Сквозь звёзды и вселенные

Дурацкий дождь! И ночь тоже дурацкая! Вэй Усянь старательно пробирается сквозь кусты, прикрываясь рукавом ханьфу от капель с неба. Нет, в самом деле, ну почему дождю нужно было начаться именно сейчас? Нельзя было, что ли, чуть позже? И стемнеть тоже могло бы позднее, сейчас лето и девять вечера, а темень такая, как будто уже три часа ночи или ещё позднее… Но он не станет отступаться! Для начала ему нужно кое-что доделать, а уже потом он может возвращаться домой… Главное — чтобы шицзе и Цзян Чэн ничего не заметили, но он, вроде как, сказал, что пойдет поиграет недалеко… хотя наверняка, когда пошел дождь, они забеспокоились… Вечно его планы кто-то портит! Он обещал шицзе, что больше не будет убегать. Обещал. И не сдержал обещания. С другой стороны, сейчас у него благородная цель, а ради благородных целей можно и нарушить правила, да? Вэй Усянь слышал об ордене Гусу Лань, и о том, что на стене там написано три тысячи правил! А еще он слышал о том, что с правилами там очень строго, можно ли нарушать их в определенных случаях? В любом случае, в клан Гусу он уж точно не собирается. В клане Цзян хорошо — здесь у него есть лучший друг, чудесная шицзе, дядя Цзян, который его любит, вкусные лотосы, теплая вода… Да преимущества можно перечислять бесконечно! Он цепляется штаниной за ветку куста и падает. Дурацкие кусты! Утром они с Цзян Чэном бегали неподалеку, и все бы ничего, но Цзян Чэн где-то потерял игрушку. Плюшевую собаку Вэй Усянь не любил и не уважал, но лучший друг любит ее больше всего на свете, и потому Вэй Усяню пришлось смириться с ее присутствием в их комнате. Как он мог потерять её при том, что он практически не выпускал ее из рук — загадка. Впрочем, Цзян Чэн, обнаружив потерю, очень сильно расстроился. Вэй Усянь иногда видел это выражение лица — такое, будто бы он сейчас заплачет, но изо всех сил сдерживает себя. Оставить друга в таких чувствах он никак не мог, и потому решил быстренько сбегать и поискать её. Снова. Цзян Фэнмянь и шицзе помогали им искать, но так ничего и не нашли. Почему Вэй Усянь так уверен, что он сейчас найдёт её… Да потому что. Он просто не может пойти домой, не найдя эту дурацкую собаку и не вручив другу снова. Интересно, в каком она сейчас состоянии? Наверняка мокрая до нитки… У Вэй Усяня даже просыпается легкое чувство жалости к несчастной игрушке, и он наконец выходит из кустов на небольшую поляну. Он мог бы пройти сюда по дороге, но по кустам ведь быстрее! Только бы дождь не разошелся слишком сильно, тогда искать будет куда труднее. Он и без того уже промок, мадам Юй наверняка снова будет ругаться… Ему придется еще и тихо прокрасться обратно в комнату. А еще высушить игрушку! Кто-то сказал бы, что Цзян Чэн уже взрослый для того, чтобы играть в игрушки, но эта собака ведь особенная… Из-за Вэй Усяня ему и без того пришлось лишиться троих своих любимиц, почему ему нельзя оставить хотя бы плюшевую? Да и он всего лишь с ней спит (Вэй Усянь проверял), и иногда берет с собой (только тогда, когда они одни). На поляне трава, трава… еще трава? Вэй Усянь находит огромную толстую жабу, которая смешно надувается, квакает, а потом кусает его за палец. Ну пусть прыгает себе куда подальше, нашлась тут королева болота… Игрушки нет. Вэй Усянь не привык сдаваться, но искать в темноте небольшой предмет — то ещё удовольствие. К тому же, ему уже нужно скоро вернуться домой… но что, если пока они будут спать, прилетит кто-нибудь и утащит собаку Цзян Чэна? Они ведь её и в самом деле потом не найдут, а сейчас ещё есть небольшой шанс… Он раздвигает руками мокрую траву и чувствует, что дождь усиливается. Под ногами хлюпает, а одежда уже точно промокает насквозь. Вэй Усянь чихает, но упорно продолжает искать. Возможно, ему стоило хотя бы позвать с собой шицзе или кого-нибудь другого… или и в самом деле продолжить поиски на следующий день. Отступаться уже поздно, к тому же, у него странное ощущение, что он уже практически нашёл, нужно лишь постараться еще немного! Ах, вот бы он, как взрослые заклинатели, умел зажигать свет одним щелчком пальца… Сколько проблем это умение сейчас решило бы. А ещё лучше — иметь возможность летать на мече… Вэй Усянь уже представляет себя летящим на мече и то, как круто это выглядело бы… Поскальзывается на грязи и плавно скатывается в небольшую канаву, испачкавшись при этом чуть более чем полностью. Вэй Усянь практически рычит от бессильной злости. Он мало того, что провел тут неизвестно сколько времени, так еще и свалился сюда и неизвестно, когда он вылезет отсюда… Уже смирившись, что он ничего не найдет, он вдруг наступает на что-то… Мягкое? Вэй Усянь смотрит себе под ноги с плохо скрываемым раздражением, а потом видит там… ту самую плюшевую собаку. У собаки оторван один глаз (ничего страшного, шицзе пришьет, он ее попросит!), одна лапа держится буквально на нескольких нитках, но она здесь, а все остальное он обязательно решит! Вэй Усянь прижимает к себе несчастную игрушку так, будто она — величайшее его сокровище, а затем сует за пазуху и начинает вылезать. Несколько раз он соскальзывает обратно, но это его ни капли не злит. Самое главное — то, что нашел плюшевую собаку Цзян Чэна, а всё остальное уже и не так важно, правда? Он устало выдыхает, когда у него наконец получается выбраться, оглядывается, видит, что на улице стало совсем темно, думает о том, что его уже наверняка кто-то да потерял — и бежит в сторону дома, не обращая внимания ни на ветер, ни на дождь. *** — А-Сянь! Цзян Яньли обращает внимание на бегущую к ней фигурку — и сразу же кидается к Вэй Усяню. Он сказал, что собирается немного погулять, а потом пропал на два часа! Цзян Яньли чуть было не сошла с ума от беспокойства — ночь, дождь, а он еще и не сказал, куда идет! Она хотела бы разозлиться на него, но она не умеет злиться, а потому лишь ловит А-Сяня в объятия, несмотря на то, что он весь мокрый и грязный, а потом сразу же ведет к бочке. Хоть бы он не заболел… По пути им встречается взволнованный Цзян Чэн, не знающий даже, куда себя деть. — Куда ты вообще ушел? — злится он, смотря на Вэй Усяня. — Ты хоть представляешь, как я… как сестра волновалась? — Ой, да брось! Я кое-что тебе принес! — Вэй Усянь останавливается ненадолго, а затем вытаскивает плюшевую собаку. Видок у нее тот еще — но она здесь, осталось лишь подлатать. Глаза Цзян Чэна расширяются, и он неверяще протягивает руку к игрушке, а потом, словно опомнившись, резко и крепко обнимает Вэй Усяня. Цзян Чэн — никогда в жизни его не обнимавший нормально — сейчас обнимает и выглядит таким счастливым. И Вэй Ин чувствует себя счастливым тоже.