Сквозь пепел войны

Автор изрядно так тупанул, что забыл скопировать из ворда еще один кусок. В общем, глава вновь выложена. Та же самая, но немного измененная. Мой косяк, да. Простите.

Чтобы победить, нужно желание сражаться. Чтобы сражаться, нужно иметь то, за что проливать кровь. У них это было. У обоих. Из книги: «Хроники Fairy Tail», слова Леви МакГарден, сказанные накануне… (в данном месте запись обрывается; остались лишь пятна, похожие на кофе);.

... ветер всколыхнул изумрудную листву и замолк, будучи бесшумным наблюдателем всего происходящего, скользившей неуловимой полупрозрачной тенью по шелестящей траве. Было слишком тихо. Даже их дыхание слышали деревья, безмолвными надзирателями возвышавшиеся над степями. Они мрачно смотрели вниз на путников и молчали. Извечно молчали. Молчали. Молчали... Нацу самодовольно ухмыльнулся, стараясь, чтобы этого маленького акта никто не увидел, когда разглядел, прищурившись, точно от яркого солнца, мелькнувший меж пеленой темных теней кривой — он не побоялся этого слова — и косой домишко. Люси остановилась и устало выдохнула. Ее оголенные ноги царапала, кусала и щипала трава, колыхавшаяся под дуновением небесных вестников. Сказать по правде — Хартфилии было немного боязно. В отличие от города — лес действительно выглядел заброшенным. Словно бы... Тут никто никогда не ходил. Что было по меньшей мере странно: она сразу вспоминала Магнолию и окружавшие ее опушки... Там постоянно кто-то бродил — грибники или же лесники — улыбчивые люди или просто парочки, что любили заниматься бездельем и слоняться по полям от снедающей скуки... Люси прикрыла на миг глаза и устало выдохнула. Она не сомневалась в Нацу, но долгий и ухабистый путь вымотал ее. Она сейчас по состоянию походила не то, что на выжатый лимон... Скорее, на иссохший лист пальмы. Ветер вновь зашебуршал и утих, подавляемый безмолвным приказом этого мира... Было слишком тихо. Ночное кладбище — ни в какое сравнение... Нацу дерганым, рваным движением пнул камешек и немного устало выдохнул, сунув руки в карманы брюк. Он чего-то ждал... Чего — неизвестно. Но неведомая сила заставила его остановиться, застыть перед тем, как ступить на финишную прямую и дойти до места. Потому что... Потом... Потом Люси услышала их... Они были совсем рядом — холодные, бренные, но умолявшие. О чем-то. Путь несбывшихся надежд... Они тянули к ней свои руки — призрачные, нематериальные. Что-то внутри, на уровне сердца съежилось, скукожилось, сжалось в тонкую пружину и распрямилось с леденящей кровь скоростью и... Страхом?.. Шаг... Второй. Завеса времени замерцала и вновь погасла. На грани... Их шаги — словно поступь безжалостной судьбы. Такие же гулкие, твёрдые и... Мертвые. Они — тени тянули к ней свои руки, потому что она... притягательная. Её аура... Люси посмотрела прямо перед собой и, покачнувшись на месте обессилевшей, истерзанной боями Воительницей, сделала шаг назад. Осторожный. Тихий. Совсем-совсем бесшумный. — Эй? Ты в порядке, Лю? — он буквально силой заставил себя резко вынырнуть из состояния оцепенения и поспешно обернуться, как только послышался хруст и тихий, полный безвыходности вздох. Он мог принадлежать только одному человеку. Больше — некому. Они мгновенно растаяли в воздухе серебристой дымкой, испарились утренней росой и исчезли... Только тихое жужжание напоминало о том, что они все еще здесь. Колыхаются и наблюдают, помыкаемые судьбой. Люси, гонимая невесть откуда изъявившей печалью, готова была встать на колени, чтобы помолиться. За этот мир, за любимых и за ушедших в вечность... Они были здесь. Они слушали ее. И внимали её душе... Слишком добрая. Слишком притягательная. Слишком светлая... Люси резко вскинула голову и посмотрела на Нацу ничего не различавшим взглядом средь снисходительных теней бархатной