...и руки их, испещренные шрамами великих битв, канувших в лету, тянулись к миру... Мемуары неизвестной волшебницы гильдии Fairy Tail.
...Встать и сражаться... ...Умереть и воскреснуть... Его не победит даже смерть.
В её руках сиял свет. Свет нашей надежды…
Из книги: «Легенды Старого Мира». Закрытые Архивы национальной библиотеки Республики.
С того самого момента прошла неделя. Нацу весь вечер наблюдал за ними издалека, стараясь находиться рядом с Люси, но в то же время и не вслушиваться в разговор двух представительниц рода Хартфилиев, вопреки своему любопытному характеру. Обе сидели друг напротив друга и о чём-то переговаривались. Негромко, совсем-совсем тихо, едва заставляя воздух касаться голосовых связок. Люси всё чаще улыбалась и смеялась, а Даниэлла, казалось, чувствовала себя лучше. Однако сказанные ею несколько дней назад слова не давали Нацу покоя. Может быть, потому что я была мертва?.. Все, что сейчас происходило, напрягало Драгнила больше, чем внезапно услышанный разговор в переулке. В последнее время обстоятельства как-то слишком уж удобно стекаются. А уж вереница странных совпадений — точно не случайность. Потому что столько раз подряд, да ещё и с определенным интервалом... Да и случайности тоже не случайны. Нацу бросил взгляд на удобно расположившегося на коленках Люси Хэппи и как-то призрачно, мимолетно улыбнулся. Коленки Заклинательницы и для Нацу — спасение в поезде или любом другом виде транспорта, для Хэппи — прекрасная подушка. А уж в последнее время Иксид начал слишком много спать. Даже для себя. Нацу вновь уткнулся в книгу. За эти несколько дней он успел уже соскучиться по Гильдии много-много раз, но его держал этот городок многим. Хотя бы сегодняшним походом к тому старику, который ещё не состоялся, но обязательно будет. И... Люси. Для Люси всё, что здесь происходило, было важным. А оставлять её одну, потакая собственным эгоистичным желаниям, не хотелось вообще. Нацу знал, что ради Люси он здесь проживёт ещё месяц. А если она захочет, то и весь год. Вот только... Почему? Впрочем, он просто это знал. И черт с этими самокопаниями — Нацу занимался этим всю жизнь. Тошнит уже. Пора бы и от этого отдохнуть. Драгнил вновь взглянул на Хартфилию и невольно сам начал улыбаться. Люси всех вокруг неосознанно заставляла обнажать зубы или едва-едва поднимать уголки губ, но... Кажется, вокруг стало светлее. Полностью погрузившись в тихий омут своих мыслей, что метались в сознании туда-сюда, и их никак не удавалось схватить за шкирку и заставить хоть немного угомониться, Нацу не сразу учуял знакомый запах под носом. И только когда девичья рука чуть сжала его плечо, а пряди золотых волос атласом скользнули по плечу, Драгнил повернул голову и заметил нависшую над ним Люси, которая светло и немного насмешливо улыбнулась. Её запах — солнца и меда — он узнает из тысячи. — Ты научился читать вверх тормашками? — Хартфилия прыснула и, потянувшись к фолианту, перевернула его в ослабевших руках Нацу и ободряюще хмыкнула. — Мне кажется, что тебе нужен отдых. Она говорила это без тени иронии. Говорила так, как говорит человек, действительно беспокоящийся о состоянии своих близких сердцу людей. Молвила серьёзно, давая отчёт своим словам. — Всё, что ты мне рассказал… Да и сам ты набегался. Тебе действительно нужно выспаться, — Люси заботливо похлопала опешившего Нацу по плечу. — В последнее время ты слишком часто задумываешься по поводу того старичка. — Да нет, всё хорошо, Люси. Тебе не стоит волноваться, — Драгнил нервно провёл рукой по своим волосам: заботливость подруги была уж очень неожиданной. Это была чисто прерогатива Эрзы: выступать в роли няньки, старшей сестры, а заодно и мамочки для него и Грея. — Нет, ты неправильно сказал. Мне стоит волноваться. Хотя бы потому, что я твоя подруга, — Люси с укором посмотрела на замешкавшегося Нацу, который ещё не совсем понимал, что сейчас вообще происходит. — Ладно, с тобой спорить бесполезно, Лю, — Драгонслеер с каким-то задумчивым выражением лица отложил в сторону книгу, перед этим нахмуренным взглядом осмотрев страницу, на которой остановился. Хартфилия как-то странно улыбнулась собственным мыслям, сохраняя безмолвное молчание. Она впервые видела Нацу… таким. Точнее, не впервые, но настолько серьёзным — почти никогда. Анализируя всё проведенное с ним время, что тянулось алой