тот выгнулся сильнее и кончил с протяжным стоном, а Лань Чжань — следом за ним. Усянь вздыхает так, словно освободился от груза на своих плечах, несмотря на то что Ванцзи лежит на нём большей частью своего веса. — Это самое доброе утро за всю мою жизнь, — заявляет Вэй Ин устало, но весело. Лань Чжань улыбается в ответ так широко, как не улыбался никогда. Им требуется несколько минут, чтобы отдышаться, после чего Ванцзи сползает с него и укладывается рядом, глядя в сияющие глаза партнёра. Яркое дневное солнце играет на его коже и волосах, подчёркивая расслабленную красоту. — Ты обещал, что сегодня я смогу помыть тебе волосы, — напоминает Вэй Ин, рассматривая его с не меньшим восхищением, и облизывает губы. Ванцзи заворожённо следит за его языком и отвечает только: — Мгм. В этот раз они выбирают душевую кабину, даже несмотря на то, что обоих ещё едва держат ноги после яркого оргазма. Прежде, чем встать под воду, Вэй Ин деловито закалывает волосы и надевает шапочку, смеясь над собственным отражением, потому что не хочет намочить их снова. Лань Чжань обожает его: и эти открытость и непосредственность в том числе. Тёплые мягкие струи не мешают им целоваться, оглаживая тела друг друга. Вэй Ин не может возбудиться снова так скоро, а Лань Чжань снова возвращается к ненавистным правилам, хотя партнёра не слишком смущает, когда те не справляются. Усянь с наслаждением массирует его голову с шампунем, разглядывает лицо и иногда ласково прикасается губами то к носу, то к уголку рта, то к скуле, то к шее. Когда волосы вымыты, он с удовольствием выдавливает немного геля на ладони и проходится по каждой мышце, по каждому сантиметру любимого тела. Рукой помогает Ванцзи справиться с желанием и полными восхищения глазами наблюдает за его удовольствием. Лань Чжань, прежде никогда не терпевший быть объектом чего-то любопытства, сейчас сам прислоняется к прохладному кафелю и закрывает глаза, позволяя видеть себя таким — задыхающимся и рассыпающимся на атомы от избытка ощущений. Они почти ничего не говорят, пока не заканчивают мыться, обтираться и одеваться в домашнее. Затем Вэй Ин возвращает одеяло на место и меняет постель, напевая себе под нос и приводя в порядок спальню, а Ванцзи заканчивает приготовление обеда. Никто из них не голоден, но не бросать же насовсем. — Помочь тебе? — спрашивает Вэй Ин, оказавшись рядом. — Могу посуду помыть, раз уж ты не терпишь, когда лезут под руку. Лань Чжань согласно мычит, внутренне восхищаясь тем, как слаженно у них получилось влиться в общий быт. Ещё с тех пор, как они впервые готовили на одной кухне, Вэй Ин легко принял чужие заскоки и не настаивал на разделении труда в плане еды. — Я тут подумал, — начинает Усянь, — раз уж мы оба будем в жизни а-Юаня, то мы должны договориться, что наши решения… не будут противоречить друг другу. В смысле, если я не разрешаю ему конфеты, ты не должен быть тем, к кому он сможет за ними прийти. Ну, и наоборот тоже. — Хорошо. Мы можем обсуждать это наедине. — Да, так подходит. Лань Чжань уже закончил с варкой лапши и нарезкой овощей, так что теперь помешивает последние на сковороде на слабом огне. Аромат расплывается по кухне, делая их совместное времяпрепровождение по-настоящему уютным. — Хочешь перевести его в школу Цзинъи? Там лучше учителя и выше безопасность. Вэй Ин закусывает губу, выдавливая больше средства для посуды на силиконовую щётку: — Он только подружился с одноклассниками. Не знаю, надо спросить его. Там дорого? — Мы можем себе позволить. Всё ещё с закушенной губой Усянь смущённо улыбается, пока смывает пену с тарелки. Не спорит, а принимает этот ответ, что не может не согревать сердце. Потом он что-то вспоминает и меняется в лице: — О, и кое-что ещё! Самое важное! — он поворачивается к собеседнику почти целиком. — Твой дядя. У него обязательно должны быть ключи от квартиры? — Нет. Мы сменим замки, как всегда. К шипящим в сковороде овощам добавляются кусочки отваренной форели и немного ароматных трав. Вэй Ин не отвлекается на них, а в упор глядит на собеседника: — М? — на его лице проступает отчётливый шок. — В смысле, ты часто так делаешь? Отвечая, Лань Чжань сосредоточенно перемешивает ингредиенты и придирчиво следит за тем, чтобы масло обволакивало каждый кусочек и ничего не пригорело. На всякий случай он встряхивает лапшу в кастрюле, чтобы та не застыла единым комом. — Мгм. Дядя всегда требует ключи. И мы каждый раз придумываем причину, почему меняем замки сразу как он уезжает. Хотя после свадьбы Мэн Яо прямо сказал, что дверь ему всегда будут открывать только изнутри. Вэй Ин хихикает, споласкивая кружки, но вскоре серьёзнеет и прокашливается: — Кстати, о свадьбе… Лань Чжань хочет услышать его «да» и запланировать торжество, но не хочет, чтобы это было очередной его уступкой из-за собственного состояния, так что останавливает, прежде чем тот продолжит: — Не торопись. Я буду ждать столько, сколько захочешь. — Ты такое сокровище, знаешь? — качая головой с расслабленной улыбкой замечает Усянь. — Я не буду долго тянуть, честно. — Сколько захочешь, — ещё раз повторяет Ванцзи и мимолётно целует его в щёку. Усянь мило краснеет и ярче улыбается, стараясь сосредоточиться на посуде. Лапша отправляется в сковороду с овощами и рыбой.