ночи. Она опасливо попятилась испуганной ланью, что была загнана в угол; и как-то нервно и даже, быть может, чуть неуклюже отмахнулась от чего-то. Словно бы от назойливой мухи, надоедливо вившейся около лица и претившей своим отвратительным жужжанием. Нацу сделал осторожный шаг. Сейчас он больше был похож на охотника, который подходит к подбитому хищнику, что недовольно скалится и брыкается, стараясь избавиться от оскверняющей пули. Вот только Люси... Люси застыла каменным барельефом и смотрела перед собой безжизненным взглядом. Так смотрят безумцы. Так смотрят те, кто танцевал на острой грани... Повидавшие все. И сошедшие с ума. Она раскрыла губы, что-то беззвучно шепча и стараясь вобрать в легкие побольше воздуха. Язык не слушался, яростно сопротивляясь приказам хозяйки. Она лишь видела, как Нацу волнительно сглотнул: он впервые не знал, что делать. Что вообще происходит. Ответ пришел незамедлительно: ...Чертовщина. Драгнил убрал с чуть вспотевшего лба волосы и тихо-тихо зарычал. Его нос — чуял это. Однако глаза не видели. И кожа не чувствовала... Нацу ненавидел неизвестность. А Люси... Люси, казалось, было все равно. Вот только она осязала их хладные объятия, видела их испещренные ранами ладони, тянувшиеся к ней, и... И вдыхала запах. Запах смерти. Она была рядом. Совсем-совсем. Бледная избавительница с косой за плечами, чья кожа, по рассказам дедов, бела, как снега, а черты — словно мрамор. В чьих глазах не было ничего, кроме пустоты и черной, всепоглощающей бездны. Смерть была здесь. Повсюду. Она зашла в каждый дом. В каждую затхлую таверну. И забрала с собой тех, кому было суждено уйти вместе с ней. Все исчезло так же быстро, как и появилось. Дымка наваждения спала с них обоих, рассыпавшись невидимой, постепенно блекнувшей серой пылью. Фрагмент разбитого вдребезги прошлого появился на доске партии столь же внезапно, как и все происходящее до этого. Без прошлого нет будущего. Без настоящего нет ничего… — Ты в порядке? — он через малую долю секунды уже стоял перед ней и внимательно вглядывался в лицо Волшебницы. Хартфилия ошарашено кивнула, но еще больше удивилась, когда... Когда Нацу аккуратным движением заправил ей выбившийся локон за ухо и ласково, слегка-слегка провел тыльной стороной ладони по щеке. — Эй, Лю?.. — хрипло прошептал тот и взял ее лицо в руки, нежно прикасаясь к меловой коже и невольно наслаждаясь ее шелковистостью. Она что-то неразборчиво прошептала и начала кивать. Медленно, неопределенно и опасливо. Словно бы за этот жест ее могут повести на гильотину в качестве осквернившей людской род ведьмы. Люси, казалось, была готова заплакать от непонятного рода страха, удушающей змеей сковавшей сердце, что билось уж слишком быстро, словно бы стараясь освободиться от гнилых и скользких пут. Волшебница лишь однозначно кивала на вопросы Нацу, сама не понимая, о чем он говорит, пока в конечном итоге не избавилась от страха окончательно. — Люси?.. — она молча посмотрела на друга и, обняв его, уткнулась носом ему в шею, стараясь не заплакать. От страха, неясной душевной боли и сострадания. Нацу сначала не понял юмора, а затем, прикрыв глаза, лишь обнял Хартфилию в ответ, зарываясь носом в ее волосы. Они стояли так, наверное, минут пять, пока мягкая лапка не коснулась плеча, стараясь передать слова хозяина: пора. Люси сама отстранилась от Драгонслеера и густо покраснела. Она сама не понимала, что творила, но буквально несколько мгновений назад была готова просить помощи и поддержки у каждого. Нацу же жалел, что не может защитить ее от всего и забрать ее страх. Если бы он мог — он бы давно это сделал. Переняв не только страх, но и всю боль, что теплилась на сердце и сжигала изнутри. Въедалась под кожу и не хотела исчезать. Боль — часть их жизни. А ведь все только начиналось.. И, наверное, они