Лишь руны ведают

Боги с некоей отеческой заботой следили за одиноким драккаром. Судно уверенно скользило по ультрамариновой морской глади и приближалось к изрезанному фьордами скалистому берегу норвежцев. Бильбо, во все глаза смотрел на чудесную красоту уютных маленьких бухт, над которыми грозно нависали покрытые изумрудной зеленью вековых деревьев высокие скалы. Определенно, такая природа воспета в стихах или песнях северного народа. Юноша заметил, как воины постарше смотрели на родные берега, которые они не видели много лет, будто бы вновь впитывая глазами яркие краски, заново воскрешая в своей памяти присыпанный пеплом скитаний образ родного края. Конунговы племянники с блестящими от любопытства оглядывались вокруг – эти земли они покинули чуть ли не младенцами, а вокруг датского Еллинга, где они возмужали, такой красоты отродясь не бывало. Ори с полуприкрытыми веками, простирая руки куда-то вдаль, еле заметно шевелил губами – складывал очередную вису, не иначе. Когда драккар аккуратно вплыл в узкую расщелину между скалами, солнце уже обагрило снежные вершины последними лучами. В особо труднопроходимых местах угрюмые утесы подходили вплотную, почти смыкаясь над мачтой корабля, какое-нибудь весло всенепременно цеплялось за острый выступ, и вращавший его воин, вздрогнув от неожиданности, с руганью дергал его на себя. Вьющийся лазуритовой змеей залив разветвлялся на множество притоков, образуя укромные бухточки, и большинство из них надежно оберегались россыпью огромных камней, скатившихся с крутых склонов, и полусгнившими стволами деревьев, вывороченных с корнями. На холмистом берегу одной из бухт, расчищенной от деревьев и камней, чей вход охранялся стоявшей на врезающемся в залив склоне деревянной сторожевой башней, в маленькой долине меж холмов, раскинулось небольшое поселение норманнов. Викингам пришлось изрядно налечь на весла, и, маневрируя между подводными препятствиями, драккар с тихим шипением причалил к земле. Их приближение заметили издалека, и теперь к воде вовсю спешили люди. Невысокий старик, с жутковатым шрамом, идущим от горла, пропадающим в зияющей пустотой глазнице и затем исчезавшим в поредевших седых волосах, в наспех наброшенном на плечи плаще из овечьей шерсти, почтительно склонил голову перед Торином: - Приветствую тебя, Торин, сын Траина. Давно я ждал этого дня и уже не чаял до него дожить. Но, видно, Боги миловали, и я снова вижу тебя. Значит, знаки не обманывали нас, значит, ты вернулся , чтобы занять свое законное место в чертогах Скирингисаля! Обогрейтесь у моего очага и разделите со мной трапезу, ты и твои храбрые воины. Торин проговорил в ответ: - Благодарю тебя хольдар* Хротгар, сын Асвальда, я и мои воины устали и мы с радостью примем твое предложение. Хротгар вдруг широко улыбнулся и, шагнув вперед, крепко обнял Торина, ткнувшись лбом ему в грудь: – Гэндальф давно уже прибыл сюда и ожидает вас. И я очень рад тебя видеть, Торин, очень. Мой дом – твой дом. Вы успели как раз к трапезе. – Затем он повернулся к соплеменникам и велел: - Живо готовьте бани и место для ночлега гостям. Жители поспешили к рассыпанным по долине домам, торопясь выполнить указ. Хротгар повел уставший отряд по взбиравшейся вверх тропинке, к своему дому, стоявшему на возвышении, окруженному небольшими хозяйственными постройками. Бильбо с огромным интересом разглядывал низкие длинные домишки, чьи крыши были густо покрыты дерном, а на стены наползал темный мох. Наконец они вышли к обширному двору хольдара, по которому сновали люди. Солнце скрылось за горизонтом и теперь темный бархат ночи разгоняли множество факелов, установленных не только внутри дома, но и на улице. Посреди двора весело трещал костер и на внушительном вертеле двое человек поджаривали кабана. Учуяв соблазнительный запах, у воинов, давно не евших сочного мяса, заурчало в животах. Гостей провели в