Сквозь звёзды и вселенные

Бинхэ нравятся птицы. Они… Милые? Да, пожалуй, это подходящее слово. Что уж скрывать — птицы всегда тянутся к нему в ответ, и если он вдруг решит покрошить булку, чтобы покормить голубей, они будут садиться прямо ему на руки и тихо и ласково курлыкать. Утки подплывают к нему ближе, чем ко всем прочим, воробьи и вовсе совершенно не боятся, и Бинхэ, сказать честно, никогда не понимает, чем заслужил такое внимание со стороны птиц, но ему нравится. Птицы мягкие, их приятно гладить, чем он с удовольствием и занимается, почесывая очередного голубя под подбородком. Учитель тоже напоминает ему птицу. Журавля, например. Или цаплю. Кого-то очень изящного и грациозного — и Бинхэ мечтательно вздыхает, подпирает голову рукой и несколькими движениями вырисовывает птицу. С листа на него смотрит не журавль и не цапля — черная ворона. Бинхэ любит и ворон тоже — они умные и социальные. Он даже подкормил одну несколько раз, так она его запомнила, и каждый раз потом при виде него прилетала, садилась на плечо и выпрашивала ещё еды. Жаль, что на пике нельзя держать животных… Было бы здорово завести ворону. Кто-то считает их вестниками несчастья, а Бинхэ — наоборот. Разве можно считать вестниками несчастий таких красивых птиц? *** После падения в Бездну Бинхэ не думает ни о журавлях, ни о цаплях, ни о воронах. Он думает о том, что учитель всегда его ненавидел, о том, что Бинхэ придумал себе образ добренького Шэнь Цинцю, о том, что будет, когда он отсюда выберется. Откуда у него раз за разом остаются силы надеяться на то, что он сможет — он и сам не знает. Может быть, мысли эти от того, что ему хочется отомстить учителю, а может быть, от того, что другая его часть все ещё учителя любит и хочет верить, что все это всего лишь глупое недоразумение. Бинхэ рычит сам на себя и старается в три раза больше. *** В душе у Бинхэ много черных птиц. Они больно клюются, издают нечеловеческие вопли и не хотят никуда улетать. Они не похожи ни на изящных цапель, ни на грациозных журавлей, ни на умных и смешных ворон. Они не похожи ни на одну существующую птицу — они оборачиваются тенями прошлого, стоит только дать слабину, выклевывают у него все то светлое, что только осталось и зарываются всё глубже и глубже, так, что уже и не прогонишь. Бинхэ не уверен, что хочет их прогонять. В конце концов, он с детства любил птиц, и даже если они такие… Так тому и быть. *** Постепенно черные птицы сменяются другими, и Бинхэ не может понять, хорошо это или плохо. Новые птицы внутри нежные и ласковые, они не причиняют ему боль, напротив — лечат старые раны, заставляют испытывать то, чего он не испытывал уже давно. Желание защитить, любить и быть при этом любимым в ответ… Возможно, и выражается у него это не так, как это принято у людей, но Бинхэ и не человек. Учитель, кажется, именно это и сказал перед тем, как скинуть его. Ло Бинхэ мотает головой. Это все давно в прошлом, а к чему его ворошить? Шэнь Цинцю сейчас с ним, а это самое главное. *** — Ло Бинхэ. — Да, учитель? — Это что? — Не что, а кто, учитель. Это Уя . — Я вижу. Я не понимаю, что оно делает у нас в доме. — Ну… Вопрос логичный. Что у них в доме делает ворона… Нет, Шэнь Цинцю не может придумать ни одной причины, по которой она могла бы оказаться здесь. Более того — ворона ни капли не боялась ни его, ни Бинхэ, лишь скакала по столу, пытаясь ухватить что-нибудь блестящее и при этом никак не реагируя на попытки ее отогнать. Не то, что Шэнь Цинцю не любит животных и птиц, просто… Его не было всего несколько дней! Как за это время можно было умудриться найти несчастную птицу, и ещё и притащить сюда? А самое главное, зачем? Не собирается же он с ней ничего такого делать? Да вроде бы и нет, Бинхэ животных всегда любил и не обижал… Тогда в чем причина? Самый очевидный вариант — решил завести питомца отчего-то никак не желал вязаться со всем остальным в голове у Шэнь Цинцю. Во-первых, он никогда не выказывал желания никого заводить кроме своего учителя в постели. Во-вторых, у него вообще есть время за кем-то присматривать? В-третьих, хватает ли у него ответственности? Бинхэ иногда кажется Цинцю большим ребенком, и он ничего не может с этим поделать, к своему огромному сожалению. — Я все объясню, учитель! — Бинхэ стучит пальцами по своему плечу, и ворона перелетает к нему, вполне удобно там устроившись. — Она была ранена, я не мог оставить ее там, а потом она сама осталась, и… Учитель, вы ведь не против? Шэнь Цинцю приподнимает бровь. — Ты ведь в курсе, что животные — это большая ответственность, Бинхэ? — К-конечно, учитель! Но я сделаю все, чтобы она была тут счастлива, и ей было комфортно! Шэнь Цинцю устало трёт виски. Ворона ласково каркает.