Невероятные приключения журналистов или ASK_АСК countryhumans

— ДА МАРКС ТВОЮ ЭНГЕЛЬС! — день. Московская студия съемки. На крики сбежалась вся съёмочная группа. — Ань, ты чего? — Помните, мы в прошлом выпуске брали интервью у товарища Союза? — Ну. — Да, конечно. — И он говорил, что Османская Империя — тот ещё дрянь в общении. — О-о, да! — Было такое. — Так нам теперь к нему ехать! Серёг, по-братски, может, ты возьмёшь? — А чё я-то? — А ты мужик! Значит, меньше поводов посраться из-за этого. — Ну, в принципе логично… *** Осман потребовал, чтобы Серёга сидел у его ног. Серёга пожал плечами и уселся. Осман потребовал, чтобы Серёга поцеловал его руку. Серёга шикнул и поцеловал. Осман потребовал ещё раз. Серёга матюкнулся и поцеловал ещё раз. Осман потребовал третьего раза. Серёга пожалел об авантюре и решил, что потребует компенсации. Наконец они уселись. — Что хочешь знать ты? — Как вы… — Мой Султан. — Простите? — Мой. Султан. — Ла-адно, Мой Султан, как вы относитесь к Российской Империи? — Маленькой девочке захотелось поиграть в политику. Она не принимала мои условия, выставляя себя полной дурой и инфантильным ребенком. — Почему вы… так считаете? — Потому что. Это не твоё дело. — Благодарю… Мой Султан… за ответы… — Свободен! — Серёга ещё никогда не был так рад окончанию интервью. Никогда. И в Турцию он больше не поедет — ну его нахер, насмотрелся он ваших дум-тек-теков. И чё этот султан такой странный? Видимо трёх жен не хватило. Или недотрах, что более вероятно. *** — Как ж здесь красиво, я не могу, — наша пара снова полетела в Нью-Йорк, только на этот раз к ЮНИСЕФ. О ней говорили, как о самом юном, милом, но уже хорошо работающем воплощении. Сейчас их вели к её кабинету. Даже не так, они уже туда зашли. По помещению сразу можно было сказать, что оно принадлежит ребенку. Везде было прибрано. Интерьер был отделан в белых, золотистых и розовых тонах, и даже флаг, установленный на деревянной подставке, был не голубым, каким обычно были флаги дочерних организаций ООН, а белым с черной символикой. Сама хозяйка, или, как её вежливо называли, мисс Уайт, была тут же. Девочка сидела на вращающемся кресле в платье в клетку бёрберри, белых гольфах и черных туфельках. — Здравствуйте! — лучезарно улыбнулся ребёнок, и на её пухленьких щечках появились ямочки. — Что случилось? — Здравствуйте, — улыбка была настолько заразительной, что Настя сама разулыбалась и присела на диванчик. — Мы журналисты из России, хотели задать вам вопросик. — О, россияне? — девочка перешла на русский с небольшим американским акцентом. — Я говорю по-русски. — О, круто! Мисс Уайт, а… — Простите, что перебиваю, можно просто Лили. — Лили, скажите, а вам сколько лет? — О, как организации мне будет 77 лет в декабре, — Лили принялась болтать ногами. — А так, мне 9 исполнилось в этом году. *** Ни Настюха, ни Марк у Османа не были, поэтому командировке в Турцию были очень рады. Уже даже распланировали день: сначала интервью, потом в бассейне поплавать, позагорать и поесть турецких сладостей. Первый пункт решили совместить со вторым и с третьим, убив трех зайцев сразу: компания сидела на пляже турецкого отеля, поедая турецкие сладости и разговаривая с Турцией. — Большое спасибо за тёплый приём и потрясающий рахат лукум! — Да не за что, — пожал плечами турок. — Ещё упаковочку домой возьмите, друзей порадуете. — К вопросу. Как вы относитесь к Осману? — М, — парень закинул в рот конфетку, — хреново, скажем так. Предпочитаю его не вспоминать. Я вообще был рад, когда он помер. — А он вам дед или отец? — Отец, к сожалению. *** Сходить после Османа к Советскому Союзу было счастьем. Серёга попросился сам взять у него интервью. Как сам сказал, моральная компенсация за психологические пытки. На что Аннушка сказала, что по сравнению с ларьком с