длинную общинную комнату, у стен которой стояли скамьи, покрытые тканью, и дощатые столы, на которые женщины ставили различные яства. Четыре резных столба поддерживали крышу, пол был щедро усыпан соломой, а в противоположном конце комнаты горел очаг, распространяя живительное тепло. Около него на низком стульчаке сидел высокий старик с длинной серебристой бородой и волосами, закутанный в серый плащ. - Гэндальф! – воскликнул Торин, стремительно подойдя к нему. Старец, вздрогнув, резко поднял голову. Его испещренное морщинами лицо посветлело, а в светло-голубых глазах светилась тысячелетняя мудрость, как у мудрецов из забытых во тьме веков сказок бриттов, которые давно еще ребенком Бильбо слышал от старой служанки-язычницы, и сейчас, глядя на Гэндальфа, эти образы покрытого туманом детства сами всплыли в его памяти. Между тем старик крепко обнял Торина, как обнимают давно пропадавшего в скитаниях и вновь вернувшегося младшего брата. Заметив Бильбо, колдун обошел юношу кругом, внимательно присматриваясь к нему. Наконец он улыбнулся и сказал: - Да, это именно ты. Пророчество начинает сбываться благодаря тебе, Бильбо, сын Бунго. Юноша невольно поежился, и вопрос сам сорвался с языка: - Откуда вы знаете мое имя? Насколько я помню, я вам его не говорил. Гэндальф лукаво усмехнулся и ответил: - Мне многое открыто в этом мире, гораздо больше, чем другим. То, что не видно другим, вижу я; то, что не никто не слышит, слышу я. Бильбо не совсем понял к чему он клонит, но на всякий случай промолчал. Сзади подошел Хротгар, и, деликатно кашлянув, предложил норманнам сесть за стол. Торин сел во главе стола – это обычно хозяйское место уступили почетному гостю. Гэндальф и Балин сели по бокам, а рядом с Балином примостился Хротгар со своей женой Хертрюд. Торин, отрезав себе приличный кусок сочной свинины, перешел сразу к делу: - Итак, Хротгар, какие вести из Скирингисаля? Жив ли старый Смог? Что говорят жители окрестностей? До нас дошли слухи, что они готовы поддержать меня. Так ли это? - Истинно так. Они измучены и истощены непомерными поборами Дракона. Кажется, даже природа обернулась против несчастных: торговцы, проходившие здесь с седьмицу назад, говорят, что в начале месяца Ягнят в Овчарнях страшная засуха погубила землю, а на скотину напал мор. У них осталось мало скота, а вместо пастбищ – черный пепел. А Дракон свирепствует, отбирая у жителей последнее. Они считают, это он наслал на них все невзгоды. А норны забавляются с нитями их судеб, сплетая из них горестный узор - боги с болью смотрят на их страдания, но они не вправе вмешиваться. А сами жители бережно хранят у сердца легенды о том, что скоро вернется истинный правитель и вдохнет жизнь в окутанные призраками земли. Слабый луч надежды – единственное, что Смог забрать не сможет. Заинтересовавшийся Бильбо не решился заговорить с величественной старухой Хертрюд, чопорно сидевшей рядом с ним, и ткнул под бок сидевшего по другую руку Бомбура, уплетавшего за обе щеки рыбу и овсяные лепешки: - А почему Смога прозвали Драконом? Бомбур помолчал некоторое время, и, наконец, вытащив застрявшую в зубах рыбью кость, ответил: - Потому что у него лютый нрав, словно у Нидхёгга. Говорят, он жрец Хель и превращается темными ночами в свирепого дракона. Но днем он сам зверь в человечьем обличье. Он не ведает пощады даже к верно служащим ему псам, бессмысленные страдания и пытки невинных приносят ему удовольствие…и очень жаден до золота и драгоценных каменьев. Бильбо кивнул и склонился над своей миской. В глупые россказни про дракона он все равно не поверил. Скорее, Смог просто жестокий и кровавый тиран, решил про себя сакс, и снова навострил уши. - А что конунг Харальд*? – Спросил Балин, отхлебнув из кубка эль. Хротгар тяжело вздохнул, и тень затрепетала в провале пустой глазницы: - А что он? Он полагает, что хрупкий мир лучше войны. Харальд с трудом