Увидимся в самом конце

Душ они принимали вместе, потому что подумалось, что так будет быстрее, но Гинозу явно злило, как они всё время сталкивались локтями в тесном углу и конкурировали за поток воды. Однако он молчал, не сказал ни слова о том, как быстро с Когами смыло весь романтический настрой, заменив полностью сосредоточенностью долга. Кто угодно ревновал бы, когда прямо из тёплой постели сбегают на работу посреди ночи, но Гино молчал. Молчал, потому что у него не было права возразить. На месте крушения вертолета сновала, кажется, половина всего арсенала дронов Министерства Благосостояния, в красных вспышках их маячков густой дым, поднимающийся от обломков в небо, вызывал ассоциации с адскими котлами, даже в жар бросило, несмотря на холод ночных улиц. Первый отдел прибыл полным составом и полной боевой готовности, но их не пропустили. Уже тогда Когами заподозрил неладное: инспекторов Бюро никогда бы не стали удерживать от осмотра места происшествия, если только они не могли бы обнаружить там что-то настолько секретное, что не входило даже в их компетенции, а неопознанное тело, упакованное в мешок для трупов, что быстренько увезли в неизвестном направлении, вызывало ещё вопросов. Макисиму перевозили одного, накачанного препаратами, только в сопровождении дронов именно из-за его высокой угрозы окружающим. Он сбежал, но кто был там вместе с ним? Может, кто-то из его подельников, о котором никому не сообщили? Как Макисима вообще мог прийти в себя и всё это устроить? Когда на место прибыла шеф Касей и поманила Аоянаги в свою машину для приватного разговора, Когами понял, что можно смело разворачиваться и уходить, — им связывали руки, даже особо не церемонясь. Однако отстранили от дела лишь одного Когами. Пускай все вокруг признавали, что не было лучше человека, кто мог бы отыскать и поймать сбежавшего Макисиму Сёго, но так же прекрасно, как и это, начальство знало одно: аккуратно ловить его, сохраняя жизнь и передавая в дальнейшем Министерству Благосостояния, не входило в планы Когами. Не входило ни в прошлый раз, ни в этот. Какие бы доводы Аоянаги не приводила в его защиту, это не помогло убедить начальство — Когами заперли в Бюро. Он даже скандалить не стал, будто знал, что так будет. Слишком чётко Когами видел направление, к котором двигалось руководство Бюро, и на этом пути инспекторы и исполнители первого отдела были для Макисимы скорее элитной охраной, наивысшей ценностью для которой было сохранение его жизни, в то время как долг обязывал их его этой жизни лишить. Правосудие, в той точке, в которой оно теперь находилось, не могло бы уже защитить граждан от Макисимы Сёго, и Когами пришлось бы преступить закон, чтобы вершить свое собственное правосудие, по совести и по справедливости. У него не было чёткого плана на тот момент, только это вот понимание и уверенность в том, что он обязательно придумает, как достать Макисиму, может, оттого Когами был так спокоен. Гинозу это нервировало. Такая тихая гладь на поверхности того тёмного, бушующего океана, что был у Когами внутри, пугала. Когда Макисиму выдрали из рук Бюро первый раз, Когами негодовал, а теперь вот был собран и спокоен. Походило на тихое помешательство. Когами вновь пришёл в себя на больничной койке, подстреленный доминатором Цунемори, это уже даже не смешно. С такой регулярностью просыпаться с иглой капельницы в вене, сколько ему пришлось последнее время, прежде ни разу не доводилось. Кажется, где-то внутри Когами пережимал уже слишком сильно, раз за разом попадая в переделки, не щадя собственное тело, не оценивая опасность трезво. Выстрел «Парализатором» можно было бы расценить, как попытку отправить его в мини отпуск, прижав задницу к кровати на пару дней, тем более что от дела его отстранили весьма категорично, но обстоятельства, при которых Цунемори пришлось стрелять, не походили даже на необходимость успокоить взбешённого пса. Цунемори выстрелила, чтоб спасти его жизнь, чтобы шеф Касей, разгневанная неповиновением, не стёрла Когами с лица земли. — Где Акане? — спросила Караномори, когда Когами вошёл к ней в кабинет, стоило ему слезть с больничной