все же мазохисты. — Идем, Нацу, — Люси сама вынырнула из таких теплых и родных объятий, сочтя, что пора бы уже двигаться дальше. Нацу разочарованно вздохнул — магия момента и волшебство ночи было разрушено. И снова Люси. Однако же, он в тот же момент порывисто провел рукой по волосам и улыбнулся самому себе: на душе стало теплее. На сердце — тем более. Хеппи как-то мило зажмурился и решил не отпускать ни единой колкости по поводу всего произошедшего, ибо еще успеется и представится множество моментов для смеха — Иксид был в этом уверен. И искренне верил в это. В перекошенном домишке из старого-старого и наверняка давно прогнившего бруса горел свет. Он немного разгонял тени ночи, скопившиеся у стен, но все равно недостаточно, чтобы окончательно заставить сгинуть чернь. Волшебница уже представляла, какой запах промозглой сырости будет стоять внутри. Запах тухлый. Так пахла обычно старость… Люси ободряюще улыбнулась повернувшемуся к ней Нацу и поманила к себе Хеппи — тот сразу же проворно прыгнул к ней на ручки, лапками помогая устроиться себе поудобней и унять свой позыв в саркастичных и ехидных замечаниях. Скрипучая, протяжно стонущая дверь неожиданно распахнулась. — И долго вы собирались там стоять? — голос говорившего был хриплым, старческим, но в нем чувствовался грамм иронии и даже некой насмешкой, коей обладали люди, давно отжившие свой век и смеющиеся над ошибками молодых. Не из-за зависти, а из-за парадоксов судьбы. Ворчание стихло, а Нацу, чья бдительность до этого была успешно усыплена, перевел настороженный взгляд на вход и притянул к себе поближе Люси — он боялся не за себя, а за нее. И когда она находилась рядом — этот страх постепенно понурил голову и вновь засыпал. Хоть и ненадолго, но засыпал. — Простите, но мы… — Проходите уже или проваливайте. Мне некогда стоять и уговаривать вас. Ночью этот лес кишит всякой чертовщиной, дверь нараспашку я постоянно держать не собираюсь, — ворчливый голос хозяина звучал немного приглушенно — видимо, он уже отошел, давая шанс выбрать между первым и вторым. Люси чуть сильнее прижала к себе едва заметно вздрагивавшего Хеппи, который, словно маленький ребенок, трясся от рассказанной ему на ночь страшилки. Он оглядывался по сторонам, словно бы видел то, чего не видели остальные. Хартфилия и сама чувствовала, что они словно бы все трое стоят на распутье. Сделают шаг, переступив порог затхлой избушки, значит, что-то поменяется. Не известно, в какую сторону. Оно просто поменяется. С другой стороны было бы нелогично и глупо — уходить, не добившись своего. Они преследовали определенную цель и почти осуществили ее. Вот, только сделай шаг, протяни руку и будет тебе счастье… Нацу, по видимому, считал точно так же. Он нахмурился и, придерживая Люси, сделал шаг вперед первым, окунаясь в неизвестность: это он затеял. Ему и отбиваться от всего, если что-то произойдет. — Дверь закрывайте, — послышалось недовольное, полное раздражительности бормотание откуда-то из глубины помещения. — А.. Уже закрыли? — навстречу им вышел хозяин избушки. Тот самый, которого видел Нацу неделю назад в переулке. — Проходите быстрее… С того момента седина тронула черные, словно деготь, волосы мужчины еще больше. Его расплывчатые черты лица наводнили неглубокие морщины, а руки дрожали, словно бы он только-только столкнулся с собственным страхом лицом к лицу. Люси все никак не могла разглядеть его внимательней, но Нацу сжал на секунду ее руку, таким образом говоря о том, что он — рядом, и бояться Люси нечего совсем-совсем. А Волшебница все еще пыталась извернуться и поглядеть на лицо человека, что так заставил Нацу волноваться. Ей слишком было интересно и любопытно, даже чересчур… Они зашли в комнатушку и сразу же зажмурились от света, испускаемого единственным светильником в