тандырными лепёшками рядом со студией, когда она на диете, это детский лепет. И вообще лепёшки — преступление против человечности! — Алексей Эрастович! — Радостно воскликнул Серый. Союз обернулся и разулыбался. — Сергей, привествую! Как дела? — Ужасно, — засмеялся парень. — Мы брали интервью у Османской Империи. — Какой кошмар! — ответно засмеялся Алексей. — У меня психологическая травма, и я пришел к вам. — Спросить что или так побеседовать? — Не-не, спросить, я по долгу службы. Вопрос максимально странный, думаю, это не от советского гражданина. — Удивите меня. — Значит, пишут: «Хотели бы вы помириться с Рейхом? Ведь столько лет прошло, тем более назад уже ничего не вернуть, так почему бы не начать всё с чистого листа?» — Союз нахмурился, но приятного выражения лица не потерял. — Понимаете ли, гражданка… Это же девушка писала? — Всё возможно, не знаю. — Тогда доверюсь следовательской интуиции. Понимаете ли, гражданка, ситуацию. С этой с…сволочью в принципе невозможно иметь нормальные дипломатические отношения. Он любой разговор сводит к мистике, опытам, величию нацизма или аненербе. С ним невозможно разговаривать. Поэтому ни я, ни, думаю, он не хотим иметь ничего общего. *** Россия был найден в спортивном зале. Несмотря на все возможные болезни, а он умудрился ещё и простыть, ибо не май месяц, парень старался держать себя в форме и надеялся выйти на лёд, как только позволит здоровье. — Иван! — русский обернулся. Это были те самые журналисты, с которыми он много раз уже пересекался и разговаривал. — Можно пару вопросов задать? — Да, конечно, — Федерация принялся завязывать в хвост копну рыжих волос. — С кем бы вы хотели возобновить свои отношения? Ну, там… дружеские, партнёрские…? — Я понял, — кивнул Ивушкин. — Ну… хороший вопрос. Дружеских отношений я ни с кем не терял. Все, с кем я когда либо дружил, и сейчас мои друзья. По поводу партнёрских… не знаю, хороший вопрос. Великобритания? Америка? У обеих стран много классных специалистов. Но сходу сказать не смогу. Сложный вопрос. *** — Алексей Эрастович, еще один вопрос. Как вам современная жизнь? — Серёга сидел и ел конфетки, любезно предоставленные Союзом. Тот против не был. — Да в целом… ничего и не изменилось. Разве что управляю я теперь городом-государством в загробном мире, — мужчина усмехнулся. — Кто б мог подумать, что я такое скажу? — Что вам нравится или не нравится? — Нравится, что здесь укороченные расстояния. Я могу за минут сорок езды до Петрограда добраться. Два часа мне нужно до Берлина. Около часа — до Варшавы. Ещё, как оказалось, когда вы управляете маленьким государством-городом, это на порядок легче. Но здесь же и минус: всю промышленность в одном городе не уместишь, приходится вертеться. — А что бы вы поменяли, если бы могли? Алексей остановился и задумался. — Какие, однако, сложные вопросы задаёте… так с порогу и не ответишь. Ну, если глобально и по щелчку пальца, то убрал бы коррупцию. Без этого было бы проще и коммунизм строить, и в принципе жить. *** — Ваше Величество, очень рады снова с вами встретиться, — Аня снова отправилась в Питер. У РИ, у которой они сейчас и брали интервью, была какая-то своя приятная атмосфера: журналистов так и тянуло к чаепитию, и они широко улыбались, предвкушая спокойный взгляд синих глаз, мирную улыбку и неторопливую, размеренную речь, которая лилась, как вкусный чай из чайничка. — Взаимно, — кивнула Маргарита. — Как вам современная жизнь? — Вполне неплохо. Я рада, что имею шанс начать сначала, при том в совершенно небольшой стране. — Что нравится или наоборот не нравится? — Не нравилось, когда я только оказалась здесь. Экономика сильно пострадала, из платёжеспособных были только дворяне. К их несчастью, пришлось установить налоги. Многие противились, это было достаточно жёстко. Однако ж