Собственность

Лёша и правда перестал избегать Нурлана, но в общении и поиске встреч от него не исходило ровным счётом никакой инициативы. Нур это замечал. А ещё Нур замечал, что иногда Лёша одаривает его своим нечитаемым задумчивым взглядом, а иногда словно наоборот старается лишний раз на него не смотреть. Для самого же Сабурова было уже в порядке вещей превращаться в спокойного, любезного и доброжелательного джентльмена в присутствии Щербакова, чтобы не дай бог что. Но Сабуров так соскучился по Лёхе, что ему казалось, однажды он может просто не выдержать. Однажды — это, например, если увидит в серо-голубых глазах безудержное желание подчиниться, как это бывало раньше, когда Нур проявлял власть и контроль. И вот это было точно последним в списке вещей, которые казах мог бы себе позволить на этом шатком и хлипком мостике по пути к возвращению Лёшиного доверия. Но глядя правде в глаза, Сабуров признавал, что ему могло бы снова сорвать крышу. Он изголодался по Щербакову. В любом случае это значило то, что он ещё не излечился, ну или, по крайней мере, в этом точно нет никакой уверенности. А проверять на практике было опасно. Кроме того, казах всё ещё не знал, может ли он что-то сделать, чтобы ускорить процесс адаптации Лёши в его новом определении, а заодно вернуть его доверие и добиться взаимного желания вступить в полноценные и здоровые отношения. Короче говоря, время шло, поведение Щербакова не менялось, а Сабуров чувствовал, как опасно сильно натянут канат его терпения. Однажды они случайно пересеклись в офисе, где каждый был по своим делам, Лёха на секунду задержал на Нуре какой-то по-родному ласковый взгляд… и канат лопнул. Казах кое-как закончил свои дела, ещё не зная, что именно он предпримет, но точно зная, что прямо сегодня он заканчивает ждать и переходит в наступление. Выйдя из офиса и сев в машину, он, не задумываясь, набрал Лёшин номер. — Да, Нур, — голос друга несколько удивлённый. — Я рад, что ты удалил меня из своего ЧС, — улыбается Сабуров. — Вроде как необходимость держать тебя там отпала. Ты больше не названиваешь. — Ты ещё не дома? — Еду домой. А что? — Лёш, — Нур делает паузу, собираясь то ли с мыслями, то ли духом, — можно я заеду? В ответ ожидаемо слышится лишь фоновый шум и никаких слов. — Я знаю, о чём ты думаешь, — продолжает брюнет, — но, клянусь, тебе нечего бояться. — А зачем? — Звучит после недолгого молчания. — Блять… Я даже не буду врать. Мне нужно просто побыть с тобой, я не могу больше. — Нур… — Тон голоса Щербакова хорошо отражает, насколько сомнительной идеей он считает предложение Сабурова. Поэтому Нурлан не даёт ему продолжить. — Постой, Лёш. Я приеду и дам тебе гарантию, что не трону тебя. Если ты будешь против, обещаю, я уеду. — Какую ещё гарантию? В смысле? — Позволь мне приехать, ты всё увидишь. Алексей молчит в замешательстве. И как только Нур собирается сказать ещё что-то, что может убедить Лёху, русый вдруг отвечает: — Хуй с тобой, приезжай. Но смотри, блять, не дай бог… — Я обещаю, Лёш. Жди, скоро буду. — Давай. Нурлан чувствует, что «вытянул» себе этот шанс, и теперь у него нет права на ошибку. Впрочем, ошибаться он и не собирается. Сабуров делает глубокий вдох и ощущает привычную уверенность, это одна из самых ценных черт его характера: в момент, когда надо действовать, он действует, а не тратит время на сомнения и страхи. Действует и, как правило, у него всё получается. Теперь он уверен, что так будет и в этот раз, надо только заехать домой, чтобы прибыть к Лёше во всеоружии.