помещении — он раскидывал освещение блеклыми тусклыми пучками по всему пространству, отчего создавалось впечатление грязной камеры для пленников, а не комнаты. Однако же, тут все было чисто. Что было странно, по меньшей мере. Мужичок копошился в углу, что-то выискивая и все так же не поднимая головы. Удивленный взгляд Нацу и его сморщенный нос говорили обо всем, что он думал, красноречивее и доходчивее всяких слов. Если уж Люси с ее человеческим восприятием тут не по нраву, то каково же Нацу — с обостренными чувствами? Все стихло, когда Драгнил только открыл было рот, чтобы что-то сказать. — Поздновато приходишь, надо признать, — молвил мужчина, все еще стоя к ним спиной. — Я думал, что ты прибежишь быстрее… В тот же день, однако же, кажется, я начал ошибаться в своих суждениях. Он, наконец, развернулся и поднял голову, осматривая своих незваных, но ожидаемых гостей, и застыл. Застыл, потому что увидел Люси. Увидел их обоих: ее — едва вздрагивавшую, и его — со сжатыми кулаками; в полной боевой готовности. Однако его внимание привлекла Хартфилия. Она смотрела на него в ответ, разглядывая каждую черточку лица, каждую морщину, словно бы решила впитать образ в свое сознание. Она что-то почувствовала насчет этого человека. Он был каким-то… не таким, как все. Где-то в душе вскинул голову тот же самый страх. Где-то зашевелилось скользкое чувство самосохранения, однако же, тепло рядом стоящего Нацу душило эти ощущения на корню. Ей… не страшно… Мужичок сглотнул. Руки его дрогнули и указали на массивные стулья. Двери в остальные комнаты были закрыты. У Люси создалось впечатление, что она попала в логово маньяка. — Откуда Вы знаете, что я должен был придти? — наконец, смог выговорить Нацу, не отпуская Хартфилию от себя ни на шаг. Он уже в глубине души корил себя, что взял ее с собой. Черт возьми, каким же он оказался дураком… Она тряслась — нет — дрожала, словно осенняя листва на сильном ветру. Ей действительно было страшно. — Сам догадайся. Ты же тоже уже на подсознательном уровне чуешь это. Запах себе подобных… Хеппи взбрыкнул и попытался вырваться из рук Люси, однако же та его крепко держала и даже против воли прижала к себе еще сильней. Нацу.. Нацу тихо, утробно то ли зарычал, то ли... Нет, он действительно… Тело напряглось, зрачки сузились. Он… — Уймись. Возьми в упряжку свои инстинкты, наконец. Я не собираюсь вас тут убивать или расчленять и дать на корм собакам, хотя по всем канонам надо бы, если честно. Лучше сядьте и замолчите, пока я еще способен говорить. Не тупой, знаю, зачем ты пришел. И… — он бросил блеклый взгляд на Люси. — И она тоже. Нацу вновь захотел что-то сказать, но Хартфилия пресекла это вежливо сказанными словами: — Мой друг хотел бы выяснить кое-что. Мы не будем вас перебивать. Только, прошу, пожалуйста, сделайте так, чтобы наш путь до вас оказался не напрасно потраченным временем… — она говорила едва слышно, но не возникало сомнений в том, что мужчина слышит ее лучше, чем слышит обычный человек. Нацу молча кивнул, повинуясь немой просьбе Люси — не устраивать здесь погром и выяснения отношений, поэтому ровно отреагировал на очередное предложение присесть. Волшебники приняли приглашение и дождались, пока хозяин дома, прихрамывая, не дошел до них и не занял свое место. Все это время он не сводил с них внимательного, заинтересованного взгляда — Люси, обладая ничем не примечательным человеческим восприятием, этого не видела, однако же, Драгнил различал каждое малейшее движение, каждый брошенный взгляд. Нацу напрягало это, раздражало, даже в какой-то мере злило, но он глушил эту ярость, стараясь оправдать надежды Заклинательницы, на чьих руках кот умело делал вид, что спал. — Как вы узнали, что я собирался вас навестить… — Сам догадайся. Я уже отвечал тебе на этот вопрос и дал прямую