удалось быстро выбраться, погасить долг, и сейчас Петербург один из самых развитых городов-государств. — А что бы вы поменяли, если бы могли? — Много чего я б хотела поменять, — Марго вздохнула. — Да на всё воля Господа, а против него я, увы, пойти не могу. Ежели он хочет, чтобы мы бились с трудностями, значит так и надо. *** — Ваше Величество, рада знакомству, — почтительно улыбнулась Аннушка сидящему перед ней Австрийской империи. Это был красивый мужчина плотного телосложения, со снисходительной улыбкой и энергичным взглядом. Про себя девушка ответила, что он очень похож на нынешнего Австрию. — И я рад нашей встрече, — ответил австриец. — Что ж… что вам нравится в современной жизни? Что, может быть, не нравится? — О, мне нравится, что у нас появилась новая отрасль экономики! — мужчина откинулся назад, сложив руки на груди. — Вена может зарабатывать на туристах. — А раньше не было? — Раньше не так много туристов было. — А не нравится? — Отсутствие некоторых важных городов. — А вот, — девушка посмотрела на свои бумаги, — что бы вы поменяли, будь такая возможность? — Хм… — австриец замолчал. — Что ж… я убрал бы воинствующих соседей. А то я не привык держать нейтралитет, а они подстрекают. — А в принципе как вам современная жизнь? — Я… люблю её. Я благодарен Богу за второй шанс. *** — К нему запись не доступна в принципе! — Марк придержал дверь Настьке, и журналисты вошли в холл Женевского госпиталя имени святого Рафаила. Здание было огромным. Зал, где была стойка информации, поднимался ввысь на пять этажей. Слева был стеклянный переход в детское отделение, справа — во взрослое. Посередине стоял большой арт-объект-фонтан в виде прозрачного шара Земли, обвитого оливковой ветвью, с большими континентами и змеёй, ползущей по посоху. Ещё при постройке этого здания была учтена одна просьба — отдельный корпус для стран, городов, округов, организаций и тем подобным. Всё-таки немного другая анатомия, немного другие врачи, более сложные анализы. Над названием думали долго. Всё никак не подходило: политическое отделение — бред, страновóе — Владимир Иванович Даль в гробу вертится, да так, что небольшой город можно бесперебойно электричеством обеспечить, отделение для стран — неплохо, но всё равно не то. Остановились на дипломатическом, да так и оставили: дипломатическое отделение Женевского центрального госпиталя святого Рафаила. — Во-от, я позвонил, говорю, мы не на консультацию, мы журналисты. Обещаем не задавать тупых вопросов. Ели как уговорил! Они подошли к стойке информации. — Доброе утро, мы просили найти на нас время на интервью у Швейцарской Конфедерации. Марк Большаков и Анастасия Колесникова, — девушка улыбнулась, кивнула и что-то принялась искать в сети. — Звонили буквально вчера. — Да, я нашла вас. Доктор сейчас занят, не хотите чай, кофе, может, горячий шоколад или апельсиновый фреш? — Марь, давай по горячему шоколаду, на улице дубак. — Два горячих шоколада, будьте добры. Пара присела на диванчик, и парень занялся монтажем, а девушка листала ленту instagram. За вкусным напитком и полной занятостью прошли полчаса, прежде чем они увидели Бразилию, судя по всему, и молодого врача, сопровождающего его. — О, это он. — Откуда информация? — Красный флаг с крестом посередине. — Резонно. Бразилец благодарно пожал руку Швейцарии, рассыпаясь в благодарностях, и попрощался. Доктор подошёл к стойке регистрации переговорить с девушкой. Наша пара репортёров встала и засобиралась. — Анастасия и Марк, верно? — молодой мужчина обернулся и улыбнулся. — Да, всё верно, здравствуйте. — Доброе утро. — У нас есть пара вопросов, которые очень бы хотелось задать. — Я осведомлён. Давайте присядем, — небольшая группа присела на диванчик. — Давайте начнём? — Да, конечно. — Какая самая опасная болезнь для страны? — Ох… — доктор