объединил земли непокорных свободных бондов, и его положение очень шаткое, ссора со Смогом ему ни к чему. К тому же, у проклятого свея есть золото – алчность переполняет бондов*, когда-то поддержавших Харальда, а теперь им недовольных. И я тоже поддержал его, Хаугесунд вошел в состав его земель после падения твоего города. Таким образом я защитился от гнева Смога тогда – ведь я до последнего был верен твоему деду и твоему отцу. Думается мне, твою победу Харальд встретит с превеликой радостью. Но все-таки я не ведаю, что у него на уме, и посоветую держать с ним ухо востро, когда ты вернешь Скирингисаль. Старый воин даже не желал допускать отравляющей сознание мысли, что может быть как-то иначе. - Рано еще о Харальде рассуждать, - громыхнул кружкой по столу Двалин. – Скажи, хольдар, наверняка вокруг города проклятый Смог построил неприступную стену или какие другие укрепления? Наверняка возвел себе крепость и забился туда, боясь высунуть нос. - Ты прав, Двалин, сын Фундина, город нынче окольцовывают высокие стены, а у ворот стражи тщательно досматривают всех, желающих войти. А Смог повелел выстроить крепь на месте чертогов Трора… Теперь в самой Свее вместо него правит наместник. А сам старый конунг зарылся в крепость и уже давно его не видели даже жители города, поговаривают, что темная магия страшно исказила его облик… - Что ж… - Гэндальф задумчиво разгладил свою бороду. - Хротгар, ты сказал, что через несколько дней по твоим землям снова пройдет торговый караван из Нидароса, держащий путь в Скирингисаль? Седовласый хольдар согласно кивнул. - Раз ты говоришь, что в город так просто не попасть… Думаю, торговцам будет в радость, если их возьмутся охранять еще 14 бесстрашных воинов? - Стоит подождать их появления здесь и, я надеюсь, они не откажут нам, – произнес Торин. - Они будут счастливы помочь тебе, конунг, - заверил его Хротгар, с теплотой глядя на вождя единственным уцелевшим глазом. – Ах да, я совсем запамятовал, среди вас же чужеземец, на которого, я слышал, указал своим перстом сам Один? - Юный сакс Бильбо, он поможет нам одолеть Смога – таково его предназначение, уготованное свыше, - громко, нараспев, произнес Оин, указав своей слуховой трубкой на юношу. Практически оглохший викинг, по своему обыкновению, выудил из разговора нужное ему и ввернул свое слово. Все взоры обратились к Бильбо. Он непроизвольно сжался, ибо по-прежнему не знал, какой от него будет толк в борьбе со Смогом. - Выпьем же за здравие того, кого выбрали сами боги, чтобы помочь нам! – громко провозгласил хольдар, подняв пенистую кружку эля. Воины шумно поддержали его, кружки соприкоснулись с громким стуком, и хмельной напиток перелился за края, щедро окропив стол и стоявшие вблизи яства. Бильбо смущенно заерзал на скамье, но после недолгих колебаний в свое очередь поднял кружку. У стола прислуживали не только рабыни, но и свободные жительницы деревни, считающие своим долгом обслужить почетных гостей. Девушки с интересом разглядывали заезжих молодцов. Одна из них, востроглазая и смешливая, щедро подливала Бильбо эля, успев сверкнуть в его сторону глазами под опушкой светлых ресниц. Непривычный к выпивке и набивший живот вкусной снедью Бильбо начал клевать носом. Налившиеся тяжестью веки стали невольно закрываться, шум захмелевших норманнов стал отходить на второй план… но тут ощутимый тычок в бок вырвал Бильбо из блаженного полузабытья. Он резко распахнул глаза и едва не приложился затылком о бревенчатую стену, невольно отстранившись от возникшего прямо перед носом лица Нори: - Ты уснул что ли? Э-э, нет, сакс, так не пойдет. Нам еще предстоит хорошенько соскрести грязь, дрыхнуть потом будешь! - Ээ…, - протянул еле ворочающий языком и разумом Бильбо. – Что скрести? З-зачем? - Ну нет, так снова не пойдет. Парни, - обратился Нори к кому-то поверх головы Бильбо, - надо помочь нашему метателю ножей