Собственность

Сабуров не мог ждать ни дня. Мысли о щербаковской слабости по отношению к нему не выходили из темноволосой головы ни днём, ни ночью. И если вечером, после случившегося в офисе, Нурлан решил взять что-то вроде паузы и дождаться подходящего момента, чтобы воспользоваться ситуацией, то утром следующего дня он передумал. За ночь внутренний голодный доминант-собственник убедил его сознание в том, что незачем ждать, надо своими руками создать этот подходящий момент и воспользоваться ситуацией. Надо придумать, спланировать, проконтролировать и получить своё. К утру Сабуров был с этим согласен. Поэтому он, полностью захваченный дурманящими перспективами «взять» Щербакова во всех смыслах, даже не стал ждать их следующей рабочей встречи. Он решил устроить её самостоятельно, разве что рабочей она вовсе не планировалась, а ещё о её приближении не стоило знать самому Щербакову. Будет сюрприз. Лёше понравится.

***

С самого утра настроение Лёхи было плохим и тревожным. Он тоже всё время думал о том, что произошло вчера, хотя, в отличие от Нура, всеми силами старался отогнать от себя эти воспоминания. Лёша правда понятия не имел, как теперь вести себя с другом. И по-прежнему ли они друзья? Может, если Сабуров после этого перестанет с ним общаться, будет даже лучше? Чёрт его знает… Вообще-то Лёша дорожит их дружбой. День Щербаков провёл у Ани, а к вечеру поехал в офис, планируя игнорировать существование сабуровского кабинета. Как хорошо, что Нура, кажется, сегодня там быть не должно. Следующие несколько часов обсуждений предстоящего тура переключили Лёшино внимание и даже расслабили его. Всё-таки он любил свою работу. Поздним вечером он в своём самом обычном расположении духа, спокойный и весёлый, сидел с другими участниками рабочего процесса в большом кабинете вроде переговорной и подводил итоги сегодняшней встречи. Точнее итоги подводили, конечно, другие, а Лёха просто наслаждался предвкушением предстоящей вскоре поездки. Щербаков даже не отреагировал на звук открывающейся двери. Но знакомый низкий голос мгновенно вернул его в реальность. Нурлан здесь. Здороваясь и перекидываясь с присутствующими простыми приветствиями и приколами, Сабуров очень скоро оказался прямо у стула, на котором сидел уже напряжённый Алексей. Нур протянул ему руку, продолжая непринуждённую беседу с кем-то другим, а когда Лёша молча ответил на рукопожатие, эта самая рука плавно легла ладонью на Лёшино плечо. — Ты освободился? — Обратился брюнет к русому уже через пару секунд. Голос его был совершенно обычным, даже немного мягче, чем обычно. Конечно, ведь целью Нура было увести Лёшу вместе с собой, а не заставить его сбежать подальше. — Можешь ещё остаться на 5-10 минут? Казах специально формулировал свои обращения таким образом, чтобы в них не было и намёка на то, что кто-то собирается над кем-то доминировать. Боже упаси! Лёшенька, только ты сейчас всё и решаешь, власть над ситуацией только в твоих руках. Ага. Никто не обратил внимания на то, с каким напряжением во взгляде Щербаков кивнул головой, а затем поднялся на ноги и попрощался со всеми присутствующими, словно навсегда. Заметил это лишь Сабуров, поэтому первое, что он сказал, когда они вышли из переговорной, было: — Расслабься, всё нормально, правда. — И повёл Лёшу в сторону своего кабинета. — Что тут, блять, нормального… — Сердито буркнул Лёха себе под нос. Нур на это беззвучно усмехнулся. Лёша знал, что им стоит поговорить о вчерашнем, поэтому не сопротивлялся и не задавал вопросов. На самом деле он хотел объясниться, хотел как-то сгладить ситуацию, однако совершенно не представлял, как именно он будет это делать и удастся ли ему. Хорошо, что Нур, кажется, действительно считает, что всё нормально. Хм, может быть, вчера он внезапно ослеп? Вот это была бы удача. Как только за Лёшиной спиной закрывается дверь в кабинет Нурлана, а перед глазами появляется тот самый диван, на котором вчера Лёха испытал самый большой стыд в своей жизни, тишина начинает давить. Давить так, что Щербаков не может ждать, пока Сабуров начнёт что-то говорить, поэтому русый собирается сам начать разговор, но, развернувшись, натыкается на взгляд карих глаз, властный и предвкушающий веселье. Алексей и до этого не особо понимал, что будет говорить, теперь же и вовсе забыл все слова разом, ощущая себя… в ловушке? Нурлан не собирается растягивать этот момент, ведь внутренний доминант требует сейчас же переходить к делу. Сабуров переходит: он уверенным шагом приближается к ничего не понимающему Щербакову, ладонями с двух сторон обхватывает его шею, не позволяя отстраниться, и впивается в его губы своими в наглом, грубом и горячем поцелуе. Лёша чувствует, как внутри него нарастает и обрушивается на органы огненная лавина, превращая весь его бедный организм в сгусток живого возбуждения. Зависимого. Ведомого. Пассивного. Член шевелится в штанах, требуя больше пространства. А руки бесполезно висят вдоль туловища, будто налитые свинцом, даже не пытаясь оттолкнуть