***

Алексей открывает входную дверь и Нурлан заходит внутрь, сразу оценивая, с каким видом встречает его русый. Щербаков смотрит немного настороженно, с опасливым, но всё же интересом в глазах. И Нур не собирается играть на его любопытстве, поэтому закрывает за собой дверь и, так и не произнеся ни слова приветствия, протягивает другу верёвку. — Свяжи меня, — просто и уверенно говорит брюнет. Лёша теперь с откровенным удивлением смотрит то в карие глаза, то на протянутую руку и говорит после небольшой паузы: — Не понял… Сабуров отвечает, продолжая стоять в той же позе: — Это выстрел, которым можно убить двух зайцев. Для тебя это гарантия того, что я тебя не трону… даже если захочу. А для меня это… ну, если можно так сказать, очередная тренировка… Я ведь учусь передавать контроль в другие руки. Так что ты, может быть, даже поможешь мне, если это сделаешь. Щербаков выглядит немного растерянным: — Но… я же не какой-нибудь извращенец вроде тебя, я не умею связывать мягко, чтобы ничего там не перетянуть, хуй знает… Я могу только конкретно связать… как в армии. — Это не так трудно, как ты думаешь. Я просто скажу, если почувствую, что ты слишком сильно затягиваешь. Лёша внимательно смотрит в лицо Нура, а затем переводит взгляд на всё ещё протянутую ему верёвку, ту самую, которой Нур в своё время связывал самого Лёшу. Щербаков медленно протягивает обе руки и забирает у друга упругое, но эластичное изделие. А через какое-то время задаёт вопрос: — И что мне с тобой делать дальше? Сабуров едва заметно пожимает плачами: — Что хочешь. Серо-голубые глаза живо устремляют взгляд в карие, и теперь в них читается не только интерес, но и что-то похожее на предвкушение захватывающей игры: — Полный контроль, да? И весь в моих руках? — Да. Весь и в твоих. Алексей движением головы показывает Нурлану, чтобы тот проходил, а сам с верёвкой в руках направляется в кухню-гостиную с заинтересованно-сосредоточенным видом. Казах снимает куртку и обувь, проходит сначала в ванную, где моет руки и заодно обрызгивает лицо прохладной водой. И пока он в течение каких-то секунд стоит перед раковиной, он понимает, что нервничает. Нервничает, потому что никогда в жизни он не делал того, что собрался сделать сейчас — добровольно передать контроль не только над ситуацией, но и над самим собой в чьи-то руки. Даже его внутренний доминант-собственник, который в последнее время редко подавал признаки жизни, вдруг активизировался и запротестовал. Но решение принято, причём Нур уверен, что этот незатейливый трюк определённо должен пойти ему на пользу, а ещё дать Лёше возможность проявить себя без страха попасть под «влияние власти». Получается, с какой стороны ни посмотри, одни плюсы, сплошной личностный рост. Сабуров заходит в гостиную и видит, что Лёха подготовил для него стул с высокой спинкой. Читая немой вопрос в карих глазах, Щербаков чуть усмехается: — А ты надеялся, что я привяжу тебя к кровати? Или, может, к батарее? Брюнет заставляет себя улыбнуться уголками губ и проходит в комнату, прямо к стулу, чувствуя, как нарастает внутреннее напряжение. Если честно, он действительно надеялся на вариант с кроватью, но решает сегодня не он. Когда Нурлан садится на стул, Лёша мягко и осторожно, почти бережно заводит его руки за спинку стула и начинает не слишком туго обматывать верёвкой запястья, вспоминая, как это делал сам Нур. Кажется, получается в самый раз, потому что Сабуров не говорит ни слова. Впрочем, может быть, он молчит потому, что слишком нервничает сейчас. Щербаков это тоже замечает по напряжённым мышцам рук и плеч казаха, по его неестественно обрывистому дыханию и по тому, какой он сейчас тихий. Удивительно, просто удивительно видеть Нура таким. Убедившись, что связал достаточно крепко, но не туго, Лёха выпрямляется и, оставаясь стоять за спиной Сабурова, опирается