добраться до бани. - Нет, я сам, не надо, - слабо запротестовал наконец очнувшийся Бильбо, и проморгавшись, заметил, что общинная комната почти опустела. Вдруг его с громким хохотом подхватили под руки и поволокли к выходу. Вздохнув, он перестал сопротивляться и повис на сильных руках Фили и Кили, тащивших его к домику, стоявшему немного поодаль, откуда доносились громовые раскаты смеха и забористая ругань. *** Бильбо спускался по склону холма, на котором был расположен дом Хротгара и его бани, к воде, раздраженно растирая холщовой тряпицей мокрые волосы. Мягкая трава еле слышно шелестела под кожаными подошвами сапог. Ночь была почти безветренной, а белесоватого света луны было достаточно для того, чтобы углядеть в резкой игре полутонов кривой корень дерева или камень и не скатиться кубарем вниз. Широкая рубашка, одолженная Бофуром, постоянно сползала на плечо – одежда Бильбо была вся вымочена, благодаря стараниям весело хохотавших воинов, в бане дружно обливавших холодной ключевой водой не успевшего раздеться парня. Сакс с еще большим раздражением дернул надоевший ворот, и мысленно порадовался, что хоть штаны Ори ему были почти впору, разве что их пришлось изрядно подогнуть – скальд был в отличие от Бильбо худым, нескладным и долговязым. Бильбо был единственным, у кого не было запасной чистой одежды, впрочем и то, что он носил в течение последних недель, тоже изначально принадлежало не ему. Разве только грубая ряса, кое-где порванная и покрытая запекшийся кровью, что была на нем в день нападения норманнов, которая теперь лежала аккуратно свернутая, на дне заплечного мешка. Бильбо подумал, что неплохо было бы ее постирать да залатать, вдруг еще пригодится, да и расставаться с ней он не хотел. Задумавшись, он и не заметил, как он спустился с крутого склона. И резко остановился, услышав на берегу голоса двух негромко переговаривающихся людей. Бильбо передернул плечами. А он-то думал, что сможет хоть на берегу посидеть один и собирался уж обратно… но укол острого любопытства заставил его развернуться. Юноша неслышно прокрался вперед, кругом обошел узкую песчаную полосу берега, тускло поблескивавшую в свете луны, и юркнул в тень втащенного на берег драккара. Ну конечно. Торин наспех вымывшись, сразу ушел из бань, а Гэндальф и вовсе с ними не пошел. Отсюда Бильбо различил их, расположившихся почти у кромки воды и ведущих неторопливую беседу. Через некоторое время он с удивлением заметил, что речь идет о нем. - Значит, Азог мертв… это, без сомнения, хорошая весть. Я и не сомневался, что Бильбо не так прост, как кажется. - Я сам не думал, что от него может быть хоть какая-то польза. И честно хочу сказать тебе, колдун, я не очень-то был доволен подобным выбором. Но с богами не спорят. - Что ж, Один, явившись Оину во сне, лишь указал, что избран должен быть последователь Христа. Но о том, что искать вы его должны в саксонском монастыре, Оину поведал я. - Что? Все-таки не доверяй колдунам, - проворчал Торин. – Как я мог не догадаться, что без тебя дело не обошлось. Гэндальф усмехнулся: - Так что же, ты недоволен? Мне казалось, что его последний поступок должен был уверить тебя в правильно сделанном выборе. - Может быть, - нехотя отозвался Торин. – Сакс смел и весьма сообразителен, и признаю, он спас мне жизнь, уж поверь, таких долгов я не забываю. Но все равно не понимаю, как он должен помочь нам в уничтожении Смога. Почему именно он, Гэндальф? - Скоро придет время, и ты узнаешь. Его главное оружие то, что на мир он смотрит другими глазами. И на Смога тоже. – С этим загадочными словами мудрец поднялся и, отряхнув свой балахон, продолжил: - Пойду-ка я спать, время позднее уже. Доброй ночи тебе. - Доброй, - буркнул Торин и, развернувшись лицом к воде, нащупал рукой небольшой камешек, затерявшийся в песке, и сильным движением метнул его в темную воду. Послышался глухой