Сквозь пепел войны

Они горели… сияли так ярко, как ничто существующее на этом свете. Они горели и не знали, что скоро погаснут. И не останется даже пепла. «Хроники четвертого поколения». Автор неизвестен.

Когда Люси распахнула глаза, она осознала, что её голова покоится на мерно вздымающейся груди Нацу. Полуденная пыль кружилась и танцевала в золотистых лучах, а на улице уже слышался гул торговцев, мельтешащих среди раздражённых прохожих в порывах как можно выгоднее продать свой товар и получить причитающуюся прибыль. Одна его рука приобнимала Люси за плечи, а другая была заложена за голову. Люси бросила мимолётный взгляд на его лицо: оно ещё никогда не было столь умиротворенным и спокойным. Нацу спал всегда словно бы в состоянии боевой готовности: инстинкты вынуждали его даже во сне быть тем, кто готов ринуться в бой, несмотря на то, кто прав, а кто виноват, но сейчас... Сейчас же он был больше похож на обычного человека. Очень счастливого человека. Люси глубоко вдохнула и шумно выдохнула: легкие стянуло тугим канатом, а ноги стали ватными — постепенно приходило осознание того, что случилось вчера. В приоткрытые ставни ворвался утренний ветер, обдавая оголённые руки прохладой. Прикрыв снова на мгновение глаза, она глубоко вдохнула. У Люси не было чувства, что она совершила что-то постыдное или неправильное. Наоборот, её не покидало ощущение, что все именно так, как должно быть: идёт своим чередом и прямо по расписанному жизнью сценарию. Казалось ли ей, что это должно было произойти раньше? Да. Казалось ли ей, что она что-то упустила? Нет. И это осознание дарило покой ей самой и её душе. Нацу зашевелился. — Не бойся меня разбудить. Я уже проснулся. Ей показалось, что губы пылают, а тело ещё помнит прикосновения рук. И на миг её покинуло ощущение, что она всё ещё дышит и находится на этом свете, а не на каком-либо другом. Волшебство. Самое, что ни на есть. Настоящее — которое ты можешь почувствовать, но не можешь к нему прикоснуться. Призрачное, но реальное. Вновь ворвался утренний ветер в приоткрытые ставни и всколыхнул воздушные шифоновые занавески, которые мягкими облаками через несколько секунд привычно улеглись. Люси закусила губу, будучи неспособной вымолвить хоть слово: она просто не знала, что сказать и что ответить; складывалось впечатление, что она не хочет в принципе говорить (да и не нужно это, собственно). Однако выдавить из себя хоть слово, хоть фразу она обязана. Иначе — никак. — Я... — она резко замолкла и, словно ужаленная, вскочила с кровати. — Я пойду и сделаю кофе, — протараторила Люси и, чуть споткнувшись, вылетела из комнаты быстрее, чем Нацу успел хоть что-нибудь произнести. Он тихо засмеялся себе под нос. «Женщины» — подумалось ему. «Непонятные и загадочные». А Люси так вообще — нерешаемая загадка, у которой в голове периодически творится черте что. Он улегся поудобнее и улыбнулся одними губами. Мужское самолюбие взлетело до небес, подогреваемое мыслью о том, что в такое непростое время Люси всё-таки ему досталась. «Досталась» — словно он добивался её годами. «Досталась» — словно это было так сложно. Нацу ликовал. Он ликовал и ненадолго забыл о том, что впереди работа. Трудная, долгая и упорная. Работа, с которой справиться смогут только сильнейшие в мире волшебники, к числу которых он был отнесён. И не только он... — Люси, а кофе готов? — прокричал он, чуть отрываясь от подушки. Она, наверное, что-то невнятно ему ответила, но разобрать он это бормотание даже со своим слухом не смог. Пришлось встать с постели и пойти по направлению к святая святых. — Эээ... Погоди, я