Это пройдет... И это тоже пройдет... Гравировка на обеих сторонах кольца Царя Соломона.
Стрелка часов неумолимо приближалась к восьми вечера, когда Люси переступила порог дома. Время было детское, но она чувствовала себя невероятно усталой, хотя не делала ничего сверх того, что делала каждый день. Ни-че-го. И это было прекрасно. Люси кинула ключи от квартиры на комод, стоявший слева от входа, и сбросила с себя куртку, сразу же почувствовав, как тепло было внутри её уютной квартиры по сравнению с прохладным вечерним воздухом. Люси прислушалась: напольные часы, стоявшие в гостиной, всё так же мерно отбивали ритм. Она потянулась, зевнула, сняла с себя туфли и прошлась босиком по ворсистому ковру, искренне наслаждаясь его мягкостью. На мгновение прикрыв глаза, она уже мысленно была в завтрашнем дне — таком же тихом и размеренном, как и все остальные, — после нескольких лет летаргического сна, после всех бесконечных битв насмерть наконец-таки наступило заслуженное спокойствие и умиротворение, которых ей порой действительно не хватало, хотя вслух она бы в этом никогда не призналась. Впрочем, она понимала, что сама подписалась на такую жизнь, променяв сияние бриллиантов и шелест шёлковых платьев на кнут в руке и выкрики боевых заклятий. В любом случае — они победили. И это было единственное, что имело значение. Из гостиной послышался шум: Люси неожиданно вздрогнула — в доме явно кто-то был. Не стоило труда понять, кто именно. Запах свежей, чуть опаленной древесины даже она, не обладая выдающимся обонянием, смогла бы узнать из тысячи такого же рода запахов. Нацу с неизменным оскалом-улыбкой на губах вальяжно развалился на диване и с упоением пожёвывал арахис, читая очередную главу романа, написанную Люси. Она понимала, конечно же, что Нацу, обладая чутким слухом, естественно, знал, кто пришёл, но не понимала, почему он всё ещё не извинялся перед ней в паническом страхе, каясь в нарушении личного пространства. — Это опять ты! — Люси за девять с половиной лет уже привыкла к таким нахальным визитам друга и, казалось, ничему не могла удивиться, однако её взгляд, скользивший по лицу Нацу (который, надо сказать, вообще не стремился встать дивана или хоть как-то пошевелиться), зацепился за красноречивые синяки под глазами, но она решила промолчать. — А ты кого ждала? — он хмыкнул, всё так же продолжая невозмутимо щёлкать арахис, и наконец-таки обратил искренне заинтересованный взгляд на Люси, которой было трудно понять, что сейчас творилось в его голове (всегда было трудно, словом). Она устало вздохнула и уже собралась было пойти в душ, оставив Нацу в гордом одиночестве — препираться у неё не было сил — как он неожиданно задал вопрос: — почему ты до сих пор не опубликовала её? — он взглядом указал на рукописи, которые уже аккуратно положил на кофейный столик, выведенные красивым каллиграфическим почерком Хартфилии. Люси удивилась столь неожиданному вопросу: Нацу с большей охотой шутил по поводу цвета её бюстгальтера и вообще без задней мысли обсуждал новую пижаму, но в её увлечение писательством не лез. Никогда. И никогда это не обсуждал ни с кем. Наверное, потому, думалось Люси, что считал это совсем личным. Она и сама это считала слишком личным. Но Нацу позволяла одним глазком смотреть, хотя всегда нарочито делала вид, что вообще-то не очень довольна... — А что опубликовывать? — сказала она, устало зевнув и прикрыв рот рукой. Люси вновь посмотрела на свою рукопись. — На мой взгляд, так это обычный бульварный роман, явно не шедевр. Зайди в любой газетный киоск и обязательно найдешь такой же. Нацу изумленно хмыкнул: — ты себя недооцениваешь. — Это не порок, в конечном счете, — просто пожала она плечами и двинулась по направлению в ванную. — И всё же… — Знаю, — обернулась Люси уже на пороге в спальню. Они