A Butterfly Flapped its Wings

      Он добрался до кофейни без дальнейших происшествий, хотя и чувствовал, что за ним наблюдают. Возможно, это была просто паранойя, учитывая, что ранее за ними явно следили. Прежде чем войти внутрь, он проверил свой телефон и был рад этому. Там было сообщение от Ямагиши с прикрепленным изображением.       Ямагиши: Жнец с ним. Действуй с КРАЙНЕЙ осторожностью.       На снимке Кисаки шел ко входу в кофейню с высоким худощавым молодым человеком, который выглядел по меньшей мере на фут выше Кисаки и, очевидно, на пару лет старше. У него была стрижка faux-hawk с обесцвеченной спереди прядью, и на фотографии он отбрасывал сигарету в сторону. Снимок был сделан неподалеку; Ямагиши, должно быть, прятался за кустом. «Может быть, именно поэтому он так много знает о мире правонарушителей». Такемичи пожал плечами, полагая, что он должен быть в относительной безопасности в общественном месте с этими двумя.       Он прошел через дверь, звон колокольчика возвестил о его прибытии. Он заказал большой шоколадный латте со льдом и мятой, глядя на мальчиков, сидевших за угловой кабинкой. Ожидая свой заказ, он привлек внимание Кисаки, который был явно поражен, когда узнал Такемичи с его новой прической. Он пнул своего товарища под столом, и высокий парень повернулся, чтобы встретиться взглядом с Такемичи. Тот ухмыльнулся и кивнул, странные золотистые глаза изучали его поверх края кофейной чашки. Такемичи попытался, но не смог подавить дрожь; золотоглазый мальчик был каким-то пугающим, даже когда делал что-то такое обычное, как пил кофе в кафе.       Когда его заказ был готов, Такемичи подошел к кабинке. Жнец занимал по меньшей мере две трети диванчика, поэтому он сел рядом с Кисаки, который кивнул в знак приветствия, легкая улыбка изогнула уголки его рта. Он отпил свой латте, одобрительно хмыкнув. Порция кофеина, казалось, успокоила его нервы, поэтому он сделал еще один большой глоток.       — У них хороший кофе, никогда здесь раньше не был, — протянул золотоглазый мальчик, его голос соответствовал хаотической энергии, которая окружала его подобно невидимому ореолу. Он сделал глоток кофе, и взгляд Такемичи привлекли жирные черные иероглифы на тыльной стороне ладоней Жнеца. «ПРЕСТУПЛЕНИЕ», — гласила его левая ладонь, а правая смело провозглашала — «НАКАЗАНИЕ». Судя по костяшкам его пальцев, покрытых как старыми, так и свежими шрамами, можно подумать, что за эти годы эти кулаки получили немало наказаний. — Зовут Ханма Шуджи. Кисаки немного рассказал мне о тебе и твоей команде. Двое из них наблюдали, как мы входили в кафе. Не тонкая работа. Шапочка в середине лета была тем, что действительно выделялось. Хотя я разочарован фотографией, сделанной коротышкой, это моя плохая сторона, — сказал он, указывая на правую сторону своего лица, ту самую, которую Ямагиши запечатлел на фотографии.       Такемичи оперся лбом на ладонь, вздыхая:       — Я не просил его тебя фотографировать, прости, Ханма-сан. Они хотели оставаться рядом…       — Для чего, подкрепление? — спросил Ханма, посмеиваясь. — Ты же знаешь, что я мог бы избить вас всех до смерти, если бы Кисаки попросил меня об этом, верно?       Такемичи побледнел, когда Ханма перегнулся через стол, положив сжатый в кулак ладонь «НАКАЗАНИЕ» на стол перед ним. Он сделал смелое заявление будничным тоном, а не угрожающим, почти так, будто комментировал погоду.       — Ханма, — упрекнул Кисаки, и он сел, ухмыляясь Такемичи.       — Просто немного проверяю его, Кисаки, расслабься, — Ханма скрестил руки на груди, переводя взгляд на Кисаки и склоняя голову вбок.       — Веди себя прилично. Ханагаки собирается присоединиться к нам, и ты будешь учить его драться.       Ханма положил руку себе на грудь, с широко раскрытыми невинными глазами.       — Маленький старый я? Я польщен, что ты доверил мне своего нового лучшего друга, — сказал Ханма, хихикая.       