наводку. Меня больше интересует тот вопрос, который изначально натолкнул тебя сюда придти. Остальное — не столь важно, запомни, — мужчина хмыкнул и распрямился. Его достаточно массивное тело выглядело немного устрашающе. Люси показалось, что в молодости этот человек выглядел очень красивым. Вот только годы берут свое… Не отдавая взамен ровным счетом ничего. Она покосилась на своего друга и перехватила поудобнее Хеппи. Нацу как-то странно смотрел на мужчину и в удивлении распахивал глаза. Он видел их. Видел руки, испещренные шрамами и… укусами. Незаметные для человека, но видимые только для Драгонслееров. — Интересно, как я получил каждый из них? — отозвался мужчина и грустно ухмыльнулся. — Я помню историю каждого… Хотелось выпить. Залить в себя литр, два, три, алкоголя, чтобы тот обжег горло, разлился по венам вместе с кровью и выдернул из состояния оцепенения и гнусной апатии. — Ты же ведь слышал, о чем я тогда с преувеличенной театральностью рассказывал, верно? Ты стоял рядом и активно делал вид, что ты не при чем. Из тебя плохой актер, парень. Нацу сглотнул. Скрывать не было смысла. Он еще немного не понимал, что к чему, но уже начал постепенно догадываться. Не глупый, все же. — Меня интересует, где вы видели черного дракона? Раз уж вы все так знаете?.. — Знаю. Вот только меня интересует цель, с которой ты хочешь узнать все, что знаю я. Зачем тебе это? Ты хочешь без головы остаться? Авось не маленького дракончика я видел, — хозяин вновь покосился на Люси, которая как-то странно оглядывала окружающую ее обстановку и пыталась взять себя в руки, отчаянно скрывая переживания, однако же, у нее это плоховато получалось. Нацу что-то приглушенно прошипел и, прочистив горло, уставился на мужчину. — Слушай, до меня до сих пор не дошло, что тут происходит, но, кажется, я догадываюсь… И меня интересует на данный момент лишь один вопрос. И пришел я сюда именно за ответом на него. «А еще я жутко жалею, что взял с собой сюда Люси…» Хартфилия внезапно шумно вздохнула и повернулась к мужчине: она почувствовала нутром, что сейчас он скажет нечто важное. Что-то такое, что заставит их сидеть в безмолвном удивлении и глотать ртом воздух. — Не прикидывайся дураком. Сейчас ты можешь отцепить от себя эту роль. Хоть это и наша обязанность — корчить из себя невесть что, лишь бы никто не докопался до истины. Обязанность и даже единственная защита Драгонслееров. Нацу вздрогнул, но в самый последний момент прикусил язык. Черта с два он тут будет рассыпаться в восхищении.. К этому мужику точно нужно было идти без Люси, что сейчас облизала пересохшие губы и приглушенно кашлянула. — Я и не собираюсь тут устраивать цирк. Я просто хочу получить ответы на свои вопросы. — Твоя наивность убивает, мальчонка, — он издевательски, насмешливо хохотнул. — Ты вломился в мой дом посреди ночи. Я даже имени-то твоего не знаю... Однако же ты предъявляешь претензии и активно качаешь права. Люси, мысленно молившая о благополучии Бога, опасливо покосилась на своего друга и глухо зашипела: Хеппи нечаянно царапнул ее руку. С одной стороны, это было до жути прозаично. С другой — полный идиотизм. Нацу всегда с таким запалом искал похожих на него. Искал тех, кого воспитали могущественнейшие существа. А сейчас он видел перед собой человека, наверняка прожившего не одно десятилетие, который оказался таким же, как Драгнил — Убийцей Драконов. И он начинает безбожно пресекать любые попытки контакта. А может... Все не так уж и плохо? Заклинательница Духов успела промолвить только тихое, испуганное "Нацу!" перед тем, как друг поднял глаза, в которых полыхнуло пламя, на сидящего перед ними хозяина избушки и властным тоном, не терпящим возражений или пререканий произнес следующее: — Меня зовут Нацу Драгнил, и я был воспитан королем Огненных Драконов.