Идеалы превратились тогда в грязь под ногами. Мы проиграли тогда, когда решили отречься от самих себя. Найденные мемуары госпожи Эвергрин, одного из Магов S-класса светлой Гильдии «Fairy Tail».
Людей сняли с постамента на главной площади через пару дней, а в прессе произошедшее кощунство ни единым словом не было освящено, чтобы не поднимать среди обычных людей волну паники. Что было, в общем-то, бесполезной мерой: через пару часов уже весь город гудел, были слышны мимолётные перешёптывания и пересуды. Произошедшее было кошмарным резонансом, неправильной нотой в жизненной песне каждого, но пока не настолько, чтобы вскармливать внутри себя злобу и ненависть. Люди были потрясены, шокированы и явно старались не верить в происходящее, но должного эффекта на общественность, того, который хотел получить убийца, не получилось, — к этому выводу Макаров пришёл после долгих размышлений. — Ты уверен, что это запланированная акция? — Лаксас в неверии приподнял бровь и скептически бросил взгляд на Мираджейн: она стояла, спокойно глядя на говорившего Мастера, и бросила лишь мимолетный взгляд на Дреяра. — Я уверен. Тот, кто это сделал, хотел, чтобы все это видели. Хотел, чтобы все ужаснулись. Хотел, чтобы все испугались, — Макаров мерил медленно своим маленьким шагом кабинет. Его правая рука держала самого себя за подбородок. Голова была опущена вниз, взгляд упёрт в пол, словно рисунок паркета представлял для Макарова катастрофический интерес. — Тёмные Гильдии всегда убивают тихо и никогда не выставляют своё... — он осёкся и поймал себя на мысли, что не может правильно сформулировать фразу, — детище, — наконец, вымолвил он, — напоказ. Их задача делать это скрытно, потому что они все боятся разоблачения. Те, кто делают это в открытую, автоматом подписывают себе смертный приговор, буквально выкидывают все карты на стол рубашкой вниз. Им остаётся только ждать, через какой промежуток времени люди придут по их души. Тёмные Гильдии выполняют задания и получают деньги; выполнять их нужно без следов. Здесь же человек намеренно выставил напоказ результат своей беспричинной злости. И мало что он выставил — он хочет подставить Нацу... я уверен, что это не Нацу, потому что он сейчас далеко отсюда — это раз. У него сейчас Люси — это два. И у них есть более интересное и опасное задание — это три. Макаров остановился и выдохнул. Вся его речь была произнесена с бешеной скоростью, словно он гнался и гнался за чем-то, будто бы боялся что-то забыть сказать. Лаксас молча отошёл к правой стене, продолжая слушать собственного дедушку, прислонился спиной к стене и сложил руки под грудью. Он выполнял два дела одновременно: слушал и размышлял, бесконечно много думал, выстраивал в собственной голове всевозможные теории вероятностей, соединял, казалось бы, совершенно несоединимые между собой факты и события. Всё было просто: Лаксас чувствовал ответственность. — Вы хотите сказать, что это была подстава? — осторожно, очень аккуратно поинтересовалась Мира, словно делала маленький шажок по глубоко треснувшему льду. — Да, Мира. Именно это я и хочу сказать. Самая настоящая, неприкрытая подстава. Проблема в том, что это понимаем мы. Люди не поймут. — Но ведь копирующая магия запрещена, разве нет? — А у Люси близнецы?.. — неуверенно произнес Лаксас. — Это другое. Золотые ключи духов — это вообще отдельный разговор. Их возможности почти безграничны, но безграничны настолько, насколько безграничны способности их владельца. Близнецы Люси никогда не смогли бы скопировать эту магию, потому что сама Люси, будь у неё возможность, не смогла бы этого сделать на таком уровне. Она только учится и делает огромные успехи, но у неё всё ещё впереди. За всю историю магии слишком мало Заклинателей Духов достигали таких высот. Единицы, если быть точным. А когда достигали, почти сразу же умирали: человеческое тело — вместилище Маны — не выдерживало. Если тела Драгонслееров предназначены для сохранения в себе бешеного, просто нереального количества энергии, то тела Заклинателей — нет. Они связующие, те, кто стоят на самой границе множества миров. У них совершенно другое предназначение. Связывать, а не уничтожать, — Макаров кашлянул и неопределенно махнул рукой. — Говоря кратко, Близнецы — это не то, о чём я говорю. Они копируют. Но копируют не так, как ты думаешь. — У нас была куча врагов, копирующих магию. И ничего. Это не каралось, — недоумённо сказал Лаксас и запустил правую руку в волосы. Он не мог понять одной маленькой детали, нюанса, который никак не хотел принять форму определённого вопроса. Что-то Лаксаса смущало. — Лаксас, одно дело, когда у тебя это просто приём такой и ты тупо копируешь заклинание, а другое — это когда... — он замялся, подбирая подходящее сравнение, — представь, что