Сквозь звёзды и вселенные

Хуа Чэн обеспокоенно вздыхает, глядя в окно. На часах уже девять вечера, а Се Ляня всё ещё нет дома. Он упоминал что-то о том, что сегодня задержится, но работа у него заканчивается в шесть вечера. Телефон Се Лянь не берет, и Хуа Чэн старательно давит в себе поднимающееся беспокойство. Гэгэ часто забывает предупредить или позвонить, а сколько раз он забывал телефон везде, где только можно было — и не сосчитать. Всё будет хорошо. Все будет нормально. Если Се Лянь не появится до десяти вечера, Хуа Чэн пойдет его искать. На работе точно должны знать, во сколько он вышел оттуда, а потом нужно будет отследить его перемещения… Говорил ли он что-то про то, куда мог пойти? Время тянется безумно медленно. Хуа Чэн бросает взгляд на календарь, и у него легкое ощущение того, что он про что-то забыл. Это не было датой вроде праздника, но тоже что-то важное. Только что? Это как-то связано с гэгэ. Стоит ли ему спросить у Фэн Синя или Му Цина? Пожалуй, нет, ему все равно никто не собирается отвечать, друзья Се Ляня его ненавидят. Хуа Чэну до этого и дела нет, они ему тоже не нравятся, самое главное, что он нравится тому, кого любит больше всего на свете. Он снова смотрит на календарь. Сейчас поздняя осень, на улице холодно — к тому же, идет дождь. Куда Се Лянь мог пойти? У него хотя бы есть с собой зонт? Наверняка нет. Хуа Чэн со вздохом открывает шкаф. Ну конечно, зонт с белыми цветами одиноко лежит рядом с красным. Ну как же так можно? Хуа Чэн вовсе не хочет, чтобы Се Лянь потом разболелся. Он редко болеет, это факт, но когда заболевает, это превращается в нечто… Поистине волнующее. Хуа Чэн до сих пор помнит, как пару лет назад температура под сорок у Се Ляня не спадала несколько дней подряд, и даже в больнице ничего внятного сказать не могли. Потом, конечно, вылечили, но осадочек-то остался. Гэгэ до сих пор не знает, что Хуа Чэн тогда чуть не разнес всех, начиная от главврача. Работать потому что нужно нормально! Он трет виски. Он что-то сто процентов забыл, и это ощущение с каждым мгновением растет все больше. Он старается запоминать все, что говорит ему Се Лянь, и у него получается это более чем успешно, но в этот раз… В этот раз нет. Как же он мог? Варианта два: он просто прослушал (что в целом практически невозможно), либо Се Лянь упомянул об этом вскользь и больше никогда не поднимал эту тему. Раз второй вариант более правдив, значит, стоит отталкиваться от этого. Если Се Лянь не поднимал больше ту самую тему, значит, она ему неприятна или заставляет его грустить или загоняться. Таких тем несколько — это его прошлое, один жутко неприятный человек, а ещё… Ещё смерть его родителей! Господи, ну конечно! Сегодня, скорее всего, день смерти, и Хуа Чэн даже умудряется вытащить из памяти Се Ляня, который говорит об этом. Но почему он не позвал его с собой? У Хуа Чэна ощущение, что Се Лянь сейчас на кладбище, сидит на могиле и думает, что он был отвратительным сыном. А раз так, Хуа Чэн с зонтом наперевес идёт спасать его от дождя и отвратительного морального состояния. Собраться не занимает много времени. Хуа Чэн поправляет повязку на глазу, хватает свой зонт с полки и идёт в сторону остановки. Насколько он помнит, до кладбища куда проще добраться на автобусе, чем на машине, к тому же, он даже не знает, можно ли там припарковаться. Се Ляня, конечно, сразу бы усадить в теплый салон, но автобусы ходят часто, а дома Хуа Чэн завернет его в одеяло, нальет ему горячий шоколад и не отлипнет, пока он не согреется. Да. Отличный план. Хуа Чэн обязательно претворит его в жизнь. Доехать много времени не