Сквозь звёзды и вселенные

— Лань Чжань… Ах… Лань Чжань! Бессовестный Лань Ванцзи издевается над ним вот уже полчаса! Вэй Усянь уже что только ни делал — и просил, и умолял, и выгибался навстречу — Лань Ванцзи надежно связал его руки своей дурацкой лентой, так, что Вэй Усянь не то что выбраться, он даже дернуться толком не может… Это просто ужасно! Ужасно и так, так нечестно! Вэй Усянь ведь даже сделать ничего не может, а Лань Ванцзи даже не думает продолжать и трогать там, где нужно больше всего… Его муж просто ужасно коварный, и ведь не скажешь так сразу, что именно скрывается за этим красивым и равнодушным лицом… Лань Чжань снова задевает какую-то чувствительную точку на его теле, и мысли из головы Вэй Усяня неожиданно куда-то испаряются. Потому что думать, когда все тело сводит судорогой от удовольствия, когда Лань Чжань что-то ласково шепчет ему на ухо, у него не особо получается. И надо ли вообще думать, если Лань Чжань, кажется, этого и добивается — чтобы он вообще перестал о чем-либо думать и просто наслаждался? Ах, нельзя так поступать с бедным Вэй Ином… Его нужно любить и оберегать, а Лань Ванцзи… впрочем, этим и занимается и очень хорошо любит его уже на протяжении получаса. Вэй Усянь слегка дергает связанными руками, прикрывает глаза, ощущает на щеках румянец от того, насколько ему жарко и хорошо сейчас, а затем притирается к Лань Ванцзи поближе в попытках хотя бы обо что-то потереться членом. Потому что Лань Ванцзи не удосужился даже белье с него снять! Он возбужден так, что ему практически больно, и Вэй Усянь не уверен, что вообще продержится до основного действия. Лань Чжаню, конечно, абсолютно ничего не мешает возбудить его снова, а потом заставить скулить и цепляться за него до синяков и царапин на коже. Ох, Вэй Усянь возбуждается от одних только мыслей об этом, и ничего не может с собой поделать. — Вэй Ин замечательный, — шепчет он, спускаясь поцелуями-укусами по его торсу, и Вэй Усянь краснеет лишь сильнее. Он сам не знает, от чего — от слов, от прикосновений, от всего сразу — но точно знает, как сильно он любит Лань Ванцзи и как сильно он хочет, чтобы это не заканчивалось. Вэй Ин может сколько угодно жаловаться и хныкать, но ему нравится то, что сейчас происходит, и он согласен даже на то, что Лань Чжань так и не прекратит над ним подло издеваться. Лишь бы только оставался рядом подольше — даже если Вэй Ин знает, что он не оставит его никогда. — Лань Чжань, Лань Чжань, пожалуйста, не дразни, пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, — лихорадочно шепчет он, цепляется в ленту пальцами и дрожит у него в объятиях, все равно улыбаясь. — Лань Чжань, я в чём-то провинился? Ох, Ханьгуан-цзюнь так жестоко наказывает… — его улыбка сразу же становится лукавой, и Вэй Усянь не может прекратить. Он всегда так — отказывается и вредничает, и знает, что Лань Ванцзи это нравится. Возможно, веди себя Вэй Усянь иначе, ему бы тоже нравилось. Лань Ванцзи часто говорит — я люблю Вэй Ина любым, и он всегда заставляет Вэй Усяня покраснеть на этих словах. О, Господи, он просто бессовестный! — Ещё рано, — отрезает Лань Ванцзи, заставляя Вэй Усяня жалобно хныкать. Лань Чжань любит доводить его до звёзд в глазах, и ничего с этим не поделаешь, остаётся лишь расслабиться и получать удовольствие. Когда-нибудь он свяжет Лань Чжаня, и вот тогда-то… Он ему точно покажет! Лань Ванцзи будет умолять его о прощении и чтобы Вэй Ин наконец-то приблизился к нему и позволил кончить (Вэй Усянь старается не думать о том, что Лань Чжань, скорее, примет все, что