локтями на спинку стула. И говорит: — Это реально такая проблема для тебя? От кого-то зависеть? — Пиздец какая… Ты можешь встать так, чтобы я тебя видел? — Нет, я специально стою здесь. Полный контроль, мы же договорились. Ты должен быть в полном неведении, что произойдёт, что я могу сделать… Нурлану явно не по себе. Он не знал, чего ждать от всей этой ситуации, когда в его голову пару часов назад пришла эта идея, дать Лёше себя связать, но он точно не ожидал, что ему будет так дьявольски дискомфортно и неуютно. — Может, достаточно того, что у меня связаны руки? Полное неведение это как-то слишком, учитывая то, что ты ебанутый на всю голову… К тому же, тебе есть за что мне мстить… — Хм, — Щербаков улыбается, Нур чувствует это даже затылком, — зачем тогда ты это предложил? — Мне показалось, это должно пойти на пользу нам обоим. — Ну так пусть и пойдёт на пользу. А что не так? Всё, Нур, ты ничего не контролируешь, ты беспомощный, ты в полной зависимости от меня. Ты наверняка знаешь эту тему, когда один человек встаёт спиной к другому и падает назад, а этот другой должен поймать его. Ну или не поймать, разные люди бывают. Вот так и учатся доверять. Так что просто закрывай глаза, падай назад и смотри, что будет, потому что проконтролировать исход ты не можешь. И это, кстати, нормально, такое случается. А если не хочешь падать… тогда нахуй ты приехал? — А с каких пор ты стал психологом? — Я в душе не ебу, почему ты записал меня в психологи. Я говорю так, потому что нам с тобой нужен толчок… Мы уже сколько месяцев не можем сдвинуться с мёртвой точки… Должен же быть какой-то сдвиг, блять. — Ты про отношения? Но я-то готов… — Да нихуя ты не готов. Я просто стою за твоей спиной, а ты уже прям обосрался. Это доверие, блять? Это так ты разобрался со своей хуйнёй и больше не собираешься доминировать? — Я работаю над этим… — Вот и работай. Прямо сейчас и работай. Ты говорил, что я должен принять свою ориентацию, а я тебе говорю, что ты должен принять тот факт, что есть вещи, которые ты никогда не сможешь проконтролировать. Давай теперь каждый из нас постарается извлечь пользу из того, что ты тут придумал. — Видимо, я должен суметь расслабиться в этих обстоятельствах? Это будет считаться… успехом? — Да. — А что для тебя будет считаться успехом? — Для начала заткнись. — Чего? — Заткнись. Я знаю, что мне делать. Щербаков неторопливо обходит стул и оказывается прямо перед Сабуровым, смотрит на него несколько секунд, а затем осторожно, не без сомнения в глазах, садится на него верхом. Нурлан не издаёт ни звука, старательно исполняя свою новую роль «послушного мальчика», только неотрывно смотрит в серо-голубые глаза. Лёша ненавязчиво обхватывает ладонями шею казаха с двух сторон и сосредоточенно смотрит, буквально рассматривает его лицо. Проходится взглядом по тёмным отросшим волосам, опускается чуть ниже, туда, где его собственный большой палец тихонько касается мочки уха, затем заглядывает в глаза, затем скользит взглядом ниже, к губам, к подбородку, к кадыку… Сглатывает. Возвращается к глазам. Сабуров знает, что бы он сделал в этот момент при других обстоятельствах: впился бы пальцами в Лёшины бёдра, придвинул бы его к себе вплотную, горячо поцеловал бы его в губы, в шею, укусил бы, а то и вообще поставил бы засос… Но всё, что он сейчас может, это периодически дёргать связанными за спиной руками и с досадой вспоминать, что именно из-за мягкости и упругости он и выбрал когда-то именно эту верёвку. «Хорошо… Хорошо, пусть Лёша ведёт». Щербаков, уже от души наполнивший свои лёгкие запахом любимого мужчины, медленно приближается к его лицу своим, продолжая чуть поглаживать ладонями шею. И в следующую секунду… есть контакт. Лёша целует сначала трепетно и осторожно, а затем всё более настойчиво, углубляя поцелуй, превращая его в пламенную и