задумался. Вопрос был явно сложным. — Давайте начнём с простых знаний. Иммунитет страны намного лучше человеческого, поэтому то, что человека уложит в постель на две-три недели, страна перенесёт на ногах как простое недомогание. То, от чего вы можете умереть, заставит нас поваляться в кровати неделю и попить симптоматические лекарства. Только два заболевания, которым подвержены люди, могут быть смертельны для страны: туберкулёз, но в тяжелейшей форме, и чума, тоже в тяжелейшей форме. Но гораздо опаснее то, что происходит на территории страны. Все лесные пожары, теракты, восстания, войны, даже просто не самые правильные законы сказываются на здоровье страны. Грубо говоря, всё выше перечисленное вызывает боль: что-то — больше, что-то — меньше. Но самое опасное, что мы не можем заранее предугадать, как поведет себя организм. Возьмём самое опасное состояние и, избегая сложных латинских названий, назовём его просто «непринятие действий власти». Дело в том, что страна выступает неким показателем вашей политики. Если у неё ничего не болит, анализы в порядке, психика в норме, и в целом врач (а это буду я, Тайвань, Австрия или ВОЗ) заключает, что воплощение здорово, это означает, что действия, проводимые властью, удачны. Сразу скажу, такое бывает нечасто, обычно что-то да не так. Но бывают случаи, когда выбранная властью (монархом, президентом, ханом, шахом, Парламентом — неважно) стратегия, мягко скажем, не подходит. Из-за их действий состояние страны может резко ухудшиться, а в ряде случаев — привести к гибели. — Нифига себе… — прошептала Настя. Ровно до этой минуты она считала, что госполиклиника это сложно. Но, как выяснилось, российская медицина вообще интуитивно понятная вещь, если сравнивать вот с этой лекцией. — Помните, я сказал, что поведение организма очень сложно предугадать? Именно из-за этого подобное состояние очень опасно. Приведу в пример реальную ситуацию, возникшую у двух стран, но развивавшуюся по-разному. В период сталинских репрессий, а особенно в годы Гражданской войны, состояние Советского Союза резко ухудшилось, и на одном из собраний он потерял сознание. Как потом выяснилось, из-за отторжения действий власти. Но ему, можно сказать, ещё очень повезло — он потерял сознание сразу после отказа системы, — Марк сёрбнул чай. Было нихрена не понятно, но, охереть, как интересно. — Имя второй страны я разглашать не буду — врачебная тайна, хотя, возможно, вы итак поймете. Началось всё со странной головной боли. Он мне написал, сказал, что для перестраховки просит прислать помощь, благо находился в Женеве. Через минут двадцать врач из выехавшей бригады звонит и просит объявить черезвычайную ситуацию и быть в боевой готовности, — Швейцария сделал паузу и снял очки. — Остановилось сердце. Прошло двадцать минут от жалобы на нетипичную головную боль. Конечно, благодаря профессионализму работников скорой, его запустили, но сам факт. — Боже мой… — прошептала Настя и осторожно продолжила. — А… это разово или… потом… ну, тоже может остановится? — Не угадаешь. В этом случае была повторная остановка через 4 дня. Запускал собственноручно. И это было тоже из-за действий политики… — повисла неловкая тишина. Мужчина поджал губы и продолжил. — Самое страшное, конечно, когда осознаёшь, что теряешь страну. Она в тот момент может быть ещё жива, может ещё бороться. А ты понимаешь, что это конец. Есть простая процедура: нужно взять ультрафиолетовый фонарик и посветить сначала на спину (там должен показаться герб), потом на щёку, там должен вырисовываться контур флага, а затем в глаза. Если страна в воплощении умерла, нигде не будет видно герба или флага. — И вы… вы через это… проходили? — На моих руках умерла Югославия, — грустно улыбнулся доктор. — Я уж не говорю про африканские страны. — А… а есть