занимает. Хуа Чэн раскрывает зонт, морщится, потому что дождь усилился, а потом оглядывается. На этом моменте можно было бы обругать себя за то, что он не знает, где могила, но у него одна надежда — своего гэгэ он увидит издалека, а не будет бродить по кладбищу ещё час. А может быть, кладбище и вовсе не настолько большое, хватит получаса, чтобы обойти полностью. Оно ведь старое, здесь больше никого не хоронят. Удача Хуа Чэна и в этот раз сыграла ему на руку, иначе и быть не могло. И когда он последний раз был на кладбище? Хуа Чэн не знает. У него никогда не было никого, кого бы он любил и к кому ходил бы сюда. И пускай. У него есть один родной человек, а что до остальных… Ему плевать. Се Ляня он видит издалека — и пусть из-за дождя все видно не очень хорошо. Се Лянь в белом, его прекрасно видно, и Хуа Чэн спешит туда, в голове прокручивая все, что он мог бы ему сказать. А может быть, и вовсе ничего не говорить, а просто сесть рядом и хотя бы укрыть зонтом от дождя. Се Ляню, возможно, сейчас и вовсе хочется побыть одному. У Хуа Чэна сжимается сердце. Его гэгэ, его милый гэгэ, сидит у могилы, сгорбившись, рядом с каменной плитой лежит несколько белых ирисов, а лицо у Се Ляня такое, будто он только что потерял здесь свое сердце. Он не ожидал чего-то иного, в конце концов, Се Лянь, судя по рассказам, очень любил своих родителей, и когда они повесились, это стало для него самым большим шоком в его жизни, и всё-таки… Всё-таки, видеть это вживую, а не представлять где-то у себя в голове куда больнее, чем можно было бы только подумать. — Гэгэ? — голос Хуа Чэна раздается прямо у него над ухом, и Се Лянь легко вздрагивает, осознавая, что его только что закрыли зонтом от дождя. Он промок насквозь, в этом все равно нет смысла, но Се Лянь учится не спорить с Хуа Чэном в вопросах, касающихся его здоровья. — Ах, С-сань Лан… Извини, я… Не предупредил тебя о том, что задержусь, ну… Настолько, — он отводит взгляд, тяжело вздыхает, а потом переводит взгляд обратно на могильную плиту. Каждый год повторяется одно и то же, и если в прошлом году ему каким-то невероятным образом удалось отогнать от себя ужасные мысли, то в этом году они накинулись на него с удвоенной силой. — Все хорошо, гэгэ, — вопреки всем ожиданиям Се Ляня отвечает Хуа Чэн и держит зонтик так, что не позволяет ни единой капли упасть на него. —…Все совсем плохо? Се Лянь вместо ответа кивает. Он чувствует себя отвратительно — но, вопреки всему, он больше не чувствует себя одиноким. Он вообще не имеет права себя так чувствовать рядом с Хуа Чэном, и Се Лянь вдруг ощущает, что он в восторге. Приехать к нему, просто зная, что ему плохо, при этом даже не представляя, где Се Лянь может быть… Хуа Чэн вспомнил, какой сегодня день. Держит над ним зонт, чтобы он не мок дальше. Се Ляню очень, очень плохо сейчас, но от присутствия Хуа Чэна рядом все становится… Лучше. — Поехали домой. Иначе замёрзнешь, — тянет он спустя какое-то время и наконец встаёт с колен. Нужно будет сразу же кинуть брюки в стирку… — Гэгэ, у тебя губы синие. Заболеешь, — Хуа Чэн качает головой, а потом стаскивает с себя куртку и набрасывает ее на плечи Се Ляня. — Без возражений, хорошо? — Но… — Се Лянь мотает головой и выдыхает. Нет, спорить сейчас он не сможет. К тому же, так стало куда теплее, а на Хуа Чэна, кажется, не упало ни единой капли, даже несмотря на то, что они сидят тут достаточно долго. — Никаких «но», гэгэ. Идём. Се Лянь всё ещё выглядит безумно разбито, но он кутается в куртку Хуа Чэна, прижимается к нему поближе, чувствует, как его мягко обнимают за плечо. И чувствует — он не один.