койки. — Уснула, я не стал её будить. Караномори вывела на экран изображение с камер наблюдения в его палате, где инспектор Цунемори спала, устало съёжившись на стуле. Даже несмотря на то, что ей не стоило извиняться за свой выстрел в этот раз (да и в тот первый, в общем-то, не стоило), она всё равно переживала за Когами. А он сбежал, невыносимо было смотреть ей в глаза. — Тебе повезло, что в этот раз она попала в ногу, — заметила Караномори. — Быстро отошёл. Тело действительно пришло в норму очень быстро, хотя нога немного онемела и вызывала странные ощущения при попытке пользоваться ей, как обычно. Во всяком случае, по сравнению с ещё не зажившими ранами после сражения в башне Нони это было мелочью. — Что-то ты зачастил на больничную койку, Шинья, — продолжала Караномори, сосредоточенно изучая данные анализа на экране монитора. Аналитические манипуляторы за её спиной резво сканировали шлем, созданный Макисимой. — Хотя мне, бесспорно, нравится переодевать тебя в больничную пижаму. Когами следил за движением роботизированных щупалец. — Я думал, это делают дроны, — ответил он задумчиво. — Разумеется, дроны, мне не хватит сил, чтобы даже приподнять твоё бесчувственное тело. Но это не значит, что я не прихожу поглазеть. — Кто-нибудь говорил тебе, что ты извращенка, Шион? — Вот ещё. Я же не трогаю, просто смотрю. Я твой терапевт, в конце концов, — улыбнулась она. — Эти шлемы ещё работают? — перевел тему Когами. — Уязвимость в системе починят при следующем обновлении, но пока да, шлемы действуют. — Как быстро всё исправят? — Через шесть дней. Когда Когами шёл сюда, у него не было конкретного плана, он собирался попросить Караномори помочь ему преодолеть системы безопасности Бюро, чтобы покинуть здание, а дальше как пойдёт. Она могла это сделать без труда, но подобное несомненно ставило под удар и её тоже. Когами не хотелось просить о таком, ведь он был почти уверен, что Караномори согласится. Но шлем родил в голове новый план, более удачный. Так он не подставит Караномори, да и от уличных сканеров «Сивиллы» будет скрыться проще. — Я возьму его для изучения? — спросил Когами. — Тебя же вроде отстранили от дела? Хотя, не помню, чтобы мне кто-то об этом сообщал, — она нажала кнопку, отключая манипуляторы, и те, стихая, сложились гармошкой и скрылись в выдвижном коробе под потолком. — Только не выноси его из здания. — Спасибо, — Когами подхватил шлем и двинулся к выходу. — Эй, Шинья, — окликнула его Караномори у самых дверей. Она развернулась к нему и, задумчиво оценивая, спросила: — Как думаешь, может, нам с тобой стоило переспать хотя бы разок? — Не думаю, что мы с тобой подходим друг другу, — улыбнулся Когами. — Ты прав, — покачала головой Караномори. — Те жуткие засосы на твоём теле ясно говорят, что у меня нет и шанса. Можно было уйти прямо сейчас, но тянуло желание попрощаться, потому что вернуться назад после своего безумного плана Когами вряд ли сможет. Сбежать из Бюро, преследовать преступника самостоятельно, убить его — прямое неподчинение. Когами знал, что за этим последует. Оттого, наверное, стоило действовать быстрее, но воспоминания об уснувшей на стуле Цунемори камнем тянули на дно. Он всё равно не сможет сказать ей «прости» лично, нечего было и сожалеть. Возвращаясь в свою комнату, где он планировал снять коммуникатор, чтобы не вызывать подозрений хотя бы некоторое время, Когами не ожидал там кого-то увидеть, пускай у него, как и у любого другого исполнителя, дверь всегда была приглашающе открыта. — О, ты надел шлем, — произнёс Масаока, расположившийся на диванчике с новой незнакомой Когами бутылкой виски и папкам с материалами дела по Макисиме. — А я и забыл про него. Садись, выпьем за твоё выздоровление. Он подтянул к себе ещё один пустой бокал и плеснул туда немного. Когами снял шлем и сел напротив. — Я просматривал твои материалы по Макисиме, — признался Масаока. — Всё организовано на высшем уровне. Если сначала кажется, что улики разрозненны, то твоя система действительно заставляет увидеть картину целиком. Когами кивнул, ему была приятна высокая оценка проделанной работы, Масаоку он очень уважал, как