болезни, которым подвержаны только страны? — Конечно. Сейчас мы их активно изучаем, изобретаем лекарства. Но всё же пока открыто совсем немного, около сотни. Хотя, конечно, есть те, которые пока полностью не лечатся, например, синдром Ааре-Беркенсона. Его описали буквально сто с небольшим лет назад, но, поскольку заболевание редкое, изучать его очень трудно. — А оно опасное? — Как повезет. Оно может немного мешать, а может привести к смерти. — Офигеть… спасибо большое за такие интересные ответы! Kisa_Lover, спасибо за вопросы! *** — «И зачем я это сделал…» — горестно подумал Женя, сидя у ног султана Османской Империи, в костюме наложницы. А дело-то, собственно было как-то так: — Я туда больше ни ногой! — Ну Серёг! — Нет! — Ну Серёженька! — Женя, помоги! — взмолился оператор. Световик, который даже особо не слушал, пожал плечами и согласился. Согласился на свою дурью башку называется. Вот теперь сиди и думай. — Мой Султан, разрешите всего пару вопросов! — Говори, — раздраженно ответил осман, закидывая в рот пару виноградинок. — Как вы… относитесь к Турции? — Слабоват, — фыркнул мужчина. — До сих пор не помню, как он появился. — Если бы вам дали выбор, переместиться в будущее или изменить прошлое, что бы вы выбрали? — Ха, не вступал бы в Первую Мировую! — мужчина незаинтересованно посмотрел в окно. — И не воевал бы с Россией в 18 веке, больно сильна была их армия. — Спасибо за ответы, мой Султан! Дай Аллах вам много сил и процветания! — осман перевёл взгляд на Женю, который уже успел знатно обосраться, скептически поднял брови и вдруг странно улыбнулся. — Нарываешься, — султан облизнул пересохшие губы и встал с места, заставив парня побледнеть до состояния мрамора. *** А в это время Настюша и Марк наслаждались жизнью, прохаживаясь по Риму. Погода была идеальной: не жарко, не холодно, светило приятное солнышко. А ещё они направлялись к одному из ресторанчиков, где работает Италия. — Простите, нам бы хотелось поговорить с синьором Италией, он тут? — спросил Марк у официантки, та закивала и заверила, что сейчас придёт. Через минут десять к ним подошёл жгучий брюнет с загорелой кожей и глубокими карими глазами. На этом фоне прекрасно смотрелась идеальная кремовая рубашка с подвернутыми рукавами. — Синьор Кастроджованни? — уточнила Настя. Итальянец улыбнулся и поцеловал её руку. — Просто Лучано. — Марк. — Анастасия. Пару вопросов к вам. — Всегда открыт, мои дорогие! Хотите сок? Прекрасные итальянские десерты? — О, чашечку кофе было бы неплохо, — протянул Марк. — Для вас самый лучший кофе и самые вкусные канноли! — Лучано, вопрос! — Не торопитесь, насладитесь piccola pausa! — Лучано, — вступила Настя, обворожительно сверкнув глазами. Против такого выпада любвеобильный итальянец просто не мог устаять — чем заставил Марка ревновать, хотя он клялся и божился, что Настюха — просто подруга — и согласился. — Как жизнь? — Лучше всех! Я её обожаю! — Италия самодовольно улыбнулся. — В отличие от моих соседей по Европе, я умею наслаждаться жизнью и получать от неё невообразимое удовольствие. — Нам бы так жить, — вздохнул парень. — Учитесь у нас, у итальянцев! — А какая у вас самая любимая еда? — О, это легко! Вся итальянская кухня! *** Беларусь нашли на крытом теннисном корте. Юркая девушка влёгкую управлялась с тренажёром для, как уже понятно, большого тенниса, с силой отбивая мячи. — Простите, Беларусь? — окликнул её Марк. Белоруска поймала мячик и обернулась через плечо. — Пару вопросов разрешите? — Какая тема? — резко спросили в ответ. — Да… в принципе… лёгкая беседа, ничего криминального… — Задавайте, — Республика накинула спортивную кофту. — А как к вам обращаться? — Просто по имени, — она пожала плечами. — Вера. — Окей, Вера, как у вас дела? — Настя присела по-турецки. — Да как-то… не знаю… могло быть и