лентой долгосрочных лет, всех пережитых порогов жизни, Люси как будто в эту поездку узнавала Нацу заново. Словно бы с чистого листа. Впервые видя его вообще. Вроде вот — он смеётся, улыбается, строит из себя бесшабашного дурачка без Царя в голове. И вроде как... Вот Нацу тоже. С Госпожой серьёзностью во взгляде и гордостью орла в движениях. Всё это путалось в голове, мешало сосредоточиться и мыслить хоть немного здраво. Люси, кажется, испугалась. Она знала, каково это — разыгрывать постоянно спектакль, словно ожидая звона монет на мостовой и выкриков восторженной и потрясенной публики. Она знала, каково это — никогда. Не быть. Собой. — Ваша светлость… Позвольте… — Леди Хартфилия… — Мисс… — Ваше превосходительство… Люси знала, что это такое. Быть хорошей девочкой для всех. Люси знала, что это такое. Быть хорошей девочкой для всех. А что-либо не так скажешь, одно неверное, неподобающее движение, нечаянно оброненное слово, утренней росой слетевшее с языка, тебя втопчут в грязь, размажут и скормят изголодавшимся дворовым собакам. Не в прямом смысле, конечно, но… Но людская гниль, присущая миру шика, лоска и блеска, сожрёт заживо. И Люси только сейчас, спустя много-много лет, как привыкла жить обычной жизнью, отучилась от постоянной вымученной улыбки, наконец, осознавала, что Нацу живёт по тем же въевшимся под кожу принципам, по каким жила она до определенного момента. Вот только… зачем? — Может, тебе всё же стоит отдохнуть? Тебе надо поспать. Он смотрел на неё другими глазами… — Нет времени на сон, Лю. Через час мы идем к тому старику. — Но ты… — Никаких «но». Это важно для меня. Это важно для него… — Хорошо. Только если ты сам выдержишь, — Люси собиралась уйти и уже развернулась, со свойственной ей грациозностью перекидывая волосы за спину: влияние Даниэллы сказывалось, — но её тут же схватили за запястье и притянули чуть-чуть к себе. — Лю, пожалуйста. Я чувствую, что это что-то, да привнесёт в наше путешествие. Просто верь мне. А каково же это — не верить ему?… — Я… Я верю тебе, Нацу. Он вновь посмотрел ей прямо в глаза. И Люси, наконец, убедилась в том, что видела перед собой совершенно другого человека.***
Луна оделась в облака и явно не спешила выглядывать, словно тактично отвела свой взгляд от троих, что сейчас медленно шли по направлению к своей цели. Ветер целовал их оголенную кожу и спешил дальше, вздымая изумрудную листву вверх. Необъятные просторы лесов манили, притягивали и зачаровывали, напевая колыбельную и наполняя сам воздух ароматом хвои. Нацу недовольно принюхивался, словно ищейка, морщил нос и, угадывая запах разыскиваемого, уверенно шёл по оставленному шлейфу. Они начали свое путешествие у какого-то магазинчика и несколько раз плутали по городу, прежде чем выйти на окончательную тропу. Люси тогда недовольно что-то произносила, но всячески помогала и старалась не надоедать, хоть претензий по поводу этого странного «путешествия» было множество. И накопился уже увесистый список, но Хартфилия молча сносила все недовольства, изредка жалуясь и высказывая свое негромкое «фи». Она терпела. Потому что для Нацу это было важно… — У меня создается мнимое впечатление, что ты издеваешься, — Люси, запыхавшись, взобралась вслед за Нацу и посмотрела на него с укором. — Пошёл скакать, как горный козел. У меня не такие сильные ноги, чтобы бегать за ... «Правила поведения никто не отменял…» — Ну и ворчунья же ты, Люси, — Нацу учтиво остановился и, обернувшись, с ног до головы окинул Хартфилию внимательным взглядом. — Почему ты не призываешь часы, чтобы не ходить на собственных ногах, — подозрительно покосился на неё Драгнил: он помнил, что в такого рода ситуациях Люси достаточно было достать ключик, произнести пару заветных слов, и проблемы решались сами собой. Люси вспыхнула, сложила руки под грудью и отвернулась. — Не твоего ума дела... — Это была ошибочная тактика, Люси. Теперь... Вот теперь мне точно стало интересно, — в серо-зелёных глазах-льдинках сверкнул лукавый огонёк. В мыслях же у Нацу чуть ли не танцевали замысловатые танцы бесята. — Ты, — делая осторожный, опасливый шаг вперед, промолвил Драгнил. — Наверное... Переела тортиков и пирожных, что все твои, — он облизнулся (благо, Люси этого не видела), — так сказать, размеры, не помещаются... В... Хартфилия уже давно поняла, что это — наглая, тупая, совершенно глупая, но