Собственность

Не сказать, что Нурлан не замечал, что некоторые его действия оказывают на Лёшу влияние. Но вот что это за влияние, Нур никак не мог понять. Во время того их разговора, когда Лёша сказал (и, кажется, честно сказал), якобы не любит, когда именно Нур на него кричит, ситуация в казахской голове должна была проясниться, но на самом деле вопросов стало только больше. Сабуров дорожил Лёшей, дорожил их дружбой, но со временем как будто переставал понимать своего друга. А тот, специально или нет, будто что-то скрывал. Конечно, пытливый cабуровский ум подкинул идею — понаблюдать, сделать выводы, проверить их правильность. Далеко ходить не надо, Щербаков почти на каждых совместных съёмках провоцирует на всплеск ярости, поэтому в какой-то момент в экспериментальных, конечно, целях, Сабуров перестал сдерживать эту самую ярость. Когда ему хотелось кричать, он кричал, когда хотелось злобно рявкнуть, чтобы Лёха заткнулся, — рявкал, в тяжёлых и даже «подавляющих» взглядах Нур тоже себя не ограничивал. Результат эксперимента его впечатлил. Это работало. После каждой такой попытки приструнить Лёху, тот затихал и всеми правдами и неправдами искал способ уйти от всех. А потом возвращался нервный, злой и какой-то решительный, после чего, как правило, закатывал самые истеричные «концерты»: смешные и несмешные глупости били из него прямо ключом. На Нура во время таких «концертов» Лёха не реагировал вообще, будто принципиально. А когда всё заканчивалось, старался уйти как можно быстрее, чтобы не пересечься, кажется, именно с Нуром. Второе наблюдение дало ещё более интересный результат: больше ни на кого Щербаков не реагировал так. Сабурову стало крайне любопытно, что происходит там, в этой лохматой русой голове? Кроме того, Нур буквально членом чувствовал, что в этой ситуации замешана… похоть. Он не мог себе объяснить логически этого странного чувства, рассуждения снова и снова приводили его к тому, что это не более чем его фантазия. Лёша натурал, гомофоб, каждые плюс/минус полгода у него новые отношения с очередной королевой красоты, с которой они, судя по его прямо-таки заёбанному иногда виду, не вылезают из постели. А тут эти непонятные реакции на попытки Нура его усмирить, раздражение и истерики налицо… При чём тут может быть похоть? Нет связи. Но внутреннее животное чутьё подсказывало: есть. И, кстати, животное чутьё действительно имело место, ведь у Нурлана, несмотря на его гетеросексуальный образ, была пара скелетов в шкафу. За свои 30 лет Нур имел связи не только с женщинами, но и с мужчинами. Если говорить честно, к женщинам у него было какое-то осторожное, недоверительное отношение, с ними он как будто всегда должен быть начеку. С мужчинами ему было спокойнее, и ощущения в сексе были острее, что ли. Сабуров не считал себя ни натуралом, ни гомосексуалом, ни даже бисексуалом, он считал себя неопределившимся. Потому как, в зависимости от конкретного человека, отношения могли быть приятны ему и с теми, и с теми. Но правда в том, что Нурлан никогда не влюблялся по-настоящему. Об этом чувстве он знал только из своего далёкого прошлого — школьной любви, которую, конечно, не рассматривал всерьёз. Однако те далёкие чувства оказались самыми яркими, самыми волнительными и сладкими за всю его жизнь. Это была невзаимная любовь к однокласснице. И иногда Нур думал, что если бы этой любви суждено было стать в конце концов взаимной, то, наверное, она перестала бы быть такой прекрасной. Скорее всего, она напомнила бы ему о необъяснимом недоверии, с которым он всегда относился к противоположному полу. Первая связь с мужчиной случилась у него в 24 года. И открыв для себя мир мужских задниц, Сабуров не захотел его покидать. С тех пор у него было не так много партнёров, с двумя из них он даже пытался строить отношения, но не пытался анализировать, что именно в них пошло не так. Наверное, дело всё же в том, что Нур, кажется, не способен даже влюбиться, не то что полюбить. Последний год его связи с кем бы то ни было ограничивались только сексом. Хорошим, несколько изощрённым сексом, в котором казах всегда занимал доминирующую роль. Даже слишком доминирующую — никогда не мог противиться своему нездоровому желанию подчинять и контролировать. Конечно, о «голубой» части жизни Нура почти никто не знал. Никто с работы — 100%. Даже самый близкий коллега, давно ставший другом. Щербакова Сабуров никогда не воспринимал и не рассматривал как «вариант», потому что считал его натуралом, к тому же ещё и гомофобом. Нечего там было рассматривать и ловить. Но, кажется, теперь ситуация изменилась. Нурлан всё ещё не мог объяснить этого себе логически, но то самое животное чутьё настаивало: надо убедиться. Лёша этого не знал, но теперь ему предстояло пройти «проверку на самца».