Кисаки закатил глаза:       — Он не мой новый «лучший друг», но он уже хорошо зарекомендовал себя как враг Томана, после того, как с ним и его друзьями обошлись члены Третьего отряда. Враг моего врага — мой друг, — сказал он, пожимая плечами.       — Итак, Ханагаки. Ты и твои друзья собираетесь начать отчитываться перед Ханмой. Он вице-капитан молодого поколения Мебиуса. Поскольку мы все еще новички, у нас пока нет официальных отрядов. Осанай Нобутака в настоящее время является абсолютным лидером Мебиуса, но, по сути, он дает мне полную свободу действий над более молодыми парнями. Хотя он еще не осознает этого, его лидерство существует только номинально. В ближайшем будущем он будет вынужден уйти, вызвав Сано на бой, который он, несомненно, проиграет, — Кисаки ухмыльнулся. — Этот момент будет выгоден молодому поколению.       — Как ты это устроишь? — спросил Такамичи, совершенно сбитый с толку.       — Я объясню через минуту. Очень скоро к нам присоединится некто, кто будет руководителем. В зависимости от того, как вы двое поладите, я могу назначить тебя его вице-капитаном. Как только он присоединится к нам, я почти уверен, что он сможет завербовать одного из капитанов Томана прямо у них под носом, — он изучал выражение лица Такемичи при каждом заявлении, отслеживая любое колебание.       — Ладно, я уверен, что, вероятно, смогу с ним поладить. Но могу я задать вопрос?       — Ты только что это сделал, и технически это было бы твоим вторым вопросом, но я позволю тебе его задать. Хотя я не обязан отвечать, — сказал Кисаки, приподняв бровь.       Такемичи кивнул.       — Конечно, нет, мне просто любопытно. Что ты имеешь против Томана? — он смотрел на Кисаки широко раскрытыми невинными глазами.       Кисаки быстро взвесил все свои варианты, но по нехарактерной для него прихоти решил довериться Ханагаки:       — Я хочу быть самым могущественным преступником в Японии. Самый могущественный из тех, кого я знаю прямо сейчас, — это Сано Манджиро. Ему еще предстоит полностью раскрыть свой потенциал, но Томан быстро растет благодаря его физической силе и харизме. Люди хотят следовать за ним, потому что они уважают его, но также здорово опасаются.       Такемичи в замешательстве нахмурился. Он говорил о маленьком светловолосом мальчике, поедающем дораяки? Как он мог быть самым могущественным преступником?       — Я не понимаю. Разве это не тот невысокий парень с длинными светлыми волосами? Насколько он силен? — удивился Такемичи, а Ханма рассмеялся, хлопнув по столу своей большой ладонью.       — Ты когда-нибудь видел, как он дерется, Ханагаки? — спросил он, и Такемичи покачал головой. — Он известен как «Непобедимый Майки» не просто так. Я никогда не слышал, чтобы он проиграл бой. Я бы сам с удовольствием встретился с ним лицом к лицу, — сказал он, ухмыляясь и сжимая НАКАЗАНИЕ в кулак.       — Он прав, — сказал Кисаки. — Сано — ключ к обретению власти. У меня есть план, как подобраться к нему поближе, но мне понадобится твое сотрудничество. Если ты знаешь или встречаешь кого-либо из Томана, подружись с ними, если сможешь. Чем больше членов мы сможем привлечь на сторону Мебиуса, тем лучше. — Кисаки сделал глоток своего кофе, поставил его на стол и посмотрел на Такемичи поверх очков. — Мы планируем спровоцировать Томан нападением на одного из их членов. Когда предоставится такая возможность, мы ухватимся за нее. Если мы сможем застать одного с его девушкой, будет еще лучше.       — Но почему необходим конфликт с Томаном? Разве тебе не следует просто попытаться подружиться с Сано и самому присоединиться к Томану? Разве он не возненавидел бы вас, если бы вы напали на одного из его членов?       — Ханагаки, требуется тонкость, чтобы суметь это провернуть. Никто не должен знать, что на самом деле я сейчас отвечаю за Мебиус. Осанай делает то, что я говорю, пока я манипулирую им за кулисами. Между двумя бандами произойдет битва, и та, которая победит, поглотит другую. После боя я поговорю с Сано и постараюсь убедить его, что могу помочь ему достичь его целей. — Кисаки понизил голос, оглядываясь в поисках кого-нибудь поблизости, кто мог бы подслушивать. — Самое большое препятствие на пути к успеху — заместитель командира Томана, Рюгуджи Кен. Дракен.       — Дракен? Почему он? — спросил Такемичи.       — Он правая рука Сано. Он доверяет ему больше, чем кому-либо другому. Если бы он был вне игры, я легко мог бы стать этим незаменимым.       — Как бы ты это сделал? — продолжал спрашивать Такемичи.       Кисаки пришлось приложить немало усилий, чтобы не закатить глаза от наивности Ханагаки.       — Хорошей ножевой раны в разгар драки было бы достаточно. Кто-то из тех, кто имеет к нему претензии, мог бы это сделать, и никто бы не заметил, пока не стало бы слишком поздно.       Кисаки наблюдал, как расширились глаза Такемичи.       «Я сейчас слишком глубоко увяз, я не могу протестовать. Если я это сделаю, то стану обузой, и они убьют и меня тоже. И я также не могу рассказать об этом своим друзьям».       Такемичи вздохнул и откинулся на спинку стула, сделав большой глоток кофе. Он кивнул, нахмурившись:       — В этом есть смысл, на самом деле это хороший план. Один из моих друзей довольно хорошо осведомлен о том, что происходит с местным босодзоку, и он немного рассказал мне о Томан, — Такемичи подумал несколько мгновений, а затем решил пойти на значительный риск. — Ты можешь оказать мне одолжение, Кисаки? — спросил он, глядя в его бледно-серые глаза.       — Это зависит от обстоятельств. О каком одолжении ты хотел бы попросить меня, Ханагаки? — Кисаки изучал голубоглазого мальчика, замечая выражение решимости на его покрытом синяками лице.       — Если ты сможешь избежать его реального убийства, ты хотя бы подумаешь об этом? Я не самый лучший человек в мире, у меня не так много положительных качеств. Но я бы предпочел не быть замешанным в убийстве, — он изучал лицо Кисаки и задавался вопросом, не подписал ли он только что собственное свидетельство о смерти. Такемичи не сомневался, что у Ханмы были бы как возможность, так и желание устранить его.       Ханма переводил взгляд с двух младших мальчиков туда-сюда, словно смотрел довольно интересный теннисный матч.       — Хочешь, чтобы я убил его, Кисаки? — спросил он, и Такемичи не мог понять, шутит он или нет.       Светловолосый мальчик вздохнул, отводя взгляд от Такемичи, допив свой кофе и поставив чашку обратно на стол.       — Нет, в этом нет необходимости, Ханма, но спасибо за предложение, — Кисаки повернулся всем телом, чтобы полностью встретиться лицом к лицу с Такемичи. — Послушай, я посмотрю, что могу придумать. Я восхищаюсь тобой и ценю твое мнение. Если есть способ добраться до Сано и каким-то образом убедить Рюгуджи согласиться с этим, я придумаю это.       Такемичи с облегчением откинулся назад:       — Большое тебе спасибо, Кисаки-кун. Я ценю твою гибкость.       Кисаки продолжал изучать его лицо, почти так, как будто он производил вычисления в своей голове. Наконец его лицо смягчилось, и Такемичи подумал, что, возможно, у него появилась идея. Какой бы ни была эта идея, он держал ее при себе.       — Эй, дай мне номера телефонов своих друзей. Я напишу вам всем подробности нашей следующей встречи. Ханма заскочит к тебе домой с новой униформой.       — Э-э, ты знаешь, где я живу? — спросил Такемичи, набирая сообщение Кисаки с номерами своих друзей.       Ханма расхохотался, как гиена, а Кисаки просто закатил глаза.       — Каким бы я был преступником, если бы не знал, где живет мой новый рекрут?       Кисаки кивнул Ханме, который грациозно выскользнул из кабинки. Такемичи и Кисаки последовали его примеру и вышли из кафе; дверные колокольчики охотно позвякивали им вслед.       — Ханагаки, — позвал Кисаки, и Ханма схватил его за предплечье, останавливая.       — А? — спросил Такемичи, внезапно занервничав, капля пота стекла по его виску.       — Не ссы, Ханагаки, — сказал Ханма, смеясь.       Такемичи увидел Аккуна и Ямагиши, готовящихся выбежать из книжного магазина ему на выручку.       — Расслабься. Я просто хотел напомнить тебе, чтобы ты держал это при себе. Если я услышу, что ты рассказал кому-нибудь из своих маленьких друзей, — он кивнул в сторону книжного магазина. — Кто-то может просто столкнуться с досадным несчастным случаем, — холодные серые глаза Кисаки безжалостно впились в Такемичи. — Увидимся позже, Ханаки.       Они оба подошли к припаркованному через дорогу мотоциклу с сиденьем с высокой спинкой и леопардовым принтом. Ханма взобрался на него, и Кисаки сел за ним. Они уехали, Ханма лениво помахал рукой в воздухе, и Такемичи мельком увидел надпись на спинке сиденья: «Дрожь от страха».       «Это верно», — подумал Такемичи, он действительно дрожал.       Аккун и Ямагиши выбежали из книжного магазина, подбежали к Такемичи и оглядели.       — Ты в порядке, Такемичи? — спросил Ямагиши, глядя на него широко раскрытыми глазами.       — Я-я в порядке! Ханма-кун просто действительно пугающий! — сказал он, почесывая затылок и нервно смеясь.       Аккун огляделся по сторонам и направился к дому. Такемичи и Ямагиши засеменили за ним, чтобы догнать.       — Черная машина была припаркована тут на улице, но как только ты вышел с Кисаки и Ханмой, она уехала, — сообщил ему Аккун. — Я предполагаю, что они узнали Жнеца и решили, что не хотят с ним связываться. Если мы поторопимся, то сможем добраться домой, не столкнувшись с ними.       Мальчики пошли домой, не заметив никаких других признаков слежки.       Такемичи посвятил их в основные моменты их разговора. Он принял трудное решение не рассказывать своим друзьям ничего, что потенциально могло бы их расстроить. Он был полон решимости убедить Кисаки в том, что убийство — не лучшее решение.

***

      Следующие два дня пролетели незаметно, и не успел Такемичи опомниться, как наступила пятница. Он шел домой с Хиной, наслаждаясь легким ветерком в тот солнечный день.       — Такемичи-кун, как продвигается твоя учеба? Ты готов к экзаменам в понедельник? — спросила Хина, глядя на него.       Такемичи, смеясь, почесал затылок.       — Я целую вечность не думал об экзаменах!       — Что ты имеешь в виду? Мы уже несколько дней говорим о них в классе! — Хина нахмурилась, явно сбитая с толку.       — Ах, о да! П-прости, Хина, я иногда такой забывчивый!       Такемичи покраснел. «Я продолжаю скользить в разговорах с ней! Я такой идиот!»       — У меня есть идея! Давайте учиться вместе! Я могу помочь тебе с английским и алгеброй, я знаю, что у тебя есть трудности с этими предметами, — Хина слегка подпрыгнула, повернулась и пошла спиной вперед, глядя на Такемичи.       — Вау, Хина, большое тебе спасибо! Где ты хочешь позаниматься? — спросил Такемичи.       — Обычно я бы сказала «у себя», но сегодня у моего отца выходной. Он… на самом деле не любит правонарушителей, так что, возможно, будет лучше, если мы пойдем к тебе домой. Это нормально? — она моргнула, глядя на него сквозь челку, ее карие глаза сверкали.       — Конечно! У меня есть закуски, и я могу приготовить нам чай, — согласился Такемичи, и они повернули вниз по улице к его дому. — И еще, пожалуйста, зови меня просто Такемичи!       Хина покраснела и застенчиво кивнула.       Придя домой, они разложили книги и конспекты по всему обеденному столу, сидя на удобных подушках во время занятия. Они начали с английского, пока у Такемичи еще была свежая голова. Хина объясняла разницу между «their», «there» и «they’re», когда раздался звонок в дверь, за которым последовал настойчивый стук.       — Ты ждал компанию? — спросила Хина, и Такемичи покачал головой. Он встал, потягиваясь после долгого пребывания в одном и том же положении, и стук повторился, на этот раз громче.       — Ханагаки!       При звуке этого голоса Такемичи чуть не споткнулся о половик, не решаясь открыть дверь, но было еще светло. Что он мог сделать в середине дня, когда рядом были любопытные соседи?       