лучше. Пол семьи болеет. — Немного стереотипный вопрос, но какие блюда из картошки вы знаете? Вера наклонила голову к плечу, как делала, когда задумывалась. — Драники, пирожки-кныши, пюре, лепешки с картошкой и сыром, — Вера сделала паузу. — Колдуны, в принципе картофель в любом виде… По-пионерски! Обожаю его! *** — Ваше Величество, и еще пару вопросов, — Аня зачерпнула ложечкой одуванчикового варенья. Она точно с такими интервью наберёт пару кило! — Во-первых, как ваше настроение? — Прелестное! — засмеялась РИ. — Меня всё устраивает. Хотя есть отдельные личности. — Какое у вас отношение к СССР? — Я уже много раз говорила, но повторю ещё раз, — Маргарита спокойно улыбнулась. — Союз — прежде всего мой сын, которого я очень люблю. Да, конечно, если бы он тогда не примкнул к коммунистам, если бы он не выказал своего интереса, если б не поддержал… наверное, всё бы развивалось по-другому, но… Павел Фёдорович как-то сказал: «чему быть — того не миновать», так оно и случилось. Много времени утекло, и на долю Алёшеньки много чего выпало. Как я могу на него злиться, когда он столько пережил? Я могу гордиться, что он смог остаться храбрым и честным юношей. *** — Ну, давайте объективно. Никто к нему не захочет ехать, — группа репортёров тупо смотрела на список вопросов и на имя, кому их надо задать. Как уважающие себя советские граждане, никто даже Серёга не собирался переться в Демократический Берлин, чтобы взять интервью у Третьего Рейха. — А если телеграфировать ГДР-овским СМИ? — предложила Светка. На том и порешили, отправив визажистку искать желающих. Этим желающим оказалась некая Гертруда Мюллер, немка с финскими корнями. Ей телеграфировали список вопросов, пожелали удачи и даже спросили, мол, не хочет ли она присоединиться к компании «ask_international». Как сказал Женя: «У нас тепло, светло и мухи не кусают». Немка ответила, что подумает. *** — Герр Гайер, спасибо за согласие, — немка закинула ногу на ногу, оглядывая своего собеседника. Несмотря на боевые ранения, Рейх выглядел вполне приятно. Конечно, красавцем он никогда не слыл, но старался поддерживать себя в форме, есть здоровую пищу, зачесывать свои светлые блондинистые волосы назад и придерживаться нормы занятий сексом в неделю. — Кого вы можете назвать врагом на сегодняшний день? — Чаще я придерживпюсь нейтралитета. Да и вы знаете, что меня лишили права управлять территориями. Поэтому мы говорим о личных врагах. А это Советский Союз, Королевство Италия, союзники. Те же Британия, Америка, Франция. Скандинавы некоторые подбешивают. — О чем думаете перед сном? — Не представляете, — хмыкнул немец, — ни о чём. Я давно не вижу сновидений, поэтому мне нет смысла о чём-то думать. Кроме, пожалуй, своих детей. *** Также, как и Аннушка к РИ, Настюха обожала мотаться в Лондон. Эта атмосфера, эти люди, этот чай… этот Британия! Насте даже пришлось закупиться парочкой новых платьев, чтобы быть модной. — Сэр, расскажите, какие сорта чая у вас есть? — Я предпочитаю всего четыре: эрл грей, дарджилинг, английский завтрак и ассам. Хотя на церемонии может подаваться и цейлон, улун, кенийский и тем подобные. — А вы любите читать? — Конечно, — Артур усмехнулся, — при том бумажные книги. У меня несколько библиотек с самой разнообразной литературой. — А есть что-то любимое? — «Шерлок Холмс», сэра Конана Дойля. Он меня успокаивает и заставляет концентрироваться. — Ого… надо перечитать, что ли… Ваш читатель <3 (Незарегистрированный пользователь), спасибо за вопросы *** — Как хорошо, однако, иметь помощников! — радостно объявил Серёга, сидя на обеде и поедая ватрушку с кефиром. — И нескучно, и не устаёшь! — Ты до сих пор от Османа не можешь отойти? — Аня скептически приподняла бровь. Серёга сдался и нервно рассмеялся. — Ну… да… Компания репортёров дружно рассмеялась.