человек создаёт клона! Это сродни тому же самому. Я говорю не о мимолетном копировании, я говорю о целой технике. Когда ты просто копируешь чьё-то заклинание, шлейф от твоей магии остаётся твой родной, аура остаётся твоя родная. А здесь скопировано всё: человек создал клона магии Нацу. Он скопировал его Ауру, скопировал его Шлейф, а, по сути, это то же самое, что скопировать душу. Мире показалось, что её словно хорошенько огрели чем-то тяжёлым по голове. Осознание подступало к ней и Лаксасу медленно, точно змея, охотящаяся на мышь, но подступало, ползло, шелестело. — Это значит, что он может... — Да. Он может скопировать любую магию любого волшебника с абсолютной точностью. Иными словами, Мираджейн, если когда-нибудь ты с ним будешь драться, он может прикончить тебя твоей же магией. И это будет не просто копирование твоего заклинания, это будет похоже на то, словно от тебя оторвали часть, переделали её в «минус» и обратили против тебя же. Лаксас незаметно для окружающих, но ощутимо для себя самого, вздрогнул. — Но если у кого-то хватило смелости убить невинных людей, применить строго запрещённое заклинание и выставить виноватых во всём нас, то... — Мира недоумённо прервала саму себя. Она не знала, как закончить фразу правильно, так, чтобы её поняли и Макаров, и Лаксас, и она сама ещё умудрилась не запутаться в веренице вопросов и ответов. В кабинете повисло молчание. — И не только, Мира. Этот несчастный случай связан как-то с нападением на тебя. У меня в голове эти два события идеально стыкуются между собой, — словно продолжая мысль вслух, озвучил идею Макаров. — Нападение на тебя и убийство тех людей. Такое впечатление, что он в первый раз просто ошибся целью. — Я не похожа на того, кого можно легко обуглить... — Мира как-то странно покосилась на Дреяра младшего, а потом дёрнула головой. — Или похожа?.. — неуверенно изрекла девушка. — Нет, тут дело не в этом. Он словно хотел от тебя чего-то добиться, но в какой-то момент понял, что у тебя этого нет, — Лаксас продолжил мысль дедушки, затем вопросительно на него посмотрел, осведомляясь о правильности высказывания, и, получив утвердительный кивок головой, успокоился. — Тогда почему он меня не прикончил? — А зачем ему это? Убийство волшебника не вызовет такого резонанса, как убийство простых беззащитных людей. Волшебники умирают каждый день по разным причинам и в разных обстоятельствах: кто на задании, кто от рук другого мага, кто на дуэли. Это, как бы кощунственно и зверски ни звучало, нормально. А вот убийство простых людей, да ещё и руками мага, убийство тех, кого мы, по сути, должны защищать, — вот это уже интересно. Идеальная провокация и потрясающий спектакль. Преступление против святого. — И когда это всё дойдёт до Совета и Короля? — спросил Лаксас. — Ещё не скоро. Пока они проведут экспертизу, пока сопоставят факты... на это уйдёт уйма времени, но нам его всё равно недостаточно. Мы опережаем по времени: мы знаем правду и знаем, что это точно не Нацу, но нас это знание мало спасает. — И у нас нет ни малейшего доказательства. Теории — это замечательно, но в этот раз нас даже и слушать не будут, бьюсь об заклад. Они просто вынесут вердикт «виновен». Не в их правилах лезть в дебри и выяснять подноготную. — У Нацу есть алиби, его же не было в городе в этот... — Мира затихла. — Это их не волнует. Есть факт наличия его шлейфа и его ауры, — прервал Мираджейн Лаксас. Он знал, как будет думать Совет, знал наперёд, чем они будут руководствоваться и какие выводы делать. Лаксас знал, потому что, к его стыду, в иной ситуации он думал бы и действовал бы точно так же. Макаров опустил руки и, заведя их за спину, сцепил в замок. — Есть другой вариант: к тому моменту, как всё станет известно в столице, мы должны найти виновного и вытрясти из него всё. Это наш единственный шанс.***
Люси подошла ближе к осязаемому, но невидимому сгустку. Она аккуратно обошла вокруг него, осматривая, и нахмурилась. Ей не нравилось, что всё обрывчатое, половинчатое и неполное. Ей не нравилось, что приходится сталкиваться с абсолютно неизвестным явлением. Если раньше было хоть малейшее представление, с чем им придётся стоять лицом к лицу, сейчас же не было даже догадок. Точнее, догадки были, но все они казались настолько нереальными, фантастичными и даже где-то отчасти бредовыми, что Люси терялась. Кусочки пазла намеренно не хотели соединяться. — Ну? Что скажешь, Люси? — Нацу и Грей стояли чуть поодаль, давая подруге пространство и немного свободы: ей отчаянно нужно было сосредоточиться, а постоянное нахождение рядом двух Волшебников и хождение по пятам мало этому способствуют. Хартфилия остановилась. Она слышала вопрос и тихонько кивнула головой в знак того, что она их не игнорирует. Она уставилась взглядом в то