полноценную интимную близость. В этот момент Сабурова будто отпускает. Он уже не помнит, что мгновением ранее ощущал такую неуютную уязвимость, теперь он просто счастлив целовать, облизывать и засасывать этот жадный рот. Любимый, родной и приятно жадный рот. А Лёхину голову в тот же самый момент занимает, казалось бы, простая и очевидная, но ему одному понятная мысль: «Я делаю это, потому что хочу». Лёша осознаёт в полной мере, что это его первый поцелуй с Нурланом, с мужчиной, который происходит без отрицания ориентации, без отсылки к своей странной реакции на властность и контроль, но всё ещё с угрызениями совести. Чувствуя внутри эти осатаневшие укольчики, Щербаков будто назло самому себе, назло гомофобному мозгу ещё сильнее углубляет поцелуй, а пальцы запускает в тёмные волосы, сжимая затем в кулаки. «Я целую его, потому что хочу этого. Потому что мне нравится. Он мне нравится.» Нурлан чувствует себя игрушечной куклой, а ещё мышкой в лапах кошки, и это определённо не те ощущения, к которым он привык и которые ему могли бы понравиться даже в теории. И ему не нравится. Всё смягчает лишь факт близости Лёши, но смягчает настолько, что Сабуров согласен смириться и с куклой, и с мышкой, лишь бы эта близость продолжалась. Проходит совсем немного времени, прежде чем они оба понимают, что русый прижимается всем торсом к торсу брюнета и всё активнее ёрзает прямо на его возбуждённом половом органе, ощущая его своим возбуждённым половым органом через слои одежды. — Лёш… давай… — Пытается «прорваться» сквозь уже неистовый поцелуй голос Нура. — Заткнись… — Лёша вдруг немного отстраняется, чтобы заглянуть другу в глаза, — ты тут ничего не решаешь. И казаху моментально начинает не хватать Лёхиного рта на своём, а поскольку Нур ещё и ничего не решает, то он вообще жалеет, что пытался что-то сказать и прервал их головокружительное занятие. В более привычной для себя манере Сабуров резко подаётся головой вперёд, чтобы снова слиться в поцелуе с любимым Лёшенькой. Щербаков охотно обхватывает его руками за шею, но через несколько секунд снова прерывает их оральную близость: — Мне нужно… отойти… — Блять, что?! — Да, не ори… Посиди пока один, не скучай. Я тебе фильм включу! С этими словами Лёха самым наглым образом соскакивает с колен Нура, не стесняясь расстегнуть ширинку и поправить твёрдый член, включает телевизор на первом попавшемся канале и почти убегает в ванную, дверь которой закрывает на замок. Нурлан на это усмехается: как будто он вот прямо сейчас побежит со связанными руками врываться в ванную за Лёхой. Однако догадки о причине этого странного поведения русого брюнета только радуют. Включил телевизор явно ради создания какого-то шума и ушёл в ванную, закрыв за собой дверь, и всё это после страстного паруминутного поцелуя, приправленного трением члена о член, что вполне можно считать полноценной прелюдией. Чем именно занимается Лёша в ванной после воздержания от пассивного анального секса — нет никаких сомнений. Поэтому Нур старается сосредоточиться именно на этом, а не на том, что Щербаков бросил его со связанными руками и стоячим членом, которому неудобно и больно в тесных штанах, без возможности облегчить своё положение. «Охуенно возбуждающе, блять…» Несмотря на иронию, Сабуров знает, что это и правда охуенно возбуждающе — сидеть здесь и знать, что вон за той дверью Лёшенька готовится к аналу прямо в эту минуту. А ещё через какое-то время Нур вдруг ловит себя на мысли, что он пребывает сейчас скорее в приятно волнующем предвкушении, чем в напряжении из-за того что не контролирует ситуацию, не может доминировать и так далее. А ещё через какое-то время дверь ванной комнаты снова открывается и появляется Лёша… На нём вообще нет одежды, одной рукой он придерживает полотенце, даже не завязанное, а просто накинутое вокруг бёдер. В глазах — волнение