Нас вырезали одного за другим. Так, словно бы мы были расходным материалом. Приближалось что-то страшное. И мы все чувствовали это… Сохраненный клочок бумаги в библиотеке Fairy Tail. Закрытый Архив. Автор неизвестен.
На холодный каменный пол что-то непрерывно капало. Тихо, размеренно отсчитывая секунды медленно вышагивающего помпезного времени. Ветер. Свет и Пламя. Эрза подняла голову и в тот же миг осознала, что не может шевельнуться. Просто пропало ощущение собственного тела. Ей было прекрасно знакомо выражение «почувствовать на себе чей-то взгляд», но она никогда не подозревала, что окажется неспособной себе помочь в сложившихся обстоятельствах. Особенно, когда Скарлет чувствовала, что жизнь медленными и тонкими нитями-потоками уходит из нее, впитываясь в холодный камень и иссыхая на промозглой земле. Эрзе не было страшно. Скорее, обидно. Потому что она слишком многое не успела. Ей нельзя было пошевелиться. Стало слишком, слишком холодно. Но затем и само осязание стало пропадать. Так, словно бы органов чувств у Титании не существовало. Ветер. Свет и Пламя. Эрзе всегда казалось, что Волшебники Фейри Тейл не могут проиграть априори. Пусть их ставят на колени, пусть обрушивают на них мириады ударов — они выстоят. Все. До единого. Только потому, что вместе. Вот только сейчас рядом с ней никого не было. Полное, неосознанное одиночество. Хладные мысли буравили сознание. Миллиметр за миллиметром, но тело перестало ощущать внешний мир. Ветер. Свет и Пламя. Что-то слишком скользкое обвило запястья Эрзы и сжало с такой силой, что послышался хруст. Скарлет хотела вскрикнуть, но голос немо застыл где-то в глотке. Слишком… слишком тихо. Чьи-то хладные объятия манили к себе… И чья-то теплая рука коснулась ее ладони. Сделав последнее усилие над собой и на ничтожно малый миг заставив свое тело повиноваться, волшебница сжала руку того, ради кого могла бы пожертвовать жизнью, и с радостью кинулась в бездну, не разжимая объятий и не склонив головы перед страхом. Итог был один: Эрза Скарлет умерла.***
После обеда и после разговора Люси со своей бабушкой, Нацу нашел Хартфилию в саду, под сенью величавых дубов и в окружении белых и красных кустов штамбовых роз, что были идеальной формы и в прекрасном состоянии — впрочем, как и все в этом доме. Ветер танцевал на малахитовой листве деревьев, что исполняла строгий марш под гнетом природных вестников. Нацу всегда думалось, что это он во всем виноват. Кто бы знал, как обернулась жизнь Люси, не встреть она его? Не для неё эта жизнь — не для нее — кричать в предсмертном видении заклятье. Не для нее — залечивать раны, что оставляют за собой памятные рваные шрамы. И уж явно не для нее — видеть смерть. Пусть и своих противников. Сунув руки в карманы небрежным движением, Нацу пнул невзрачный камешек и прикрыл на мгновение глаза, поднимая лицо к небу и стараясь словно бы впитать лучи солнца. А потом Драгнил сделал шаг. И еще один. Потому что знал, что если его сейчас не будет рядом — Люси вообще не сможет оправиться от шока. И пусть её духовная сила во много раз превосходит чью бы то ни было — сейчас даже её душа болела. Нацу каким-то седьмым чувством ощущал, что его Лю больно. Иногда ему начинало казаться, что между ней и им образовалась непонятного рода связь, которая с каждым днем все крепчала и крепчала. Если было больно Люси — Нацу было больней. Если Люси радовалась — на душе Драгнила разливалось золотыми ручьями тепло. Он бесшумно подошел к Люси и сел рядом, как можно ближе. Она даже не подняла головы, не обернулась. Вообще никак не отреагировала. Словно бы Нацу и не было вовсе. — Эй… Ты… Нацу надеялся на то, что Заклинательница Духов шумно вздохнет, повернется, как-то проявит себя в виде живой девушки, а не в роли обезличенной тряпичной куклы. Он никогда не видел Лю такой… Такой… Безжизненной. — Со мной все хорошо, если ты об этом, — Люси безразлично кивнула самой себе и вновь опустила взгляд на свои бледные руки. Хеппи, который старался слиться с коленями напарницы, делал вид, что он мирно дремлет и не слышит тех двоих, что сейчас пытались выглядеть хоть немного серьезней. Иксид знал, что сейчас происходит между двумя самыми близкими для него друзьями: Люси молчит, словно воды в рот набрала, старается не показывать свое истинное состояние; Нацу пытается что-то сказать и как-то успокоить, но у него это как-то не очень выходит. В общем, все очень плохо, мир стал серым и холодным — обычная, полная обыденности ситуации. Но потом… Потом произошло то, после чего Хеппи скользнул синей каплей с ног Люси и