замолчали, просто потому что нужно было замолчать. Она знала, что думает по этому поводу Нацу — Нацу знал, что думает об этом Люси. Всё было просто, как дважды два. — Когда-нибудь я напишу поистине стоящее произведение, но не в этот раз, — Люси вновь устало улыбнулась. — Сейчас же я просто стараюсь набить руку. Я даже представляю, какого формата будет «та самая работа», из-за которой я оставлю след в истории, а это уже успех. Люси осеклась, когда заметила чуть задумчивую улыбку Нацу: он редко так улыбался — погруженный в свои мысли. Всё чаще он громко хохотал и улыбался во все тридцать два, постоянно поддакивая очередной глупой шутке. — Ты красиво мечтаешь. Люси оцепенела в ответ на эту фразу. — Умеешь же ты ляпнуть, — через секунду заливисто рассмеялась она и, подойдя к Нацу почти вплотную, потрепала его по голове, наведя на его голове ещё больший беспорядок. — Я так понимаю, что ты сегодня ночуешь у меня? — Все правильно понимаешь, — довольно протянул Драгнил и, сладко потянувшись, уже окончательно по-хозяйски разлёгся на диване, заложив руки за голову. — Всё равно завтра вместе на задание, пораньше встанем хоть… — Да-а-а, — насмешливо протянула Хартфилия. — Ты-то встанешь раньше всех, непременно, — она саркастично кивнула в ответ на приподнятые брови Нацу и проворным движением схватила подушку, готовая в шутку ударить ею Нацу, но он оказался быстрее, схватив вторую и приготовившись защищаться. — Ну, уж явно пораньше вас, Люси-которая-может-спать-сутками, — парировал её замечание Нацу, передразнив её. — Все свои манеры по дороге ко мне растерял? — съехидничала она. — С кем поведешься — от того и наберешься, — съязвил в ответ Нацу. — Кстати, — Люси уже исчезла на кухне, поэтому её голос слышался чуть приглушенно. — А что за задание? Раз уж вписал меня в это дело, так хоть скажи! — Завтра всё и узнаешь! — послышался его ответ. — Мы так не договаривались, Нацу! — Да я как бы тебя и не спрашивал. Тебе же деньги нужны? — он с момент помолчал, а затем, улыбнувшись себе победно под нос и осознав, что молчание — знак согласия, расслабился, тем самым подтвердив свою безапелляционную победу в так и не начавшейся войне. В спальне Люси послышался треск, звук бьющегося стекла и вымученное: «ага, я приземлился!» — Хэппи! — одновременно раздалось из двух разных концов квартиры. Только кто-то взял сковородку на вооружение, а кто-то радостно засмеялся.***
— Мира, ты уже крутишь эту бутылку в руках битый час! Во имя всех существующих и не существующих богов, что происходит? — Кана раздражённо отставила в сторону стакан с водой, единственной жидкостью, которую сегодня могла пить. Сидя за барной стойкой и раскладывая незамысловатый пасьянс, Альберона не сводила настороженного взгляда с Мираджейн, которая с утра пораньше была слишком нервной: она умудрилась разбить три тарелки и сейчас в списке на уничтожение явно появилась несчастная бутылка. — Да знаешь… — словно бы невзначай начала Мира. — Предрассудки в последнее время мучают, — она чуть сморщила нос и отставила бутылку под стол, принимаясь раскладывать трубочки по цвету и форме. Кана раздраженно фыркнула и с усердием отобрала и чертовы трубочки у нервной подруги. — Что именно тебя мучает? — задумчиво прищурившись, задала вопрос Альберона и положила локти на столешницу. — Да так… ты не знаешь, Нацу с Люси уже ушли? — Угу. Они же ещё вчера предупреждали о том, чтобы мы их с самого утра не ждали, — Кана вновь нахмурилась. Мираджейн помолчала с мгновение, осмотрелась по сторонам, словно бы потеряла кого-то, и вновь повернулась к Кане. Она печально, почти обречённо вздохнула. — Я просто не люблю... знаешь... когда на душе неспокойно. Такое нечасто бывает. — Ты чувствуешь, что что-то должно произойти? — уточнила Кана — она и сама знала, что такое "шестое чувство", непонаслышке, но предпочитала не особо на этот счёт распространяться. — Определённо, — на этих словах Мира развернулась и, взмахнув копной белоснежных волос, исчезла в подсобке, явно выискивая что-то, что необходимо было бы поправить или разложить по форме и размеру. Кана вновь нахмурилась, когда в колоде осталась лишь пиковая семёрка да крестовый туз.***