безотказно действующая провокация. Она медленно развернулась, вскинула одну бровь и, сложив руки под грудью, вызывающе посмотрела на друга. — Что ты сказал, повтори?! — Нацу, кажись, дело — откровенная дрянь, — Хэппи весело, искренне забавлялась и наслаждаясь ситуацией, покружился на месте, выделывая, воистину, нечеловеческие пируэты, и остановился. — Кажется, мы её разозлили, — бесстрашно, даже с граммом насмешки и толики иронии произнес Драгнил. — Сейчас кто-то будет лысым, — Люси насупилась и грозно посмотрела на друзей, которые, как не в чём ни бывало, о чём-то негромко, едва слышно перешептывались, кидая беглые взгляды на Заклинательницу. — Для начала догоните, Леди Хартфилия, благороднейшая из благородных и прекраснейшая из прекрасных, — назидательно изрёк Убийца Драконов и театрально поклонился. — И, несомненно, великолепнейшая из великолепных… Между ними вновь что-то промелькнуло, проскочило и погасло. Люси и Нацу это чувствовали. Где-то в районе груди. И оно витало здесь, в воздухе, неощутимо кусая их сердца и опаляя само дыхание. Иногда Люси задумывалась, что же на самом деле происходит сейчас в их жизни: странные совпадения, странные отношения, странные новые лица на параллелях их судеб, странные происшествия — всё это стекалось в одно русло и заплеталось в существование. Хотелось расплести в чёртову строку и хоть немного не думать, ибо устали. Устали так, как не уставали до этого никогда. Слишком много всего за несколько дней. Слишком много всего в принципе случается в последнее время. И это пугало её и настораживало Нацу. Всё. Слишком. Идеально. А заслужили ли вы эту идеальность?.. Вереница странных ощущений сразу же поблекла и рассыпалась крупицами песчаного дождя. Люси развеяла магию этой ночи сама, пройдя мимо Нацу и понурив голову. Слишком. Много. Всего. — Пойдём, Нацу. Для тебя это важно. А значит, и для меня тоже, — Хартфилия едва заметно приподняла уголки губ и пошла по тропе, стараясь хоть немного угомонить разбушевавшийся ураган мыслей. Драгнил внимательно посмотрел вслед Заклинательнице, задумавшись о чём-то своем, поманил Хэппи и, обогнав Хартфилию, пошёл вперед, чтобы, если что, суметь предупредить и защитить — это уже стало рефлексом и некоего рода инстинктом. Как нюх. Они вели себя так, словно бы женаты уже десять лет. Дальнейший путь волшебники продолжили в полном молчании, ибо было, что сказать. Но молвить первым не хотел никто. Они вновь побоялись того самого. Однако же оба для себя усвоили: что если не сделают этого в ближайшее время, есть вероятность не сделать это никогда. Всё было слишком идеально. Когда-нибудь это закончится. И придётся жертвовать. Чёрная, белая, чёрная, белая… Чёрная. Чёрная. Чёрная.***
Когда Мираджейн распахнула глаза, то не сразу вообще поняла, что происходит. А главное — как её зовут. Казалось, ощутимый кусок её сознания безжалостно вырезали и выбросили в неизвестность. Однако тихое дыхание услышала даже она. Повернув еле-еле затёкшую шею и сразу же почувствовав, как голова словно наливается свинцом, Мира недоуменно моргнула и посмотрела на Лакса… Да, на Лаксаса, который сидел на стуле рядом с её кроватью и мирно посапывал, скрючившись в три погибели. Сама Штраус была укрыта его тёплой шубой, что вызвало неподдельное удивление и непонятного рода благоговение. Шуба. Лаксаса. Она ею укрыта… Что тут, чёрт возьми, происходит? — Может, ты уже скажешь хоть слово, Мира… — его хриплый голос из-за продолжительного молчания шёл в резонанс с безмолвной тишиной, что окутала помещение и прочно засела в мыслях. Девушка недоуменно оглянулась и посмотрела на мужчину. Он изучал её взглядом и действительно беспокоился за неё. — Пожалуйста, не будь онемевшей. Мира, скажи. Хоть что-нибудь, — буквально умоляя, промолвил Дреяр и вновь взглянул на девушку. Штраус всё ещё старалась утихомирить внутри себя бурю. Ей было страшно. — Сколько… я проспала? — Мира говорила это тихо-тихо, точно заново училась двигать языком. — Четыре дня. Четыре чертовых дня… Мира как-то странно посмотрела перед собой и понурила голову. — Спасибо вам. За всё. Лаксас опешил. Он не ожидал, что Мираджейн так быстро и порывисто обнимет его, как сделала это только что. Её запах пьянил и дурманил, заставлял голову чуть-чуть кружиться. — Мира… — он погладил её дрожащей рукой по волосам. — Как же я рад, что ты очнулась…