Такемичи открыл дверь и увидел долговязого парня, облокотившегося на дверной косяк, опираясь на локоть, ладонь с надписью «ПРЕСТУПЛЕНИЕ» лениво свисала рядом с его лицом.       — Эй, Ханагаки. Сегодня я мальчик на побегушках у Кисаки. Вот униформа для тебя и твоей маленькой команды. Твоя сверху, вышивка немного отличается, так как ты будешь руководителем.       — Руководителем? — Такемичи замер, услышав мелодичный звук голоса Хины, раздавшегося прямо рядом с ним. Она с любопытством смотрела на Ханму, и он отвечал ей таким же любопытным взглядом.       — О, прости, Ханагаки. Не знал, что к тебе приедет жена, пока ты дома один, — он пошевелил бровями, подмигивая Хинате.       — Такемичи-кун, кто это, и о какой форме он говорит? — спросила Хина, уперев кулаки в бедра и пронзительно глядя в золотые глаза Жнеца.       — Хина! — Такемичи взвизгнул, толкая ее за спину, защищая. — Это мой друг? Ханма-кун.       — …И? Униформа? — она притопнула ногой, острый взгляд метался туда-сюда между двумя мальчиками. Хина выглядела такой крошечной и хрупкой рядом с долговязым Ханмой.       — Ханагаки пригласили присоединиться к Мебиусу, главной банде Синдзюку, — Ханма ловко обошел Такемичи, закрыв за ним дверь и оглядевшись, скинул шлепанцы. — Она дерзкая и милашка. Тебе лучше не спускать с нее глаз, Ханагаки, — промурлыкал Ханма, взяв прядь волос Хины между пальцами НАКАЗАНИЯ. Она оттолкнула его руку, треск был громким в замкнутом пространстве прихожей.       — Держи свои руки при себе, дылда! Бьюсь об заклад, это из-за тебя Такемичи-кун был так избит в последнее время! Теперь ты заставил его присоединиться к твоей маленькой глупой банде, и ему просто снова будет больно! Ты ему не очень-то и хороший друг, Ханма!       — Эй, смотри, с кем ты разговариваешь, маленькая чиби-тян! — сказал Ханма, схватив ее за предплечье своей большой ладонью.       Глаза Хины расширились, и Такемичи заметил, что она дрожит от страха.       — Ханма-кун! Что ты делаешь? — Такемичи схватил его за запястье, сжимая изо всех сил. — Убери от нее свою руку!       Ханма наклонился, оказавшись лицом к лицу с Такемичи, в его золотых глазах появился опасный блеск:       — Прости, я не расслышал тебя отсюда. Убери от нее свою руку? Или что? — Ханма рассмеялась, смех напоминал смех безумца.       — Или я… надеру тебе задницу! — сказал Такемичи, пот стекал по его лбу, обжигая глаза.       Ханма отпустил руку Хины, откинув голову назад и безумно расхохотавшись.       — Ханагаки, ты мне вроде как нравишься, знаешь? Я думал, ты будешь скучным, как и все остальные, но в тебе есть что-то другое. Я почти могу понять, почему Кисаки решил завербовать тебя.       — Такемичи-кун присоединяется к вашей банде? — спросила Хина Ханму, который пожал плечами и кивнул. Она повернулась к Такемичи: — Что заставило тебя захотеть это сделать?       — Н-ну, Кисаки-кун слышал о неприятностях, которые были у меня и моих друзей с некоторыми третьеклассниками из Токийской банды Манджи. Он сказал, что если мы присоединимся к ним, они смогут помочь и защитить нас, — сказал Такемичи, сжимая кулаки по бокам и уставившись в пол. — Они угрожали сделать нас своими рабами. Я не хочу быть ничьим рабом! — его голос понизился почти до шепота: — Я устал убегать, когда жизнь становится тяжелой.       Хина и Ханма обменялись озадаченными взглядами, и она слегка покачала головой, показывая, что тоже понятия не имеет, о чем он говорит.       — Что ж, Ханагаки, я просто пришел оставить это тебе. Я оставлю вас двоих наедине с вашим учебным свиданием, — Ханма открыл дверь, обернувшись, чтобы посмотреть через плечо. — О, и завтра вечером у нас встреча, Кисаки напишет тебе подробности. Было приятно познакомиться с тобой, Хина-чаааан, позаботься о нашем мальчике, хорошо?       Дверь захлопнулась за ним вместе с порывом ветра и легким запахом сигарет. Хина какое-то время смотрела на дверь с ошеломленным выражением на лице.       — Что ж, Такемичи-кун, Ханма-кун, безусловно… запоминающийся, — она нервно усмехнулась, теребя подол своей юбки.       — Он слишком сильно сжал твою руку, Хина? — спросил Такемичи, его глаза слегка блестели от непролитых слез.       Она задрала рукав, обнажив слабые красные следы от пальцев, которые, казалось, уже начали исчезать.       — Это было не больно, у него была сильная хватка, но он, по сути, просто обхватил мою руку пальцами, на самом деле он ее даже не сжимал. Хотя у меня было такое чувство, что если бы он захотел, то мог бы сломать мне руку, как прутик!       Такемичи вздохнул с облегчением. Ханма был окружен чистой хаотичной энергией, и он не мог гарантировать, что тот не причинит вреда девушке. «Кто знает, какая мораль у Жнеца?»       — Ты сегодня зрелый Такемичи-кун, — пробормотала Хина, глядя на него с мягкой улыбкой. — Иногда ты можешь быть немного холодным и отчужденным. В других случаях, как сейчас, мне кажется, что я разговариваю с кем-то намного старше меня, — она отвела взгляд в сторону, к окну, где оранжевые отблески приближающегося заката окрашивали белые занавески.       — Э-э… правда? Забавно, хе-хе, — Такемичи почувствовал, как его лицо снова краснеет. — Прости, Хина… — он замолчал, не уверенный, как объяснить происходящее, чтобы не показаться сумасшедшим.       — Я хочу узнать о тебе все, Такемичи. Ты важен для меня, понимаешь?       Сердце Такемичи, казалось, вот-вот разорвется, он так сильно любил Хину.       — Ты тоже важна для меня, Хина, — признался он, и легкая улыбка тронула его губы.       — О, Такемичи! Я чуть не забыла! Сегодня вечером будет фейерверк, мы можем очень хорошо видеть его с крыши моего дома! Давай пойдем посмотрим на них, я думаю, мы закончили заниматься, верно?       Такемичи взволнованно согласился и помог Хине собрать ее книги и конспекты обратно в сумку. Они быстро вернулись к дому Тачибаны, поднявшись по лестнице на крышу. К тому времени, как они добрались туда, остановившись, чтобы сообщить ее маме, где они будут, солнце уже полностью село.       Другие жильцы здания стояли небольшими группами, возбужденно болтая о предстоящем шоу. Хина здоровалась с соседом, когда они услышали пронзительный звук первого фейерверка, пронзившего небо. Они подбежали к перилам, и Такемичи залюбовался профилем Хины, светящимся от разноцветных взрывов, и искрами, отражающимися в ее сверкающих глазах.       «Могу я подержать ее за руку? Она же моя девушка, верно?» Глаза Такемичи были закрыты, он впитывал звуки фейерверка, аромат ночного воздуха и легких цветочных духов Хины, а также ощущение ветерка на своем лице. Он протянул руку и сжал меньшую руку Хины. «Такая мягкая и теплая. Я так сильно ее люблю!»       Такемичи открыл глаза, глядя на Хину с улыбкой чистого обожания. Эта улыбка быстро сменилась шоком, когда он увидел рестеряного Наото.       — Привет, — сказал Наото, и Такемичи почувствовал знакомый толчок, когда его сознание было насильно вырвано из 14-летнего тела и отброшено обратно, в тело его нынешнего «я».       — Ааааааааааааааа! — закричал он, садясь и в отчаянии ударяя себя по бедрам.       — Такемичи-кун! Что случилось?! Был ли ты в прошлом?        Более глубокая версия голоса, который он только что услышал, допрашивала его о деталях, и все, что ему хотелось сделать, это заплакать. Он собирался провести сладкий романтический момент с любовью всей своей жизни, черт возьми!       — Почему ты должен был быть там, Наото?! — он повернулся и хмуро посмотрел на мужчину, который был одет в рубашку с закатанными выше локтей рукавами и галстук.       — А? Подожди… ты вернулся случайно? Как ты можешь быть таким беспечным?!       — Я не знал, что там будет твоя рука! Ты протиснулся между мной и Хиной, пока мы смотрели фейерверк!       Нахмурившись, Наото потер подбородок.       — Хм, кажется, я действительно помню это. Я думал, ты сошел с ума, потому что ты убежал, как какой-то чудак. Хината очень обиделась, — он мягко улыбнулся при воспоминании о своей старшей сестре. — В любом случае, — сказал Наото, возвращаясь к делу. — Ты предотвратил встречу Кисаки и Сано? Что происходит в прошлом? На этот раз тебя не было несколько дней.       — Ну, я встретился с Кисаки-куном и Ханмой-куном прошлой ночью, и, очевидно, я в конечном итоге собираюсь стать одним из руководителей Мебиуса, но не раньше, чем какой-то неизвестный человек присоединится к нам. «В ближайшее время», по словам Кисаки. Он не сказал мне, кто это, но, думаю, мне, наверное, следовало спросить, — Такемичи покачал головой, сжимая кулаки и прижимая их сбоку к голове. — Я такой глупый, хотел бы я быть умнее!       — Такемичи, все в порядке, ты делаешь все, что в твоих силах! — Наото ободряюще похлопал его по плечу. — Но кто это, по твоим словам, с кем ты встречался с Кисаки?       — О, да, мы раньше о нем не говорили. Его зовут Ханма Шуджи, — сказал Такемичи, и Наото задумчиво нахмурился. — Я полагаю, он также известен как Жнец Кабукичо?       Глаза Наото расширились, и он в шоке уставился на Такемичи:       — Жнец? Такемичи… мы пытались поймать его в течение многих лет. Я подозреваю, что он исполнительный директор Томан, но так и не смог найти о нем никакой информации. Ханма Шуджи… — Наото замолчал и бросился к своему столу. Он сел перед ноутбуком и быстро пробил Ханму в поисковике. Он прокрутил страницу несколько секунд, а затем попытался выполнить поиск в различных социальных сетях. — Ничего. Вот, Такемичи, посмотри на фотографии, найденные при поиске. Ты узнаешь кого-нибудь из этих людей?       Такемичи медленно просмотрел их, отрицательно качая головой каждые несколько секунд:       — Нет, никто из них не похож на него.       — Ты узнал бы его, как думаешь? — спросил Наото, переключаясь на свою поисковую систему MPD. Он в отчаянии стукнул кулаком.       — Я бы почти наверняка узнал его. Он действительно высокий, почти два метра. У него также есть кандзи на каждой руке. На одной преступление, на другой — наказание, — Такемичи поочередно поднял левую и правую руки, показывая тыльную сторону ладоней.       — Хм, возможно, намек на Достоевского? В любом случае, спасибо тебе за имя, Такемичи. Ни одному детективу не удалось выяснить даже эту малую часть информации.       — А? Да, эм, не за что? — Такемичи плюхнулся на маленький диван в аккуратной квартире-студии Наото. — Так что, я полагаю, у Мебиуса завтра вечером должна быть встреча. Он только что принес мне нашу форму.       — Кто присоединился к Мебиусу вместе с тобой? Я посмотрю на них, чтобы узнать, могут ли они быть связаны с Томаном.       — Итак, мой лучший друг Сендо Ацуши, затем Ямамото Такуя, Ямагиши Казуши и Судзуки Макото.       Наото яростно искал, а затем откинулся на спинку стула, указывая на экран.       — Сендо Ацуши, у него есть послужной список. Несколько обвинений в нападении, в том числе с применением оружия, торговля наркотиками, незаконное хранении оружия, некоторые другие незначительные вещи. С него сняты все обвинения адвокатом, который, как известно, работает на Токийскую банду Манджи, — Наото посмотрел на Такемичи, у которого отвисла челюсть.       — Я бы сказал, что не верю в это, но Аккун действительно ударил Киемасу ножом в тот день, — Такемичи покачал головой, глядя в пол. — Я думаю, мне следует попытаться поговорить с Кисаки, — сказал он, внезапно вскакивая на ноги. Он прокрутил список своих контактов в телефоне, пока не дошел до записи Сендо. — У меня до сих пор остался номер Аккуна. Должен ли я попытаться позвонить ему?       — Это было бы отличной идеей. Возможно, он сможет помочь тебе добраться до Кисаки или даже Ханмы, — глаза Наото сузились. — Если мы сможем выяснить, что произошло, из-за чего Томан нацелился на Хину, тогда, возможно, ты сможешь вернуться и изменить это!       Такемичи кивнул, полный решимости довести дело до конца. Он нажал на кнопку вызова, и кто-то ответил по ту сторону линии.       — Моши-моши… Такемичи? — произнес низкий, знакомый голос.       Слезы наполнили глаза Такемичи и потекли по его щекам.       — А-Аккун!