~

А потом всё становится очень просто. Они рассказывают о своих планах а-Юаню и позволяют ему выбрать дизайн его новой комнаты. Вместе собирают вещи из старой квартиры и с помощью семьи старшего Ланя переезжают всего за день. С удовольствием справляются с восторгом ребёнка от перемен. Вэй Ину позволяют уволиться из кофейни без отработки, стоит только театрально покачнутся, подписывая заявление. Он не чувствует себя виноватым, узнав, что замену ему, оказывается, нашли уже неделю назад. Теперь его дни в основном состоят из росписи оставшихся двух этажей Облачных глубин, пока а-Юань в школе, а Лань Чжань на работе. Остальное время он проводит дома в праздной лености: много спит, хорошо питается и, не слишком скрываясь, листает сайты в поисках предложений оплачиваемых стажировок в химической отрасли. Правда, потом признаётся, что рисовать ему так нравится, что, вообще-то, возвращаться в профессию теперь хочется не так уж и сильно. Очень удачно, что вскоре Сичень наконец может предложить ему постоянный контракт с Гусу Лань. После скандала с прошлыми подрядчиками вопрос о создании собственного штата художников встал ребром, но, как и в любой корпорации, такие изменения требовали тщательных исследований и анализа, так что решилось всё только сейчас. Вэй Ин принимает предложение лишь убедившись, что получит передышку между работой, как он обещал Лань Чжаню. Под наблюдением врачей Вэнь Нин постепенно возвращает себе контроль над телом: учится самостоятельно есть и даже делать несколько шагов до окна и обратно. Его память восстанавливается полностью, он много говорит с а-Юанем и часто помогает ему с уроками — до аварии он преподавал в начальной школе, так что это помогает и ему самому восстановить свои навыки. Вэй Ин проводит с ним по несколько часов практически каждый день, разговаривая на отвлечённые темы и вывозя его в больничный парк. Они втроём собирают яркие листья, рисуют на пленэре и запускают воздушных змеев; играют в некое подобие снежков, когда выпадает первый снег, лепят снеговиков и один раз даже делают снежных ангелов, предварительно утеплившись. Вэй Ин покупает другу планшет для доступа к кино и записывает в онлайн-книжный клуб, помогая социализироваться в удобном режиме. Они с Лань Чжанем даже обсуждают его переезд в одну из свободных комнат их квартиры, но Вэнь Нин настаивает на отдельном жилье: его банковские счета разблокированы, и накоплений достаточно, чтобы позаботиться о себе финансово в первое время. Так что, несмотря на то, как далека ещё выписка, они активно готовятся к ней. За несколько недель до европейского Нового года Вэй Ин простывает. Его организм ещё не полностью восстановился от многолетнего стресса, так что простуда валит его с ног сильнее, чем ожидалось. Он шмыгает и канючит не хуже маленького ребёнка, который не может усидеть на месте. Поначалу он чувствует себя неловко, когда над ним хлопочут: а-Юань и Лань Чжань ответственно кормят его лекарствами, укутывают в одеяло и заботливо приносят вкусняшки в спальню. Однако в конце концов успокаивается и принимает заботу, греясь в любви, которой его одаривают близкие. Теперь он носит смешные тёплые вещи по дому, смотрит сериалы, на которые прежде не хватало времени, рисует и ищет новое хобби. К выздоровлению он записывается в музыкальную школу на частные уроки, хотя пока и не может выбрать инструмент. Тридцать первого декабря они собираются в квартире вшестером. За несколько минут до полуночи Вэй Ин уводит Лань Чжаня на балкон, дарит ему кольцо и спрашивает, в силе ли ещё предложение брака. Разумеется, новый год они встречают помолвленными. В начале января Вэй Ин успешно сдаёт работу в Облачных глубинах, получает остатки гонорара и начинает придумывать, на что потратить выторгованные двадцать пять процентов. Лань Чжань в тот же вечер приносит им билеты на самолёт: свой первый отпуск Вэй Ин с женихом и сыном проводит на Бали. К возвращению в Бостон Лань Ванцзи уже умеет плавать, а-Юань — есть крабов, а Вэй Ин — кататься на сёрфе. В общем, все они по-настоящему счастливы.