тактично удалился подальше от них обоих. Не следует мешать в тот момент, когда… Нацу аккуратно притянул к себе Люси и с удивлением, а, может, и без него, заметил, что Заклинательница спрятала голову у него на груди и ухватилась руками за плечи своего друга, как за последний оплот некой надежды, как утопающий за плывущие остатки корабля. А потом Люси вздрогнула и сильней прижалась к своему другу. — Знаешь, — тихо начала она. — Я никогда не думала, что нас поджидает что-то еще… Я никогда не хотела, чтобы… — волшебница оборвала свою фразу на полуслове и просто замолчала. — Говори, — хрипло прошептал Убийца Драконов. — Я слушаю… Я всегда буду слушать тебя… — А что же говорить… Я не знаю, что будет дальше. Я ничего не знаю! Драгнил пропустил сквозь пальцы расплавленное золото её волос и лишь сильней прижал Люси к себе. Он всегда так делал. Когда она стояла перед могилой отца, когда на ее руках умирали близкие ей люди, когда в голове был один лишь свист боевых заклятий, несущих в себе только смерть. Даже тогда, когда он буквально выхватывал свою Лю из лап тех, кому она понадобилась больше жизни. Нацу не знал, что случится завтра. Он предполагал, что все только начинается, а до конца еще слишком много актов в этом закрученном до отвратительного безобразия сценарии. Их битва только начинается, но начинается она отнюдь не с огромным успехом… А сама Люси не знала, почему слезы предательски катятся из глаз, когда ей нужно петь и смеяться, как ребенок. В этом мире нашлась еще одна родная душа, которая готова приютить ее, как бездомного котенка или же щенка, напоить чаем и рассказать о жизни. Выполнить миссию родного члена семьи, так сказать. Вот только Люси почему-то плакала. Она и сама не знала: то ли от счастья, то ли от того, что все случилось слишком быстро, будто в один момент полоснули идеально заточенным ножом по лицу. В один миг. Нацу одной рукой снял с себя шарф и положил его рядом с собой — до поры до времени. — Лю, — осторожно, словно бы человек, ступающий по минному полю, начал Драгонслеер, — Лю, послушай… Драгнил дождался, когда и без того тихие всхлипы утихнут, ведь Нацу помнил, что Заклинательница всегда плачет словно бы немо, едва слышно, и чуть отстранил от себя девушку. В глаза бросилось то, что Люси даже с размазанной черной тушью по щекам, с чуть растрепанной прической и слегка подрагивающими руками умудряется быть красивой. А, быть может, это была еще одна особенность Нацу — видеть в Хартфилии только хорошее. — Мы разберемся с этим всем. Не ты одна, Лю. Мы. В этот раз я тоже тебя не оставлю, — он взял ее за руку и несильно сжал её. А девушка в ответ лишь заставила свои губы расплыться в благодарной улыбке, после чего Хартфилия чуть покраснела и обняла за шею своего друга, который не растерялся и притянул вновь к себе за талию волшебницу. Им обоим нравилось так сидеть и молчать. Потому что им, наверное, никогда не были нужны слова, чтобы понимать друг друга. Хеппи лишь стоял вдалеке и улыбался. Счастливо-счастливо. Потому что он осознавал, что через какой-то промежуток времени он будет ненужным в определенные моменты. Что через какой-то промежуток времени они уже наигранно вообразят себя семьей, и именно Хеппи будет их названым «ребенком». А еще Хеппи знал, что Драконы и их отпрыски влюбляются раз и на всю свою долгую жизнь. До самого конца.***
Эвергрин никогда не любила находиться одной. Несмотря на свой немного эгоистичный характер, можно сказать, что даже несносный, — одна из Громовержцев не переносила состояние полного и абсолютного одиночества. А сейчас она чувствовала себя в безвыходном положении, находясь рядом с Мирой. Потому что почему-то ее внутренний голос нашептывал, что следующей в очереди на недолгое "умерщвление" стоит она. И пусть Эвер никогда не верила предрассудкам, пусть она никогда не считала свои необоснованные догадки сбывающимися (не цыганка и не предсказательница, да даже не пророк), но они всегда из безобидных ощущений воплощались в темную явь. И так было всегда. Начиная попыткой Лаксуса совершить некого рода переворот во время "Фантазии" и заканчивая Островом Тенрю да Великими Магическими Играми. — Эвергрин, можно? — в комнату прошмыгнула Венди и тихой поступью подошла к кровати, на которой лежал скорее безжизненный манекен, нежели Мираджейн Штраус. — Конечно. Даже не спрашивай, — как-то неуклюже поправив очки, девушка прочистила горло и немного расслабилась. — Я бы хотела еще раз попытаться подлечить Миру. Ей, должно быть, уже полегчало, но все же... Но закончить ей не дал шум, в один момент