охуевшего до невозможности казаха. И пока русый испытывает новую для себя безумную бурю чувств, игнорирующую вопли рассудка, брюнет с таким же небывалым наслаждением насилует его рот своим языком. Эта Лёшина покорность и неспособность сопротивляться превращает всю прошлую жизнь в пыль, а весь прошлый сексуальный опыт — в жалкое подобие настоящего удовольствия. Потому что настоящее удовольствие, оказывается, ждало Сабурова здесь, в этом абсолютно искреннем и неконтролируемом желании Щербакова отдаться. Прошла целая прекрасная вечность, пока Лёшины руки, наконец, не впились в кисти Нура, крепко сжимающие Лёшину шею, а сам Лёша не отстранился так, будто это стоило ему невероятных усилий. — Прекрати, блять! — Ноет русый, не узнавая своего обезумевшего и жалобного голоса, — хули ты делаешь, ебанат?! Это отвратительно! — Да? — Голос брюнета до отказа переполнен возбуждением, — тогда почему у тебя стоит? — Пусти! — Уже более настойчиво требует Лёша, с каждой секундой всё больше приходя в себя. — Сказать, почему у тебя стоит? — Нур будто не слышит его, — потому что ты сходишь с ума от желания мне подчиниться. Но у меня для тебя хорошая новость: я схожу с ума от желания тебя подчинить. — Нур, ты в себе? Я мужик, блять! Я не пидор! — Да, расскажи это своему твёрдому члену. Больше Сабуров не намерен тратить время на пустую болтовню, он снова, властно преодолевая любые Лёшины попытки сопротивляться, сначала грубо целует его, а затем прижимает к стене своим телом, делая отдельный акцент на трении члена о член сквозь слои одежды. Для Щербакова это уже слишком. Полностью ощущая себя во власти другого мужчины, чувствуя его возбуждённый половой орган своим, ощущая жар его тела и горячее дыхание на своём лице, Лёша кончает прямо во время очередной попытки оттолкнуть от себя Нура. Сквозь плотно сжатые зубы из его нутра вырывается стон болезненного наслаждения. Наслаждения, за которое ему дьявольски стыдно. Нурлан восторженно вплетается пальцами в русые волосы и целует противоречиво реагирующего Лёху в висок, усиливая трение паха о пах и стараясь «догнать» друга в оргазме. Хотя, надо признать, Нур не ожидал, что Лёша кончит так скоро. С одной стороны, казах испытывает лёгкое разочарование, он ведь даже не прикоснулся к телу, даже элементарно не расстегнул джинсы. С другой стороны — это просто невъебически охуенно, как Щербакова заводит его власть. Нет, этот вредный «не-пидор» будет кончать теперь только с ним, с Нуром. Мысли об этом приближают Сабуровский оргазм, и, следуя примеру друга, Нурлан кончает в собственные штаны, трясь где-то между лобком и выпирающей тазобедренной косточкой Лёхи. Сам Лёха всё ещё отходит от оргазма, сопротивляясь, кажется, по инерции. По истечении пары минут Нурлан, наконец, отпускает Лёшу, делая пару осторожных шагов назад и оценивая внешний вид друга. Щербаков выглядит совсем поникшим, он так и стоит, прислонившись спиной к стене, с опущенной головой и мокрым пятном на синих джинсах. — Нахуй ты это сделал? — Негромко говорит русый, не поднимая взгляд. — Ладно, ты понял, что у меня проблемы с твоей ёбаной потребностью всё контролировать, но нахуй это? — Не сдержался, — даже немного виновато отвечает брюнет. После этого Алексей поднимает голову и впивается в Нурлана возмущённо-отчаянным взглядом: — Блять… Не сдержался?! Ты пидорас, Нур? Не видя смысла скрывать, Сабуров без какого-либо смущения пожимает плечами: — Иногда я сплю с парнями. Серо-голубые глаза округляются и на мгновение из них даже пропадает отчаяние, уступая место искреннему удивлению. — Не могу поверить, блять! Серьёзно?! Ебёшься с мужиками?! — Что, больше не подашь мне руки? — Этот вопрос звучит с вызовом, а карие глаза на секунду «прыгают» к тёмному пятнышку на Лёхиных джинсах прямо у члена, явно намекая, что кое-кто тоже имеет определённое отношение к пидорасам. К лицу Щербакова снова возвращается отчаянное выражение, и он опускает глаза. А через какое-то время негромко произносит: — Я не пидор. У меня есть какая-то проблема с реакцией на твои «властофильные», блять, загоны. Но только на них. Я не пидор. — Ну как скажешь, Лёш, — выражение лица Нура отчего-то становится капельку сердитым, но только капельку, — может быть, ты ещё и не хочешь, чтобы что-то подобное когда-нибудь повторилось? Русый вновь устремляет на брюнета недовольный и решительный взгляд: — Блять, а что, об этом надо ещё говорить?! Ясен хуй, не хочу! И ты, уж будь добр, не забывай, что ты всё-таки не в БДСМ-клубе, блять! Веди себя как нормальный человек хотя бы в моём присутствии… Пожалуйста. Сабуров на это лишь многозначительно молчит, ведь Лёшина просьба прямо противоположна его намерениям. Не дожидаясь ответа, Щербаков настораживается и вопросительно смотрит на друга: — И? — Что «и»? — Хуй через плечо! Скажи, что подобного больше не повторится. В Нурлане в этот момент Лёшин друг борется с доминантом-собственником, поэтому отвечает он после небольшой паузы: — Повторится. — Блять, что?! — Не волнуйся, тебе понравится.