место, где — в теории — могла быть энергия Эрзы. Что-то ей не нравилось, что-то в этом месте было не так, словно... Песок был... съехавший. Она не знала, как правильно это объяснить, и даже сама мало себе представляла, как правильно понимать, но нечто внутри — интуиция, передавшаяся ей с молоком матери, интуиция необычная, чуждая любому другому, но так знакомая Заклинателям из рода Хартфилиев — всполошилось, взъерошилось и вскинула голову. Песок лежал идеально ровно до определённой невидимой полосы, так, словно его специально выровняли. Там, где идеально выровненный пласт заканчивался, будто поставили тонкую стеклянную стену, и он снова начинал идти волнами, естественно, так, как и должен лежать песок в карьере. В этой местности не наблюдалось песчаных бурь, поэтому идеальными курганами или ровно он не мог бы сам лечь, а это значит, что было что-то, что заставило его так лежать... Люси от поразившей её догадки сделала в страхе шаг назад. Мама рассказывала ей про это в детстве, но никогда Люси не думала, что ей придётся увидеть это воочию. — Нацу, Грей, — тихо окликнула их Хартфилия. — У меня есть догадка, но я могу... и я надеюсь, что я ошибаюсь... — её голос едва заметно дрожал. Даже если это окажется правдой, она не знает, как это исправить. — Смотрите... — она дождалась, пока ребята к ней приблизятся на достаточное расстояние, чтобы начать говорить. — Такое возникает только тогда, когда пространственно-временной континуум нарушается. Иными словами, когда возникает искривление пространства. Помните, когда нас забрали в Мир Духов, мы тоже испарились и точно так же тогда остался след от нашей магии. Там была немереная куча этих сгустков. Здесь же только один. Эрзы. Тогда у нас был прямой переход между двумя мирами, нам не нужно было искривлять пространство, потому что его создали Духи. Когда прямого перехода нет и ты перемещаешься не в другой мир, а в мир, параллельный твоему, возникает преломление, которое выражается в разной местности по разному. В лесу деревья идеально одной высоты становятся, здесь — расположение песка. Тут точно было преломление, Нацу, Грей. По крайней мере, мне так кажется... Люси выдохнула и с жадностью начала быстро-быстро дышать: она еле успевала вдыхать кислород, пока говорила. Её собственная догадка подбила её саму, её самообладание и выбила из колеи. Слишком много совпадений, всё кажется нереальным. Люси знала о преломлении, знала о множестве параллельных реальностей и измерений — один Эдолас чего стоил — она знала и никогда не думала, что столкнётся с этим сама. Ребята стояли в полном безмолвии. Куда-то делось ощущение палящего зноя, сразу мелкой мухой-помехой стала казаться невыносимая духота. Не имело значение то, что их тела ныли от долгого пути, а организм просил воды. — Ты уверена в том, что говоришь? — наконец, произнёс Фуллбастер. Люси неуверенно кивнула. — И что нам с этим делать? — Грей отвёл взгляд от места, которое они втроём окружили, и посмотрел на своих спутников. Хэппи всё это время молчал, он мало что понял из сумасшедшей тирады Люси, но осознавал, что однозначно всё плохо. Грей задавал вопрос не конкретно к Нацу или Люси, Грей задал вопрос просто так. Он повис в воздухе. В ответ он услышал только вздох со стороны Хартфилии. Нацу стоял, не шевелясь, вперив взгляд куда-то сквозь землю. Взгляд Грея же был обращён на Люси и только на неё. Она заметила это. — Я… — Люси посмотрела в сторону. — Я не умею делать преломление пространства. Это равнозначно тому, что открывать порталы или останавливать время. Никто этого не может, Грей. — Но будущая Люси как-то пришла же в это время! — Грей, там была целая машина. Это целая технология, преломляющая время. Я не смогу сделать это в одиночку и без всего. Я Заклинатель, а не Бог. Да, я вызываю духов из подпространства, но это другое. Есть ключ — это портал. И есть прямая связь между их миром и нашим. Я не прикладываю усилий, не вызываю сбой во времени или искривление в пространстве. Это те материи, которые трогать вообще нельзя. Они есть, и мы живём по их законам. Нарушать их равнозначно смерти, а я… — она осеклась. «А я не хочу умирать». Нацу медленно повернул голову в её сторону. Он ничего не сказал, лишь понимающе, едва заметно улыбнулся и покачал еле заметно головой. Он не позволит, чтобы она умерла. Однако Люси сглотнула. Ей приходилось принимать, наверное, одно из самых сложных и противоречивых решений в своей жизни. — Я подумаю, что с этим можно сделать. И поговорю с бабушкой, — наконец, вымолвила она, обессилев от долгого метания от одного решения к другому. — Люси, — она вскинула голову на звук окликнувшего её голоса, — если когда-нибудь ты ещё усомнишься в своей собственной силе, клянусь, — Грей сделал театральную паузу, — я тебя ударю.