взъерошившийся на первом этаже Гильдии. Тяжелый шаг свидетельствовал о приходе явно не очень хороших знакомых, а в следующую секунду послышавшийся скрежет отодвигавшихся стульев. Щелкнувший курок Арзака или Биски подтвердил догадки Эвергрин. Одна из Громовержцев вскочила со своего места и, завязав волосы в хвост, посмотрела на Венди. Эвер показалось, что это будет слишком опрометчиво, наивно, неразумно и как-то совсем не по-взрослому — оставить двенадцатилетнюю девочку одну в такой день. Вот только… — Сиди здесь, Венди, и не высовывай носа, ладно? Пригляди за Мираджейн, а я сейчас вернусь, — нахмурившись, девушка выскользнула за дверь и направилась к лестнице, стараясь ступать тихо — насколько это было возможно на каблуках. Напряженные голоса, словно жужжание, были едва различимы, пока Эвергрин не спустилась вниз и не заметила толпу, скопившуюся вокруг… чего-то. А потом она узнала голоса. Голоса тех, кто до не давнего времени считались сильнейшими. — Мы бы никогда в жизни не попросили бы у вас помощи, но обстоятельства вынудили, — Стингу Эвклифу едва хватало сил, чтобы поддерживать едва стоявшего на ногах Роуга, который больше походил на куль с мукой. — Это случилось на пути в Магнолию. Пожалуйста… — Джет, Лаки, вы идете за Полюшкой, быстро, — Макаров не сводил пристального взгляда с новоявленных гостей. — Она же нас убьет, — как-то нервно-истерично прошептала Олиета, сделав попытку разрядить накалившуюся обстановку, но вышло не очень убедительно. В следующий миг она уже вместе с Джетом исчезла за старенькой бабкой-ворчуньей — наверняка единственной на данный момент, кто знает, как с этим справиться. — Двое за один день. Мираджейн и Роуг — не из слабого десятка, — Макаров бормотал себе что-то судорожно под нос, пока все замельтешили по Гильдии вместе со Стингом. — Тащите его наверх, — отдал приказ Мастер. И Эвергрин поняла, что чувствовал член Саблезуба. Всепоглощающее отчаяние. Обо всем случившемся они спросят потом. А пока — необходимо хоть как-то спасти положение.***
Хеппи тихонько засопел под кустиком белых роз, когда послышался тихий шепот, и чья-то рука легко погладила его по голове. — Бери его и идем, Люси, — Нацу, стоя рядом с девушкой, что аккуратно поднимала Хеппи на ручки, улыбнулся в привычном «добром оскале». — Может, ему все-таки дать поспать?.. — неуверенно пробурчала Хартфилия, с каким-то трепетом прижимая к себе синий комочек. — Он постоянно спит. Ест и спит. Ест и спит. Ест и спит так, как будто другого дела нет, — проворчал Нацу и как-то смущенно взъерошил свою шевелюру. — Каков хозяин, таков и питомец, — невинно подметила Люси. — Прям не вижу между вами разницы… — Люси! — Нацу! — передразнила того Заклинательница Духов и звонко, заливисто засмеялась. — Эй, вы, если думаете, что я ничего не слышу, то вы очень сильно ошибаетесь… слад… — ХЕППИ! — в унисон крикнули волшебники и, переглянувшись, вновь улыбнулись. — Люси, у тебя очень удобно на ручках. Можем идти. Твоя истерика, я надеюсь, закончилась? — Иксид приоткрыл один глаз и попытался, как мог, сдержать вырывавшийся наружу смех. —Нацу смог утихомирить тебя и твои расшалившиеся нервишки? — лукаво продолжал кот, словно бы провоцируя обоих. — Нацу же ведь всесильный, да, Люси? — Если ты сейчас же не замолчишь, пойдешь пешком, Хеппи, — Драгнил потрепал Хеппи за ушком и сунул руки в карманы. — Он прав, — девушка кивнула. — И никаких тебе «на ручках» больше никогда. — Тогда я, пожалуй, помолчу, — зевнув, отрапортовал Иксид. — Куда мы сейчас? Домой? — Нет, — отстраненно ответил Убийца Драконов. — Сейчас мы идем к бабушке Люси и выясняем истинную цель нашего к ней приезда, — чуть нахмурился Нацу и пнул камешек. — А разве истинной целью нашего приезда была не Люси?.. Мы же ее нашли и.. — Нет. Все самое сложное впереди. Я бы еще хотел тут остаться, походить по городу и выяснить кое-что. Да и мне кажется, что Люси с радостью проведет время с новоявленным родственником, правда? Девушка кивнула. — Правда. Я многого не помню про нее, но мне кажется, что в детстве я её очень любила, и она приезжала к нам. Все это не просто так, Нацу. Все до жути закручено, как мне кажется… Поэтому надо идти, чтобы я могла вспомнить хоть что-то, а моя бабушка вновь нарадовалась тому, что я обнаружилась. И, быть может, она расскажет мне многое о Духах, потому что моя мама... — Люси замялась. — Моя мама многого не успела мне сказать. И они пошли по тропинкам садика, о чем-то негромко переговариваясь. Их ждало слишком многое, поэтому ловить каждое мгновение истинного счастья было их обязанностью.