всплеск, показавшийся почти слившемуся с драккаром Бильбо, неестественно громким в густой ночной тишине. Так прошло несколько минут или много больше, Бильбо не знал. Торин так и сидел на берегу, даже не шелохнувшись, погруженный в какие-то свои думы. Спина Бильбо затекла от напряжения, он постарался как можно тише сползти по деревянному боку судна и осесть на мягкий песок. Торин наконец медленно повернул голову в сторону драккара и проговорил: - Ты собрался провести ночь у моего корабля? Бильбо от неожиданности едва не подпрыгнул, но все же медленно оторвался от драккара и бочком приблизился к вождю. - Не собираюсь, - пробормотал Бильбо, - я думал, что на берегу никого нет, и я буду здесь один, но потом я услышал ваши голоса и… - И решил подслушать, - с некоторой долей ехидства закончил за него Торин. - Нет, не подслушать, я… - упрямо пробурчал Бильбо, пытаясь хоть что-нибудь придумать, но как назло ни одной путной мысли на ум не приходило. Конунг махнул рукой: -Ладно уж, оставайся, коли пришел,– и снова погрузился в молчание. Бильбо, скрестив ноги, уселся немного поодаль от Торина, в неровном серебристом свете луны похожим на мраморное изваяние. Сакс нет-нет да подглядывал на конунга сквозь длинные пряди почти высохших волос, упавших на лицо, и бездумно теребил пальцами разлохмаченные нити, выбившиеся из холщовой тряпицы. Торин, казалось, пребывал в глубокой задумчивости, на его лицо ложились резкие тени, отчего оно казалось старше. Черты его стали более заострившимися, а около губ залегли горькие складки. - Великий Змей достался мне в наследство от моего деда, конунга Трора, впрочем, это чуть ли не единственное, что перешло ко мне, - неожиданно проговорил Торин. – Можешь ли ты поверить, что этот драккар, сработанный из доброго дуба, служит верой-правдой почти сотню лет? Бильбо собрался уже ответить, но Торин неумолимо продолжал: - Драккар – дом викинга – так говорят у нас. С малых лет отец и дед брали меня на него, иногда по нескольку месяцев я не видал родных краев. А потом и вовсе их потерял. Великий Змей заменил мне их. Бильбо окончательно смешался, недоумевая, с чего вдруг конунг так разоткровенничался. - И быть погребенным на дне морском вместе с ним – завидная судьба. Иногда я жалею, что этого так и не случилось, потому что даже сейчас мои родные земли кажутся мне далекими, словно чертоги Одина на небесах. А если я не верну Скирингисаль, и не отомщу Смогу, то и жить мне больше незачем. С этой мыслью я просыпаюсь, отхожу ко сну, и может быть, сойду в могилу.– Голос Торина был бесцветным и бесконечно усталым. Бильбо задумался. Что ответить? Да и нужно ли вообще отвечать. Торин никогда не показывал свои сомнения или слабости – всегда закованный в каменные доспехи королевских чести и достоинства. - Не надо терять надежды, - только и смог сказать Бильбо. - Есть она или утеряна – у меня нет выбора. Мой священный долг – вернуть Скирингисаль, а ежели нет – то отдать свою кровь до последней капли, казня тех, кто так долго осквернял мою землю. - Я верю, что все закончится победой. Торин повернул голову и с интересом покосился на Бильбо. Тому показалось, что на жестком лице конунга мелькнула благодарность, на мгновение смягчив черты: - Что ж, колдун в чем-то был прав. Он поднялся и прошел мимо Бильбо в сторону селения. А сакс так и просидел на берегу, пока на востоке чернильное небо не окаймилось светлым узором первых солнечных лучей. * Хольдар - или одальсбонд (др.-сканд. odalsbondi), то есть «благородный бонд» (как они были известны на Оркнее, Шетланде и Западных островах), стояли чуть выше бондов в социальной системе скандинавских стран. * Бонд - свободный человек в скандинавских странах в раннее Средневековье, владевший своим хозяйством и не имевший отношения к знати. *конунг Харальд - имеется ввиду конунг Харальд Прекрасноволосый, первый правитель, объединивший всю Норвегию.