— Нацу, когда берёшь задание, то нужно внимательно смотреть, где живёт заказчик! Какого черта мы узнаем о том, что он находится за девятьсот пятьдесят миль от города только тогда, когда смотрим строчку, где говорится о месте задания? — Люси картинно всплеснула руками и, грозно посмотрев на ухмыляющегося Нацу, заворчала себе под нос что-то нечленораздельное и явно непереводимое, кляня самого Нацу, Хэппи, заказчика и себя в придачу за то, что согласилась на эту безумную авантюру. Это она всегда играла роль разума и логики в этой компании несносных идиотов, но в этот раз... ...в этот раз она сама оказалась идиоткой, Господи прости! Люси нервно сжала листок с заданием. — Ох, не начинай, — Нацу безразлично махнул рукой, весело улыбнулся и затем запустил обе руки в бездонные карманы. Хэппи молча наблюдал за скоротечной перепалкой, наслаждаясь вкусом вяленой рыбки, которую Люси ему услужливо «одолжила». Улыбка медленно начала сползать с лица Нацу явно халтурно сделанным гримом актёра, застоявшегося под светом софитов, когда он увидел спокойно-издевающийся взгляд своей напарницы. Она сложила руки под грудью и растянула свои губы садистской, едва заметной усмешке. Стоя рядом с кассой, она, не сводя мстительного взгляда с Нацу, произнесла: — нам, пожалуйста, два билета на поезд. Желательно не на экспресс, а на тот, что помедленней… — Нет, — тихо просипел Нацу, молящими глазами смотря на девушку, когда до него дошло, что она собралась сделать. — Пожалуйста, не надо… Но Люси словно не слышала, и только спустя минуту соизволила повернуться к нему лицом: — а как ты ещё планировал добираться до заказчика, м? — Люси вопрошающе вскинула голову, размышляя над сказанным. Потом поняла, что «алиби» в виде: «ну, прости, других вариантов нет», все ещё работает. Несколько секунд праведного молчания лишь дали в сотый раз осознать Нацу, что он сглупил, а Люси потешить своё самолюбие и всё-таки дать ещё один шанс своей разумности доказать свою профпригодность. — Хорошо, — он примирительно поднял руки вверх. — Соглашусь, я ступил. — Хоть в чём-то ты согласен, — Люси весело хихикнула и отдала деньги за билеты. — Поезд через два часа и… да, ехать нам два дня. Правда, я до сих пор не понимаю, почему этот заказ оказался именно в нашей гильдии. Разве тебе не кажется, что если заказчик живет чуть ли не на другом конце света — по нашим меркам, — то этим должна заниматься местная гильдия, но никак не наша? — она вздохнула и вновь опустила взгляд на листок, подрагивающий у неё в руках от тёплого ветра. Четыре миллиона драгоценных — столько-то вековые задания S-класса не стоили, чего уж тут говорить об обычных миссиях. Плата, несоизмеримая с задачей и коэффициентом трудности. — Может быть, нас ждёт какая-то подлянка, откуда ты знаешь? — Нацу зевнул и, закинув руки за голову, потянулся, зажмурившись от удовольствия. — Ты так спокойно об этом говоришь, — она покосилась на него. — Конкретно о подлянке я и думаю, Нацу. Ты понимаешь, что это странно и даже, быть может, не очень логично: давать задание на розыск кого-либо за такую астрономическую сумму? — Люси, ты со мной, — говорил он, как будто это само собой разумеющееся. — В конце концов, от задания всегда можно отказаться, ты же знаешь, — поспешил успокоить её Нацу. — Знаю, но всё равно… мне как-то... некомфортно. — Брось. Больше накручиваешь себя. Мы не успели ещё до места доехать, а ты уже напридумывала себе