детектива и профессионала, и его поддержка была важна. Старик, пожалуй, был единственным, кто не пытался заставить Когами свернуть с выбранного пути. Вдруг Масаока достал из кармана связку ключей и положил её на стол перед Когами. — Держи. Это ключи от моей конспиративной квартиры, которую я подготовил задолго до того, как стал исполнителем. Думаю, ты найдёшь ей достойное применение, а Нобучика не будет возражать, если ты одолжишь его мотоцикл. — Старик, — поражённо выдохнул Когами, правильные слова не находились. Само собой, Масаока сразу понял, что Когами собирался сбежать из под надзора Бюро и продолжить расследование самостоятельно, стоило ему увидеть шлем, но Масаока принёс с собой ключи заранее, а значит понимал всё ещё лучше. Понимал, что Когами не остановить теперь даже рамками закона. — Собираешься сказать ей? — спросил он, имея в виду, конечно, инспектора Цунемори. Когами покачал головой. — Ты же понимаешь, я не смогу сейчас встретиться с ней. Как и с Аоянаги. — Что ж, – согласно кивнул Масаока, — но с одним человеком тебе точно придётся объясниться. Только сейчас Когами вдруг осознал, что Масаока не мог знать, что он вернётся из больничного отсека именно сегодня, но тот сидел тут в окружении папок с двумя бокалами для виски. — Он тоже попытается меня остановить, — улыбнулся Когами. — И ты знаешь, — усмехнулся Масаока, — несмотря на то, что я тебя прекрасно понимаю, сейчас я согласен с ним. Ну ладно, — сказал он, — не буду вам мешать. Он поднялся и, немного подумав, всё же оставил бутылку на столе, а вместо неё прихватил с собой папку с материалами Когами. Когда дверь за ним скользнула, закрываясь, Когами обернулся. — А я сразу и не заметил твоё присутствие, — признался он. — Мое чутьё сдаёт рядом с тобой. Гиноза, который чёрт знает сколько торчал за его спиной, прислонившись к косяку в дверях спальни Когами, не вмешиваясь в разговор и не обозначая своё присутствие, тяжко выдохнул. — Мои аргументы тебе по боку, так ведь? — недружелюбно произнёс он. — Прости, Гино. — Я знаю, как тебе сложно смириться с отстранением, Когами, но у тебя есть я. Я поймаю Макисиму вместо тебя, клянусь! — Я верю тебе, но дело уже не в этом. Я не могу подарить этот ценный трофей Министерству Благосостояния. — Ты собираешься убить Макисиму? — Гиноза наконец оторвался от стены и подошёл ближе, заглядывая в лицо. — Ты с ума сошёл, Когами! Ты не убийца! Сидеть, когда Гиноза нависал сверху такой тяжёлой грозовой тучей, было не по себе, нервно, и Когами встал, прошёл к кухонным шкафчикам в поисках ножа. Он не хотел скандалов, хотя знал, что так будет. Знал и понимал, отчего Гиноза никак не мог смириться с его решениями, но они уже были приняты, а уйти, не получив свою порцию ругани, Когами считал неправильным. Не мог же он просто сбежать, ничего не сказав Гино. Существовала вероятность, что Гино применит на нём «Парализатор», привяжет к кровати или потребует у Аоянаги вернуть непослушного исполнителя в центр реабилитации — всё, чтобы уберечь Когами от опрометчивых поступков, но не дать ему на это и шанса Когами не мог. С Цунемори и Аоянаги он мог так поступить, с Гино — нет, его доверие стоило этого риска. — Представь, что у Макисимы не было бы этой аномалии, которая не позволяет вычислить его коэффициент преступности, — сказал Когами. — Думаешь, доминатор бы не применил к нему режим «Уничтожитель»? Ты видел, как он убивал, как он вынуждал других это делать. Думаешь, не будь он особенным, ушёл бы он от правосудия? — Нет, — согласился Гиноза. — Но это другое. «Сивилла» выносит приговор, не ты. — На доминаторе есть спусковой механизм не просто так. Система судит преступника, но решение убить принимаешь ты. — Это работает в обратную сторону: ты можешь позволить преступнику сохранить жизнь, если он сдастся добровольно. Это одобренное системой решение. Убить того, чьей смерти она не желает, когда есть прямой приказ доставить преступника живым, это само по себе преступление. — Мы можем обсуждать это вечно, — вздохнул Когами, сбрасывая на стол коммуникатор, хитрый замок которого он варварски вскрыл кухонным ножом. — Ты прав во всём, Гино, но и я