***

Они встретились в офисе. Нурлан провёл там весь день, обсуждая и дорабатывая проекты, продюсером которых намеревался выступить, и снова откладывая на потом написание материала для собственных выступлений. По правде говоря, эти выступления, как и участие в различных шоу в роли рядового комика, давно перестали его вставлять. Алексей же наоборот — был поглощён своей ролью рядового комика, с нетерпением ждал своих выступлений, искренне радовался, когда его приглашали на очередное шоу. Он не хотел ничего планировать и ни за что отвечать, ему нравилось просто приходить туда, куда ему говорили, делать свою работу и получать за неё деньги. Нурлану нравилось контролировать, нести ответственность, словом, быть тем, кто «скажет» такому, как Щербаков, куда ему нужно прийти и как сделать свою работу. Сабурову пришлось ждать до конца дня, чтобы получить от Лёши повод проявить свою властную натуру. Причём сделать это, по его плану, необходимо было без свидетелей. В своём кабинете казах был уже один, когда к нему без стука зашёл Лёха, распахивая дверь настежь и тут же начиная болтать о каком-то кондиционере, который только и делает, что воняет и выводит Лёху из себя. Понимая, что это возможность, которой он ждал, Нурлан довольно быстро справляется с волной раздражения из-за наглого вторжения и пустой болтовни друга. Брюнет молча встаёт с кресла, откладывая макбук в сторону, подходит к двери, чтобы закрыть её за Лёшей, и предусмотрительно остаётся стоять прямо там, заслоняя собой единственный выход из кабинета. Не дожидаясь прекращения словесного потока русого, он говорит твёрдо и громко, вкладывая в голос всю свою властность: — Хватит! — Это прозвучало именно так, как должно было прозвучать по задумке Сабурова, и как точно не хотел бы слышать Щербаков. Лёша замолкает и по инерции стреляет возмущённым взглядом, хотя внутри уже что-то сжалось. — Ты врываешься без стука, отрываешь меня от дел какой-то хуйнёй про вонючий кондиционер и прыгаешь, блять, с ногами на мой охуенный чистый диван. «Сука…» — проносится в светловолосой голове сразу же после осознания невыгодности положения. Процесс неизбежного возбуждения уже запущен, а Нур, весь такой властный и сердитый, стоит прямо у двери, отрезая путь к спасению от позора. И прикол ещё и в том, что уходить нужно прямо сейчас, а в противном случае Лёша даже не сможет спустить ноги с этого «охуенного чистого дивана», потому что тогда может стать заметен его пока ещё нарастающий стояк. — Извини, — выжимает из себя Лёха, готовый даже на это, лишь бы ему дали просто уйти, и желательно прямо сейчас, — не знал, что ты занят. Я тогда лучше пойду. Но Сабуров не двигается с места, прожигая друга властным взглядом. — Отойдёшь? — Мастерски сохраняя спокойствие в голосе и в глазах, не сдаётся Лёха. — Нет. Зачем ты пришёл? — Голос Нура безжалостно настойчивый. — Я просил не повышать на меня голос, блять… — Уже не зная, где и как искать спасения, отчаянно бормочет Щербаков. — Я просил не вести себя как долбоёб, — не оставляет шанса на спасение Сабуров. Лёша понимает, что ему уже не встать с этого проклятого дивана. А если встать, то только чтобы в мгновение ока оказаться у двери и выбежать за неё. Но там стоит этот, сука, Нур, чёрт бы его побрал! И русый тихонько вздрагивает, когда слышит очередную фразу, пропитанную контролем ситуации и ярко выраженным доминированием: — Ты уберёшь ноги с моего ёбаного дивана? — Нет! — Уверенно и дерзко заявляет Щербаков. Ну не силой же Нур его стащит?! В этот момент в темноволосую голову приходит озарение, поэтому казах, всё ещё удерживая «в эфире» своего внутреннего доминанта, вдруг усмехается, как-то довольно и немного жутко: — А если заставлю? Лёше даже страшно думать о том, как отреагирует его предательское тело, если Нурлан применит к нему физическую силу. Лёшин член подаёт болезненный импульс прямо в эту секунду, следующую за сабуровским «заставлю», сказанным с этой зверской ухмылкой. И Лёша боится, что просто позорно кончит, если эта власть во плоти проявит себя ещё и на физическом уровне. — Отойди, я просто уйду, — русый мужественно смотрит прямо в глаза, потому что терять ему уже нечего, и говорит всё ещё твёрдо, подавляя учащающееся дыхание. У брюнета в голове тысяча мыслей, как увлекательно можно продолжить эту игру, но он не хочет издеваться, он хочет лишь подтвердить свои догадки. При чём тут похоть? Ответ на этот вопрос сейчас буквально перед его носом. На диване. Скрытый коленями в синих джинсах. — Если хочешь уйти, тебе придётся встать. Если ты встанешь, я не стану тебя задерживать, — Сабуров уже малость сбавляет обороты, несколько смягчая тон. Но его внешний вид: уверенный взгляд, статная фигура, сочащаяся изнутри энергия доминанта — уже станцевал на костях щербаковской «нормальности». И Лёша вдруг понял. Он свёл один и один и понял, что Нур, вероятно, замечал его «странности», а после того разговора сделал выводы, наблюдал… И вот сейчас поведение казаха красноречиво говорит о том, что Нурлан знает, знает причину, по которой Лёша не может так просто встать с дивана. «Блять, ёбаный стыд…» — Отвечаешь, не будешь задерживать? — Собирая волю в кулак, всё так же твёрдо говорит Алексей, всеми силами сдерживая внутреннюю дрожь от болезненного возбуждения. — Отвечаю, — так же твёрдо произносит Нурлан, мысленно отдавая должное Лёхиной выдержке. Тогда Щербаков даёт себе ровно одно мгновение, чтобы собраться, и встаёт. Встаёт во весь рост, уверенно, ничего не пытаясь скрыть, и даже несколько секунд просто стоит на месте с сильно заметным бугорком в области паха, будто бросая этим видом в лицо своему искусителю: «Теперь ты доволен?!». А потом обычным для себя шагом направляется к двери, прямо туда, где всё ещё стоит удовлетворённый ситуацией Сабуров. Как только Лёша оказывается перед ним, Нурлан делает шаг в сторону. В следующую секунду русый оказывается за дверью, которую с силой захлопывает. Каждый шаг отдаётся болью в паху, но Лёша всё равно старается идти быстро. К ближайшему туалету. И, слава богам, когда он до него добирается, там никого нет. Щербаков с облегчением освобождает от жёсткой давящей джинсовой ткани истекающий смазкой член и кончает после первого же полноценного прикосновения. А потом медленно сползает на пол по гладкой стене, пряча лицо в сгибе локтя. Он не знает, как теперь будет общаться с Нуром. Ему никогда ещё не было так стыдно. Как только за Лёхой захлопнулась дверь, Сабуров прикоснулся к собственному члену сквозь ткань джоггеров, которая значительно мягче, чем джинсовая. А значит, его стояк должен быть более заметным. Однако его стояк нельзя назвать полноценным, да и Лёша был слишком занят осознанием своего позора, чтобы заметить хоть что-то. Вопрос в другом: когда Нур сам успел возбудиться? Ровно в тот момент, когда понял, какое влияние оказывает на Щербакова. И чем. Властной и покоряющей частью своей личности. И от неё Щербаков так возбуждается, что не в состоянии с этим справиться. Теперь понятно, куда и зачем он уходит, стоит Нуру на него прикрикнуть. Кто бы мог подумать? А ситуация-то становится ещё более интересной. Вообще-то, Лёша… ничего. Вообще-то, он лучше, чем «ничего». Спортивный, наглый, с бешенной харизмой… Да, если бы довелось узнать о его маленькой слабости раньше, Сабуров бы уже давно рассмотрел его как «вариант» и приложил усилия, чтобы заполучить его как минимум в своей постели, а как максимум… ну, там было бы видно. А теперь, когда Нурлан знает эту маленькую стыдную тайну Щербакова, разве может он отказать себе, а заодно и самому Лёхе, в удовольствии подчинить его, сделать его своим, только своим? Нет, никак не может. Внутренний доминант-собственник в сладостном предвкушении потирает руки: у этого неуправляемого и бесконтрольного «гомофоба» нет ни единого шанса остаться таким.