и желание. — Пожалуйста, расстегни штаны, мне больно, — звучит от Нура совсем не требовательно. Щербаков, уже подошедший ближе, с улыбкой опускает взгляд на заметный бугорок друга, отмечая, что за время его отсутствия член, похоже, не расслаблялся даже на чуть-чуть. Недолго думая, Алексей отбрасывает полотенце в сторону, открывая Сабурову вид на свой, такой же твёрдый, половой орган, а следующим движением опускается на колени между ног Нура и расстёгивает его штаны, сразу же освобождая пенис и яйца. Нурлан вздыхает облегчённо-возбуждённо. Всё-таки есть в этом что-то совершенно особенное, когда тот, кто тебя связал, сам добровольно встаёт перед тобой на колени. Не просто особенное, восхитительное. О, да, Лёша умеет быть таким восхитительно покорным. Даже когда играет роль доминанта. Не отступая от своих истинных желаний, продиктованных голодной и покорной гомосущностью, Щербаков берёт в руку член Сабурова и направляет его прямиком в свой рот. И делает он это впервые. Да... За время их нездоровых отношений Нур вылизал Лёхино тело вдоль и поперёк, проник в каждую дырочку, обсосал до максимального неприличия все выступающие части тела, включая пальцы рук и ног. Но русый до этого момента только позволял, никогда не проявляя инициативу, разве что незначительную. А теперь… он же открылся сам перед собой? Он же осознал и принял свои желания, настоящие желания, а не что-то наподобие «хочу быть нормальным натуралом»? И желания его таковы. Лёша очень чувственно обхватывает губами головку и начинает неторопливо спускаться ртом ниже по стволу, смакуя каждый миллиметр бархатной кожи. Затем снова поднимается и в конце обсасывает головку, проходясь по ней языком. И повторяет все действия, только в более быстром темпе. Нурлан забывает дышать от вида своего члена, погружающегося в Лёшин рот. Как же хочется схватить его за волосы и от души оттрахать в горло или положить ладонь на его затылок, задавая темп и направляя, или просто гладить его по голове и щекам, нашёптывая, какой он хороший мальчик… Но ничего этого нет. Есть только связанные за спиной руки и Щербаков, который делает всё сам. И, надо сказать, делает очень неплохо, у парня явно талант. Не талант, природный дар. Но слишком долго наслаждаться умениями друга Нуру не удаётся, так как тот в какой-то момент почти резко поднимается на ноги, чтобы в следующую секунду оказаться сидящим сверху, разведя ноги в стороны, и прижимающимся своим членом к члену Нура. — Тебя надо растянуть, — шепчет Сабуров, ловя пьяный от желания взгляд серо-голубых глаз, — ты давно не трахался, будет очень больно. Хватит с тебя боли. По лицу Щербакова даже не особо поймёшь, в состоянии ли его мозг воспринимать и обрабатывать информацию, настолько возбуждённым и от этого почти невменяемым он сейчас выглядит. Не говоря ни слова, Лёха подносит ко рту Нура ладонь и мягко пробирается пальцами внутрь, настойчиво скользя ими по языку. Казах смотрит на него, не отрываясь. А Лёха уже вытаскивает пальцы из его рта и теперь заводит руку себе за спину, второй обхватывая шею брюнета. — Бляяя… — Шепчет Нурлан, осознавая, что прямо сейчас, сидя на нём верхом, практически оседлав его, Щербаков растягивает сам себя и при этом, не моргая, смотрит ему в глаза. Ах, да, перед этим он ещё впервые отсосал ему. Это точно его Лёшенька? Точно. Просто, когда Лёша по-настоящему сильно возбуждается, ему сносит крышу, но это-то никогда не было секретом. А вот когда он возбуждается без попытки обвинить себя и наказать за неподобающее натуралу поведение, от него можно ожидать такие вот очаровательные сюрпризы. Оказывается. Лёшу хочется поцеловать, потрогать, вдохнуть его запах с самой кожи… Но Нур не проявляет даже намёка на свои желания, потому что не хочет мешать происходящему. Потому что происходящее — прекрасно! Несколько минут они сидят, глядя