он ему преподнесет, без жалоб и всего прочего, и почему это от подобных мыслей так сладко щемит сердце?). — Лань Чжань, ты безжалостный, — стонет Вэй Ин, когда Лань Ванцзи гладит своей идеальной ладонью по внутренней стороне бедра, не снимая с него трусов и уж тем более не касаясь члена. Вэй Усянь чувствует, что утром он не сможет даже ноги свести, но ему совершенно не жаль. Где-то за окном шумит ветер, ветка дерева стучит в окно постоялого двора, а Вэй Усянь чувствует, что вот-вот вознесется, если Лань Чжань продолжит в том же духе. И ему будет совершенно не жаль, потому что вознестись от подобных ощущений ему точно не составит труда. Лань Чжаня, правда, жалко. Вот вознесется Вэй Ин, станет небожителем, а что же будет делать он? Останется один-одинешенек на белом свете, и никто не согреет его постель, никто не будет дергать за ленту, никто не будет громко смеяться и жаловаться… Ну нет! Вэй Усяню совершенно точно нельзя возноситься прямо сейчас. В конце концов, что он там Лань Ванцзи обещал? Быть с ним до конца жизни? Вот он и будет, Вэй Усянь не из тех, кто нарушает обещания. Вот и выходит, что прямо сейчас ему возноситься ну никак нельзя, придется подождать. Вот когда Лань Чжань достигнет того же уровня… Да, так будет куда лучше. И будут у них одни храмы на двоих, и все будет… Вэй Усянь громко хихикает собственным мыслям. От этого Лань Ванцзи отвлекается от своих ужасных издевательств и поднимает голову, вопросительно выгнув бровь. — Ничего, ничего, Лань Чжань. Просто… Подумал кое о чем хорошем и почувствовал себя таким счастливым, что даже смех не удержал, — он широко улыбается, охнув от укуса. — И о чем же подумал Вэй Ин? — Лань Чжань, наконец, совсем мимолётно трогает его член сквозь ткань, и Вэй Усянь от ощущений на некоторое время теряет возможность думать и разговаривать. Нельзя… Нельзя такое совершать с людьми. — О том, как сильно я люблю тебя. Лань Чжань, поцелуй меня скорее, — шепчет Вэй Ин, облизывает губы и блаженно стонет, когда Лань Ванцзи мгновенно исполняет его просьбу. Вэй Усяню безумно жарко, а Лань Ванцзи так и не подумал раздеться (до сих пор! Как же ему рассматривать своего мужа, если он даже не раздевается вовремя?), и он из лёгкой вредности кусает губы Лань Чжаня, не до крови, конечно же, он не хочет причинять никому боль. — Лань Чжань… Лань Чжань, ну пожалуйста! Я не могу, я уже правда больше не могу, у меня уже в глазах темнеет от того, как мне хорошо… Лань Ванцзи наконец-то решает над ним сжалиться. Выглядит так, будто он и не издевался над Вэй Усянем последние полчаса (и ведь наверняка уже прошло больше времени!), потому что он сразу же снимает с Вэй Усяня последний и мешающий сильнее всего предмет одежды, а потом скидывает с себя одежды сам, и прижимается к нему голым телом. Вэй Ину должно было стать ещё жарче, так, чтобы было уже неприятно, но ему наоборот хорошо. И ещё лучше становится ему, когда Лань Чжань проталкивает в него скользкие от масла пальцы, двигая ими именно так, как нужно. Боги, он кончит, даже не прикоснувшись к себе ни разу, и это уже даже не шутки сейчас. Лань Чжань шепчет ему на ухо что-то о том, что он самый красивый, самый замечательный, самый… Самый, и Вэй Усянь просто не может сдерживаться. Лань Ванцзи делает всё именно так, как нужно ему, и от этого он дрожит, уже не сдерживаясь. За окном ночь. Постояльцы наверняка не спят, несмотря на то, что сейчас уже жутко поздно. Лань Ванцзи наваливается на Вэй Усяня сверху, не переставая ему шептать нежные глупости на ухо. Вэй Ин громко и бысстыдно стонет.