прав тоже. Я не позволю подобному человеку подвергать ещё чьи-либо жизни опасности. — Я не позволю тебе! — Делай, что должен. А я буду делать то, что должен я. Мне жаль. Когами вернулся к Гино, вновь оказываясь рядом с ним. Стоять так близко, смотреть в его глаза прямо было удивительно легко. Когами не хотел уходить, не хотел отпускать, он с тоской думал о том, что всё действительно повторялось, как три года назад, только на этот раз они оба знали, что Когами не вернётся. Он коснулся ладонью лица Гино, и тот закрыл глаза, поддаваясь этой ласке, гневная маска трескалась под напором болезненного отчаяния. — Я знаю, что вновь предаю тебя, — произнёс Когами, прислоняясь своим лбом ко лбу Гинозы. — Я люблю тебя, но это не единственное, что имеет значение. Он коснулся его губ, прощаясь нежно и тепло. Где-то глубоко внутри хотелось сдаться, вернуться на своё рабочее место и заняться поисками Кагари или изучением улик в попытке вскрыть тайну «Сивиллы» и тех, кто пытался получить к ней доступ в подземных этажах башни Нони. Помогать в расследовании неофициально, не покидая стен Бюро, и ждать Гино вечером в своей постели, проводить с ним все свои будущие дни и ночи. Просто жить. Когами с трудом оторвался от него, поцеловал в лоб и повернул к выходу, прихватив шлем. Но ему удалось сделать лишь несколько шагов, несколько самых тяжёлых шагов, когда чтобы отказать себе в последнем взгляде назад, приходилось прикладывать все имеющиеся силы. Гиноза схватил его за рукав, развернул резко. — Нет, не уходи! — взмолился он. — Это шаг в никуда. — Отпусти, Гино, мы же уже обо всём говорили. В глазах Гинозы вспыхнул опасный блеск. Гневно зарычав, он толкнул Когами к стене, прижал к ней, комкая его рубашку на груди. — Убьёшь ты его и что дальше? — зашипел Гино. — Ты же сам станешь убийцей, Когами! Сдашься «Сивилле»? Или всю оставшуюся жизнь будешь прятаться в подвалах Огисимы, убегая от сканеров? Думаешь, Бюро не станет искать сбежавшего исполнителя, превратившегося в преступника? Аоянаги, может, и не станет, а вот второй отдел очень даже! Так далеко Когами, надо признаться, не думал, но он прекрасно понимал исход. Он уже давно принял собственную смерть в случае необходимости. Ещё вчера на подземной парковке Бюро, когда Касей направила на него доминатор, он лишь покорно закрыл глаза. Такой исход будет у его жизни, поймает он Макисиму или нет, но отчего-то чувство самосохранения покинуло Когами уже давно. — Я знаю, тебе больно, Гино. Но я не могу поступить иначе. — Нет, вот уж нет! — заявил Гино, отпуская его рубашку и вцепляясь в волосы. — Я не отпущу тебя, чёрта с два! Ты мой, Когами, мой! Гиноза поцеловал его так отчаянно и горячо, что колени дрогнули, он знал, чем мог давить на Когами, и давил именно этим. Когами всё думал, не в силах сопротивляться его напору и отвечая на пылкие поцелуи, что стоило, наверное, держать дистанцию с Гинозой лучше с самого начала. Тогда им всё равно бы было тяжело, но может, не так. — Я твой, — шептал Когами, когда Гино позволял ему это в коротких перерывах между больными поцелуями, — твой. Но это не могло уже ничего изменить. Гиноза выдохся быстро, он прижался к Когами всем телом, обвивая его шею руками, будто собирался повесить на того живые кандалы, тяжёлые и горячие, с безумно колотящимся в рёбра сердцем и волнующим дыханием в шею. Когами обнял его свободной рукой. — Ты должен верить в меня, Гино. Кажется, что-то подобное звучало уже между ними, но колесо реальности, развёрнутое в их сторону, этим было не остановить. — Я верю в тебя, но я не могу это принять. Но несмотря на свои слова, Гиноза всё же отпустил, разжал руки, отступил на шаг, заглядывая в глаза и становясь вновь ледяной статуей, как тогда, в их первое прощание. Когами не смел больше коснуться его ни одним рвавшимся наружу прощальным жестом, он постарался даже не задеть Гино плечом, поворачивая к лестнице. — Когами! — остановил тот его у самых дверей. — Я поймаю его первым, и тебе придётся вернуться назад! Когами понимал, что даже при таком раскладе возвращаться ему было некуда. Но Гино ждал его, и Когами кивнул. Он надел шлем и вышел в коридор.