друг на друга в упор, потом шумно дышат, прикасаясь друг к другу лбами. Всё это время Лёха орудует пальцами сзади, растягивая свой анальный проход, а Сабуров беспомощно сжимает кулаки за своей спиной, ловя каждый Лёшин вздох или стон. На Нуре по-прежнему полный комплект одежды из футболки немного стянутых трусов и штанов, носков, на Лёхе нет ничего. Лёха сидит на нём, обхватывая левой рукой за шею и периодически чуть прогибаясь в спине, отчего их члены дразняще соприкасаются влажными головками. Наконец, наступает тот самый момент. Щербаков снова почти резко выпрямляется и привстаёт, хватая член Сабурова своей правой рукой, протянутой снизу между собственных ног, и направляет его прямо в себя. — Смазка, Лёш… — Как на последнем издыхании напоминает Нур, чувствуя, как вокруг его головки уже распространяется чертовски приятное и тесное тепло. — Тссс, заткнись… — Всё, что отвечает Лёша, уже закрывший глаза и полностью готовый улететь. И в следующую секунду они улетают оба, потому что русый, ловко расслабляясь по старой памяти, медленно садится на пенис брюнета. Полностью. Затем издаёт короткий, тихий, но очень высокий стон, а затем прикусывает нижнюю губу, так и не открывая глаз. Нурлан смотрит на него с вожделением, мечтая только о том, чтобы Лёха просто начал двигаться. Лёха начинает. И с каждой секундой его движения становятся быстрее, настойчивее и слаще. Он впивается пальцами сначала в волосы Нура, потом в спинку стула и скачет так, будто это его последний анальный секс в жизни. Иногда он открывает глаза, но тут же, ловя очередную волну удовольствия, закрывает снова, то откидывая голову назад, то наклоняя вперёд, то сталкиваясь своим лбом со лбом Сабурова. Каждый раз, когда близость Лёши позволяет это сделать, Нур кусает его за губы, за подбородок или целует туда, докуда получается дотянуться. И отдельно кайфует в те моменты, когда твёрдый Лёшин член с размаху шлёпает по его животу. Жаль только, что через проклятую футболку. В какой-то момент Щербаков откидывается чуть назад, опираясь руками на колени Нура, даёт себе буквально пару секунд перевести дыхание и продолжает «прыгать», принимая в себя член до последнего сантиметра. Лёха выносливый, это факт, и Нур как никогда сейчас благодарен ему за поддержание себя в такой хорошей физической форме. Всё-таки, чтобы вот так скакать на члене, требуется немало сил. Но всё равно приходит тот миг, когда Лёша начинает уставать, поэтому он оставляет одну руку на колене Сабурова в качестве опоры, а второй принимается активно дрочить свой член, при этом почти не сбавляя темп. Как бы Нур хотел ему сейчас помочь, и сделать это он мог бы тысячью разных способов: подрочить ему своей рукой, помочь ему двигаться, приподнимая за бёдра, взять его, в конце концов, и бросить на диван, перенимая активную роль… Но блядская верёвка… вынуждает Нура только получать наслаждение и наблюдать, как его покорный Лёшенька делает всё сам. Сам поцеловал его, сам возбудился, сам встал на колени и отсосал, сам оседлал его, сам растянул свою дырочку, сам вставил в себя его член, сам скачет на нём уже минут 10… и сам кончает, доводя себя до оргазма собственной рукой. Впрочем, не будем забывать, чей член находится сейчас в его заднице, а также признаем, что без него оргазм точно не был бы таким ярким. Итак, Щербаков кончает, разбрызгивая сперму на свой живот и на футболку Сабурова, и продолжает полностью насаживаться на член, который тоже уже начинает пульсировать в предоргазменных судорогах. Нурлан выстреливает внутрь струёй тёплой спермы, и Лёша чувствует её, чувствует, как внутри становится жарко и скользко. Как только русый отпускает собственный член, он сразу же наклоняется к брюнету, не выпуская из себя его пенис, обхватывает обеими руками и целует, задыхаясь и принимая ответный, такой же размашистый поцелуй.