проблем, — Нацу схватил за запястье девушку и потянул за собой. — Пойдём уже. Люси молча кивнула головой — спорить она всё же не решилась. — Ты уверен, что уже хочешь сесть? — Да, — Нацу кивнул. — Чем раньше сядем, тем раньше пройдёт самая первая и самая острая стадия моей транспортной болезни, будь она неладна. Люси пожала плечами и ненавязчиво улыбнулась. — Ты сам этого захотел… Когда они нашли своё купе, то не поверили своему счастью, ибо поезда дальнего следования всегда были длиннее обычных. Кинув беглый взгляд на Нацу, Люси в глубине души посочувствовала своему другу, втайне надеясь, что настойка, полученная ею от Венди, сможет помочь Драгнилу, когда тот совсем взвоет. Нацу, как истинный джентльмен, несший тяжелые сумки за двоих, превозмогая начинающиеся мучения, закинул их на верхние полки и сел на кровать. — Почему с нами нет Эрзы? — неожиданно спросила Люси, доставая из своей дорожной сумки книгу. Харфилия надеялась почитать немного, пока не наступит ночь. — Потому что она с Жераром, — исчерпывающе ответил Нацу и выразительно посмотрел на Люси: та фыркнула и уселась рядом с ним. Хэппи, который, как это ни странно, почти всё время молчал, всё так же безмолвно вылетел в распахнутое окно. Люси отвела взгляд от окна, в котором только что исчез иксид, повернула голову и увидела то, что видит обычно человек, пересматривающий свой любимый фильм в двухсотый раз: Нацу, уже чуть позеленевший, глубоко вдыхал и выдыхал, стараясь совладать со своей природой, но уже в глубине души и Люси, и Нацу понимали, что это не представляется возможным. Поезд неожиданно для них тронулся. Люси аккуратно дотронулась до руки Нацу, лицо которого уже начало сменять все цвета радуги поочередно. Нацу дёрнулся и посмотрел на Люси, та в ответ лишь чуть потянула его на себя, заставляя его положить голову к ней на колени. — Мне кажется, тебе так будет легче, — она смущённо пожала плечами. — Благослови тебя Дракон, — благодарно сказал он и расслабился, где-то глубоко в подсознании блаженствуя от полученной возможности. Люси гладила его волосы одной рукой, второй держа перед собой книгу: она успела прочитать страницу, прежде чем Нацу вновь решил заговорить. — Люси, я всё хотел тебя спросить… — он прикрыл глаза и заёрзал, удобнее располагая голову на комфортных коленях Хартфилии. — У тебя ещё остались родственники?.. — А? — Люси вздрогнула и перевела взгляд на напарника. — Знаешь, а я уже и не помню, по правде сказать. Кажется, никого из родных и не осталось. Если бы были — давно бы дали о себе знать. Наследство, знаешь ли, дело такое — одномоментно объединяет даже почти чужих людей. Но... как видишь, я одна, — она пожала плечами. Разговор не завязался. Просто потому что Люси знала, что спрашивать Нацу бессмысленно и больно, в общем-то. Вот только его вопрос заставил её призадуматься. Кажется, она действительно становилась леди без роду и без племени. О её семье, несмотря на славу и величественность Хартфилиев, знали немного, ибо реальная власть — тайная власть, поэтому слишком об этом роде не распространялись. Она помнила, как мама, обязательно невообразимо-прекрасная, со связкой зодиакальных ключей на поясе, приходила к маленькой девочке в комнату вечером, чтобы пожелать спокойной ночи и рассказать очередную легенду. Она помнила отца в те годы, пока мать была жива, баловавшего её — Люси. Она помнила дом, как будто была там вчера — каждый коридор и каждую комнату. Но цельной картины её жизни до вступления в Fairy Tail не было. Словно все воспоминания, до этого так бережно хранившиеся, внезапно перемешались. Пропуская сквозь пальцы непослушную шевелюру Нацу, она не заметила, как уснула вместе с ним. Она ведь тогда и не знала, что все эти пропавшие воспоминания и стечения обстоятельств связаны линиями судеб и лентами времени.