сейчас... — она покраснела, когда отвернулась от турки с кофе и заметила Нацу. Она заметалась по кухне, будто волчок, вытирая и так чистый стол. Казалось, что Люси хочет скрыть свои пылающие щёки за видом бурной и неотложной работы. Нацу хотелось засмеяться: это была презабавнейшая картина. Запыхавшаяся и смущенная Люси, всеми силами пытающаяся сделать вид, что ей некогда. Он перехватил её запястье, когда она в очередной раз вознамерилась протереть стол. Их взгляды встретились, и повисло молчание. Оно не было пугающим, но было неловким. Для одного из них. — Доброе утро, — с едва заметной усмешкой декларировал Нацу, не отводя взгляд и не моргая. Щёки Люси вспыхнули румянцем с новой силой. — Доброе. — Я так понимаю, этот спектакль разыгрывается для того, чтобы всячески избегать разговора?.. — Какого разговора? — Дурочкой не прикидывайся, — хохотнул он, — знаешь ведь, о чём я. Насмешливый взгляд, немного наглая улыбка — атрибуты привлекающего во всех отношениях мужчины. И им был Нацу. Нацу им стал. Ей в тот момент действительно подумалось, что он вырос. Прямо на её глазах из дворового мальчишки превратился в того, за кого люди готовы класть голову на гильотины. В того, за кем она шагнёт в пропасть без оглядки, не задумываясь ни о чём в тот момент, когда это понадобится. И Люси знала, что она сделает это, не колеблясь ни секунды. Но это нисколько не оправдывало её следующих слов. — Я думаю, — она замялась и опустила взгляд на салфетку, которую нервно теребила в руках несколько минут подряд. — Я думаю, что нам стоит повременить, — заключила Люси, поднимая голову. В глазах Нацу сквозило искреннее недопонимание. И вопрос, ожидаемо повисший в воздухе: «Почему?» — Слишком много навалилось. Я не могу так. Я не говорю «нет» или... — Люси скрестила ноги и задвинула их под стул. — У нас просто нет на это времени. Всё, что сейчас творится, творится неспроста. Грядёт что-то, что мы не можем объяснить, а у нас нет ни сил, ни возможности это хоть как-то предотвратить... Мне кажется, что это неразумно... Нацу хмурился. Ему не нравился её ответ, но ещё больше ему не нравилось то, что она юлит и старается не смотреть в глаза правде. — Неужели ты сама этого не хочешь? — словно бы не веря, произнёс он, искренне не понимая, в чём, собственно, заключается проблема. Люси обречённо вздохнула: он всё не так понял. А именно этого она и боялась. — Нацу, — с силой начала она. — Я хочу этого. Хочу больше, чем кто бы то ни был, но я не могу постоянно метаться... — вымученно промолвила Люси и подошла к плите, сняла турку с кофе и поставила на холодную конфорку. Драгнил покачал головой и хмыкнул. — Странная ты. Странная Люси... Она стояла к нему спиной, но Нацу стопроцентно знал, что она в тот момент улыбалась. И не ошибся. — Этим ты мне и нравишься... — он запустил руки в свои волосы и резко взъерошил шевелюру. — Но ты ведь понимаешь, что рушишь?.. Рушишь всё. — Я ничего не рушу. Для меня это действительно важно. Нужен подходящий момент, а... — Подходящий момент может не настать, — тихо пресёк её тираду Нацу, внимательно изучая её лицо. И он был прав. Боже, как он был прав в ту секунду. И она поняла это. Люси, ничего не говоря, обернулась и, сделав два неловких шага, обняла его за шею и уткнулась носом в плечо. Она почувствовала, как его руки лишь ложатся ей на талию и прижимают её к себе поближе. Объятия были их основным способом выразить то, что они чувствовали. Нацу зарылся носом в её волосы и прикрыл глаза. Её доверие можно было почти пощупать. И он опасался больше всего того, что не сможет оправдать это доверие...